Дайчи немного разморило. Но в целом он в порядке. В состоянии сонной мухи есть свои преимущества. Например, рой мыслей в голове затихает. Становится слышен будто через толщу воды, из которой можно выловить нужную рыбку, а не всех сразу. Дайчи спокоен. Он знает, что предстоит впереди. Ему слишком много нужно успеть сделать. Но одна мысль впилась в сознание, как в десну рыбья косточка. И теперь, при любом неосторожном движении, даёт о себе знать.
На улице царит жара. Прогретый воздух обжигает лёгкие даже в классе, который Мацубара-сенсей справедливо решил проветрить, несмотря на стрекот цикад и гомон первогодок снаружи. У последних сейчас физкультура. И ребятам не позавидуешь. Мало того, что жарко из-за нещадно палящего солнца, так ещё и шевелиться лишний раз приходится, разгонять по телу кровь, увеличивая температуру тела. Но большинству похоже в радость — это всё равно лучше, чем сидеть в душном классе, где амбре из пота и духов давит не только на обоняние, но и на мозги.
Дайчи смотрит в окно, стараясь отвлечься от навязчивого желания клюнуть носом хотя бы на секунду. На баскетбольной площадке после разминки стоят трое девочек. Савамура без труда узнаёт одну из них. Волосы в конский хвост собрала. В одной белой просторной футболке, рукава которой подняла из-за жары, чтобы подставить солнцу руки. Штаны подвернула до колен, открывая точёные лодыжки. Дайчи никогда не задумывался и сейчас не особо хочет, почему полоска белых носков над кроссовками кажется настолько трогательной и красивой, на чьей бы ноге это не наблюдалось.
И голос сенсея становится слабым эхом в голове. Дайчи внимательно наблюдает за баскетбольной площадкой.
Сакура объясняет девочкам, как нужно забрасывать мяч в кольцо, чтобы получился хороший трёхочковый. Объясняет, надо заметить, с искренним желанием помочь. Держит в руках баскетбольный мяч, похожий на огромный апельсин. Ведёт плечами и расставляет пошире ноги, показывая, как правильно двигаться. Заносит руки над головой, чуть подаётся вперёд и закидывает мяч в кольцо. Кисти рук двигаются — залюбуешься. Мяч попадает в корзину, отскакивает от упругого покрытия спортивной площадки и катится как раз к ногам девочек. Сакура ловко его подхватывает, протягивает одной из одноклассниц и принимается поправлять её стойку для броска, осторожно направлять кисти рук, кивать в знак согласия и улыбаться. Не усмехаться, скалиться или поднимать самые краешки губ, а очень искренне и почти заразительно именно улыбаться. И Дайчи ловит себя на мысли, что впервые видит её такой. Но когда девочки отворачиваются, чтобы повторить приём, Сакура заметно грустнеет. Хотя лёгкая улыбка по-прежнему остаётся на красивом лице предательски инородной.
Бросок. Вторая девочка попадает в корзину и тут же поворачивается, чтобы поделиться с Сакурой своей радостью. Та улыбается чуть ярче прежнего и кивает. Дайчи думает, что он виноват. Сакура тонкая и прозрачная, как серебряная рыбка, которую не сразу разглядишь среди золотых на дне горного ручья, где сплошь серая галька. Савамура редко жалеет о своих решениях. Савамура вообще редко о чем-либо жалеет, потому что жизнь приучила смотреть вперёд, а из прошлого извлекать уроки — эта дорога прямая и по ней шагать долго, так зачем самому себе ставить палки в колёса, если столь непростая миссия по плечу окружающим людям и обстоятельствам. Первые создают второе, норовя то ли испытать, то ли просто развлечься, но однозначно выбить из колеи. На этот раз Савамура превосходно справился сам. Без посторонней помощи. Хороший мальчик.
Надо было поговорить с Сакурой сразу. Не откладывать всё в долгий ящик. Её признание ошарашило, тараном выбило все мысли из головы и, казалось, связало по рукам и ногам способность соображать, принимать толковые решения. На Савамуру в тот день слишком много навалилось. Пусть он и стойкий оловянный солдатик, однако, вопреки всеобщему мнению, из плоти и крови сделан, а не из железа или мрамора. Да и что он мог сказать Сакуре? Ты мне тоже нравишься? Да, нравится. И? Дальше-то что? Предложить встречаться? Дайчи приятно думать об этом. Но ровно до того момента, пока мысленно он не наталкивается на бетонную стену. Во-первых, он третьегодка. На носу отборочные. Единственный шанс воплотить мечту в реальность. Савамура знает, что Карасуно сильны как никогда. Что у них, у ребят, которые носят клеймо павших воронов, появилась возможность встать на крыло. И во-вторых, он третьегодка. Экзамены и выпускной, а за ним и поступление ещё никто не отменял. Родители и так обеспокоены тем, что Дайчи не бросил клубную деятельность и решил идти до конца. Это, конечно, похвально. Но надо смотреть правде в глаза — Савамура не собирается в профессиональный спорт, а о будущем думать необходимо. Такова реальность, которую никто не перелистнёт, как страницу с наскучившей иллюстрацией. Пусть Дайчи и учится хорошо, у учителей имеет авторитет, но это не гарант стабильности. Савамура слишком трезво смотрит на вещи. Слишком. Это слово песком скрипит на зубах.
Сакура замечательная девушка, пусть и переломанная внутри. Она заслуживает лучшего, чем обрывочные, непонятные отношения. А именно такими они и будут. Дайчи уйдёт из школы, а Сакуре учиться ещё два года и тоже, тоже ведь думать о будущем. Дайчи не настолько самоуверенный, чтобы думать, будто он потянет ещё и отношения с девушкой, которая ему безумно нравится. Просто потому, что хочется дать ей больше, чем короткие встречи во время обеда на переменах или смски с пожеланием спокойной ночи.
Он не хочет думать про их симпатию, как про простое влечение на физическом уровне. Сакура слишком открытая с ним, слишком искренняя, пусть пытающаяся ершиться и больно кусаться. Дайчи уверен, что девушка им переболеет, что поймёт, насколько он далёк от того образа, который она себе нарисовала. Но, думая об этом, Дайчи раз за разом спотыкается об очевидную вещь — Сакура не строит воздушных замков и не обманывается на его счёт. Сакура не идеализирует Дайчи, как большинство людей.
— Наслаждайтесь своей юностью, пока можете, — как-то раз сказал один из сенпаев Савамуры на выпускном. Тогда пышно цвела вишня и мир казался проще, куда наивнее. Вполне податливым, чтобы подчинить его своей воле.
Наслаждаться юностью? Дайчи бы с радостью. Он на жизнь не жалуется, но железным сердцем быть не просто.
Савамура ловит себя на осознании одного интересного аспекта собственной натуры — он, вообще-то, человек жадный, пусть и способный делиться. Его благородство скрашивает ту сторону, где Дайчи может злиться, ревновать, завидовать, унывать или просто уставать. А ещё Савамура ошибочно думает о себе, как о человеке терпеливом. Потому что именно сегодня он пошёл в класс первогодок, где учится Кагеяма, чтобы поговорить с Сакурой. Толком не зная, что вообще стоит сказать, но определённо стоит.
Он не вытерпит до конца летнего лагеря, который ещё даже не начался. Ему хочется объясниться. И совсем чуть-чуть… Ладно, не чуть-чуть, но целоваться. Именно с Сакурой. Обнять, прижаться губами к губам. Сказать, что она красивая. Сказать, что сильно нравится ему. Что её чувства взаимны. Но крепкая рациональная сторона на этом моменте начинает настоящую бойню с прожорливой эмоциональной. Не на жизнь, а на смерть. Дайчи честно хочется, чтобы они помирились и уже приняли решение, буквально натолкнули мозг на выбор правильного маршрута — совместить всё и сразу. Дайчи не нежная фиалка. Он может справиться, если захочет и приложит достаточно усилий. Может ведь?
Дайчи намеревался найти Сакуру, чтобы поговорить.
И нашёл. С Кагеямой заодно. Они просто болтали на обеденном перерыве у торгового автомата. Так бы Дайчи и подумал, если бы не увидел, как бережно, но с любопытством Тобио держит запястье Сакуры. В этом не было чего-то сакрального и интимного. Но Савамуре тогда показалось, что смотрятся эти двое вместе очень хорошо. Сакура ниже Кагеямы, и на фоне его широкоплечей, долговязой фигуры выглядит очень изящной. Кагеяма же, к удивлению Дайчи, походил на присмиревшего кота на коленях хозяйки — спокойный и почти уютный, пусть и временами фыркает. Мысль глупая. Дайчи не ревнует. Он хочет думать, что не ревнует. Ему нравится Кагеяма — он хороший, способный парень. Во многом ему и Хинате волейбольный клуб обязан своей нынешней силой. Но ещё больше Дайчи нравится Сакура. И он не хочет, чтобы эти двое выглядели парочкой котов — чёрных, сильных, красивых и своенравных, у которых под гладкой лоснящейся шерстью сплошные мышцы и стальная выдержка.
Савамура вовремя одёргивает себя, дав хорошую ментальную затрещину. Ну что за идиотизм? Он не ревнивая малолетка, не способная смотреть на вещи здраво. Но червячок сомнения начал точить дерево. Дайчи вдыхает и выдыхает, берёт себя в руки. Злиться тут смысла нет. Но почему тогда так паршиво? Это всего лишь будничная сцена у торгового автомата в школьном коридоре между одноклассниками, которые хорошо общаются. Краем глаза Савамура замечает двух первогодок-недокурильщиков. И находит хороший повод отвлечься от глупого, пусть и весьма маленького, естественного для натуры человеческой чувства ревности. Не сорваться ни в коем разе. Дайчи не такой человек, чтобы отыгрываться на других. Это просто передышка, способ отрезвить себя, когда хочется сделать какой-нибудь глупый вывод или принять решение, основанное не на здравом рассудке, а на эмоциях, вызванных неразборчивым клубком едких чувств.
Савамура искренне отчитывает первогодок, пачку сигарет прячет в карман, а по возвращению в класс убирает в сумку, чтобы выбросить где-нибудь по дороге домой. Решение, которое через минут пять сыграет с ним злую шутку.
А пока он смотрит в окно и думает, стоит ли опоздать сегодня на тренировку, чтобы поговорить с Сакурой? Укай-сан отчитает его, конечно. Но волков бояться, в лес не ходить. Только сегодня. Потому что если он этого не сделает, то перегорит. Или на нём просто сказывается жара? Да, конечно, именно жара.
— Что интересного ты там увидел? — сбоку раздаётся голос Сугавары. — Ох, ясно-ясно, Дайчи-сан, чем вы на уроках занимаетесь.
Суга видит первогодок, среди которых безошибочно вычисляет Сакуру. И ему не надо складывать два и два — всё сразу понятно.
— Дайчи, на тебя это не похоже.
— Что не похоже? — Савамура моргает забавно, как лупоглазая лягушка.
Суга с трудом давит в себе порыв потянуть друга за нос.
— Нерешительность, — поясняет Коши.
— Суга, я не понимаю…
— Всё ты понимаешь, — Сугавара мягко улыбается.
— И что я должен ей сказать, м? — Дайчи даже не пытается отнекиваться.
— Какая дивная сегодня погода? Нет. Или какой чудесный рамен подают в новой забегаловке за углом? Тоже нет. Ну… или там не знаю… как сильно она тебе нравится? Да, хороший вариант, — Сугавара смотрит на Дайчи с таким упрёком, что тот мысленно начинает искать в классе пятый угол.
— Ты похож на мамашу огромного семейства, которая спешит выдать очередную дочку замуж, — комментирует Дайчи, на что Суга весело фыркает, но не перестаёт хмуриться.
— За вами глаз да глаз нужен, а то в старых девах останетесь.
— Ну, думаю, судьба старой девы мне не грозит, — смеётся Дайчи.
— Ты вроде к ней ходил.
— Не дошёл.
— Это я уже понял.
— Молодец.
— Дайчи!
— Я много лет уже Дайчи.
— Поговори ты с ней. Легче станет вам обоим. Как умудрённый опытом человек говорю.
— Я тебя умоляю.
— Умоляй.
— На коленях?
— Нет, штаны запачкаешь.
— Не ты же стирать будешь.
— Это не повод пачкаться. И вообще, мы свернули не туда.
— Суга.
— Что, уже жалеешь, что рассказал мне о своих чувствах?
— Нет.
— А что тогда?
— Я балован.
— Тю, ну не будь к себе таким уж строгим. Скорее уж нерешительная размазня.
— Это я-то к себе строг?
— Слушай, даже девушка смелее тебя оказалась. Призналась, хотя ты весь такой большой и страшный. Мне прямо жалко Сакуру-чан.
— Чего?
— А того. Дайчи-сан, объясни мне, пожалуйста, из-за чего переживаешь?
— Ты прекрасно знаешь, из-за чего, — Дайчи заметно мрачнеет.
Сугавара вздыхает. Он слишком хорошо понимает друга, чтобы читать ему нотации. Тем более на тему романтических переживаний.
— Она хорошенькая? — спрашивает Суга.
— Очень.
— Она добрая?
— Временами.
— Она тебя любит?
— Я ей нравлюсь. Это немного другое.
— Одно, другое, третье… Ты викторианских романов перечитал?
— «Гордость и предубеждение» моя настольная книга.
— Так и думал, — фыркает Сугавара.
— А где Мацубара-сенсей? — Дайчи только сейчас замечает, что перемена ещё не началась, а в классе уже нет учителя.
— Заместитель директора позвал. Не переводи тему…
Только Дайчи хотел вежливо попросить Сугавару отстать, как в кабинет вновь входит учитель Мацубара. За ним робко шагает одноклассница ребят Наока-сан, а замыкали делегацию заместитель директора и глава родительского комитета.
Мацубара-сенсей прочищает горло и вкрадчиво, хорошо поставленным голосом начинает:
— У вашей одноклассницы Хатомичи Наоки украден дорогой мобильный телефон. Из класса она выходила только один раз, но не помнит, брала ли устройство с собой. Поэтому сейчас…
— Нас будут обыскивать в угоду этой папочкиной дочурке? — едко замечает один из ребят.
Да, девочка ребёнок обеспеченных людей, которые часто помогают школе. Ей многое сходило с рук, пусть хулиганкой, а уж тем более зазнайкой Наоки не была. Скорее уж плаксой и слишком впечатлительной барышней, а ещё редкостной растяпой.
— Молча открываем сумки и достаём содержимое, — Мацубаре-сану такой расклад нравится меньше всего.
Но куда денешься, если начальство давит? Они жарко спорили в коридоре с заместителем директора на тему этичности обыска учеников. Но заместитель заявил, что если не Мацубара-сенсей, то он найдёт более сговорчивого учителя, способного молча выполнять надлежащую ему работу.
— Пусть ещё раз проверит в сумке, — вполне спокойно советует одна из девочек. — Может, в книгах или тетрадках между страницами потерялся.
— Наока-сан, думаю, стоит послушаться совета одноклассницы, — замечает Мацубара-сенсей.
— Но чтобы не терять времени, лучше выполнить просьбу Мацубары-сенсея, — добавляет глава родительского комитета.
И Дайчи практически слышит, как Мацубара скрипит зубами в попытке сдержаться и не послать всех к чёртовой матери.
Все ворча и тихо ругаясь, неохотно ставят сумки на парты. Кто-то даже умудряется сказать о незаконности данного мероприятия, но кому какое дело, если их всё равно не услышат. Перед Дайчи сидят две девушки. Но к его парте всё равно подходят одной из первых. Савамуре скрывать нечего. Он хмурится, но извлекает из пасти школьной сумки учебники, тетради, а потом замечает пачку сигарет, которую так опрометчиво бросил внутрь, не удосужившись даже спрятать толком. Кто же знал, что их будут обыскивать? Мацубара-сенсей сводит пушистые красивые брови к переносице, но молчит, собираясь переходить к следующей. И Дайчи решает, что пронесло — сенсею он всё объяснит. Однако, от руководителя родительского комитета не укрывается переглядки ученика и учителя.
— Что там? Показывай, — кивает он Дайчи.
— Сато-сан, — практически рычит Мацубара.
— Показывай. Или мне вывернуть твою сумку наружу собственноручно при всех?
— Глиста поганая, — шипит Мацубара-сенсей, всё-таки потеряв самообладание.
По классу пробегает шёпоток. Дайчи мрачнеет, но при всех, выпрямившись и смотря прямо в глаза Сато, вытряхивает сумку наружу. Оттуда вываливаются наушники, ещё какая-то канцелярская мелочь и пачка злосчастных сигарет.
Сато-сан усмехается:
— Ну, такие вечно правильные мальчики, как ты, обычно самые гнилые, — он улыбается.
И Дайчи думает о змеях.
— Савамура-кун, это твои сигареты? — спрашивает Мацубара, глазами умоляя мальчишку хоть сейчас пойти на сделку с совестью.
Но Дайчи есть Дайчи.
— Мои.
— Врёшь.
— Мои.
— Нашла! — восклицает Наоки, победно вскидывая руку с зажатым в ней телефоном.
По классу прокатывается волна шипения и негодования.
— К директору, Савамура-кун, — говорит заместитель.
И Дайчи молча идёт за взрослыми. В этот момент каждый из одноклассников думает, что именно так самураи, не знавшие страха, готовились к совершению сэппуку[1].
—❖❖❖—
Кагеяме жарко после физкультуры. Но мышцы приятно ноют от усталости. И это удовольствие, отдающее терпким душком мазохизма. Тобио наклоняется, чтобы попить. Раковины стоят на улицах. Душно. Поэтому он, поддавшись порыву, суёт голову под слабую струю холодной воды. Выпрямляется и отряхивается, будто попавший под дождь щенок. Всё равно обсохнет быстро. Капли воды ловят свет, хрустальными бусинами падают на раскалённую землю или разбиваются о кафельные стенки умывальников. Чёлка прилипает к гладкому лбу. Кагеяма рефлекторно убирает её простым жестом, проведя по коже тыльной стороной ладони.
— Заболеешь ведь, — сбоку раздаётся голос Широямы. Он стоит почти рядом, вальяжно убрав руки в карманы брюк.
Кагеяма едва заметно вздрагивает от неожиданности.
— Не твоя забота.
— Какие мы злые.
— Чего тебе?
Широяма обходит Кагеяму со спины, оценивающе оглядывает подтянутые зад и спину. Тобио следит за ним внимательными синими глазами, уперев руки по бокам раковины. По острому подбородку стекает вниз и капает вода. Широяма расслабленно облокачивается на кафельную поверхность у раковины. И не спускает с одноклассника пристально взгляда, из-за которого Кагеяме почему-то хочется помыться.
— Ты всегда такой хмурый?
— Отвали, Широяма.
— Говоришь прямо как она, — фыркает парень.
— Кто?
— Пассия твоя.
— Кто?! — Кагеяма начинает раздражаться, не понимая, что этому идиоту надо.
— Не прикидывайся дурачком, — фыркает Широяма. — Я про Куран говорю.
— Она мне не пассия, — говорит Тобио.
— А кто?
— Одноклассница.
— Ага, так я и поверил. Если вы просто одноклассники, то я Великий Будда.
Кагеяма поворачивается и собирается уходить. У него нет времени, чтобы слушать бредни Широямы. Но тот цокает языком и зовёт его по имени. Кагеяма всё-таки поворачивается.
— Даже не хочешь послушать?
— Не горю желанием.
— Уверен? — приподнимает бровь Широяма.
— Что? — тяжело вздыхает Кагеяма, надеясь, что хоть теперь-то от него отстанут.
— А то, — Широяма отталкивается от кафельной поверхности и вальяжно подходит к Тобио. — Тут кое-кто пустил один очень интересный грязный слушок про вас двоих.
— Этот кое-кто — ты? — Кагеяма мрачнеет сильнее.
— Неважно, — улыбается Широяма. — Я всего лишь хочу посплетничать с тобой, мой дорогой друг.
— Я тебе не друг.
— Зато ты очень хороший друг Сакуре… я бы сказал, дружочек.
— Да что ты вообще несёшь?
— А то. Я тут сказал кое-кому, что наша дорогая недотрога — шалава, каких поискать. Уж извини, если бы наплёл, что мне отсасывает, не поверили бы — девка вашего покорного слугу Широяму-куна ненавидит. Вот птичка и напела, что она тебя ублажает в клубной комнате после уроков. И не только тебя, а ещё парочку парней из волейбольного. Надо было сказать, что всех…
Кагеяма хватает его за грудки и с силой встряхивает, как кутёнка. Он не понимает, что его взбесило больше: наглая ухмылка этого кретина или тот факт, что Широяма вообще раскрыл свою пасть. Опять задел сенпаев, пусть и по касательной, но приплёл к своим больным фантазиям тех людей, которые вообще не имеют никакого отношения к их перепалкам и разборкам. А, главное, Тобио до дрожи, до адского зуда в кулаках не понравились слова, произнесённые в адрес Сакуры. Она не заслуживает подобного. Никто не заслуживает такой грязи, льющейся изо рта особо взыскательной публики. Кагеяме не надо иметь семь пядей во лбу, чтобы это понять. Ему должно быть всё равно. Ему не до чужого балабольства и бездарных школьных драм, но тут не получается быть толстокожим. Зачем Широяма вообще пришёл сюда и выболтал свой «гениальный» план человеку, который может, скажем, сломать нос или выбить зуб? Может, он рассчитывал на то, что Кагеяма не врежет ему, потому что отстранят от клубной деятельности за драку? Или Широяма просто провоцировал Тобио, как любят делать игроки команды соперника на матчах. Чтобы ты потерял концентрацию и допустил ошибку?
«Он того не стоит. Он того не стоит. Он того не стоит!», — мысленно повторяет Тобио, будто мантру читает или злых духов заговаривает.
Лишь бы не сорваться и не ударить. Кагеяма мальчик понятливый и, кто бы что не говорил, достаточно смышлёный, чтобы не наделать глупостей. Этот недалёкий в своей зависти и злобе Широяма не стоит того, чтобы обращать на него внимания. Кагеяма знает правду и о сенпаях, и о Сакуре. А ещё он знает, насколько скотская натура у одноклассника. Думал, что знает.
— Мне вот интересно, насколько Сакура покладистая с чл… — Широяма совсем лишён инстинкта самосохранения, раз не просто ходит по яичной скорлупе, он на ней прыгает.
Потому что в то же мгновение, не успев вылить изо рта всю едкую словесную гниль, летит к раковинам, больно бьётся спиной о выступ и сдавленно кричит от боли. Кагеяма его не бил, нет. Мантра сработала — Широяма действительно не стоит того, чтобы об него мараться. Кагеяма просто толкнул его, не жалея сил. Драка чревата последствиями — таким опрометчивым поступком он навредит не только себе. Но внутри буйным цветом расцветало какое-то необъяснимо первобытное желание увидеть, как голова Широямы от удара дёргается, будто на шарнирах, а кровь красным полумесяцем летит изо рта вместе с выбитыми зубами. Но Кагеяма сильнее этого мрачного, обволакивающего чувства. Он собирается уходить, но тут же замирает. Потому что свидетелем его стычки с Широямой становится Оно-сенсей. Она быстро стучит каблуками аккуратных лодочек, перебирая стройными ногами.
— Широяма-кун, в медпункт! Кагеяма-кун, к директору! Быстро!
—❖❖❖—
Хитока считает себя трусихой и учится не стыдиться этого. Страх — штука рациональная, вполне естественная, как один из процессов в теле. Скажем, кровообращение. Но очень сложно, будучи такой маленькой, не боятся больших и страшных старшеклассников. Она уже почти научилась не шарахаться от Асахи-сана. Ей очень нравится общаться с Савамурой-саном и Сугаварой-саном — они кажутся Ячи взрослыми не только внешне. Очень здравомыслящие и понимающие. Мама бы сказала, зрелые. Ячи чувствует тепло в груди, когда видит дуэт Хинаты и Кагеямы, хотя из этих двоих напугать её может разве что Тобио. Который совсем не страшный. Если не сердится, конечно.
Ей нравятся ребята из волейбольного. О них так тепло отзывается Шимидзу-сенпай, а верить этой прелестной девушке Хитока посчитала чуть ли не своей первоочередной миссией. Хотя бы потому, что Шимидзу-сенпай оказалась права. Видеть старания других до болезненного зуда под кожей заразительно. Заставляет самой хотеть большего и смотреть чуть дальше. Мальчишки старались и верили. Амбиции их Хитоке пока непонятны, но она уже чувствует, что на правильном пути и вполне способна разобраться в хитросплетении мотивов человеческой целеустремлённости. Пусть толком ничего о волейболе и не знает. Как и о самих ребятах. Кроме того, разумеется, что видит на тренировках.
Но не все разделяют её мнение, которое добрая и понимающая Хитока-чан не рвётся транслировать на огромную публику. Но тут просто не сдержалась.
Ячи-сан не могла представить, что станет добровольным участником сюжета какой-нибудь сёдзё-манги, воплотившейся в жизнь. Но в реальности, как правило, всё гораздо жёстче и неприятнее.
В школьном туалете, светлом и чистом, насколько вообще возможно для уборных, неприятный кафель зелёного цвета. Хитока понимает это, когда смотрит на носки ботинок, стараясь подавить внутреннюю дрожь и посмотреть в глаза девушке, которой только что возразила.
— Что ты сказала? — шипит Цуёми. Красивая, но гнилая Цуёми в компании двоих подпевал — долговязой Кейко и совершенно несуразной Момико. Будто бы специально подбирала таких подружек, чтобы на фоне казаться выгоднее.
Хитока знает, что должна ответить, а трусить не должна. Но в голове уже проносятся картинки — яркие и неприятные. Цуёми сейчас исцарапает ей лицо или схватит за волосы, повалит на пол. А потом изобьёт ногами, будто хулиган заплутавшую дворняжку. А дальше больница. Капельницы… На капельницах Хитока себя останавливает, понимая, что её опять несёт. Но страх всё равно запускает холодные липкие пальцы под рубашку. А она всего-то возразила Цуёми, услышав, как та сплетничает с подругами.
— Ты представляешь, этот Савамура у Му-куна сигареты отобрал. Возомнил себя не бог весть кем, — заявляет тогда Цуёми, подкрашивая по-коровьи длинные ресницы.
— Твой Му-кун тоже хорош. Кто в школе-то курит? — замечает Момико.
— Хочешь сказать, этот третьегодка правильно поступил, сунув нос не в своё дело? — фыркает Цу. — Уж лучше бы играть учился.
Мимо снуют ещё несколько девушек. Выходят из кабинок. Подходят к умывальникам, начисто ополаскивает руки. Хитока краем глаза замечает среди них очень высокую девушку, которая кажется ей зыбко знакомой. Но Ячи сейчас волнует не она.
— Да он вроде неплох, — говорит Момико.
— Как же. Сила есть — ума не надо. Вообще не удивляюсь, что наша команда по волейболу настолько слабая, что даже до полуфинала добраться не в состоянии. С таким-то капитаном.
— Карасуно не слабые, — голос Хитока подаёт прежде, чем успела подумать о последствиях.
Три пары глаз тут же обращаются к Ячи-сан. И она вдруг чувствует себя совсем маленькой. Гораздо меньше, чем есть на самом деле.
— Это кто тут пищит? Что за мерзкий маленький цыплёночек? — Цуёми криво улыбнулась, оскалив ровные белые зубы.
— За парней из волейбольного заступается. Глядите-ка, — усмехнулась Момико. — Влюблена в кого из них, а, девчуль?
— Не в этом дело, — Хитока сама поражается откуда-то взявшейся в её голосе твёрдости. — Просто вы не правы…
— Не правы? На счёт чего именно не правы? — Цуёми делает шаг вперёд. Она, похоже, нашла себе хорошее развлечение.
— В том… что Савамура-сан… в том, что команда Карасуно… Она не слабая, ясно?!
Вот и всё. Цуёми протянула руку и схватила Хитоку за щёку, чтобы потрепать. Больно. У неё ногти длинные и пальцы цепкие, сильные, будто паучьи лапы.
— Ну точно, влюблённая овечка, — улыбается Цуёми, сильнее потянув Хитоку за аккуратную щёчку.
Ячи набирается смелости и отталкивает от себя руку хулиганки.
— Которая совершенно не знает, как надо себя вести, — замечает молчавшая до этого Кейко.
— Это точно, — шипит Цуёми. — Учить манерам юную леди будем прямо здесь, в туалете.
Цуёми поправляет металлические кольца на правой руке, потом на левой, поворачивая камешки и резные декоративные элементы на них во внутрь, чтобы на нежной коже Хитоки остались следы не только от длинных ногтей после пощёчин. Усмехается и замахивается. Ячи жмурится, ожидая болезненного удара. Которого не случается. Ни прямо сейчас. Ни через секунду. Ни через две.
— Пусти! — шипит Цуёми.
Ячи открывает один зажмуренный глаз и видит, как та высокая девушка, на которую Хитока обратила внимание чуть раньше, сжимает запястье Цуёми в своих длинных пальцах.
— Пусти по-хорошему!
— Иначе будет по-плохому? — незнакомка приподнимает правую бровь. Под её суровым взглядом Цуёми на мгновение теряется, но лишь на мгновение.
— Да я тебе сейчас, — уже рычит Цуёми, дёрнув рукой безуспешно.
— Что? Коготками фасад исцарапаешь? Валяй, — говорит незнакомка.
Уязвлённая Цуёми краснеет гуще помидора и неожиданно, в каком-то зверином акте отчаяния бьёт девушку по лицу свободной рукой. Звонкое соприкосновение кожи с кожей. Длинные ногти проходятся по щеке и вместе с металлическими кольцами рассекают в кровь. Девушка от боли не шипит. Только медленно поворачивает мотнувшуюся в сторону голову и таким же спокойным взглядом смотрит на Цуёми.
В этот самый момент дверь в туалет открывается и тут же закрывается. По коридору снаружи слышатся шаги и пронзительный крик:
— Сенсей! Сенсей! В туалете драка!
Хитока не успевает ничего понять, как Цуёми валится на пол и начинает рыдать, кричать и пытаться вырвать руку. Незнакомка тут же её отпускает.
— Дешёвый спектакль, — говорит она с нескрываемым отвращением.
В этот момент в туалет влетает учительница химии. Видит корчащееся на полу тело ученицы.
— Она сломала мне запястье, сенсей! Сломала! — орёт Цуёми.
И даже у Хитоки появляется дикое желание заткнуть ей чем-нибудь рот. Цуёми ведь притворяется. Заступница Хитоки даже силы не применила, не заломила ей руку. Хотя интуиция подсказывала Ячи, что безусловно могла. До треска чужих костей могла. Но учительница верит лишь вульгарному фарсу.
— Куран, к директору! Живо!
