blue veins

Ричи держал в руках новую упаковку глины для лепки и не мог поверить своим глазам. Он действительно был здесь. Тот, который волею судьбы оказался его родственной душой, и который исчез из его жизни очень и очень давно. Исчез неожиданно и не предупредив никого, что поставило самого Ричи под очень и очень большой удар далекие шесть лет назад. Друзья, узнав о всем произошедшем, не то чтобы отвернулись, но относиться стали в разы холоднее, разве что Стэн продолжал поддерживать Ричи и напоминать о том, чтобы он лишний раз не терзал себя. Нет, Тозиер не винил в этой ситуации никого, кроме себя самого, потому что, во-первых, он действительно был виноват, а во-вторых, он просто не ожидал, что Эдди сделает так, как он в конце концов поступил. Он правда уехал, бросив друзей, школу и дом, потому что Ричи отверг его. И если бы Тозиер знал, что это обернётся отъездом Эдди и осуждением всех до единого друзей, он бы подумал ещё не одну сотню и сотню раз, прежде чем сказать все в той глупой форме, которую он использовал. Безусловно, он сожалел об этом и корил себя, что не смог подобрать правильных слов для своих детских оправданий. И Ричи никак не мог предположить, что они встретятся неожиданно и в крайне неподходящей обстановке. На его выпускной работе по скульптуре в роли модели Эдди Каспбрак собственной персоной. Полураздетый, спортивный, загорелый. Спина, покрытая крупными и мелкими родинками, которые, казалось, совсем не забылись, и тонкий, еле заметный шрам вдоль одного из рёбер. Его почти не было видно, особенно с не совсем хорошим зрением Ричи, но Тозиер знал, что отметина там была — как-то раз Билл не рассчитал силу и рассек нежную детскую кожу хлесткой веткой от ивы. Ору было столько, что Эдди и ещё неделю не разговаривал с лучшим другом, называя его ослом. Тозиер моргнул и уставился на Эдди — в груди зажглось что-то нервное, и от солнечного сплетения будто бы в разные стороны начал расходиться зуд. В это же время — Ричи словно это почувствовал на себе — Каспбрак неестественно замер, переставая дышать. Ричи увидел, как сторона лица Эдди, которой он был повёрнут к классу, стремительно покрывалась красными неровными пятнами, и сам неосознанно почесал щеку. Этого движения хватило, чтобы активизировать все рецепторы на коже Тозиера: вниз от скул зуд распространился на шею, словно там сновали крошечные муравьи, и Ричи с силой провёл ногтями по горлу. Потом ещё раз, надавливая сильнее и чувствуя, как бесконтрольно дискомфорт переметнулся на руки и спину. Тозиер резко дернулся, выронив из рук так и не раскрытую пачку глины, и его сосед странно покосился на него. — Ты в порядке? — все же спросил он и робко улыбнулся — его щеки немного заалели, и Ричи с недовольством осознал, с кем именно он сидел. Джейк Данхилл изрядно доставал его своими влюбленными взглядами и вечной поддержкой даже самых бредовых идей. Как-то будучи еще на третьем курсе, Тозиер предложил на контрольный рубеж по графике изобразить гигантскую голову клоуна в разрезе, на что у виска покрутили все, кроме этого Джейка. — Я в порядке, — Ричи тряхнул головой, ощущая, как стул под ним будто бы плавился и утекал, а вместе с ним и сам Ричи. Перед глазами помутнело. Рядом сидящие студенты зашушукались, увидев необычное состояние соседа, и тем самым подняли гул в классе, заставляя всех остальных оборачиваться на задний ряд, где сидел Тозиер. — Ну что вы в самом деле! Как первокурсники, ей Богу, — услышал Ричи краем уха. Наваждение резко спало, и в последнее мгновение Тозиер успел зацепиться за стол, не дав тем самым упасть на пол и получить шишку. — Мистер Каспбрак, может, воды? Вы какой-то бледный, — профессор Уэлш уже держала Эдди за плечи, видимо, заметив, что с ним что-то не так; Каспбрак вяло кивнул в ответ. «Это полный провал, — подумал Ричи, облокачиваясь на свой стол и закрывая глаза ладонями. — Что теперь делать?» «Выполнять задание, олух», — ответил голос в его подсознании, и Тозиер кивнул сам себе. В конце концов он не просто так учился на отличные оценки целых четыре года. Запороть все в последний момент он, безусловно, мог, но тогда его отец, оплачивающий часть обучения, точно не погладит его по голове. И Ричи начал. Взглянув на Эдди всего лишь раз, он будто бы встревожил внутри себя никогда не заживающий нарыв, который, на самом-то деле, хранил только светлое и тёплое. Сейчас Ричи видел перед собой не взрослого, самодостаточного мужчину, а маленького и солнечного мальчика, скрашивающего порой хмурые тозиеровские дни. То безмятежное время, когда они целые вечера проводили у Каньона и обсуждали всякие глупости, казалось бесконечно далеким и блеклым, но теперь, благодаря возвращению Эдди в жизнь Ричи, оно вновь окрасилось в яркие цвета. Руки будто бы жили отдельной жизнью и сами ваяли из пластичной глины черты Эдди. Из безликой массы спустя какое-то время вдруг стали проглядываться лоб, щеки и подбородок, скулы потихоньку стачивались, делая углы заготовки более острыми. Ричи не сразу заметил, что мягкая глина в его пальцах превратилась в Эдди прошлого. Кончик носа был немного вздёрнут, глаза казались больше, чем были сейчас, да и вообще общие линии были более мягкими и округлыми. Придирчиво осмотрев получившуюся работу, Ричи завис на секунду, неожиданно поняв, что Каспбрак получился даже красивым. И что-то кольнуло Тозиера в сердце, упрекая. «Он такой и есть». Не отвлекаться было сложно, потому что слишком многое навалилось буквально в одну секунду — Эдди, сидящий на высоком табурете в центре класса, сосредоточение на квалификационной работе и воспоминания, пробудившиеся где-то внутри. Его огромные, карие, печальные глаза, которые, как оказалось потом, Ричи видел в последний раз перед долгой — и возможно окончательной — разлукой. В них плескалась детская, неприкрытая обида, не находящая понимания в душе Тозиера, потому что он оставался правым для себя, хотя и ровно до того момента, как к нему в дверь не забарабанила мокрая от ливня, разгневанная и заплаканная Беверли. Они не сразу обнаружили пропажу Эдди. Об их разговоре с Ричи знал лишь Стэн, и так как Каспбрак болел, ни у кого не возникло вопросов по поводу его пропусков. Только спустя два или три дня Марш, выяснив, что никто из друзей не навещал Эдди, наведалась к нему сама, обнаружив пустой дом и записку, прибитую к дверному проему на кухне.       — Он доверился тебе, — Беверли, замахнувшись, со всей силы бросила скомканную влажную бумажку прямо в лицо опешившему Ричи, даже не успевшему прикрыться рукой. — Какая же ты свинья! Ее красные, разъяренные щеки почти что сливались с темно-рыжими волосами, и капельки воды, стекающие по плотным завиткам, исчезали на куртке. Она выглядела, словно маленький, пытающийся уйти от смертельной опасности зверек, но Ричи совершенно не понимал, в чем причина ее гнева, а потому сделал шаг вперед и протянул к ней руку в попытке успокоить. — Что случилось? — Все из-за тебя, — девчонка закусила губу, стараясь сдержать новый приступ слез, но в конце концов не выдержала и всхлипнула. — Он уехал из-за тебя, Ричи. Тозиер испуганно отдернул руку, будто бы без лишних объяснений понял, о ком говорила подруга, и его взгляд метнулся к лежащей на полу бумажке. Быстро наклонившись, Ричи подхватил записку и развернул дрожащими пальцами, уже видя ровный, узенький почерк Эдди и размазанные кляксы на некоторых словах. Текст был небольшим, видимо, написанным второпях; глаза выхватывали отдельные слова и впечатывали их в сетчатку. «Я настоял, мама согласилась». «Я ему не нужен». «Я любил его слишком долго и слепо». «Мне нужно время». Ричи тупо моргал, перечитывая строки раз за разом и все-таки думая, что он понял что-то не так, однако одного только взора на Беверли Марш стало достаточно, чтобы понять — Эдди уехал. — Не прощу, — убитым голосом произнесла она и ушла в темноту дождя, не оборачиваясь. Ричи вздрогнул. Это воспоминание, ставшее отправной точкой всей его последующей жизни, иногда преследовало его в неприятных снах, после которых парень всегда просыпался измученным и встревоженным. Оно словно было его наказанием, и, если честно, Тозиер не возражал. — Какой он все-таки красивый, да? — услышал Ричи справа. Две его одногруппницы, не скрываясь, шушукались и тихонько хихикали. — Сам Эдвард Каспбрак на моем экзамене! — запищала одна, вынуждая Тозиера раздраженно хмыкнуть. — Вы же знаете, что он гей, да? — перегнулся через Ричи Джейк и, заметив на себе его странный взгляд, опять покраснел. — В современном мире это не редкость, но все же это приятный бонус, — Данхилл, поиграв чуть-чуть бровями, заискивающе улыбнулся.  — Его никогда не видели в обществе мужчин, — одна из девушек сложила руки на груди и недовольно закатила глаза. — Это все желтая пресса, Джейки. — Как ты тогда прокомментируешь новость, что его соулмейт — парень? — неожиданно для себя самого вклинился в их глупую перепалку Ричи и мысленно дал себе оплеуху. — Брось, такой очаровашка не может быть геем, — отозвалась вторая девушка и внимательно посмотрела на голую спину Эдди. — И он ни разу не заявлял прессе, что имеет родственную душу. — Спорим на двести баксов? — Ричи протянул одногруппнице ладонь, и ее глаза подозрительно сощурились. — Не надо, Джул, — первая девушка потянула подругу за рукав, но та отмахнулась и пожала Тозиеру руку. — Спорим. Ричи перевел взор на Эдди и вздохнул. Ну и кто тянул его за язык?