Это новая страница его жизни. Жизни без Джонни.
Между пальцев зажато лезвие. Он не смог и не сможет в будущем. Он не часто видел, как люди умирают. Это просто, как нить, которая долго тянулась и оборвалась. Он был готов к чему угодно, даже к тому что Джонни просто его не примет, но не к его смерти. Он просто чувствовал себя изуродованным. Он чувствовал себя изнасилованным. А ещё виноватым. Кажется, если бы не он, то всего этого бы не произошло. Крича каким-то не своим голосом, он отталкивается от стен комнаты, больше напоминая вой умирающего кита, что выбросился на берег. И Тэн искренне хочет стать сейчас этим самым китом. А нет, он просто хочет выброситься. Выброситься из тела, вслед за Джонни. Схватить за руку, прижаться к чужой груди, шептать «давай попробуем» все так же, как и раньше. В самые губы. И Джонни бы ответил. Потому что остались они только вдвоём. Там, где никто не осудит. И они, два ангела, будут вечно шептать только лишь «я люблю тебя». Господи, пожалуйста, забери меня к себе Такого равнодушия снаружи и боли внутри он ещё никогда не чувствовал. Говорить больно, всё тело разрывается на части, но в голове настолько всё смешано, что даже страха нет. Что даже банально мысль, за которую стоит зацепиться, нет. Просто ничего нет. Он умолк, тупым взглядом покосившись на стеллаж с игрушками, что будто мерзкими цветными соплями, свешивались с полок. И все вызывает теперь агрессию. Все неживое, обычное, простое, детское. Хочется так же. Эти игрушки никогда не познают смерти, никогда не познают горя. А Тэн вообще живой? Мама сжимает его в объятиях настолько сильно, что кислород на пару секунд перестаёт поступать.— Джонни тебя очень сильно любит. Даже там, сверху. — шепчет Ваен на ухо, стирает с чужих щёк протоптанные солью и водой дорожки.
Я стану для тебя пеплом Кажется, он снова инвалид. И сны у него от таблеток такие же, как в больнице. Трагичные, темные, но броские. Больше похожие на разлитую упаковку гуаши, нежели на что-то действительно существенное. Но это не пугает или отталкивает. Он сново вернулся на круги своя. — А что с Тэном не так? — шепчет Сее на ухо дочери, что с непроникновенным лицом наблюдала за, сново впавшим в тихую истерику, сыном. — Расстроился, что Джонни не приедет. — тихо шепчет Ваен и уходит к себе в комнату. Вранье. Но вряд ли бабушка переживёт ещё одну смерть мужа. Всё таки Джонни был ей как сын, о чем она много раз говорила. Он рассматривает шрамы на руках и ногтями проводит вдоль, лишь бы больно сделать. И надавливает сильнее. Что лучше: чувствовать только боль или не чувствовать ничего? Мир пролетает перед глазами, а сами покрываются будто бледной пеленой. Плакать уже больно, а руки постоянно дрожат. Но мама вечно повторяет фразу «поплачь, поплачь. Горе надо пережить». И он плачет. Сутками напролёт. Он как умалишенный трогает все начиная от верхней одежды и закачивая подушками. Сжимая пальцами одеяло и вжимается носом в наволочку. Я не готов. Он залезает в гигантский свитер старшего, понимая как сильно соскучился. Слишком рано. Чёрный вязаный свитер. Колючий и шерстяной. Который Джонни купил ещё два года назад, когда шибанули холода в Японии. В Бангкоке он был не нужен, и он оставил его тут. И Тэн тут тоже, но уже без Джонни. Он не будет его стирать, чтобы запах его человека остался подольше. Больше никогда. Я схожу с ума. Я не хочу Часы на стене неприятно тикают, напоминая о значение времени. Им не хватило. И у Тэна как- будто голову сносит. Стон вырывается сам и он не замечает, как почти не дышит пока плачет. Сгибается пополам и сжимает лежавший под руками плед. В тайце и правда что-то ломается, надрывается. Какая-то маленькая деталька и под откос весь механизм. Он ломается каждый раз. просыпаясь с мыслью, что всё ещё жив. И кажется даже воздух в этом мире ему больше не по карману и не принадлежит. Он шарахается от родственников, не в силах посмотреть в их глаза. Но его ловят. — Тэн, хочешь фильм посмотреть с нами? Голос матери звучит очень тихо, будто она не стоит рядом, а кричит из соседней комнаты. Он качает головой. Уже на столько все равно, что… ладно, проехали. Таец отвык жить в атмосфере любви и этим вечером он настолько проникается, что пускает скупую слезу. А ещё понимает, что отвлекается от грустных мыслей за всеми разговорами о том о сём. Настолько странно, когда о тебе заботятся. И он впервые за эту траурную (во всех смыслах) неделю задумывается о том, как чувствует себя Ваен. Это второй её муж, что трагично погибает. У неё чуть не погиб ребёнок, но она нашла в себе силы не закрыться ото всех и придти с помощью к Тэну. Она сделала всё. Теперь он знает, что делать. И к чему стремится. Только надо найти в себе силы. Потому что это только его вина, на самом деле. Он скотина, он мразь и только он виноват в смерти Со. Поэтому глупо о чем-то жалеть сейчас. Он уже не вернёт Джонни. И он сделает все, чтобы папа им гордился. Хотя бы сейчас.