Первоначальным грехом падших ангелов была гордость.
— Вы убьёте его? — скрывая непокорность в голосе, проговорила светловолосая дама в белоснежном струящемся платье, стоя на пороге гостиной. — Я ещё не решил, — глядя в угасающий камин, спокойно ответил черноволосый мужчина средних лет. Женщина, что спрашивала его, была в его глазах чем-то невыразимо священным, и он страдал при одной мысли, что в глубине своей тёмной души он хотел, чтобы та ступила на не совсем безопасную стезю. — Вероятно, вы бы этого хотели? — Я… — женщина на секунду отвернулась, ища ответа, вероятно, от холодных стен. — Ради высшего блага и сохранения равновесия, разумеется, — перебил её демон, внимательно посмотрел на неё и слегка улыбнулся. — Совет не посмеет указывать, что вам делать. Но позвольте сказать, что этот вопрос требует немедленного обсуждения, — выдавила зеленоглазая. — И пришли ангелы к истокам порождения монстров, дабы просить его свершить убийство, — монотонно говорил демон, закидывая в камин дрова. — Что вас смущает, милая? Владыка ада всегда рад запачкать свои руки, во имя чистоты вашей души. Ни одной капли крови не упадёт на ваше прекрасное платье. — Речь о вашем сыне! — тут же выпалила женщина и, удивляясь его хладнокровию, вскинула брови. — Никто не посмеет поднять руку на дитя Сатаны. Вы не можете обвинять нас в том, что мы побуждаем вас к греху. — В притче о блудном сыне отец мог позволить себе заколоть телёнка. Маленькому полукровке не место среди богов, все это понимают.Тем более, около моего трона, — категорично отрезал демон. — Сатана, — отозвалась в проёме женщина и с жалостью посмотрела на мужчину, чья пустота в сердце убивала её на расстоянии, — полукровки всегда рождаются парно. Эти дети… Они так похожи на нас. Они могут уничтожать целые миры своей силой, способны убивать, причинять страдания, даровать бессмертие. Но… — она задумалась лишь на мгновенье и с сожалением в голосе продолжила: — Они не способны вершить историю, согласно законам Шепфы. Это нарушение равновесия, нарушение хрупкого мира между адом и раем. Истинное проклятие как для королей, так и для простых смертных. Они питают друг друга и не могут существовать друг без друга, как добро без зла. Перворождённый гибрид стал когда-то настоящим чудом Вселенной. Он очаровывал, дурманил своими божественной красотой и чистотой души, пока сердце его не поглотила тьма. Сколько крови было пролито, чтобы понять, что никакое это не чудо, а всего лишь — ошибка Бога. Всё должно оставаться, как есть, никто не должен нарушать правила. Сатана исподлобья взглянул на неё и прикрыл веки от эмоций, что наполняли его тело. — Немыслимые правила, им нет числа, одних — в рай, других — в ад. К чёрту равновесие! К чёрту ваши законы! — взорвался демон, и глаза его загорелись красным пламенем. Король Ада вплотную приблизился к ангелу. — Демоны для вас, словно пациенты психушек, которые не могут сами себя прикончить. А полукровки — не более, чем сильное оружие в моих руках, способное заставить вас пасть на колени. Вот, чего вы так боитесь! Боитесь, что его вырастит дьявол, и вы не сможете найти спасения. Вы плевать хотели на это отродье! Настанет день, когда я буду восседать на ваших трупах! — Ты не посмеешь, — забыв все приличия, выдавила женщина и подняла подбородок вверх, гордо взглянув злу прямо в глаза. — У тебя недостаточно власти. На каком бы троне ты ни восседал, многие так никогда и не признают тебя, как короля! Ни тебя, ни твоего сына! — Благочестивая душа никогда не верует в Дьявола. Напрасно… Ведь он всегда в вас верит, — глаза Сатаны вернули прежний цвет. Коварно улыбнувшись, он отошёл на шаг, посмотрел на потухший позади себя камин и, вернув свой взор на женщину, чьё возмущение просвечивало сквозь тело, весело бросил: — Хозяину привет! — и вышел из помещения.***
Страх возникает, когда теряешь уверенность в том, что ты — это ты. Если ты ждёшь известия, которое может осчастливить или привести в отчаяние, ты словно выброшен в небытие. Пока ты пребываешь в неизвестности, чувства и поведение — всего лишь приходящее звено. Время, секунда за секундой, перестаёт созидать — подобно тому, как оно созидает дерево. Ни в каком из миров Катерина не пыталась понять, кем являлась на самом деле. Скажем, нет предпосылок — незачем и думать об этом. Да и к чему тревожить всякое зло в себе? Ей казалось, что люди бывали порой хуже тех демонов, что она видела здесь каждый день. Она не ощущала значимой разности между их грехами, они все сливались в одно; проявления злости в глазах живущих пугало и очаровывало её. Агрессия и ненависть будоражили и восхищали. Ей думалось, что в ней живут две души, что были не способны договориться между собой, хотя нет, скорее, они даже не пытались договориться. Здесь, на небесах, постоянно твердилось о равновесии, которого так не хватало её запутавшейся больной душе. Кэтрин страшно нуждалась в ком-то, кто был бы способен её понять, хотя бы на маленькое мгновение почувствовать дал, что она не одна в этом мире. Но этого никогда не было. Всё, что ей приходилось делать, — это постоянно принимать решения, в которых она не ощущала никакой уверенности. Кэтрин думала, что это ужасно и эгоистично делать так, как хотелось, но она не понимала, что человек, которому от рождения дана свободная воля, гораздо сильнее демонов или ангелов, потому что демоны способны лишь бунтовать, а ангелы — повиноваться.***
— Твои крылья прекрасны, — вырвав последние частички эйфории из Кэтрин, отозвалась Фурина, нарушая тишину. Кэтрин заметила что-то иное в её взгляде — в нём не было былой агрессии или раздражения. Толпа, что окружила её, потихоньку расходилась, оставляя кучку любопытных бедолаг. — Спасибо, — скромно и немного удивляясь, выдавила она, совершенно не понимая, что должна была делать. Она ещё раз посмотрела, на недоумевающего Люцифера, который, наклонив голову, раздражённо наблюдал за любопытной учительницей. — Вы уже определились со стороной? — настойчиво проговорила Фурина. Кэтрин приоткрыла рот, будто ожидая, что оттуда польётся что-то нужное, но, заметив на себе взгляд Люцифера и почувствовав в нём что-то похожее на угрозу, ответила: — Возможно. — Чудно. Надеюсь, вы примите верное решение. Минуя удивлённые взгляды своих друзей, шепча что-то вроде: «Поговорим потом», — Кэтрин прошла сквозь учеников, ловко спрятав крылья за своей спиной. Она прибавила шагу и старалась не оборачиваться, в попытках не выдать свой страх. Девушка понимала: некоторые секреты не стоило раскрывать даже Ади и Мими. Кэтрин наполнялась с каждым новым днём. То, что раньше делало её человеком, исчезало, но она никогда не чувствовала себя более живой. А живому человеку везде тюрьма. Здесь её сердце ничем не смогло успокоиться. Она домой хотела. Всё ждала, когда заберут. Шрам вновь предательски оцарапал ей спину, а тело заломило то ли от усталости, то ли от раздражения, что всё сваливалось ей на плечи безо всяких прелюдий. Почувствовав, как кто-то схватил её за руку, она резко обернулась, ощутив прилив страха, что это какая-нибудь Ости, которая попытается забрать у неё её крылья. — Что? — быстро проговорила Катерина и тут же осадила, поняв, что принц Ада шагал за ней сзади, видя, как она размахивала руками при ходьбе, словно взбесившееся дитя. Люцифер молчал. Он кривил губами, понимая, что в ней пока нет того, что было ему нужно. — Может, ты уже скажешь мне правду? Почему каждое моё действие вызывает в тебе приступ бешенства? — не дождавшись, пока тот заговорит, спросила Катерина. — Правильно задавай вопросы, — спокойно ответил Люцифер. — Я уже сказал тебе то, что посчитал нужным. — Почему мне кажется, что даже этой фразой ты пытаешься меня унизить? — фыркнула она и подняла голову для того, чтобы найти его глаза, но из-за близкого расстояния лишь врезалась в его грудь. — О, это не должно тебя удивлять. Так всегда бывает для таких, как ты, когда они говорят со мной. Возможно, тебе даже иногда кажется, что ты особенная, но это не так. Ты всего лишь недостающий элемент на пути к моей цели, — совершенно не скрывая своего презрения, проговорил Люцифер, вглядываясь куда-то сквозь неё. Кэтрин как-то истерично улыбнулась и тут же негромко рассмеялась. Она совершено не понимала его манию причинять боль. Это постоянно выбивало её из колеи — непомерная жестокость ко всему, что его окружало. — Боже мой… — протянула непризнанная, — Да ты просто псих! — внимательно слушая, Люцифер удивлённо поднял одну бровь, не понимая её реакцию. Осознав, что она собралась уходить, демон схватил ее за плечо и пододвинул к себе. — Не смей так говорить со мной, — пугающе проговорил он. — Что ты мне сделаешь? Я лишь недостающий элемент, но всё-таки нужна тебе. Ты не убьёшь меня, — уверенно ответила Кэтрин и скинула его руку со своего плеча. — Насчёт тех, кто для тебя дорог, уговора не было. — Не нужно казаться хуже, чем ты есть, Люцифер. Хотел бы причинить мне боль, давно бы сделал это. Видишь? Я просто пытаюсь быть справедливой по отношению к тебе, а ты заставляешь меня расплачиваться за?.. — Кэтрин демонстративно подняла глаза к небу, делая вид, что пыталась вспомнить. — Ах, да, за что? — Не стоит недооценивать глубину моей чёрной души, дорогуша, — дьявол грубо схватил её подбородок и дёрнул на себя. — Ты не осуждаешь справедливость, но в ней столько же греха, сколько и в расплате. Считаешь, это благодетель? Не буду спорить, я взгляну на тебя, когда ты придёшь, чтобы признать, что в моих словах истина. Ничто так не уничтожает людей, как сами люди. Вы находите в себе сотни оправданий, но никогда не находите оправданий для других. Может, тебе стоит открыть глаза? Для тебя всё ещё существуют чёрное и белое, хорошее и плохое. Правда в том, мой светлый ангел, что нет ни чёрного, ни белого. Всё какое-то серое, понимаешь? Не стоит искать свет там, где его нет. Просто перестань это делать, — Он, едва касаясь, провёл пальцем по её щеке, и она вздрогнула. Люцифер хотел ещё что-то сказать, но лишь откинул её, словно глупое существо, никому ненужное и забытое. Кэтрин продолжала смотреть, как фигура демона удалялась всё дальше. Она вдруг осознала, что совсем его не знала. И поймала себя на едва проскользнувшей мысли, что ей бы хотелось. Ей бы хотелось узнать его, хотелось узнать, что так сильно терзало его внутри. Капли дождя вдруг просочились из тёмной небесной сетки и закапали на лицо Кэтрин совершенно возмутительным образом. Расправив крылья, она взлетела в воздух.***
— Что с тобой? — обхватив широкие плечи Дино, прижалась Кэтрин. — Воплощаю нереализованные мечты своего отца, — повернувшись к своему ангелу, ответил Дино — Всё, как всегда. — Он заставляет тебя тренироваться больше других. Это нечестно, — заявила Кэтрин. — По этому поводу святые отцы любят приводить пример мучеников, которые шли на смерть с радостью. — Хочу тебе кое-что показать, — хитро произнесла Кэтрин, наклонив голову влево. — Я заинтересован, — Дино повернулся и прищурился в ожидании. Плавные тени вдруг выросли за её плечами и образовали два стоячих воротника в виде распростёртых крыльев. Крепкий ангел чуть было не подскочил на месте от удивления. Он был ошарашен. Кэтрин первый раз его таким видела. Во взгляде читались тревога и восхищение одновременно. Дино испытывал странные чувства внутри себя, судя по всему. В голове его сразу же начали появляться наводящие мысли, какой вред способны причинить крылья такого окраса столь маленькой и беззащитной, как ему казалось, девушке. Ангел чувствовал сильную ответственность перед этим существом, что стояло перед ним и хлопало своими пушистыми ресницами. Катерина была для него сокровищем, что он так хотел спрятать от этого мира, закутав в свои объятия. Закрыть ей уши, чтобы она никогда не слышала тех гнусностей, которым подвергались полукровки из века в век. — Когда это произошло? — тут же спросил он. — На занятиях по крылоборству. Эй, меня пугает твой вид! — растерянно выпалила девушка. — Они удивительны, — сразу же заявил Дино. — Просто, они совсем, как у… — Как у кого? — не выдержав, спросила нетерпеливая непризнанная. — Есть на свете прекрасные птицы, которые питаются ядовитыми ягодами, — многозначительно пояснил Дино, не хотя продолжать то, что хотел сказать на самом деле. — Сравниваешь меня с птицей? Оригинально, — поясничала Катерина. — Они не всегда будут такими. Стоит тебе принять сторону, и поверх коричневых перьев прорастут белые. — Или наоборот, — сразу же объявила девушка и взглянула ангелу в глаза. Эти слова ранили, ведь это значило, что она будет потеряна для него. Он отгонял от себя эти мысли, будто прячась от них и не признавая, что такой вариант всё же был возможен. — Как ты? — неожиданно спросил Дино, взяв её холодную руку в свою ладонь, согревая. — Голодна. А ещё мне иногда кажется, что внутри моей головы кто-то сидит и царапает черепную коробку, — произнела Катерина и дотронулась рукой до плеча Дино, задирая рукав белой футболки, и принялась царапать его ногтями. — Вот так, знаешь. — Ты вообще в курсе, что именно так описывают шизофрению? — заявил Дино, рассмеявшись. — То, что наши цели более здравы, чем галлюцинации шизофреника, — конечно, существенная деталь, но лишь деталь, — невольно вспоминая слова Люцифера, ответила ему полукровка. — Кстати, о целях. Пользуясь преимуществами сына учителя… Школа организует приём в честь Авеля. Мой отец как-то упоминал его в своих рассказах о прошлом. — Да, кажется высший демон, доблестный воин и всё такое, — перебирая невыученные уроки, попыталась выкрутиться Кэтрин. — Всё верно. У тебя будет возможность увидеть его в деле. Геральд пригласил его на тренировку. — К чему ты ведёшь? — насторожилась девушка, зная, что ничего в её судьбе теперь не происходило просто так. Учитывая, что во всех сказаниях о гибридах такие демоны, как Авель, с лёгкостью вырывали их сердца из груди. — Будь осторожна. На приёме держись Ади и Мими, они не дадут тебя в обиду. — Почему ты никогда не ходишь на такие вечера? — Их было слишком много. Для тебя это полезно, а мне кажется обыденностью, — его глаза закрылись, Кэтрин нежно убрала волосы с его лица. — Как скажешь.***
Тишина наполняла комнату, как бассейн, в котором невозможно терпеливо обходиться без воздуха. Кэтрин очнулась на своей кровати, но всё, что её окружало, стало иным. Почувствовав давление в своей груди она подняла корпус и посмотрела вниз, заметив густой смог, стоявший на поверхности мраморного пола. От напряжённого вслушивания и вглядывания во тьму в ушах раздался непонятный шум, а воспалённым глазам всюду мерещились пугающие тени. Они были слишком реальны. Девушка попыталась протереть глаза, но это её не спасало — тени лишь становились ярче, будто медленно подходили к ней. Она не видела их шаги, но чувствовала их присутствие внутри комнаты. Прикрыв глаза лишь на мгновение, она тут же их открыла, и перед ней уже были не тени. А настоящие фигуры с огромными крыльями, не как у ангелов или демонов, а как у больших летучих мышей. Люди, что заполнили комнату, сохраняли подобие человеческого образа, но их лица… Их, до дрожи в коленях, пугающие лица привели её в ужас. Несколько жёлтых глаз синхронно уставились на её тело. Кэтрин попыталась закричать от ужаса, но не смогла услышать собственного голоса. Она широко открыла рот и попыталась закричать ещё раз, но попытка была тщетной, как и её попытка встать с кровати. Будто придавило намертво. Боль в груди усилилась, а лопатки на груди — будто начали врастать в неё. Ужас сменился бешенством. Фигура, что стояла у подножия кровати, приблизилась близко. Кэтрин не успела вдохнуть, как рука этого чудовища оказалась у неё в груди. Она ощущала, как что-то инородное трогало её сердце, запуская туда яд, что отдавал во все конечности. Кэтрин запрокинула голову вверх, закатив глаза, и перенеслась куда-то в небытие, наполненное синим пламенем. Она видела демонов и ангелов, стоящих на коленях перед толпой. Их тела загорались прямо у неё на глазах, а в голове стоял истошный нечеловеческий крик. Она чувствовала, как сжигалась кожа на её руках, животе, груди. Она горела там, вместе с ними. Ужасающие кадры этого хаоса сменялись еще более ужасающимися. Кэтрин видела, как у младенцев вырывали крохотные сердца, выбрасывая их, как испорченное мясо, в пламя, что сжигало их плоть. Видеть такое было невыносимо, боль физически лишь немного заглушала то, что происходило в её душе. Она была на месте каждого из них, чувствовала ненависть этой ненавидящей толпы. Чувствовала беспомощность и бессилие тех, кого жестоко уничтожали. Их не просто убивали, их стирали с лица Вселенной, не оставляя даже пыли. Ощутив облегчение в грудной клетке, она жадно впустила воздух в себя. Кэтрин приоткрыла рот и начала громко и часто дышать, будто от этого ей должно было стать легче. Легче не становилось. Она резко осмотрела комнату, но в ней уже никого не было. Не было ни лапы чудовища, сжимающей её сердце, ни дыма, ни ужасающих монстров вокруг, ни горящего пламени, ничего. Только помещение в светлых тонах и скучающие фрукты в тарелке, стоящей на столе. Самопроизвольные сокращения мышц выгнули спину дугой с такой силой, что ей самой был слышен хруст позвонков. Испуганная и будто изломанная изнутри и снаружи, Катерина попыталась встать, но тут же рухнула вниз и заскулила, словно раненый зверек. Вцепившись в свои кудрявые чёрные пряди, она попыталась сдержаться, но, не выдержав покалывания в районе лопаток, зарыдала. Следующая попытка встать оказалась успешнее предыдущей, и она тут же направилась в ванную. Сняв с себя лёгкую серую футболку, она повернулась спиной к зеркалу и развернула шею. Шрам, что раньше был похож на полумесяц, стал чёрным и пустил свои корни в разные стороны, образуя пугающие чёрные ветви, из которых медленно сочилась кровь, как из свежей раны. Узор продолжался вдоль позвоночника и заканчивался на ямочках, что были на пояснице. И без того в больном сознании одна за другой пронеслись картинки, что она видела, как ей до этого казалось, во сне. Кэтрин закрыла глаза, пытаясь каким-то чудесным образом их уничтожить, но они лишь проникали в неё с новой силой. Спустившись вдоль раковины от бессилия, она скрестила руки на груди, опустила голову и, наклонив туловище к коленям, легла на холодный пол ванной. Поза эмбриона ранее всегда успокаивала её в те моменты, когда тело или душа были ранены, но на это раз это не сработало.***
— Что это? — зайдя в мрачную холодную комнату, спросила Люцида и вскинула брови так высоко, насколько это было возможно. — Мой брат держит в руках кисть и пишет… Последний раз это закончилось тем, что ты убил всех слуг. Люцифер рисовал плотными, уверенными штрихами карандашом или тушью и иногда пользовался акварелью, прорисовывая размытые линии. — Моя дверь была заперта, — мёртвым голосом ответил демон. — Чего тебе? — Принесла тебе апельсиновый сок, — широко улыбаясь, произнесла Люцида и, аккуратно взяв чашечку тонкими пальцами, выставила прямо перед его лицом. Оторвавшись от полотна, Люцифер вскинул голову и оценивающе посмотрел на сестру, пытаясь понять её настроение. — Там, вероятно, яд? — Ну, конечно, милый, — продолжая также лицемерно улыбаться его взбалмошная сестрица. — Отец ждёт нас. Авель прибыл сегодня утром, приглашают нас на завтрак. — Хорошая компания: ты, мой отец и Авель, мечтающий вонзить в меня свои маленькие лапки. Очаровательно, — саркастично проговорил Люцифер и налил оставшийся бурбон в стакан с соком. — Наверное, это тяжело — когда отец ненавидит то, что ты не можешь в себе изменить, — протянула Люцида и обратила внимание на полотно. — С чего ты взяла, что он не ненавидит и тебя тоже? Из-за чистоты крови? Давай признаем, ненависть — довольно сильное чувство, подобное любви. Но ты слишком бесполезна, чтобы обращать на тебя внимание. — Рисующий всякие веточки демон — тоже не лучший наследник для отца! — обиженно ответила Люцида. — Общение с наркоманкой Ости тебе явно не на пользу, — довольный тем, что ему удалось её взбесить, ответил Люцифер. — Это печать. — Ну и что это за печать? — На всех уроках в школе Шепфы — это запретная тема. Никогда не задумывалась, почему то страшное, что творилось в великих династиях, никогда не освещают? — спросил демон, не дожидаясь никакого разумного ответа. — Это печать полукровок. У всех гибридов есть такая. — Кроме тебя, — заметила Люцида. — Это ты так думаешь. Тебе никогда не было интересно, что творилось за дверями моей комнаты, когда я был ребёнком? — Люцифер, — на удивление серьёзно начала Люцида, — я бы не смогла это прекратить. Я любила тебя и любила отца, у меня не было выбора, — казалось, она говорила это искренне, будто сама хотела верить, что не могла иначе. В ушах её почему-то звучал детский плач. — Помнишь, как Дино разбил твоё юное сердце, открытое к большой и чистой любви? — Люцифер вглядывался в глаза Люциды, заставляя смотреть на него в ответ, когда он спрашивал её, — Ответь мне, сестра. Ты помнишь? — Прошу тебя, хватит, — выждав мучительную паузу, повысив тон, умоляюще произнесла дьяволица, не желая сыпать соль на всё еще свежие раны. — Больно ли это, когда кто-то, кого ты любишь, вгоняет тебе ножи в сердце, просто за то, кто ты есть? — говорил Люцифер, вкладывая в этот вопрос всю свою всепоглощающую ненависть. — Иди к чёрту! — завопила сестра в попытке спрятаться от этого монстра. — Больно ли это? — повторил он, закричав. — Да, — едва ли смогла выдавить Люцида. — Наверное, это тяжело, — уже спокойно, повторив её недавнюю реплику, выплёвывая каждое слово, проговорил демон и, резко порвав полотно, встал. Понурившись у зеркала, Кэтрин пыталась замаскировать тёмные круги, но больше её волновали слёзы, постоянно сочившиеся из её глаз. Она не могла позволить себе говорить о том, что произошло. Потому что, если она скажет это вслух, это станет ещё более реальным. Она просто хотела забыть. Хотела забыть, натянув на помеченную спину уродский свитер. Хотела забыть и вновь притвориться сильной. Хотела забыть о том, что она молодая девушка без семьи, отвергнутая собственным братом, ничего не знающая о себе самой. Люди однажды умирают, и, по предположениям, им должно становится легче. Может быть, это было удовольствием — совсем ничего не чувствовать. Никаких боли, сожалений, никакого страха. Ей не хотелось рыдать у кого-то на плече о том, как ужасно с ней обошлась судьба. Более того, она даже не допускала мысли о том, чтобы перестать бороться. Всё, чего ей хотелось, это поговорить со своей семьей. Но, кроме склепа с мёртвой матерью и отцом в Новом Орлеане, ничего у неё не было. С ней была только её боль. Она заставляла её ощущать себя живой. Собрав волосы сзади, Кэтрин накинула на себя капюшон и вышла из комнаты.***
— Ты в порядке? — без особого приветствия спросила Мими, уступая место возле себя за круглым столом, где сидели ребята, — Свитер просто отстой! — Зря ты так, он мой любимый, — непринуждённо ответила непризнанная и посмотрела на пустой стол, — Что вы делаете? — Я никогда не хвастался крыльями на глазах у всей школы, — тут же подхватил Ади и заиграл бровями. — Серьёзно? Вы существуете уже несколько сотен лет, и игра « Я никогда не…» всё ещё актуальна? — Эй, вообще у нас у всех есть грязные секреты, — оправдалась Мими. — С чего вы взяли, что я хвасталась? — Кэтрин повернулась к Ади, скорчив возмущение. — Ну, ты явно собой гордилась. Это было очень изящно. — Изящно? Не знала, что ты знаешь это слово, — Мими сложила ручки перед собой и засмеялась. — Что это значит? — недовольно фыкнул рыжий демон. — Я никогда не спала с Ости, — выдавливая из себя каждое слово, будто что-то мерзкое, произнесла дьяволица, откидывая копну чёрных волос. — Боже, Ади, ты не мог… — рисуя в голове порнографические сцены, с надеждой в голосе проговорила Кэтрин. — Хуй — не нос, назад не шмыгнешь, — прозаично произнёс Ади, будто бы что-либо философское. Парни, что сидели рядом, залились громким смехом.