Страх
17 октября 2020 г. в 09:34
Нет.
В груди что-то беспрерывно колит, причиняет невыносимую боль. Пятый ухватился за живот и наклонился вперёд, да так, что носом может достать до ботинок. На них тоже были пятна крови.
Плохие, мерзкие капли, но Пятый не мог их вытереть. Сейчас он хотел оказаться где угодно, за решёткой, на краю обрыва, лишь бы только не здесь. Лишь бы не ждать той минуты, когда войдёт Бен и… Пятый не хотел думать, что может сказать его друг. Не хотел знать, что могло произойти. Он дрожал. Всем телом от немых рыданий, задерживая их глубоко в сердце. «Это я виноват, я, почему её, она ведь…просто пришла со мной». Он хотел рвать на себе одежду, реветь навзрыд, но не мог. Бок, в который его ранили, кровоточил, но он не обращал на это внимания, смотря на свои окровавленные пальцы. Он видел перед собой плачущие лица, эти люди просили пощадить их, но он продолжал. Снова и снова.
Убивал медленно, быстро, изощрённо и не очень, как захочет клиент. У него на руках более сорока убийств, существование которых было безупречно скрыто Агентством. Эти люди, планы и способы их убийства крутились у Пятого в голове. Так странно, он ведь никогда не смотрел со стороны жертвы, никогда он не думал, что попадёт в такую ситуацию.
«Я это заслужил», — мелькнуло в его голове яркая, едкая и чертовски похожая на правду догадка. «Я причинил столько боли этим людям, я чудовище», — Он смотрит на белую плитку, которой был выложен пол и верит в эту, кажется, совсем логичную мысль. В уголках его глаз заблестели слёзы, больно, ему впервые было так больно, так, словно его бросили абсолютно все, будто бы он осиротел. «Нет, Бен хороший врач, он спасёт её», — эта мысль никак не помогала Пятому. Он будто бы падал в небытие. Всё постепенно становилось пустым, бессмысленным и холодным. Он хватается руками за волосы и тянет их до белых пятен перед глазами. Смотрит в пол, видя, что оставил красные разводы на идеально белом кафеле. «Я проиграл, и что с того, что я убил их всех, это бессмысленно, они просто мусор, мусор, мусор… Они ни стоят ни единого её волоска». Он ещё плотнее сжимает губы и зажмуривается. «Нет, нет, у Бена получится, он справится, он лучший хирург во всём городе». Пятый впервые чувствует себя таким беспомощным, жалким и тупым.
Чёрт.
Он смотрит на брошенную Беном впопыхах куртку, на шкафчик с кучей таблеток и бинтов, а также смотрит на серый, облупившийся от времени диванчик. Это место, эти стены, всё это, было связано со шрамами Пятого. Здесь писалась его история, его первое убийство и ранение. Бен жил этим кабинетом, жил работой и был по-своему счастлив. Они с Пятым были своеобразными партнёрами, но в тоже время, чем-то более глубоким. Они были семьёй друг для друга, часто, очень часто один из них замолкал, а другой мгновенно переставал говорить, понимая, что лучше промолчать. Они могли понять друг друга и так. Но Бен был другом, за которого Пятый переживал бы так же сильно, как и за Ваню в данный момент.
На столе хирурга стоят маленькие часы с изображением жирафика по краям. «Подарок одной из пациенток», — ответил как-то Бен, на вопрос друга, за бокалом восхитительного «Atlantuc» 1999 года. Пятый смотрит на эти, тихо тикающие часики, на эту мордочку и чуть прикрывает глаза. В сердце снова больно кольнуло. «А Ване понравилось бы? Наверное, да». Он знает её слишком мало, но достаточно для того чтоб всецело ей доверять. Чтобы влюбиться в неё навсегда. Навечно, он будет предан ей до конца, он уверен, что больше никогда не встретит, даже похожего на неё человека.
В затуманенном сознании Пятый видел перед собой силуэт этой девушки, чувствовал её запах и холодные руки, видел перед собой эти большие доверчивые глаза, эти тонкие губы, что целовали его. Он хочет снова почувствовать этот вкус, хочет вновь посидеть рядом с ней в том маленьком ресторанчике, пить вино и разговаривать обо всём на свете. Он помнил, что она любит белое, а он красное.
«Я доверяю тебе, Пятый». — От этих слов болит сердце и дрожат руки. «Я жалок».
Вдруг. Сквозь пелену раздумий, Пятый слышит тихие шаги. Он узнает их везде.
— Бен, — выдохнул Пятый и быстро поднялся с места, когда хирург вошёл в свой кабинет и встал напротив друга. Он дрожал, Бен это заметил и, чуть наклонив голову в бок, начал:
— Пуля не задела никаких важных органов и костей, нужен месяц реабилитации, а также уход и забота. — Бен улыбнулся и подошел к другу. Аккуратно дотронувшись его затылка и немного наклонив голову, Бен коснулся лба Пятого своим. Так это у них было заведено. Изредка, они так успокаивали друг друга, или же Бен проверял температуру. Пятый всё так же дрожал, за этот час, он кажется, постарел, лет на Пять, и стал белым, как мел. — Она жива, Пятый. — Киллер опускает голову и видит кафель, и свои дорогие ботинки заляпанные пятнами крови. Это похоже на сон, у него ватные ноги. Его глаза открыты, но он не видит ничего, кроме Вани. «Мне дали шанс, она жива, Боже, Бен, ты спас её». Чёрт. Он готов разрыдаться, ноги его не держат. В одно мгновенье, все его мысли устремились на Бена, ведь тот крепко обнял его. Кажется, с того момента, как они попрощались, прошло несколько лет, но на самом деле лишь день. Долгий, страшный день. Он смотрит Бену в глаза и видит, как тот улыбается. Искренне, преданно, эта девушка очень дорога Пятому, Бену даже казалось, что она даже важнее, чем кто-либо в мире.
«Даже важнее чем я, ну и пускай», — ухмыльнулся про себя Бен и ещё крепче сжал друга в объятиях.
— Это точно, — Он старается скрыть, как осип его голос от страха, старается, но для кого? Бен и так знает, что чувствует Пятый, а кроме них, в кабинете нет и души.
— Да Пятый, она будет жить.
— Могу я её увидеть? — Пятый чуть отстраняется и смотрит на Бена.
— Думаю, ей нужно поспать. — Чуть помолчав, он добавил, — у меня есть бутылочка виски, хочешь отметить? — Это риторический вопрос, Пятый кивает.
Бен улыбается и подходит к прозрачному шкафчику, в котором виднеются колбы, капельницы и шприцы. Чуть порывшись во всех этих медицинских принадлежностях, он вытащил на свет пузатую бутылку с янтарной жидкостью внутри. Открыв ящик и достав оттуда штопор, он принялся аккуратно продавливать его в пробку закручивающим движением.
Пятый наблюдал за ним. В их компании алкогольные напитки всегда открывал Бен, даже когда Пятый приходил с бутылкой дорогого вина, он всегда передавал её Бену. Вот и сейчас. Этот мужчина всегда был аккуратен, иногда сентиментален, и самую малость романтик. Пятый никогда не видел, чтобы у Бена была подружка или, если уж если на то пошло, дружок. Иногда это вводило в ступор. Почему этот достаточно милый и умный парень никогда не имел, даже пусть на время, никаких отношений.
— Так странно, — пробубнил Пятый. Бен вопросительно уставился на него, дожидаясь, когда Пятый продолжит свою мысль. — Почему ты всегда один? — Пятый смотрел куда угодно, но только не на друга.
— Ну, вообще-то я не один, — ответил Бен, наконец, справившись с бутылкой и наливая в первый из стаканов янтарную жидкость. Когда Пятый наконец взглянул на него, он продолжил. — Я не один, в том смысле, что мне никогда не скучно. У меня есть пациенты, которым я помогаю, есть это место и лучший друг. Что мне ещё нужно, это лучше чем быть, как ты там сказал? «Не одному», мне кажется. Врач протянул другу бокал и сел напротив, на старенький диванчик, предварительно, чуть подвинув его.
Пятый смотрел на то, как жидкость в его стакане становилась то бурой, то ярко-жёлтой, то оранжево-красной, в зависимости оттого, под каким углом он смотрел. Чуть отпив из бокала, он снова посмотрел на друга и чуть помолчав, продолжил.
— Просто, ты никогда не хотел найти человека, который бы любил тебя? — Пятый облокачивается на ручку кресла и смотрит в упор. Он знает все движения друга, знает, когда тот взволнован или испуган, когда смущён или когда лжёт, знает, но наблюдает все эти привычки будто бы в первый раз. За Беном не устанешь наблюдать, потому что он не сопротивляется этому взгляду, который подобен рентгену в больнице. От него не скроешься. Бен почесал висок и чуть сощурил глаза — когда он выпивал, зрение его иногда подводило, ещё одна его привычка.
— Я иногда думаю, что было бы хорошо, имей я такого человека, но… — Бен ещё раз отпил из бокала.
— Но?
— Но кто же тогда будет присматривать за тобой? — Бен улыбается, а Пятый не понимает — пошутил ли он, или сказал всё как есть.
— Я ведь не ребёнок, не надо за мной присматривать. — Пятый отпивает из бокала и всё также смотрит на друга. Жгучий вкус разливается по всему телу, кажется, что его прежние переживания улетучиваются и становятся глупыми и несущественными.
— Теперь, и правда не нужно, но раньше, — Бена на секунду задумывается, смотря на лампы, потом снова на Пятого. — Раньше, нам обоим нужно было держаться друг за друга, но, похоже, ты нашёл человека, который будет о тебе заботиться также, как и я.
Бен допивает содержимое бокала, и наливает себе ещё. Протягивает Пятому бутылку, тот берёт её за горлышко и наливает виски в стакан до краёв.
— Не говори так, будто бы мы прощаемся, — Пятый смотрит на друга и понимает — сколько у него связано с этим человеком воспоминаний. Он не забудет этого человека. Никогда и ни за что.
Он познакомит его с Ваней, они вместе будут ходить на её концерты, а когда Пятый будет уходить на «работу» они будут вместе, готовы перевязать ему раны. Да на «работу», Пятый знал, что его выходка была очень глупой и самонадеянной, но теперь, он похоже был главным претендентов на право стать одним из 12-ти членов совета. Несмотря на то, что он самолично убил их всех, он всё также является лучшим киллером в Агентстве и никто не сможет обвинить его в том, что именно он совершил все эти кровавые убийства. Да. Возможно, все в Агентстве уже знают, что он их убил, но кто ему возразит? Никто, иначе, все они поплатятся своими жизнями.
— Мы не прощаемся Бен, никогда, ты от меня так просто не отделаешься. — Пятый улыбается, почти искренне, и смотрит в бокал. Бен хмыкает и тоже смотрит куда-то в пол.
Молчание, они оба думают об одном и том же и им не нужно слов.