Красное и белое

Осень. Уже или же она всё ещё «только»? Странный вопрос и ещё более нелепые дожди, что марают куртку, пиджак или же пальто. В случая Пятого это всё же пальто.       — Осень красивая, Пятый? — Она идёт рядом, на плече кофр с неизменно белой скрипкой, глаза смотрят чуть в сторону, но руки сплетены в надёжный замок.             — Не красивее тебя, — Пятый достаёт из кармана брюк вибрирующий телефон и, прочтя короткое сообщение, отключил его. Боковым взглядом он видит улыбку на Её лице, это было приятно, особенно когда он чувствовал, что Она в безопасности.       — У меня сегодня репетиция до… — запинаясь, Она смотрит на часы с белыми стрелками, — ага, точно, в шесть с чем-то, мы уже начнём собираться, так что тебе стоит поторопиться, чтоб вместе прийти к Бену. — Пятый кивает и улыбается. Глаза его встречаются с карими, и момент страха на миг окутывает его. Непонятное липкое мерзкое, всё это заставляет его сморщиться.                   — Пятый, — холодные руки касаются его скул, сощуренные глаза и маленькие зрачки напротив, — всё хорошо, ты уже убил меня, на её глазах, меня нет больше. — Дыхание. Концентрация, вдохи, сощуренные глаза, жёлтые листья, осенний ветер, обветренные губы.       — Ты уверена? Всё точно хорошо? — Пятый дрожит, всё то, что копилось в нём, десятилетиями вываливается из глубин его души, весь мусор, весь страх и боль.             — Да, Пятый, теперь я — не Она. — Её шрам на спине не выделяется, кожа белее той самой, горячие руки теперь холоднее, и только обветренные губы — те же.       — Красиво, — глаза карие, волосы — короткие, одежда — мужская и всё же он любит Её. Ведь любить Её всегда было проще, чем застрелить очередного идиота. Здание филармонии не меняется уже второе десятилетие.                   — Пока, — касание обветренных губ к щеке, прилегающие к носу запахи духов и эти карие честные глаза.       — Люблю, — Пятый улыбается, глаза сощуривает.

***

            — Бееенни, — Лайла тянет гласные, и оскал выглядит не страшнее её глаз.       — Ого, не думал, что вообще когда-нибудь придёте, — Бен отрывается от книги и изгибает бровь. Его кривящееся с каждой секундой лицо, не выводит Лайлу из её ребяческого настроения.                   — Привет, — сухо поднимает руку «Второй», зачем-то кивая Бену, будто они старые знакомые.       — Ага, пришли оторвать мне ещё что-нибудь? — Бен хмыкает и без задней мысли снова переводит взгляд в книгу. Лайла на секунду ловит взгляд Диего.             — Вообще — мы не такие уж и плохие, Бенни, чтоб ты понимал, мы прекрасно относимся к тебе, ты ведь в конце концов тот самый доктор, который оперировал Пятого, когда ему в грудь три пули прилетело.       — Даже звучит глупо, не находишь? — Бен совершенно не волнуется, как опытный хирург он спокойно принимает факт проблемы и ищёт ходы отступления. Лайла садиться на стул, стоящий рядом с койкой и с ухмылкой пялится на жертву, которой они с Диего отрубили ноги.             — Не думаю о мелочах знаешь ли, у нас нет времени на подобное, — хмыкает девушка, вороша волосы. Диего неоднозначно кивает головой. Дискомфорт, вот что он чувствует, ему неприятно находиться в обществе своей жертвы. Даже в глаза смотреть Бену не хочется, что уж тут говорить о том, чтоб стоять к нему так близко.       — Так, чтоб вы знали, Пятый придёт всего через сорок минут, не думаете, что вам стоит опасаться его? — В интонации Бена нет враждебности, однако, он всё же думает, что лучше этим двоим свалить куда подальше.                   — Не надо сентенций, амиго, — Диего подаёт голос, смотря скорее на партнёршу, чем на самого пациента.       — Не думал, что наёмники знают подобные слова, — Бен кулаком прикрывает рот и тихо посмеивается, следя за тем, как у «Второго» дрожат руки.             — Так или иначе, мы пришли на счёт той девчонки, — Лайла укоризненно с упоением смотрит на Бена, но тот лишь невозмутимо наклоняет голову в бок.       — Девчонки-скрипачки, ты знаешь о ней, ведь так? — Диего прикусывает губу, складывая руки на груди. Пристальный взгляд. Бен не отворачивается.                   — Смешно, вы так печётесь о Пятом, но в то же время не знаете о его бывшей ни-че-го, — «Дэвид Сэлинджер» в руках Бена чуть помялся, но озорная ухмылка и огонёк в глазах Бена не изменились. Лайла громко вздохнула ртом, Диего потёр переносицу.       — Бред, не мог он и правда её убить, — Лайла уже без толики улыбки и простоты уставилась на Бена. Диего проводит рукой по волосам.             — Убил и похоронил, можете могилу откопать и взглянуть на неё, — Бен берёт с прикроватной тумбочки пакет апельсинового сока и беззаботно наливает жидкость в стакан до самых краёв. Чуть отпив, он следит за тем, как читают его.       — Врёшь, — Лайла резко встаёт, из-за чего табурет падает на пол с неимоверным грохотом, Диего резко дёргается и через мгновенье он уже держит в правой руке перочинный нож.                   — Не, зачем? — Оранжевая жидкость чуть не пролилась на простыни, но Бену удалось это предотвратить.       — Значит, он и правда убил её? — Диего злобно шипит и быстро прячет нож в потайной кармашек на кожаной куртке.             — Теперь он встречается с девушкой, которая строит из себя парня, смешно наблюдать за ними, — Бен не отводит взгляд, не моргает и почти что не дышит. Диего меняется в лице.       — Даже если так — тебе поверить себе дороже, — Лайла кривиться и резко хватая Диего за шиворот, тащит его из палаты. На неё осенние тёплые ботинки, которые не издают ни единого звука при соприкосновении с плиткой. В то время как у Диего обувь на каблуке и Бен ещё долго слышит это цоканье.

***

Смерть Вани — Белой Скрипки было снято на камеру. Было видно её спокойные честные черты лица, искажённое от боли лицо, при нанесении удара в бок и обрывистых неточных порезов в область над грудной клеткой. Она улыбалась на камеру, когда из её рта лились струйки крови. Пятый стоял с ножом. Интересно, сколько Пятому пришлось мыть пол?