Парадокс

      Тихо Санс идет на кухню, медленно закрывает за собой дверь и только после этого тихо откашливается в кулак, намереваясь привлечь внимание стоящего у плиты брата. — Ох, Санс! — с улыбкой тот приветствует старшего, — ну что, как там наша гостья? — Пришла в себя, — звучит в ответ, а Папайрус резко разворачивается, аккуратно откладывая в сторону столовые приборы и вытирая руки о кухонный фартук. В тот же момент он резво направляется к двери, желая лично увидеть спасенную ими девушку в сознании, познакомиться с ней как следует, однако не менее быстро дорогу ему преграждает Санс. — Брат, ты чего? — удивленно произносит младший, снимая с себя фартук, поправляя белую рубашку, — что-то не так, Санс? — Папс, у нее напрочь отбило память. Она не помнит даже собственного имени, — без лишнего рассусоливания монстр вводит брата в курс дел, — не представляю, о чем сейчас с ней можно поговорить, но меня больше волнует тот факт, что если она не помнит, откуда она, то мы не сможем помочь ей вернуться туда, откуда она пришла. — О Господи, какой ужас! Она вообще ничего не помнит? — лицо искажается в гримасе ужаса, но довольно быстро на смену ему приходят печаль, жалость. — Помнит. Сама этого не говорит, но по глазам вижу, что точно помнит, как обстоят дела между людьми и монстрами, — Санс говорит тихо и хмурится. — Ты хочешь сказать, что она нас… боится? — чтобы кто-то боялся Папайруса и его добродушного ленивого братца? Да это что-то из разряда фантастики. Папс не мог это никак переварить. Ему определенно не нравился такой расклад событий. — Да. В открытую этого старается не показывать, но я прям чувствую это. С этим нужно немедленно что-то делать. — Определенно! Санс, если она не помнит, где ее дом, то мы должны о ней позаботиться! Пока память не вернется, — младший монстр в своих намерениях был категоричен, да и Сансу тут возразить было нечего. Брат все говорил верно, не могут же они сначала ее спасти, а потом отпустить на все 4 стороны — жестоко это. — Согласен. Поэтому, Папс, когда ты сейчас к ней пойдешь, я буду стараться говорить поменьше, а ты сделай так, чтобы она немного успокоилась. Ты из нас двоих выглядишь более дружелюбно, да и с окружающими сходишься легче, — Санс неловко почесывает белобрысые волосы, хотя прекрасно знает, что подобные речи для брата — все равно, что коту сметана. А ведь в данной ситуации это была даже не лесть. Папайрус действительно всегда был коммуникабельнее и дружелюбнее большинства монстров, — дай ей понять, что мы не враги. Я просто не знаю, что ей там наговорили про нас, а люди, как мне известно, очень любят приукрашивать и даже искажать действительность, поэтому мне даже страшно подумать, что она сейчас о нас думает. — Санс, это же естественно! Я, великий Папайрус, без труда подружусь с человеком и задам первое прекрасное впечатление о всех монстрах. Все будет прекрасно, скорее пойдем — невежливо оставлять ее надолго одну. Ох, она, вероятно, голодна, а у меня как раз готова свежая партия великолепнейших спагетти!       Да, Папайрус, создавалось впечатление, вообще во сне не нуждался. Той ночью они задержались в гостях у друзей, слишком уж фильм был интересным, а потому и возвращались домой уже только под утро, потому что Папс ну никак не хотел оставаться на ночевку, ведь дома так много невыполненных дел. Санс был не против, однако глядя на человеческую девушку, понял, что их могло в то время в том месте и не быть. От таких мыслей по телу бегут мурашки. И все-таки она здесь. Рано утром они принесли ее домой, с тех пор почти не спали, боясь прозевать момент, когда незнакомке могла бы понадобиться помощь. Время перевалило за полдень. И если Санс даже после 2-ух чашек кофе чувствовал ненавистную для него сонливость, тот Папс был вполне бодр. Как он так умудрялся? Парадокс какой-то... — Доброе утро! — с привычной для себя лучезарно улыбкой Папайрус приветствует лежащего на диване человека. — Доброе, — без такого ярого энтузиазма приветствует его Фриск. И если с первым монстром было все более-менее понятно, то поведение этого окончательно сбивало ее со всякого толку. Это неправильно. Привыкшая ссылаться на факты девушка, для которой жестокая природа монстров с годами в подсознании закрепилась как факт, сейчас чувствовала себя полностью дезинформированной… глупой. — Я уже наслышан о приключившейся с тобой неприятности, но сейчас я хочу сказать «нет» всем твоим переживаниям. Меня зовут Папайрус, а это мой брат Санс. Мы обеспокоены твоим состоянием, — Папс говорил так, словно точно знал, что его слова уместны, что они не смогут задеть незнакомку, чье имя для братьев все еще оставалось загадкой, что они смогут помочь, — и пока ты не вспомнишь все, что поможет тебе вернуться домой, мы с братом будем о тебе заботиться.       Этого ученая вообще переварить не смогла. Как так? Они даже не едва… они вообще не знакомы друг с другом, но он уже заявляет о своих намерениях помочь. Просто впустить незнакомку к себе пожить? Заботиться о ней, даже не задумываясь о том, сможет ли она потом что-то дать им взамен? Это… к такому Фриск не привыкла. Люди в ее окружении до такой степени тряслись за собственные комфорт и материальные ценности, что лишний раз даже друзей за порог не пускали. А тут такой непривычно благородный поступок. Из-за смятения даже страх отошел на второй план. Где-то в глубине подсознания еще жило опасение, что все это ловушка, попытка запудрить ей мозги, втереться в доверие и… мозг порождал много гипотез, но почему-то они все быстро блекли на фоне одной единственной мысли, которая немного придавала Фриск уверенности в себе — начерта она им сдалась, чтобы проворачивать столь хитроумные козни? Особенно сейчас, будучи с пустыми карманами и… потерявшейся памятью. — Мы даже не знаем друг друга, — Фриск старалась не смотреть на Папса так, словно он сумасшедший. Старалась, но у нее это не вышло. — Это все временно! Зато у нас будет достаточно времени, чтобы подружиться, — с лица младшего брата не сходила улыбка, а девушка начала замечать, что она ему очень шла. Не такая уж и нелепая, если получше присмотреться, — ты голодна? — Нет, спасибо, не слишком, — начинает та отнекиваться, потому что в этом доме всего несколько часов, а уже начинает чувствовать себя обузой. — Я не принимаю отказов! Тебе нужно набираться силами, великий Папайрус скоро вернется, не скучайте и начинайте дружить! — монстр возвращается в кухню, а Фриск уже смотрит на Санса без первоначального ужаса. — Рад, что после разговора с Папсом ты успокоилась, — Фриск с любопытством подмечала, как медленно монстр жестикулировал, как проста была его мимика и как в некоторых местах он растягивал слова. Кажется, перед ней был противник какой-либо активности — лентяй. — Я тоже, — страх прошел, а вот общие темы для разговор еще пока были в пути, о чем девушка очень сильно жалела, ибо в моменты тишины невольно начинала думать о том, как, наверное, тяжело потом будет выкручиваться из этой лжи, которая лишь будет расти, подобно снежному кому. Но раз начала, то надо уже продолжать. Время покажет, как все пойдет дальше, — Санс, верно? — Агась, — старший брат присаживается на стоящий неподалеку стул и закидывает ногу на ногу. Фриск подмечает хорошо выглаженную рубашку и думает, что ее скорее всего гладил второй брат — вряд ли бы этот захотел тратить на это время. И какое ей вообще было дело до его рубашки? — а как нам к тебе обращаться? — Самой бы узнать хотелось, — она отвечает со спокойной интонацией, но Санс, кажется, находит ответ забавным и начинает тихо смеяться, — я не знаю. — Ох, ладно, уверен, что какое-нибудь прозвище за тобой точно закрепится. Может быть, ты хочешь чего-нибудь? — Нет, благодарю, — наконец-то на лице девушки появляется улыбка. Сансу становится немного легче.       Оба кажутся внешне спокойными, но только одну разрывают мысли о том, как жить дальше? А другого… другого, по сути, интересовало то же самое. Общая мысль, только в разных аспектах. Санс, по крайней мере, перед собой был честен.       Папайрус появился так же быстро, как и удалился несколько минут назад. В руках у него была тарелка с пастой. При одном только виде еды живот девушки заурчал. И ее совсем не смутило, что лицо Санса слегка искривилось: была на нем то ли нотка усмешки, то ли нотка какой-то необоснованной жалости. — Приятного аппетита, человек! Вкусный обед от великого Папайруса поможет тебе быстрее наполниться силами, чтобы ты могла почувствовать себя лучше! — поставив рядом с гостьей тарелку, Папайрус застыл в немом ожидании.       Фриск не знает, что за вкус был у этого блюда, но точно не вкус привычных для нее макаронных изделий. Немного мокрые, причем явно не от соуса, лишние привкусы чего-то кислого и немного пряного. Короче, назвать это произведение кулинарного искусства вкусным было довольно тяжело, но даже это не смутило истосковавшийся по хоть какой-нибудь домашней еде организм ученой, который запросто поглощал угощение. На самом деле в один миг ей стали понятны мимолетные эмоции на лице Санса тогда и удивление сейчас, когда его взору предстала пустая тарелка. Нужно было видеть, как Папайрус пытался не засветиться от счастья. — Никогда еще не видел, чтобы кто-то уплетал мои спагетти с таким энтузиазмом! — прикладывает он ладошки к щекам, — тебе действительно так понравилось? — Да, спасибо огромное, было очень вкусно, — с благодарностью Фриск вручает младшему брату пустую тарелку, тот принимает ее и снова скрывает в кухне. — Всегда на здоровье! Человек, чувствую, что это начало прекрасной дружбы. Обращайся в любой момент, я приготовлю тебе еще. — Человек… такое привычное слово, а так непривычно слышать, особенно в таком контексте, — на мгновение Фриск погружается в привычные для нее размышления.       И хоть послевкусие оставляло желать лучшего, но не часто девушка испытывала такую приятную сытость, чем сейчас искренне и наслаждалась. И теперь немного клонило в сон, хотя это состояние ей сейчас очень хотелось побороть, ведь слишком длительный сон, особенно для непривыкшего к нему организму, может отрицательно влиять на умественную работоспособность, нервную систему… стать следствием головных болей. Ай, жить вообще вредно — от этого умирают. — Хех, ты сделала ему очень приятно, — старший брат присаживается на край дивана, на котором лежала девушка, — неужели так понравилось? — Неплохо. Есть над чем поработать, но вполне съедобно, — звучит в ответ, после чего Фриск в самом деле почувствовала себя лучше. — Он много практикуется, — говорит это Санс с таким выражением лица, словно сам в этот момент думает совсем о другом, — думаю, что скоро он сможет приготовить что-то действительно стоящее. — Все приходит с практикой, — она лишь пожимает плечами, потому что не находит больше слов для ответа, — без нее вряд ли у тебя получится чего-то в жизни добиться. — А как же талант? — монстр уже готовился к предстоящей дискуссии. — Если хочешь узнать лично мое мнение, то я считаю, что талант — это все ерунда. Нет, есть такие существа, которые берут исключительно гениальностью своего таланта, не делая при этом ничего, но таких очень мало. Ты знаешь, что даже есть статистика, которая говорит, что среди всего населения лишь 10% талантов… и лишь 1% гениев. Все остальное берется практикой, трудом и упорством, — на мгновение девушка замолкает, — класс, я помню это, но не помню собственного имени. Обожаю принцип работы нашего мозга. — Воу, на самом деле это довольно интересный факт, который я приму к сведению, — последняя фраза рассмешила скелета, хоть и была сказана тоже серьезно. Девушка вообще не старалась рассмешить нового знакомого — это получалось как-то непроизвольно. — Ага. Порой и гениальности оказывается мало. Вспомни Моцарта или Ломоносова. Один с 3-ех лет музыку писал, а другой оставил след почти во всех научных и искусствоведческих направлениях. И при всем этом они много работали, чтобы добиться того, что в итоге их и прославило. Так что, возвращаясь к твоему первоначальному вопросу, отвечу, что я таланты я не верю, — девушка заканчивает повествование, как только понимает, что она сново заболталась, однако по лицу собеседника было видно, что его это нисколько не смущало.       Санс как-то незаметно для себя подметил, что у незнакомки была правильно поставленная речь, в некоторых моментах лаконичная, но всегда очень вежливая. И уж очень много она знала. Учительницей работает? Санс совсем не против ее присутствия. Она уже показала себя, и такое поведение не могло не радовать, да и монстр точно знает, что слишком его в узких кругах хорошо знают и уважают, чтобы заподозрить в каких-либо дезертирских штучках. Да и есть ли кому-нибудь дело до очередного человека? Очередного? Хех, а ведь людей на этой стороне было гораздо больше, чем монстров на той. Кто-то бежал от долгов, кто-то от преследований, а кто-то просто от плохой, тяжелой или нищенской жизни. И где, спрашивается, хуже живется? Конечно, босс не всегда это поощрял, а потому неудивительно, что в начале Санс и заволновался, подумав об этом. Но в принципе ситуация не казалась такой уж страшной. — Хочешь, я принесу книг, чтобы тебе первое время не было скучно? — быстро Санс смекнул, что этому человеку пригодилось бы. Вряд ли бы ей захотелось пялится в экран телевизора, — какую литературу предпочитаешь? — Я… не помню, — и Санс понимает, что девушка сейчас глядит на него как на дурака, а потом он осознает нелепость своего вопроса. — Значит будем с тобой выяснять это заново, а пока отдыхай, — он на прощание по-дружески улыбается, после чего оставляет девушку в комнате одну.       Умная. Очень умная. И, кажется, знает об этом. Сансу это нравилось. Его всегда окружало достаточно много монстров, но не так много среди них было столь начитанных. Все-таки и у людей были свои заслуги — книги у них всегда были в большем приоритете, когда монстры предпочитали яркие телевизионные шоу. Среди людей было больше образованных персон. Быть может из-за этого они все такие злые? Ведь кто-то когда-то сказал, что дуракам живется проще. Дураком Санс себя не считал, однако если бы пришлось выбирать между интеллектом и счастьем, он бы с легкостью смог пожертвовать возможностью похвастаться где-нибудь на вечернем застолье тем, что точно знал, за что Мария Склодовская-Кюри получила каждую из своих наград.       Впереди ждал поход в библиотеку. Столько разных жанров, которые она бы могла оценить, однако что-то подсказывало, что не было смысла брать детские сказки, любовные романы и… почему-то Санс был уверен, что фэнтези она тоже точно не оценит. А вот исторические эпопеи, научная фантастика или детективная литература — это уже выглядело более заманчиво. — Ну что, Санс, все хорошо? — младший бро вырывает из размышлений, Санс в своей манере расслабленно улыбается и зевает, он тоже не против был бы сейчас вздремнуть. — Конечно, бро, все замечательно. Думаю, что все будет в порядке.       Действительно. И что могло пойти не так? Хотя, вот знаете… глядя на руины почти сгоревшего дотла дома, на людей, смотрящих на его почерневшие остатки отнюдь не с жалостью, а с самодовольной ухмылкой, мол, а я говорила, что все так и будет — сама нарвалась, как-то неосознанно понимаешь, что в жизни очень многое может пойти не так. Особенно когда меньше всего ждешь.       Фриск долгое время лежит, молча глядя в потолок, думая, как ужасно поступает. Первый день, а чувство вины и ненависть к любого рода лжи уже грызли ее изнутри, однако и было понимание, что, кажется, в этом доме она не могла бояться расправы. Долго ли ей удастся прятаться за спиной двух милосердных монстров — вопрос третий, на который Фриск пока не хотела знать ответа.