Парадокс

      Можно сказать, что тот момент стал переломным. Все изменилось, и, что гораздо важнее, изменилось в лучшую сторону. Кажется, что впервые в жизни хоть где-то Фриск почувствовала себя своей. И тот факт, что своей она так почувствовала себя среди монстров, совсем ее не смущал. Быть своей среди чужих всяко лучше, чем чужой среди своих. Особенно четко ученая усвоила это после вчерашнего разговора с монстром.       Этим утро она проснулась с небывалой легкостью на душе. Этому доброму расположению духа не помешала даже легкая головная боль после выпитого вчера алкоголя. Помнила она все, разве что некоторые подробности могли забыться. Кажется, что щеки до сих пор горели, отчего девушка невольно сравнила себя с наивной юной школьницей, влюбившейся в первый раз в новенького из класса, но ведь все совсем не так. Тут дела обстоят посложнее. И наивность в ее годы больше воспринималась как упрек, нежели как комплимент. Потому что, как ей всегда говорили, думать нужно головой. Вчера она, чего уж греха таить, не подумала о том, как им с Сансом теперь переваривать эту ситуацию. Кажется, что ничего плохого не произошло. Просто было немного неловко. Она присела на диване, протерла глаза и сразу же встретилась взглядом со стоящим в дверном проеме Папайрусом. — Доброе утро, — с улыбкой девушка поприветствовала младшего монстра. — Доброе утро, человек, как спалось? — с не менее дружелюбным лицом отвечает Папс. Ему вообще улыбка была очень к лицу. Прекрасно сочеталась со светлыми волосами и голубыми, нет, синими глазами. Они с Сансом вообще были внешне похожи, только младший были выше и костлявее. — Прекрасно. А ты, как всегда, ранняя пташка? — Папс вставал рано. Об этом девушка знала лишь по наслышке. Санс говорил, что день его брата всегда начинался с зарядки, пробежки, полезного завтрака и… в общем день начинался с того, от чего Фриск была как никто другой далека — со здоровья. — Считаю нецелесообразным долго спать, когда можно встать пораньше и переделать целую кучу полезных дел, — из уст Папайруса это не звучало как упрек или как призыв менять свой образ жизни. Он просто говорил о вещах, которые считал правильными, но при этом не навязывал их другим… ну, кроме Санса, — Санс! Ленивые ты кости! Просыпайся! Человек уже проснулся, завтрак тоже готов, немедленно вставай! — Может, пусть спит? — осторожно интересуется Фриск, на что юноша лишь отмахивается. — Нечего, человек, нечего. Санс и так в последние дни не делает ничего полезного, сегодня я хочу навести порядок в подвале: вытереть там пыль и разобрать старые вещи, а для этого мне нужна его помощь! — и все-таки младший брат был очень хозяйственным и чистоплотным. Вот только несколько кулинарных уроков ему и вправду бы не помешало. — Я тоже помогу, — в тот же момент произносит ученая и снова падает на теплую подушку. — Замечательно! Я буду безмерно тебе благодарен! — на несколько мгновений Папайрус притихает, затем вновь кричит Сансу и идет в направлении кухни, напоследок обращаясь к девушке, — скоро завтрак. — Хорошо, спасибо, — Фриск подумала, что не будет ничего плохого, если она еще немного поваляется.       Происходили изменения в жизни Фриск, происходили же они и в ее привычках. Никогда бы раньше она не подумала, что будет вот так нежиться в кровати, позволяя себе ни о чем не думать. И это было действительно приятно. И она лежала так, пока не услышала тяжелые шаги. Приподняла голову — увидела старшего монстра. Тот был не менее потрепанным, чем она. А на лице все такое же спокойствие, такая же невозмутимость. Он посмотрел в сторону ученой, улыбнулся. Фриск ответила ему тем же. — Доброе утро, — чуть подхриповатым голосом произносит он. — Доброе, — как-то особенно лениво и невозмутимо отвечает Фриск и в очередной раз падает на подушку. Вставать сейчас не было никакого желания. Санс, кажется, заметив это, лишь усмехнулся, направляясь в сторону ванной. — Отлично выглядишь, — произносит он даже без намека на сарказм или иронию, из-за чего девушка старается сдержать улыбку дурочки, которой никогда в жизни комплиментов не делали, благо, Санс спасает положение тем, что снова продолжает говорить, — голова не болит? — интересуется он, проводя ладонью по белобрысым волосам. — Ну, немного, — признается девушка, — но думаю, что после вчерашнего это нормально. — Ты, конечно, права, однако припасен у меня один волшебный чай — любой недуг способен побороть, так что не волнуйся — после завтрака будешь как новенькая, — монстр потирает глаза. Футболка на нем помятая, да и видок в целом неопрятный, но это никак не влияло на, кажется, врожденную харизматичность этого монстра. — Звучит абсолютно антинаучно, — ученая лишь хохочет. Ее смех быстро поддерживает Санс, а Фриск почему-то на душе становится легче и спокойнее. Кажется, что все в порядке. — Есть такое. Но порой нужно верить не фактам, а в чудо, — он подмигивает и скрывается за дверью ванной комнаты.       Еще чуть-чуть полежав, Фриск понимает, что все-таки пора вставать. Поднимаясь, первым делом она складывает постельное белье и подходит к зеркалу. Хах, да, Санс потрепанный, а что тогда про нее говорить? Волосы растрепанные, лицо немного опухшее, от чего мешки под глазами кажутся еще больше, чем есть на самом деле. А он сказал, что она отлично выглядит. Это… приятно, наверное, когда тебе говорят, что ты красивая, независимо от того, как ты выглядишь на самом деле. И как девушкам удается это слышать и не краснеть, а напротив — даже умудряться при этом кокетничать. Этого ученая не понимала… еще пока не понимала.       Когда Санс выходит, в ванную комнату заходит она. Прохладный душ был сейчас как никогда кстати. И тело, и мысли приводит в порядок, бодрит и возвращает обратно в состояние человека. Насухо вытирается выделенным лично для нее полотенцем, чистит зубы, одевается и более-менее свежая идет на кухню. Там Санс и Папс уже во всю обсуждали планы на день. — На сегодня планы не строим! После завтрака идем наводить порядок в подвале. У меня долгое время не доходили до этого руки, поэтому потратим один полноценный день на качественную работу, чтобы потом не возвращаться к этому еще какое-то время. Потом у меня тренировка с Андайн, а вы уже будете свободны, — на кухне пахло не спагетти Папайруса, что одновременно удивляло и радовало девушку. Нельзя ведь каждый день есть одно и то же… хотя, ей ли это говорить, если совсем недавно ее основной рацион питания составляли лапша быстрого приготовления и кофе. Тот кофе, который она терпеть не может. Теперь она пьет исключительно чай. Зеленый или цветочный. — Да, конечно, бро, как скажешь, — Санс сидел, подперев щеку ладонью, прикрыв глаза. Кажется, что он все еще дремал. — Человек, садись. Я блинчики пожарил, а Санс чай заварил, — только после этих слов Фриск уловила витающий в воздухе приятный аромат цветов. Неужели это и есть его «волшебный» чай? — Звучит заманчиво, — она присаживается, через мгновение на стоящей перед ней тарелкой оказывается небольшая башенка из блинчиков с сиропом. Блинчики были все одинаковыми и очень красивыми, что, если честно, не могло не удивить. В кружке ароматный горячий чай, после которого и вправду она почувствовала себя лучше. Неужели магия? Или банальная сила самовнушения? Тут уже, как говорится, как посмотреть, — очень вкусно. Ты прекрасно постарался, Папайрус. — Благодарю. Я попробовал новый рецепт. Честно говоря, остался доволен, хотя экспериментировать предпочитаю только со спагетти. Кстати, на ужин вас ждет кое-что новенькое, — Папайрус, кажется, был готов засветиться от любого комплимента девушки, а ведь та даже не старалась льстить ему… ну по крайней мере не слишком сильно. — Уже сгораю от нетерпения бро, — Санс тоже пьет чай, все еще лениво подпирая голову и сонно прикрывая глаза.

*****

      Подвал, в отличие от всего остального дома, в котором Папайрус старался тщательно поддерживать чистоту и порядок, был довольно захламленным и пыльным. Санс первым спускается вниз по лестнице, стараясь нащупать выключатель. Спустя какое-то время у него это получается и вся комната озаряется светом. — Все, можно начинать, — произносит он, а Папс закатывает рукава рубашки.       Это было даже забавно и невероятно интересно. Столько фотографий, на каждой из которых своя необычная и удивительная история. Были это как фотографии в рамках, так и целые фотоальбомы, которые Папс отложил в сторону, сказав, что они непременно потратят один из вечеров, чтобы показать их все человеку. А Фриск была только рада, ей казалось, что таким образом она будет… почти как член семьи. Семья? Слово, о котором девушка на много лет забыла, а сейчас снова вспомнила. Интересно, почему? — Вау, это… это вы? — старенькая потрепанная фотокарточка с маленьким Сансом и еще более маленьким Папсом. То время, когда старший брат еще был выше младшего, — какая прелесть. — Агась. Божечки-кошечки, как же я обожаю рассматривать старые фотографии! Ньех-хе-хе, это же так прекрасно, — было видно, что Папайруса переполняли эмоции. Хотя в этом уже не было ничего удивительного. — Ну и как тебе? — спрашивает Санс, глядя на дырку на месте выпавшего зуба. Сейчас это кажется смешным. — Ну… ты явно был на высоте, — Фриск не будет врать, что этот каламбур вылетел из ее уст случайно. Она сказала это специально, потому что сейчас Санс в росте конкретно так уступал младшему братишке.       Монстр оценил шутку, потому что в тот же момент начал одобрительно хохотать. Не слишком громко или неконтролируемо, скорее даже как-то серьезно, с осознанием ситуации. А вот на лице младшего монстра в один миг перемешались негодование, легкий гнев и удивление. В итоге он просто вздохнул, сказав, что брат очень плохо влияет на этого человека. Санс с Фриск лишь переглянулись и про себя усмехнулись.       Что там было еще? Тонна старых книг, некоторые их которых Фриск сразу же отложила, решив, что ей будет интересно такое прочитать. Странно, но было и достаточно много научной литературы, в большей степени связанной с механикой и электродинамикой. Будучи специалистом в области биологии и органической химии, Фриск мало что понимала во всяких механизмах, да и во всей физике в целом. Потому эти книги она молча перекладывала подальше, хоть мысленно ее и интересовало, кому могли принадлежать эти печатные издания. — Уже что-то заинтересовало? — интересуется старший монстр, глядя на несколько отложенных в сторону девушкой книг. — А кто у вас в семье физик? — довольно быстро Фриск переводит разговор в другое русло, хотя фактически на вопрос Санса она отвечает. — Ты про книги? Хех, это еще отцовые, он у нас был «человеком» науки, как говорят люди, хотя тоже со своими причудами. Все изучал какую-то теорию мультивселенной и грезил созданием портала, которому под силу отправить кого-либо в другое измерение. Все это достаточно заучно, однако… — Безумно интересно… — Фриск даже не заметила, как округлились ее глаза. Черт возьми, это же настоящее безумие! Параллельные миры, вероятность встречи альтернативной версии себя и вообще сама мысль о том, что наша вселенная далеко не единственная… это то… то… то, чего сейчас Фриск так сильно не хватало — гениально-бредовых идей, служащих источником вдохновения, побуждающих что-то делать. — Серьезно? А как по мне, то немного занудно, — Санс усмехается, однако его удивляет такая реакция со стороны девушки. Это было немного странно. Вернее… он просто не привык, чтобы дам в его окружении так сильно увлекали такие темы, — хотя, согласен, дает воля для размышлений. Мысли о том, что мы не одни во вселенной, будоражат. — Ага, согласна, — и вот тут больше было попросту нечего ответить. Фриск просто пребывала в состоянии немого восхищения. Она даже задумалась о том, чтобы спросить Санса, не остались ли от их с Папсом отца какие-нибудь рукописи. Она почти умирала от желания все это изучить. Однако делать нечего, надо продолжать наводить порядок.       Одно неловкое движение Санса и несколько коробок, стоявших друг на друге, падают. Как оказалось, внутри была посуда… хотя, судя по громкому и довольно продолжительному звону, уже бывшая посуда. Удивительно, но младший брат лишь машет рукой, мол, на счастье, а затем просит Санс аккуратно, чтобы ничего не просыпалось, вынести коробку на улицу, чтобы вечером отнести их на помойку. Так он и поступает. Что было еще? Несколько стопок комиксов, какая-то одежда, которую братья решили отдать нуждающимся, а то чего она без дела лежит? А кому-то в радость. Еще несколько коробок бесполезного хлама они вместе вынесли. А потом Фриск добирается до очередного картонного ящика. Открыв его, она на мгновение замерла. Ее взору предстал старенький фильмоскоп и несколько пленок. — Ничего себе! — восторженно произносит девушка, вертя в руках запыленную пленку, которых, кажется, сейчас уже давно не выпускали, — я, конечно, не уверена, но по ощущениям я таких механизмов лет 100 не видела… — О, мои старые детективные черно-белые фильмы, — монстр оказался не меньше заинтересованным в находке, потому и присел рядом с девушкой, — он нам от отца достался. Эх, помню, что по три часа раньше в очереди стояли, чтобы какую-нибудь пленку с фильмом приобрести. А потом каждую засматривали до дыр. Буквально. Хех, некоторые просто портились, так что неудивительно, что уцелело всего пара фильмов. А у Папса, помню, так много мультиков было. Время не щадит ничего. — Может… покажешь, как он работает? Я совсем не против посмотреть старое черно-белое кино, особенно детективное, — ученая глядит на Санса, а тот лишь одобрительно кивает с улыбкой на лице. — С удовольствием. Сразу же, как только закончим с уборкой, — он видел эту заинтересованность на глазах девушки, и она ему определенно нравилась. Ему вообще нравились разносторонние и увлеченные всякой-всячиной личности, пусть эта заинтересованность будет крутиться даже вокруг НЛО, тайн Марианской впадины или теорий и всемирном заговоре — это неважно! Главное, что такие люди были идейными, с ними всегда было о чем поговорить, они точно знают, чего хотят от жизни… хотя и среди таких встречались исключения, о которых Санс предпочтет не вспоминать. — Ого, полароид! — восторженно восклицает Папс, доставая из той же коробки не менее старенький фотоаппарат, — это знак! Нам просто необходимо сфотографироваться! Человек, ты теперь наш друг, ты просто обязана сохраниться на наших фотографиях!       Сначала он проверяет наличие пленки. Обнаружив ее, он понимает, что теперь его никто не остановит. Папс очень любил своих друзей и семью, а еще любил переживать прекрасные моменты… или самостоятельно создавать их. Банально говорить о том, как нравилось ему сохранять лучшие моменты на фотографиях, превращая их в воспоминания, а потом хранить их, периодически пересматривая, заново переживая эти потрясающие и дорогие сердцу мгновения, проведенные с близкими людьми. Никто и возразить что-либо не успевает, когда младший брат почти силой усаживает брата и человека рядом, сам присаживается к ним почти впритык и вытягивает руку с фотоаппаратом вперед. Фриск только успела подумать, что все-таки функция таймера в новых моделях невероятно удобная. Но факт остается фактом. В один миг из фотоаппарата выходит несколько фотокарточек. Спустя какое-то время фотографии проявляются, а Папайрус начинает с восторгом на них глядеть, думая, что настало время обновить странички старенького фотоальбома. Как-то незаметно одну фотографию забирает себе Санс, аккуратно кладя ее в карман штанов.

*****

— Вауви! — радостно и гордо произносит Папайрус, — втроем мы справились гораздо быстрее, чем я ожидал. Я пошел готовить спагетти. Ужин через час — не опаздывайте.       Фриск положила на столик, стоящий возле дивана, служащий ей тумбочкой, стопочку книг и найденный среди старых вещей блокнот. Часть страниц была вырвана, однако девушка и этим довольствовалась. Санс, к всеобщему удивлению, не поспешил принять горизонтальное положение и не был намерен лежать неподвижно до самого ужина по своему обыкновению. Довольно быстро, но при этом без лишней суеты он завязал галстук-бабочку, который, как уже заметила Фриск, на обыкновенные прогулки он не надевал, накинул пальто с черной фетровой шляпой и направился к входной двери, выглядя при этом очень даже товарно. Однако в последний момент он тормозит, поворачивается и глядит на до этого момента тихо сидящую девушку. — Знакомый просил сегодня зайти. Говорил, что у него какое-то дело. По пути назад планирую зайти в магазин, хочешь чего-нибудь? — создавалось впечатление, что он не просто рассказывал о своих планах, а отчитывался, но без чувства долга. Это удивило девушку больше всего. Выглядело так, словно он хотел ей рассказывать о том, куда собирается, к кому и все в этом роде. Вот это ей уже было непонятно, как и вся психология отношений в целом. — Нет, спасибо, — отвечает она, делая вид, что усердно выбирает, что бы сейчас почитать, потому что не знает, как среагировать так, чтобы не выглядеть дурочкой. Санс пожимает плечами. — Окей, тогда просто возьму чего-нибудь вкусненького. К ужину буду, не скучайте, — с улыбкой он закрывает за собой дверь и в темпе идет по заснеженным улицам своего района. А райончик сам по себе был довольно тихим. Именно в таком хотел жить сам монстр, именно здесь ему было больше всего спокойнее за брата. Хотя большинство их знало и уважало, но перестраховка никогда не бывает лишней.       Магазины, высокие здания, библиотеки и школы. Все такое привычное и родное. В принципе с появлением человека его жизнь почти никак не изменилась, разве что стало чуточку веселее, разве что… просто это странно. Он все больше и больше понимает, что эта девчонка сама по себе была очень странной, а еще он понимает, что ему это все больше и больше нравилось. И, наверное, поэтому сейчас он чувствовал такое волнение? Несколько кварталов и он на месте. Начался довольно сильный снегопад, но его это сейчас интересовало меньше всего. Небольшой и уютный с виду домик, но только Санс знал. Знал и поражался, как этот маленькое на вид жилище могло столько всего умещать внутри себя? Он вздыхает и стучит в дверь, потому что, как бы иронично это не звучало, у его знакомой ученой-инженера не работал дверной звонок — еще один парадокс. Что-то их слишком много в последнее время.       Дверь открывает знакомое лицо. Выше его почти на голову, красные волосы завязаны в неопрятные пучок, а тот глаз, что не был закрыт повязкой (люди и на ней след оставили), глядел не то сонно, не то просто устало. Однако увидев, кто стоял на пороге дома, на лице сразу же появилась улыбка, граничащая с насмешкой. — Гляньте-ка, кто пришел. Брат моего любимого напарника! — говорила хозяйка довольно громко и бойко. — И тебе привет, Андайн, — Санс принимает привычное для себя невозмутимое выражение лица. — Чего пожаловал, комик? — жестом женщина приглашает гостя войти, а Санс не заставляет себя просить дважды. Это была его подруга, поэтому он не чувствовал неловкости. Андайн он чуть ли ни с детства знал, с Папсом они давно дружили. — Я к Альфис. Хотел проконсультироваться с ней о том, какие лучше витамины попить, а то весна скоро — авитаминоз и прочие дела, — спокойно вводит ее в курс дел Санс, а та хоть и слушает, но по лицу видно, как же ей скучно. Это именно то, чего ожидал от нее Санс. Иначе бы он сказал что-нибудь другое, — сама понимаешь. — А? Ага-ага, конечно. Она у себя, дерзай, дорогу знаешь, — монстр окончательно отбил от себя весь интерес подруги и теперь спокойно шел по известным для себя коридорам их просторного дома.       Несколько раз стучит, дожидается одобрительного «входите!» и заходит внутрь. Кабинет ученой всегда был захломленным, монстра это давно уже не удивляло. Она сидела за компьютером. — Привет, Ал! — дружелюбно он приветствует светловолосую девушку в смешных очках и белом лабораторном халате. — Ох, Санс, привет. Рада тебя видеть. Ты какими судьбами? — она улыбается гостю, по привычке поправляя очки на переносице, немного заикаясь. Альфис в любой ситуации оставалась собой — это радовало. — Я к тебе пришел как к специалисту. Ты позволишь мне перейти сразу к делу? Просто у меня не так много времени — Папс ждет меня к ужину, — резко лицо Санса становится серьезным, от чего у Альфис даже по коже пробегает волна мурашек. — К-конечно, что требуется сделать? — она тоже старается говорить спокойнее и серьезнее. — Только сначала я хочу быть уверен, что этот разговор останется между нами. Для блага всех, кто будет замешан в этой истории. В первую очередь пообещай, что не узнает Андайн. Будь уверена, что я все всем объясню, но немного позднее. Пока хочу перестраховаться. — Я… о-обещаю, — Альфис уже боялась того, что сейчас скажет Санс, но разве могла она отказать ему в обещании? — Мне нужно, чтобы ты добыла досье на этого человека, — медленно Санс достает из брюк сделанную сегодня Папайрусом фотографию. — Кто это? — удивленно спрашивает Ал, снова поправляя очки. — Ал, клянусь, потом все объясню. Ты сможешь? Я в долгу не останусь, — монстр почему-то не спешит рассказывать о том, что произошло. Да, конечно, к людям здесь относились лучше, однако уж очень сильно он боялся того, кем на самом деле может оказаться эта девушка с амнезией. Было у него на этот счет какое-то плохое предчувствие. И он хотел сначала узнать все о ней сам, а уж потом думать, что делать. — Х-хорошо, д-дай мне пару дней. Я все сделаю, — Альфис вспоминает, что она все-таки ученая, поэтому старается контролировать свое волнение, — ничего не надо, я по-дружбе. — Спасибо. Только… дай слово, что сама читать не будешь. Я должен узнать все первым. Огромное спасибо, — уже почти в дверях говорит монстр. — Даю… даю слово, — на прощание говорит Альфис, затем Санс одобрительно ей кивает и уходит, закрывая за собой дверь. И что теперь она должна думать?