Неизбежное

Уилл проснулся от ощущения, что за ним наблюдали. На секунду он испугался и у него поднялись волоски на загривке, но затем он почувствовал что-то знакомое. Повернув голову, он увидел дуло дробовика. Позволив себе мгновение подобающего шока, Уилл приподнялся на локтях. Страх исчез. — Здравствуй, Чийо. Было ещё темно, но в лунном свете виднелись мягкие очертания её лица. Дробовик не опустился, но Уилл на него больше не смотрел, вместо этого глядя Чийо в глаза. — Ты не станешь в меня стрелять. Она напоминала мраморную статую: великолепная, уверенная. Непоколебимая. Словно какое-то сверхъестественное существо, пришедшее навестить его среди ночи. Чуть попятившись, Чийо опустилась на стоящий рядом стул. Когда Уилл ложился спать, этого стула возле его кровати не было. — Нет. Не сегодня. Старая добрая Чийо. Она наклонила голову, изучая его невозможно тёмными глазами. Уилл сел в кровати, прислонившись спиной к изголовью. — Я до сих пор не понимаю, что он в тебе нашёл. Уилл сглотнул. — Это он тебя прислал? — В некотором роде, — Чийо повернула голову к окну, но Уилл был не настолько глуп, чтобы считать, будто это ослабило её внимание. Её палец, скорее всего, до сих пор лежал на спусковом крючке. — Он слишком долго оставался в том месте. Он слаб. Некоторых зверей нельзя сажать в клетку. Уилл резко моргнул, зная, что она никак не могла прочесть его мысли, но всё равно чувствуя себя так, словно в них вторглись. — Ты уже научился другим способам воздействия? — Кажется, я начинаю это делать. — Он не может трезво мыслить, когда речь заходит о тебе. Ганнибал романтик, но я — нет. Ты станешь его погибелью. — А он — моей. Чийо снова окинула его взглядом, а затем протянула руку. — Я не собираюсь становиться между непреодолимой силой и непоколебимым объектом*. Но не считай это моим благословением. Её благословением. Что это значило? Уилл абсурдно почувствовал себя героем какого-то викторианского романа, с Ганнибалом в роли леди, за которой он пытался ухаживать, а Чийо — в роли отца этой леди. От соответствующих мысленных картинок невозможно было не фыркнуть. Он взял протянутый Чийо предмет и взглянул вниз. В темноте тот казался просто клочком бумаги. Когда Уилл снова поднял голову, Чийо уже шла к выходу. Звук её размеренных шагов был единственным подтверждением того, что она до сих пор находилась в доме. Дождавшись, пока она уйдёт, Уилл зажёг прикроватную лампу и снова взглянул на тот клочок бумаги. Там оказался номер телефона. * * * Уиллу трудно было удержаться и не позвонить тем же вечером. Но он знал, что это было бы неумно. Только не тогда, когда за ним внимательно наблюдало ФБР. Выжидая малейшего намёка. Только не тогда, когда к нему в любую минуту мог снова прийти Джек, обвиняя и требуя ответов, которых у Уилла не было. Поэтому он начал с малого. Он нынче редко куда-то выбирался, но теперь начал. Иногда он просто ходил поесть что-то, кроме рыбы. Иногда шёл в кино, где покупал слишком дорогой попкорн и присоединялся к обыденной толпе. Иногда ездил в музей изобразительных искусств, где пытался увидеть картины глазами кого-то другого. В последнее время он не находил себе места, несмотря на долгожданное подтверждение, что Ганнибал находился в безопасности. Уилл знал, чего дожидался, но ему до сих пор было трудно произнести это вслух. Поэтому он заставлял всё исчезнуть. Запрокидывал голову и брёл в тишину потока. Время его ожидания почти закончилось. В один из дней, когда он не сомневался, что его вылазка в город уже не покажется странной, он купил телефон с предоплаченной сим-картой, дешёвый виски и упаковку цельнозерновых крекеров. Когда он вернулся домой и закрыл за собой дверь, у него так отчаянно колотилось сердце, что он чуть не грохнулся в обморок. Телефонный номер выжидающе лежал на тумбочке возле его кровати, как делал всё это время с того ночного визита Чийо. Уилл сглотнул. Затем заставил себя начать готовить ужин (немного рановато, но ему нужно было занять чем-то руки) и налил себе виски. После десяти минут сидения на диване он отправился в душ. После чего снова уселся на диван, теперь уже в пижаме. Наконец, когда у него больше не осталось никаких других дел и закончились причины ждать дальше, он набрал номер на бумажке. — Алло? Уилл со свистом втянул воздух, а его пальцы крепче сжали телефон. Ганнибалов голос. Уилл так давно его не слышал. Он открыл рот, но не смог издать ни звука. Наклонившись вперёд, он опёрся локтем о колено. — Всё в порядке? — Ганнибал, — это прозвучало почти надрывным выдохом, и Уилл мысленно отругал себя за то, что не подготовился получше. Хотя как он мог подготовиться? Наступила пауза. Настолько длинная, что Уилл забеспокоился, не повесил ли Ганнибал трубку. Или, может, не узнал его голос? — Уилл. Так значит, ты говорил с Чийо. Уилл откинулся обратно на диван, затем снова наклонился вперёд, чтобы в итоге встать и перебраться на кровать, растянувшись на спине. — Откуда ты знаешь? — Она — единственный человек, который тоже знает этот номер. Я правильно понимаю, что ФБР не знает про этот твой телефон? — Да. Ганнибал снова замолчал. Уиллу отчаянно хотелось, чтобы тот продолжил говорить. Он задумался: может, Ганнибал просто не был так ошеломлён, как он? Уилл закрыл глаза, чувствуя, как вокруг вырастают стены. Норманнская капелла в Палермо. Ганнибал стоял у алтаря в тёмном клетчатом костюме с галстуком пейсли. Уилл так давно не позволял себе этой роскоши (и когда это воображать Ганнибала стало для него роскошью?), что теперь ему сложно было представить выражение лица Ганнибала. Его голос не выдавал ничего. И тут Уилл услышал тихий вдох. Он теснее прижал телефон к уху, выжидая. — Уилл. Хоть ты и продолжаешь плыть по течению своей притворной жизни, ты… О. О. — Мне больше не нужно этого делать, — выпалил он, а потом, напомнив себе, что несмотря на общие комнаты в их дворцах памяти, Ганнибал не был телепатом, постарался уточнить. — Мы с Молли развелись. Ганнибал снова затих, хотя на этот раз не так надолго. — Мне жаль это слышать. — Не ври, — теперь Уилл мог видеть его лицо — удивлённое, хоть Ганнибал и пытался это скрыть. Его расчётливый взгляд пристально изучал Уилла, ожидая его следующего хода. — Наши отношения… больше не были такими, как прежде. — Хоть ты и хотел, чтобы они были? Все откровения Уилла, обрушившиеся на него со времён последней встречи с Ганнибалом, вдруг показались ему огромными и невозможными. Уж точно слишком большими, чтобы когда-нибудь сорваться с его губ и уж точно слишком сложными, чтобы когда-нибудь Ганнибалу о них рассказать. Уилл почувствовал, что краснеет, как девчонка-подросток. — Уилл? — не выдержал Ганнибал. Сквозь его ох какой тщательный самоконтроль пробивался легчайший намёк на нетерпение. — Я… Я снова ходил к Беделии. — О? — В ФБР думают, что в конце концов ты за ней придёшь. Они за ней следят. — Они и за тобой следят, полагаю. — Но не смогут долго продолжать это делать. Рано или поздно Джеку придётся признать, что ты улизнул, и в департаменте примут решение использовать свои ресурсы для чего-то другого. — Безусловно, — в голосе Ганнибала послышалось волнение. Уилл облизнул губы, и сам слишком взволнованный, чтобы порадоваться этому факту. — Ты не пострадал? Когда сбежал. — Уилл, — и к Ганнибалу с лёгкостью вернулось самообладание. У него в глазах появилось знающее выражение, его поза сделалась уверенной, даже величественной, а окружающие его свечи, казалось, вспыхнули ещё ярче. — Если бы я знал, что ты будешь так по мне скучать, я бы постарался связаться с тобой пораньше. Уилл был взрослым человеком, ему не должно было быть так трудно вести этот разговор. Ганнибал являлся серийным убийцей-каннибалом — и из всех вещей на свете Уилл боялся признаться, что скучал по нему. У него вырвался оборванный вздох. — Я… Я уехал из дома Молли. И получил твою открытку всего пару недель назад. Я думал… — Уилл оборвал себя, чтобы не договаривать это предложение до конца. Но было слишком поздно. Ганнибал смотрел на него мягким взглядом, а уголки его губ приподнялись в такой знакомой улыбке, что на неё было больно смотреть. — Мой драгоценный мальчик, — похвалил он, и Уилл смущённо потёр лицо ладонью. — Я же тебе уже сказал, как всё закончится. Вместе. Это слишком ошеломляло. Тряхнув головой, Уилл сделал дрожащий вдох. — А как там Куба? — Здешняя погода гораздо приятнее, чем в Балтиморской государственной больнице для душевнобольных преступников. Уилл фыркнул, но затих, когда услышал какой-то странный ритмичный стук. Выпав из Норманнской капеллы, он открыл глаза, чтобы осмотреться в своём лесном домике. Но не заметил ничего необычного. — Что ты сейчас делаешь? — Готовлю ужин. Ну конечно. Уилл снова устроился на кровати, уставившись в потолок. — А что ты готовишь? — Ropa Vieja, — ответил Ганнибал. — Скёрт-стейк в томатном соусе со свежими овощами и белым рисом. Кубинское блюдо. Уилла захлестнула невозможная нежность. — Звучит очень вкусно. — Так и будет, — стук возобновился, и Уилл принялся воссоздавать в памяти кухню Ганнибала. — Ты скучал по моей готовке, Уилл? — Из всех вещей, по которым я не думал, что буду скучать… Готовка входит в их число, да. — Ты существовал на диете из рыбы и виски. Разумеется, твои вкусовые рецепторы протестовали против повторного к ней возвращения, — голос Ганнибала звучал позабавленно. Уилл попытался не улыбнуться. — Почему ты думаешь, будто Молли не умела готовить? — А она умела? — Нет, — признал Уилл. — Она отвратительно готовила. Ганнибал издал смешок. При мысли о Молли улыбка Уилла угасла. — Я правда не выбирал её из-за тебя. Я её любил. Какое-то мгновение слышались только тихие звуки, с которыми Ганнибал перемещался по кухне. Это мгновение тянулось дольше, чем должно было бы, и Уилл, нахмурившись, сел. — Ганнибал, оставь их в покое. Ганнибал ещё какое-то время помолчал. — А если не оставлю, что ты сделаешь? Если я пошлю кого-то за ними? Если сделаю это сам? Раздавлю твою поддельную жену между пальцев и подберу вино, которое сочеталось бы с её плотью? Ты бы присоединился ко мне за ужином, Уилл? Уилл закрыл глаза, выдыхая. Это должно было напомнить ему, что собой представлял человек, с которым он так рвался поговорить. Это должно было отрезвить его, словно ледяной душ. Но Уилл знал, что собой представлял Ганнибал. И не удивился. Озвученная угроза, впрочем, была пустой. То, что Ганнибал вообще произнёс её вслух, это лишь доказывало. Ганнибал хотел лишь увидеть, что Уилл скажет. Что сделает. Уилл знал, что на самом деле у Ганнибала не было особенного желания убивать Молли — не так, как с Аланой или с Беделией. Особенно теперь, когда Молли сошла со сцены. — Нет, Ганнибал. Раздался звук, с которым что-то открыли. — Моё к тебе сострадание причиняет неудобства, Уилл. — Если ты любишь говядину, сострадание к корове всегда причиняет неудобства. Из трубки донёсся негромкий, но добродушный смешок. — И что ты собираешься делать теперь? Найдёшь ещё одну готовую семью? Возможно, на этот раз умеющую готовить жену? Дочку, чтобы заменить ту, которую ты заставил меня у тебя отнять? И будешь пытаться спасти себя от темноты, просящей вырваться на свободу с каждым твоим вдохом. Ага, вот оно, значит. Место, куда Уиллу полагалось вставить своё признание. Пустота в их разговоре, которую Ганнибал старательно создал, даже сам того не зная. Уилл не торопился с ответом. — Не знаю, могу ли я себя спасти. Может, пусть всё так и остаётся. Все звуки на той стороне прекратились. Уилл больше не слышал даже Ганнибалового дыхания. Отодвинув телефон от уха, он переключил его на громкую связь, уставившись на экран. Его внутренности скрутил лёгкий ужас. Ему стоило подождать со звонком, пока он будет готов. Сейчас он не был. Не был готов говорить такие вещи. Не был готов, чтобы Ганнибал узнал. Узнал, что Уилл его ждал. Продолжал ждать. Наконец раздался какой-то шум. Уилл не смог точно определить, что это было. — Мне нужно идти, Уилл. Уилл моргнул. И это всё? — Ганнибал…— начал он, и сам точно не зная, что хотел сказать. — Да? — Я… ты что, прощаешься потому, что у тебя готов ужин? — дошло до него. — Невежливо говорить по телефону за обеденным столом. Невероятно. — У тебя гости? — Дело не в этом, Уилл. Уиллу хотелось разозлиться, но когда он закрыл рот ладонью, то понял, что улыбается. Чувство, которое он лишь недавно осознал, окутало его теплом, и он закрыл глаза. Может, Ганнибал тоже пока не был готов. — Ладно. Ганнибал? — Уилл? — Уилл услышал в голосе Ганнибала эхо точно такого же чувства. — Можно я… в смысле, ты не возражаешь… — Я всегда рад услышать весточку от друга, Уилл. До свидания. Боги, Уилл его любил. * * * Уилл нашёл эту собаку, возвращаясь домой после поездки в город. Его захлестнули ностальгия и головокружительное ощущение дежа вю. Это была очаровательная дворняжка: размером с бордер-колли, но грязнющая, и она настороженно наблюдала за Уиллом большую часть часа, прежде чем ему удалось заманить её в машину. Никакого ошейника. Дом казался гораздо теплее с ещё одним живым существом внутри. Уилл её вымыл и оставил на внутреннем крыльце, чтобы она могла привыкнуть ко всему этому вниманию. Она ела с жадным рвением, не наблюдавшимся почти ни в каких других её поступках. Когда Уилл впервые запустил её свободно бродить по дому, она двигалась с тихим изяществом, высоко подняв голову и внимательно за всем наблюдая. Уилл был очарован в ту же секунду. — Ты мне кое-кого напоминаешь, — вздохнул он. Собака с любопытством наклонила голову. — Интересно, насколько трудно будет тебя выдрессировать? Готов поклясться, практически невозможно. Уилл начал возить её в ближайший парк для собак, поскольку у него не было других псов, с которыми она могла бы общаться. Как ни абсурдно, каждый раз, уходя из дому, он ловил себя на том, что ищет взглядом темноволосую красавицу-японку, хоть и знал, что Чийо давно уехала. Может, теперь она была с Ганнибалом. — У вас очень красивая собака. Уилл отвёл взгляд от упомянутой собаки, чтобы, моргая, уставиться на заговорившую с ним женщину. Симпатичная, невысокая. Со светлыми волосами, очаровательно вьющимися у ушей. У неё на руках умиротворённо лежал той-пудель. — Спасибо. У вас тоже. Незнакомка тепло улыбнулась в сторону своего пуделя и села на скамейку рядом с Уиллом. Он поспешно подвинулся, освобождая больше места. — Этот маленький негодник, — пожаловалась она. — Я его сюда привожу, чтобы он побегал, но он лишь скулит до тех пор, пока я не возьму его на руки. Клянусь, он считает себя миниатюрным человеком. У Уилла дёрнулись губы. — Мне знакомо это чувство. Она погладила своего пёсика, затем подняла взгляд на Уилла, но он не стал отвечать тем же. Он чувствовал её любопытство, хоть и не мог определить, чем оно было вызвано. Поэтому он не удивился, когда начались вопросы. — Эм, так как тебя зовут? Я тебя здесь раньше не видела. Живёшь где-то рядом? — Уилл. Сравнительно рядом, нужно немного проехаться. — Мы сюда часто приходим, — она почесала своего пуделя по голове. — Я Люси. Какое-то мгновение Уилл не мог понять, почему они до сих пор разговаривают, а потом до него дошло — при виде того, как она придвигается ближе, смущённо наклонив голову. — Я раньше была кошатницей, пока моя сестра не повесила на меня этого недотёпу. — О? — Ага. У меня было несколько кошек. Мой последний кот, Спок, умер в прошлом году. А потом моя сестра переехала в новое жильё, где не разрешали держать собак, вот и… — она замолчала, пожав плечами. — Хмм, — Уилл вздохнул, прикладывая усилия, чтобы не вести себя невежливо. — Соболезную насчёт твоего кота. Но тебе, похоже, нравится… — он покосился на пуделя. — Чеков***. — А Скотти там где-то тоже затесался? Люси засмеялась. — Нет, хотя были Кирк и Ухура****... — Давненько я не встречал стартрековцев. — Есть немного, — Люси улыбнулась, порозовев. — Э-э, а тебе нравится «Стартрек»? — Никогда не смотрел, признаться. Я нечасто смотрю телевизор. — О, — в её голосе прозвучало разочарование. — А что ты любишь делать? — Рыбачу, в основном. — О, мой папа любил рыбачить. Их разговор продолжался, пока собаки играли. Наконец Уилл решил, что ему пора. Когда он встал, Люси тоже поднялась. — Слушай, тут неподалёку — пешком можно дойти — есть кофейня, куда пускают с собаками, — с обнадёженными нотками в голосе сказала она. Уилл ожидал чего-то такого, но всё равно слегка удивился. Он сделал выдох через нос, уставившись в землю. — Э-э... — О боги, ты уже занят, верно? — Что? — Уилл поднял на неё взгляд, гадая, почему она пришла к такому выводу. — Извини, я не хотела заставить тебя почувствовать себя неловко, — Люси густо покраснела. — …и не заставила. Но, э-э, я… — Уилл смущённо засмеялся. — Занят, да. — Ох, извини, пожалуйста. — Да всё в порядке. Они разошлись, оба чувствуя себя ужасно неуклюже. — Мой драгоценный мальчик, — сказал ему на ухо Ганнибал. * * * — До сих пор никаких зацепок. Джек выглядел вымотавшимся. Уиллу почти стало его жаль. Откинувшись на спинку своего стула, он скрестил руки на груди. Джек принёс для них еду на вынос — в качестве примирительного жеста, судя по всему. Попытки воскресить дружбу, которая между ними когда-то была. Уилл ему это позволил, но не потому, что хотел Джековой дружбы. Просто лучше было знать, что планировало ФБР. Он сомневался, что и Джек ему действительно доверял. — Не знаю, что ты хочешь от меня услышать, Джек. Ганнибал не станет возвращаться обратно в Италию — только не после того, как его там уже один раз нашли. Джек бросил на него настороженный взгляд. — Ты его знаешь лучше, чем кто-либо другой. Беделия с нами до сих пор не разговаривает. Ты уверен, что у тебя нет никаких идей, где он может быть? Уилл в притворной задумчивости уставился на свою еду. Джек был Ганнибалом одержим, Уилл знал, что он не успокоится, пока того снова не поймают. После того, как Ганнибал столько лет просидел взаперти, Джекова гордость не могла признать, что теперь он просто ускользнул. Уилл закрыл глаза и сделал вдох. — Было кое-что, — медленно протянул он. — Кое-что? — Кое-что, что он упоминал. Раньше… когда мы ещё пытались его поймать, — Уилл на мгновение поднял глаза на Джека, и тут же снова опустил голову. Джек смотрел на него, практически затаив дыхание. Уилл вдруг почувствовал удовольствие, которое наверняка испытывал Ганнибал, когда ему сходили с рук его откровенно каннибалистические шуточки во времена, когда никто ещё ни о чём не догадывался. — Смотри, как он ловит каждое твоё слово, — прошептал у него в голове Ганнибалов голос. — Ты можешь сыграть на Джеке Кроуфорде, как на скрипке. Как он на тебе раньше играл. — И что это было, Уилл? — не выдержал Джек, когда Уилл помедлил с ответом. — Что-то насчёт замка, в Люксембурге. Ты же знаешь Ганнибала, как он всегда восхищался Европой. Но было что-то такое в том, как он говорил об этом замке… — Уилл вздохнул, качая головой. — Не знаю. Я мог и ошибиться. — Ты нашёл его в Норманнской капелле, — ответил Джек с чем-то вроде азарта в голосе. — Мы присмотримся к этому замку. Уилл пожал плечами, пряча ухмылку за стаканом. * * * — Я сегодня ужинал с Джеком Кроуфордом. Ганнибал задумчиво хмыкнул, и Уилл непроизвольно издал смешок. — Опережая твой вопрос — да, мы говорили о тебе. — Я польщён быть настолько популярной темой разговоров. — Не сомневаюсь. Уилл услышал негромкий звук льющейся у Ганнибала воды и ему стало интересно, сколько ещё времени тот будет мыть посуду. Когда Ганнибал готовил для себя одного, то тоже делал такие сложные блюда? С полной сервировкой стола и всем прочим? Уилл фыркнул. Ну разумеется, да. Ему стало любопытно: Ганнибал предпочитал мыть посуду вручную, даже если у него была посудомоечная машина? Уилл словно воочию увидел, как Ганнибал стоит возле раковины и у него ритмично двигаются мышцы плеч, пока он аккуратно моет свой бокал. — Как она выглядит? — спросил Уилл. Ему вдруг остро понадобилось это знать. — Кто? Или что? — То место, где ты сейчас живёшь. Кухня. Как она выглядит? — В этом доме есть комната, на стенах которой предыдущие хозяева позволили начать расти плесени. На стенах, выкрашенных в вырвиглазный бирюзовый цвет, который уже начал мне сниться. Уилл подавил смешок. — В кухне едва хватает места, чтобы нормально готовить, а здешняя плита работает лишь шестьдесят пять процентов времени. Ещё тут висят абсурдные портреты одетых в человеческую одежду собак. Пока он говорил, Уилл воссоздавал это место у себя в голове, представляя, как Ганнибал с прохладным выражением лица озвучивает свои жалобы, ставя в мойку очередную тарелку. — Я удивлён, что ты так долго там выдержал. — Я присматриваю другое жильё. Уилл спрятал улыбку. — А как там с горячей водой? — В удачные дни она есть. — А в неудачные? — Я представляю себе, что участвую в японской практике мисоги, ритуальном очищении, совершаемым под ледяным водопадом. Уилл расхохотался и услышал, как Ганнибал закрыл кран. — А что насчёт спальни? — Она тебе действительно нужна в твоём дворце памяти, Уилл? Уилл затих, чувствуя, как у него вспыхнула от смущения тыльная сторона шеи. — Я просто спросил. — О? Самодовольный мерзавец. Наступила короткая пауза, во время которой Уилл слышал шаги Ганнибала и гадал, куда тот идёт. — Стены спальни грязно-белые, за что я благодарен, потому что остальная часть декора не выдержала бы больше одного цвета. Поскольку декораторы решили, будто это будет стильной альтернативой обоям, вдоль стен, за кроватями, висят занавески. Тускло-жёлтые, с большими полосами из красных и розовых цветов. Закрыв глаза, Уилл продолжил воссоздавать. * * * Единственной причиной, почему Уилл не звонил Ганнибалу каждый день, было нежелание, чтобы это ударило самоуверенному паршивцу в голову. Уилл говорил себе, что у него ведь была и своя жизнь: с целью стабильного заработка он вернулся к починке лодочных моторов, изредка куда-то выбираясь (в основном за покупкой предметов базовой необходимости) и водя на прогулки свою новую пушистую спутницу. Но на самом деле это было единственной причиной. * * * — У меня новая собака, — сказал как-то Уилл, когда сообразил, что ещё ни разу об этом не упоминал. У них никогда не было недостатка тем для разговора. В основном Уилл звонил вечером, когда был уверен, что Ганнибал уже поужинал, но иногда набирал его и рано по утрам, гадая, чем тот вообще занимался в свободное время. Но чем бы Ганнибал ни занимался, он всегда брал трубку. Сегодня Уилл представил их обоих у Ганнибала в, как выяснилось, кошмарной гостиной, сидящих друг напротив друга в лиловых креслах с цветочной обивкой. Из открытого окна долетал тёплый кубинский бриз. Ганнибал выразительно на него посмотрел. — Надеюсь, ты не сочтёшь с моей стороны невежливым заявление, что я в этом даже не сомневался. Нужно признать, Уилл и сам удивлялся, как долго у него это заняло. Но он устал терять своих собак. Он скучал по тем, которые были у них с Молли. — Это маленькое чопорное создание. Ни разу не слышал, чтобы она залаяла. Клянусь, она считает себя человеком, — Уилл с теплотой взглянул на свою питомицу, и та, чувствуя внимание, приподняла голову, с любопытством навострив уши. Уилл представил себе, как Ганнибал осуждающе на него косится из-за разрешения собаке сидеть в кресле, но не протестует, учитывая качество мебели. — Звучит как мой тип собаки. Как её зовут? Уилл подавил улыбку, а потом немного смутился. Но юлить не имело смысла — это ведь было всего лишь имя. — Энцефалит. Прошло около двух ударов сердца, прежде чем Ганнибал рассмеялся. И не мягким смешком, который иногда издавал, чтобы расположить к себе окружающих, но полноценным хохотом, который, похоже, даже не контролировал. Уилл мог видеть, как в уголках его глаз выступили слёзы. — Нормальное имя, — попытался Уилл, но еле успев договорить, тоже расхохотался. Должно было быть неправильным, что он чувствовал уютную теплоту, словно рассказывал шутку старому другу, а не говорил об опасной болезни, которая могла его убить и которую Ганнибал культивировал. Но это не было неправильным. Это было самым правильным, что Уилл чувствовал в течение очень долгого времени. Он и сам точно не знал, когда это произошло. Возможно, где-то между тем мгновением, когда он решил отправить ФБР в погоню за миражами, и звуком его имени, которое Ганнибал произносил каждый раз, когда брал трубку. Но это произошло. Уиллу надоело терзаться мыслями о том, как всё должно было быть. Он готов был принять то, что было.