Я — Драко Люциус Малфой

      11 сентября.       Мы шли на тренировку Гриффиндора всей командой. Самое интересное, что к нам присоединился и Когтевран. Не понимал, почему Грейнджер вызвала такой интерес. На тренировки гриффиндорцев и в прошлом году ходили, чтобы поглазеть на Поттера. А она-то чем вдруг так примечательна? Вроде обычная девчонка.       Но нет, это вообще необычно, что, во-первых, девушка решила стать загонщиком. Такого в Хогвартсе, насколько я знаю, ещё не случалось. Во-вторых, её комплекция, как говорили когтевранцы, вообще на загонщика не тянет. И в-третьих, она ведь даже уроки полётов на метле не посещала! Сами собой напрашиваются вопросы, зачем и почему она это делает? Выпендривается? Решила что-то доказать?       Всё внутри замирало от ожидания. Я так давно не видел, как она летает, как радостно горят её глаза. Я чокнутый, просто чокнутый!       На трибунах было немало народа, почти все гриффиндорцы, виднелись галстуки Пуффендуя и Когтеврана. Званый ужин какой-то. Мы потеснили первокурсников, все уселись. Я повис на перилах, чтобы лучше было видно.       Гриффиндорская команда вышла на поле под всеобщие одобрительные выкрики. Молчал только Слизерин: было бы кого приветствовать. Поттер вышагивал рядом с Вудом, за ними шли охотники, три девчонки, позади близнецы, а между ними Грейнджер, чуть достающая ростом до их плеча. Какой же крошечной она выглядела! Такой безобидной, с этим пышным хвостом на затылке. Она шевелила губами, хотя, похоже, никто с ней и не разговаривал. Я невольно ухмыльнулся. «Гермиона, спокойно!» Помню, как она себя уговаривала, когда волновалась. А она страшно волновалась, это было видно. Грейнджер с ужасом окинула взглядом трибуны.       — Гермиона, покажи класс! — прокричал кто-то.       — Молодец, Гермиона! — послышался другой выкрик.       Гриффиндорцы зааплодировали. Она так улыбнулась, что у меня сердце сжалось. Нечестно. Нечестно так улыбаться! Я хотел провалиться сквозь землю. Ну почему она? Почему не Паркинсон? Не Гринграсс? Да кто угодно! Почему Грейнджер?       Команда взлетела. Какая Грейнджер лёгкая, быстрая. А ведь почти полгода она болталась на метле, как будто её всё время ветром сдувало. Я глазам своим не верил.       — Сюрприз? — ухмыльнулся Блетчли. — А я вам говорил…       — Брось, — расслабленно ответил Маркус. — Резиновый бладжер — это несерьёзно. Сейчас посмотрим, как она полетит вверх тормашками. — Я закусил губу, чтобы не ляпнуть ничего лишнего. — Смотри внимательно, Драко, — велел он мне.       Я кивнул и уставился на Грейнджер, как на единственный интересный объект в этом мире.       Приходится признать, что смотреть тренировку было интересно. Три загонщика против троих охотников, вратаря и ловца. Уизли были беспощадны. Если они так лупят по своим, что же будет с соперниками? Охотники ловко уклонялись, да и вратарь не зевал, пропустил квоффл всего пару раз. Поттер долго висел без движения, только уворачиваясь от бладжеров.       Но всё внимание было направлено на неё. Грейнджер опекала своего очкастого дружка. Хуже всего было то, что она не просто отбивала бладжеры, а целилась по охотникам и вратарю. Ей было трудно, я бы даже сказал, слишком тяжело. Ей приходилось двумя руками отбивать тяжёлый железный бладжер. Видел, как она собиралась с силами, как облизывала пересохшие на ветру губы, потом сжимала их и била с громким визжащим стоном, от которого мурашки бежали по спине, а все вокруг взрывались аплодисментами. Львы орали и скакали, как обезьяны.       Я слышал, как Маркус говорил Майлзу, чтобы учитывал прицельность удара Грейнджер. Похоже, его «скептицизм» как ветром сдуло. А Перегрин Деррек и Люциан Боул, наши загонщики, обсуждали необходимость, «несмотря на жалость к малявке», ликвидировать её в первую очередь. Мне стало не по себе. В этом направлении я даже не думал. Неужели Грейнджер не понимает, что не только она будет целиться по игрокам противника, но и сама станет объектом для нападения? Стало так тревожно. Но тут возник Монтегю.       — Что вы там стратегию разрабатываете против запасного игрока? Думаете, они её хоть раз в игру введут? Сейчас! Да они будут над ней трястись до седьмого курса. Грейнджер не выйдет играть.       — Не знаете вы её, — ухмыльнулся я себе под нос.       — Ты о чём, Драко? — я и не думал, что Маркус меня услышит. — Ты ведь её знаешь, учитесь на одном курсе. Что ты имел в виду?       Я отвернулся от поля, прислонился спиной к перилам.       — Она упрямая, — со знанием дела начал я. — Если Грейнджер занялась чем-то, то доведёт до конца. Раз решила стать загонщиком, значит, будет, чего бы ей это не стоило.       — Заколдует одного из Уизли, чтобы занять его место? — ухмыльнулся Маркус.       — Она может пойти к тренеру, к декану, уговорить своих друзей, чтобы её ввели в игру. Грейнджер ни перед чем не остановится. Так что разрабатывайте стратегию — это нелишне.       — Не верю, быть этого не может, — ухмыльнулся Монтегю.       Тут на лицах моих собеседников возник ужас, и они хором крикнули:       — Драко, пригнись!       Я резко обернулся и тут же присел. Сердце упало в пятки, потому что бладжер уже был прямо перед моим лицом. Он резко развернулся и полетел в сторону. Я взглянул на поле. Ярдах в десяти от нас зависла Грейнджер со своей битой наперевес. Гриффиндорцы на трибунах смеялись.       — Не время спать, Малфой! — с ужасом в глазах злобно выкрикнула она и умчалась за Поттером, который уже ловил снитч.       — Она специально это сделала! Готов поспорить! — прошипел Маркус, а потом расплылся в язвительной ухмылке. — Берегись, Малфой. Она тебе ещё припомнит «грязнокровку».       — Ой, боюсь, боюсь! — ехидно усмехнулся я. Парни засмеялись, а я отвернулся и облокотился о перила, разыскивая взглядом Грейнджер.       Что если она и правда целилась в меня? Так себе перспектива — быть прибитым бладжером. Может, она притворяется, что ей всё равно? Она обижена, наверняка. Если так, то я заслужил получить бладжером по голове. Мне стало плохо, зачем только Флинт мне об этом напомнил?       Вскоре Поттер поймал снитч. Мы стали спускаться с трибун и ушли раньше всех. Я лишь на пару секунд успел обернуться, видел, как Грейнджер приземлилась, как её поздравляли сокурсники. Понял, что рад за неё. Рад по-настоящему. Хотел бы оказаться с ней рядом в игре. Видеть её восторг, радость, её волнение и страх. Жаль будет, если её и правда ни разу не выпустят на поле. И плевать, что теперь мы не просто не друзья — мы враги. Нужно как-то научиться жить с этим. Легко быть врагом Поттера и Уизли. Но она… я не хотел её обидеть, и как теперь всё исправить, не знаю.       19 сентября.       Когда утром Грейнджер появилась, в Большом зале уже было полно народа. Гриффиндорцы были все. Она была задумчивая, выглядела как-то иначе. Аккуратные кудри украшали новые заколки, а из-под мантии виднелся кружевной воротничок. Она быстро шла к своему столу. Неожиданно с места поднялся Оливер Вуд, их капитан, за ним все Уизли и их мелкая сестра. Стало видно, что этих рыжих слишком много.       — С Днём рождения, Гермиона! — громко произнёс Вуд.       — Ура-а-а! — прокричали Уизли и с громким хлопком запустили в воздух зачарованное конфетти, которое, приземляясь, растворялось в воздухе.       Она растерялась, покраснела до самых ушей, смущённо улыбнулась, тут Поттер вскочил, взял её за руку, потянул за стол, и тут страшная злость чуть не сожгла все мои внутренности. Да как он посмел её трогать? Мою Грейнджер!       Что? Я испугался собственных мыслей. Я никогда так не думал раньше. Я просто спятил! Дыхание перехватило, постарался скорее прийти в себя.       Её поздравляли, она была так счастлива, и я вдруг вспомнил записи из дневника. В прошлом году, в этот же день она пришла нарядная, счастливая, но никто не заметил, она была одна. И сейчас она боялась, что и теперь никто её не поздравит, волновалась. Я вдруг подумал, что это мой шанс, возможно, единственный. Злость стихла, я допил сок и понёсся в подземелья. Не знаю, чем я думал. Нет, я вообще не думал. Знал только, что хочу сделать хоть что-нибудь хорошее. Пусть она никогда меня не простит, не будет больше моим другом, но я должен.       Услышал за спиной выкрик Пэнси:       — Драко, ты куда? Сейчас урок!       Но я уже вылетал за дверь, даже не думая о том, как это выглядит. Почему-то было наплевать, кто и что подумает. Я вбежал в комнату, достал парижский шар из тумбочки, выдрал из дневника последнюю страницу и задумался на секунду. Не мог же я просто её поздравить. Грейнджер злится на меня. Если я вдруг подарю ей этот шар от своего имени, она точно его не возьмёт. Подписаться чужим именем? Глупо, она может решить поблагодарить и выйдет только хуже.       Тогда, что делать? Чувствовал себя так глупо и растерянно, что уже хотел плюнуть на эту затею и просто ничего не делать. После того, что между нами произошло, какие могут быть подарки? Выть хотелось от беспомощности и сомнений. Время шло, а я не мог решить, что делать. Уже собирался убрать шар обратно в тумбочку, но тут раздалось какое-то шуршание. Я жутко испугался и схватил свою палочку.       — Кто здесь? — выкрикнул я, хватая шар и пряча его на полку.       — Простите, молодой хозяин!       Этот писклявый голос я узнаю из тысяч других.       — Добби? — удивлённо прошипел я. — Что ты здесь делаешь?       — Я, э-э-м, хозяин спрашивает… Добби… хозяин велел… — он был растерян, заикался.       — Отец велел за мной следить?! — психанул я.       — Да, хозяин велел…       У меня лопнуло терпение.       — Если я тебе прикажу, ты выполнишь?       — Всё что угодно, молодой хозяин, — поклонился эльф.       — И никому не скажешь?       — Добби никому не скажет.       — Подожди.       И я стал быстро писать записку, на всякий случай левой рукой.             Ночью, когда наступит зима, листья изменятся.             Дождись полуночи с 30 ноября на 1 декабря,             и увидишь, что будет. С Днём рождения.       Меня трясло от волнения. Вдруг она догадается? Наверняка догадается, но мне так хотелось отдать ей этот шарик. Я взглянул на Добби. Он удивлённо смотрел на меня огромными глазами.       — Знаешь Гермиону Грейнджер? — спросил я.       — Добби знает всех в Хогвартсе, — тихо ответил он.       — Тогда ты должен положить это ей в сумку, ясно? Незаметно! И никто, никогда не должен узнать, что это я, даже отец, ты понял?! — сердито спросил я.       — Да, молодой хозяин. Добби такой плохой эльф. Добби обманет хозяина, если молодой хозяин просит. Добби должен себя наказать! — он тут же начал биться головой о тумбочку. Я даже испугался, схватил его за уши и оттащил от тумбочки.       — Прекрати шуметь! Я приказываю! — он вжал голову в плечи. — Найди подходящий момент и подложи этот шар и записку в сумку Грейнджер, всё ясно? — я сунул вещи ему в руки.       — Да, молодой хозяин.       — Проваливай! И чтобы я тебя больше не видел! Не шпионь за мной, скажи отцу, что я в порядке и веду себя хорошо. Ты всё понял? — Добби кивнул и исчез.       Мне на секунду стало легче. Но тут я взглянул на настенные часы. Я уже опоздал на травологию. Выругался и бросился бежать.       Хорошо, что профессор Стебль не особо-то цепляется к опоздавшим. Стоило мне войти, и все взгляды направились в мою сторону. Все, кроме её. Грейнджер просто смотрела перед собой, раздражённо стиснув губы.       Все уроки прошли как-то скомкано. Я отвлекался и всё время ждал, когда же она найдёт мой подарок. Но ничего не происходило. Я злился на этого дурного домовика. Неужели было так сложно подложить шар ей в сумку? Для него же это пара пустяков! Я был разочарован. Даже друзья заметили, что со мной что-то не так.       — День рождения Грейнджер — не повод грустить, — объясняла мне Пэнси. — Плевать на неё! И вообще, быть старше всех на курсе — это такой облом.       Я удивлённо посмотрел на Пэнси. И тут до меня дошло, что ей просто не могло исполняться двенадцать, иначе она не поступила бы в Хогвартс в прошлом году. Значит, ей тринадцать! Она и правда старше всех на курсе.       — Тоже мне причина для расстройства, какая-то… — я не смог договорить.       — Грязнокровка, — закончила Пэнси. — Будем называть вещи своими именами.       Она отвернулась, а я снова уставился на гриффиндорский стол. Грейнджер что-то объясняла Поттеру. Но он как остолоп закатывал глаза, а у Уизли было крайне унылое выражение лица. Грейнджер обречённо всплеснула руками и полезла в свою сумку. Достала один учебник, потом второй. И вдруг замерла. У меня внутри ёкнуло. Она сидела и смотрела в свою сумку несколько секунд, а потом достала оттуда маленький шарик. Все, кто сидели рядом, тут же повернулись в её сторону, посыпались вопросы, потянулись руки, все хотели его рассмотреть. Она взволнованно дышала, и когда взглянула на меня, я почувствовал, что как будто фейерверк взорвался в груди. Грейнджер смотрела мне в глаза, а я не мог отвести взгляда.       Не мог понять, то ли она злится, то ли просто удивлена. Шар переходил из рук в руки. Она посмотрела в сумку и достала записку, прочитала и снова посмотрела на меня. Этого я уже не мог выдержать, отвернулся к Грегу, который что-то рассказывал о том, как они вчера подсунули дохлую мышь в сумку какой-то девчонки с Пуффендуя. Рядом сидящие Винс, Блейз и Тео посмеивались, но мне было не до смеха.       Видел краем глаза, что Поттер и Уизли допрашивают Грейнджер, видимо, пытаясь выяснить, от кого это. Но она пожимала плечами и изредка бросала взгляд в мою сторону. Я понял, как сильно скучал по её взгляду, пусть даже такому непонятному.       После обеда у нас было ещё два урока не совмещённых с Гриффиндором. Даже был рад, что не пришлось видеть Грейнджер. Я уже совсем успокоился и был доволен тем, что всё прошло гладко. Добби выполнил мой приказ, Грейнджер получила подарок, который я так давно хотел ей отдать. Всё идеально.       Мы гуляли во дворе после занятий. Погода была отличная. Тепло, солнечно, тренировки нет. Винс и Грег куда-то умчались, а я сидел на скамейке у фонтана, когда возле меня приземлился бумажный голубь. Я оглянулся, вроде он ничей. Поднял и развернул бумажку.       В груди вспыхнуло. Её почерк.       Надо поговорить. Пятый этаж.       Старый кабинет зельеварения.       Снова огляделся, не заметит ли кто-нибудь, что я ушёл. Рядом никого из своих не было. Я быстро пошёл в замок. Даже представить не мог, что произойдёт. Было страшно и весело одновременно. Знаю, нам нельзя общаться, но это желание увидеть Грейнджер было сильнее всего на свете. Я напрочь забыл, что за мной следит домовик отца. Думал лишь о том, что скажу, но в голове была такая ерунда!       Подойдя к кабинету, я осмотрелся. Пустые коридоры — это хорошо. Вошёл внутрь, закрыл дверь. Грейнджер сидела на самой ближайшей парте. Она тут же встала и повернулась ко мне. Кудри рассыпались по её плечам. Меня трясло, и я ничего не мог с этим сделать.       Она резко запустила руку в карман мантии и протянула мне стеклянный шар на ладони, вместе с запиской. Неужели я думал, что может быть как-то по-другому?       — Мне не нужны твои подарки, Малфой, — строго сказала она. — Забери это.       Не думал, что это будет так больно. Даже не представлял насколько. Ком застрял в горле, но я заставил себя ухмыльнуться.       — Это не моё.       — Не ври! — требовательно воскликнула она. — Это можешь быть только ты. Никто не знает…       — Что ты о себе возомнила? Чтобы я…       — Ты ненормальный, Малфой! — вздохнула она.       — Что? — возмутился я.       — Да! Ты ненормальный! Как можно отрицать очевидное? Вместо того, чтобы как все нормальные люди попросить прощения, ты исподтишка…       — Просить прощения? — почти прокричал я. — Да ты в своём уме?       Меня уже не просто трясло. Я почувствовал, что горю, что холодный пот выступил на спине. Я не могу просить прощения, это невозможно!       — Тогда мне не о чем с тобой говорить, ясно?! — прошипела она, сунула шар и записку в мою руку, и я почувствовал, какие ледяные у неё пальцы. — Забери, иначе я это просто выкину!       — Это не моё, Грейнджер! Выкидывай, если хочешь!       Я схватил её за руку и пихнул шар в её ладонь. Она дёрнулась, и он соскользнул на пол. Раздался звон, и шар разлетелся на мелкие осколки, башня, арка и собор исчезли, а крошечные листья взмыли в воздух и закружились вокруг нас мелкими точками. Грейнджер прикусила губу. Мне стало так обидно. Я не смог справиться со слезами. Они просто медленно затуманили глаза. Крепче сжал её руку. Было так обидно и плохо, как никогда в жизни.       — Я не хотел, — прошептал я. — Не хотел обзывать тебя.       Я не видел её. Перед глазами всё расплылось. Пытался избавиться от слёз запрокинув голову, чтобы они просто исчезли, но не получалось. Почувствовал, как она пытается вытянуть свою руку, но я сжал её ещё крепче и посмотрел ей в глаза.       Она не сводила с меня испуганного взгляда.       — Малфой, отпусти, — шепнула она.       — Ты ничего не понимаешь, — сквозь зубы прорычал я. — Почему ты ничего не понимаешь? Ты же такая умная! Подумай! Что мне остаётся?       — Пусти! — потребовала она и дёрнулась.       Не знаю, что на меня нашло. Я схватил её за плечи и тряхнул.       — Я не знаю, что делать. Отец меня убьёт, если узнает, а ты всё время нарываешься!       — Я?! — возмутилась она. — Это ты глупишь! Можно было иначе…       — Нет! Нельзя! Ты меня взбесила! «Гарри такой замечательный! Гарри! Гарри!» Урод очкастый! — хрипел я.       — Малфой… успокойся! — прошептала она. — Пожалуйста. Он мой друг. Ты сам не захотел…       — Я не стану делить тебя с Поттером! — прорычал я. — Сама выбрала! Вот и дружи с ним!       — Видишь?! Ты же сам всё разрушил! И становится всё хуже, как ты мог?       — Я не мог по-другому! Мой отец… он…       — Ты тоже выбрал. Если ты хотел извиниться, мог бы просто сказать и этого бы не случилось! — махнула она рукой на осколки. — Пусти.       Она дёрнула плечами, пытаясь вырваться. Я разжал пальцы. Она достала волшебную палочку и направила на осколки.       — Репаро, — уверенно произнесла она. Осколки и маленькие листья взлетели в воздух. Шар восстановился и опустился на пол, но внутри осталась только Эйфелева башня, вокруг которой кружились разноцветные точки. — Наверное, если он разобьётся ещё раз, то уже не восстановится. Я заберу его, — и она посмотрела мне в глаза долго и настойчиво. Стало не по себе от того, что я почувствовал — такую радость, которой не испытывал прежде. — Но ты должен понять, что нельзя так поступать с людьми. Неважно, как твой отец относится к маглорождённым. Ты — не он, ясно? Подумай об этом.       Я ничего не мог сказать. Мне хватило того, что она, кажется, простила меня. Грейнджер подняла с пола шар, подошла к двери и обернулась.       — Я простила тебя, Малфой, — гордо вздёрнув подбородок, сказала она. — Но это первый и последний раз.       Она вышла из класса, а я сел за парту. Просто сидел, и было так спокойно. Невероятно спокойно. Странное ощущение пустоты, как будто все мысли испарились.       Но потом они вдруг налетели каким-то ураганом. Все её слова, все упрёки, этот растерянный непонимающий взгляд, её рука в моей, её плечи. И глаза… так близко. Я зажмурился, но продолжал видеть её глаза, как Грейнджер смотрела на меня. Что это было? Ей было жаль меня.       Разве этого я хотел? Разве это примирение? Она просто пожалела меня. Как это мерзко и низко. Как будто я слабак и хлюпик какой-то. Это унизительно! Отец стал бы меня презирать, если бы узнал, как я расклеился. Что мне теперь делать? Вроде мы с Грейнджер не друзья, но и не враги. Мы никто. Она вела себя как королева, которая помиловала раба. Она меня простила! Тогда почему мне так плохо сейчас? Не легче ли было быть её врагом, если я всё равно не могу ничего, кроме как смотреть на неё на расстоянии? Сжимал кулаки, чувствуя, что держал её в руках. Её маленькие, худые плечи. Я ничего не понимаю.