Я — Драко Люциус Малфой

      20 августа.       Очень долго ничего не писал. На то была элементарная причина.       Мама решила, что это лето мы должны посвятить путешествиям. Отец был не в восторге от этой идеи и, недолго думая, отправил нас с мамой в «турне», а сам остался дома. Когда мы были в Париже прошлым летом, я заметил, насколько его раздражают все эти экскурсии, посиделки там и тут, вечное ощущение себя не в своей тарелке. Люциус Малфой не из такого теста. Он не любит подстраиваться под обстоятельства, хоть и делает это блестяще, если есть необходимость. Путешествие он точно необходимостью не считал.       В первые несколько дней я чувствовал, что мама напряжена и как будто немного обижена. То и дело говорила о том, что отец напрасно не поддержал её идею. Но скоро успокоилась и даже повеселела.       Для меня это стало сюрпризом. Мои вещи были уже собраны, когда мама объявила о поездке. Я просто не успел вспомнить о том, чтобы взять дневник с собой. Потому сейчас описывать то, что произошло за два с половиной месяца просто бессмысленно.       Но во время поездки произошло событие, которое я запомню, наверное, на всю оставшуюся жизнь, потому что такое бывает только в сказках и фантазиях.       Мы уже посетили несколько старинных городов Берлин, Стокгольм, Рим, Венецию, Софию, Мадрид. Мама, разумеется, рвалась в Париж. На самом деле, мне везде было интересно — новые пейзажи, природные и городские, всё в новинку. Но в июле мама решила, что нам необходимо побывать в Анси, на фестивале фейерверков. Знаю, она это сделала для меня, а не для себя. Мама любит музеи живописи и скульптуры, старинные дворцы и замки. Зачем ей фейерверки? Но именно этим она меня заинтересовала, когда мы прибыли в этот красивый, уютный город на озере, окружённый горами. Никогда не видел такой величественной красоты.       С тех пор, как я стал с мамой одного роста, чувствую себя необычно. Иногда, мы ходим с ней взявшись за руки, но всё чаще она берёт меня под руку, как своего кавалера, и мне кажется, что я совсем взрослый. Мама и говорит со мной как-то иначе, как будто я равный с ней. Это так приятно! Я думаю, что мама гораздо ближе мне, чем отец. Или мне так казалось.       В первый день мы устроились в небольшой магической гостинице. Пообедали в ресторане и решили просто прогуляться по окрестностям. Во второй день посетили маленький Островной дворец. Маме он очень понравился.       Но меня всё тянуло к воде. Хотелось осмотреть каналы, протекающие через весь город, озеро. Может, искупаться, если мама разрешит. Знаю, она всегда переживает, если я надолго попадаю под солнце. И мы гуляли по набережной канала, ведущего к озеру. Через канал был перекинут красивый витой мост. Хотелось постоять на нём, посмотреть на воду. Так и тянуло туда.       — Знаешь, как называется этот мост? — улыбнулась мама. — «Мост влюблённых», правда романтично?       Я улыбнулся в ответ.       — Отец бы не был в восторге.       — Может, потому здесь со мной ты, а не твой отец, — немного грустно вздохнула она. — Но, согласись, нам вдвоём неплохо.       — По-моему, это лучшее лето в моей жизни.       Я обнял её за плечи, и мама поцеловала меня в щёку. Жаль, что отец не позволяет нам так общаться дома. Всё боится, что она из меня неженку вырастит. Ерунда это, по-моему. Вот у Нотта, например, вообще нет матери. Не представляю, как он так живёт.       Мы дошли до того моста. На нём в обнимку стояли парочки, любовались озером. Бегали дети. Меня вообще удивляет, что маглы так просто и открыто ведут себя в общественных местах. Не сдерживают чувств. Мне кажется, это неправильно. Все на тебя смотрят… Но, кажется, это только я на всех глазел, как на дикарей, маглы не обращают друг на друга внимания. Странно.       Войдя на мост, мы не спеша пошли к его середине, чтобы осмотреть пейзаж. С моста открывался чудесный вид на озеро, горы, небо, укутанное высокими облаками.       И вдруг, моё сердце рухнуло, забилось где-то в животе и в горле одновременно. Мурашки пронеслись по телу. Я видел её красивый курносый профиль и не верил своим глазам. Замер, как вкопанный и зажмурился. Потом снова открыл глаза. Мама смотрела на меня испуганно.       — Что такое, Драко? Ты побледнел, милый.       — Ничего, — беззвучно выдохнул я и откашлялся. — Всё в порядке.       Мама осмотрелась, ничего подозрительного, кажется не заметила.       Кудри Грейнджер слегка колыхались от тёплого ветра. Она улыбалась, глядя вдаль. На ней было красивое лёгкое белое платье, в маленьких оранжевых цветах, с широким вырезом и пышными короткими рукавами. Тонкие белые босоножки. Она стояла на одной ноге, болтая второй, то и дело высовывая её за прутья моста, как маленькая, и смотрела на свою ногу на фоне воды. Я не сдержал ухмылку. Она была похожа на облако. Какая-то пушистая и… Я не умею произносить такие слова. Просто не могу. Я смотрел на её болтающуюся в воздухе ногу и хотелось улыбаться, хотелось сказать «привет». Представил, как бы она удивилась.       — Гермиона! — раздалось откуда-то сзади. Я оглянулся и понял, что уже однажды видел этих маглов, во «Флориш и Блоттс», её родителей. — Гермиона иди сюда! — снова позвала её мать.       Но она не оглянулась, Грейнджер просто пошла в их сторону, не сводя глаз с озера за перилами моста.       — Гермиона? — вдруг удивлённо спросила мама. — Гермиона Грейнджер? Твоя сокурсница?       Я молча кивнул, понимая, что взгляда от Грейнджер не могу отвести. Она была такая красивая! Никогда не видел её такой.       И тут она повернулась. Наши глаза мгновенно встретились. Грейнджер испугалась. Остановилась. Её лицо и шея стали ярко розовыми. Сначала она не моргала, потом её глаза забегали, словно хотела провалиться сквозь землю. Она снова медленно пошла вперёд, неуверенно и испуганно. Взглянула на мою мать и опустила глаза, совсем растерялась.       — Гермиона, скорее! — прокричал её отец.       Она рванула с места и побежала к родителям.       Как же мне хотелось оглянуться, посмотреть ей вслед, как она бежит и её кудри подпрыгивают, а платье колышется.       — Надеюсь, ты не общаешься с этой девочкой?!       Мороз прошёл по коже. Никогда не слышал такого холода в голосе мамы. Стало так жутко.       — Нет. Я не общаюсь с грязнокровками, — также холодно ответил я.       — Маглорождёнными… — выдохнула она.       — Какая разница? — ухмыльнулся я. — Всё равно мы их ненавидим, так какая разница, как их называть? Это ведь просто… враньё.       Мама смотрела на меня так странно, удивлённо и в то же время очень по-доброму.       — Мой мальчик. Как ты вырос.       Она улыбнулась, а мне было так плохо.       — Можно вернуться в гостиницу? — спросил я. — Что-то я устал.       — Конечно, милый, — улыбнулась она. — Мы уедем сегодня же. У нас по плану Париж.       Мне вдруг стало так страшно, как будто, если я уеду сейчас, то потеряю что-то очень важное.       — А как же фейерверк? — недовольно выпалил я. — Ты обещала, что это будет очень здорово. Мы ведь только ради этого сюда приехали!       — Драко… — мама отвела глаза, выпрямилась. Знаю я это её выражение. Она уже всё решила, но я был не намерен сдаваться.       — Мама! Ты обещала! Мы уедем завтра, только посмотрим фейерверк! Пожалуйста!       Она плотно сжала губы, а потом натянуто улыбнулась.       — Пообещай мне, Драко, что ты никогда не станешь общаться… с этой девочкой, Гермионой Грейнджер. И если я узнаю…       — Да зачем она мне?! — воскликнул я, а внутри кипел такой гнев, что не передать. Почему они всё за меня решают? Почему? Но я сам дал себе ответ. Я — чистокровный волшебник, сбился со счёта, в каком поколении, я — Малфой! А Грейнджер — грязнокровка!       — Пообещай мне, Драко.       Холод. Я не думал, что когда-нибудь моё сердце рядом с собственной матерью вдруг покроется слоем льда. Я с трудом сглотнул ком, застрявший в горле. Перед глазами каштановые кудри, сияющие глаза. «Я тоже скучала». Стало так больно! Но я закатил глаза и ухмыльнулся.       — Обещаю!       Мама улыбнулась так странно, не по-настоящему.       — Хорошо, мы уедем завтра, а вечером обязательно посмотрим фейерверк. Обычно люди собираются на побережье, говорят, у озера самый чудный вид.       — Отлично! — улыбнулся я и прошёл чуть вперёд, к тому месту, где стояла Грейнджер. Я смотрел на озеро, и хотелось плакать. Как же здесь красиво, и какое же ужасное обещание я дал своей матери. Самое ужасное в своей жизни.       Я был в каком-то тумане. Мы с мамой не разговаривали до самого вечера. Я как будто заснул, и мне снилась Гермиона Грейнджер. Её белое платье, босоножки, её кудри и взгляд куда-то вдаль. Она была так счастлива, пока я не появился. И меня мучил вопрос: что она чувствовала в то же самое время? Там на мосту, и потом, когда ушла? Думала ли она обо мне? Я уверен был, что думала. Таких встреч просто не бывает. Она должна это понимать.       Мама меня не тревожила, пока не стемнело. А стемнело довольно рано, потому что солнце рано закатилось за горы. В девять часов вечера уже было почти совсем темно. Город зажёгся огнями. Как же было красиво, «романтично», как говорит мама. Сам бы я ни за что такое слово не сказал.       Мы вышли из гостиницы и медленно прогуливались к набережной. Люди рекой стекались в одно и то же место, всем было весело, звучала приятная музыка. Но мне почему-то не было весело. Я просто глазел по сторонам. Я искал её и не находил. Это было похоже на отчаяние. Думал, не может мне повезти два раза.       На берегу к матери прицепился какой-то магл. Он вдруг начал рассыпаться в комплиментах по поводу её красоты и чудных манер, и она, почему-то, очень сдержанно, но их принимала. Меня это жутко раздражало, но мама лишь похлопывала меня по руке, намекая на то, чтобы я не грубил. Она сразу сказала тому мужику, что замужем. Но его это почему-то не смутило, якобы он всего лишь хочет выразить свой восторг и восхищение «столь изысканной женщиной».       Кончилось тем, что мы оказались в кафе на пляже за столиком с этим маглом. Он заказал коктейли, я психанул и ушёл. Наблюдал на расстоянии, как этот гад, плевать, что крайне вежливо, но общался с моей матерью. Не понимаю такого поведения. Я знаю маму, она всегда такая, общается со всеми, всегда сдержана и в то же время учтива, но держит людей на расстоянии, как и отец. Знаю, что не должен был оставлять её одну, но подумал, что кругом слишком много народа, чтобы случилось что-то плохое, и пошёл ближе к воде.       Зазвучала громкая торжественная музыка и раздался первый залп. Небо озарил роскошный белоснежный букет, осветивший всё небо, а потом, они стали расцветать со всех сторон — большие и маленькие, разноцветные, шумные и беззвучные. Люди восхищённо кричали, свистели, аплодировали. А я замер, потому что нашёл то, что искал.       Она стояла прямо в воде босиком, в красных коротких брюках до колена и белой футболке. Её пушистую голову ни с чьей не перепутаешь. Я снял сандалии, чуть подвернул брюки и пошёл к ней. Плевать, что я там пообещал матери. Оглянулся, удостоверился, что меня не видно из того кафе. Людей было слишком много.       Я остановился рядом с ней. Внутри всё дрожало. Было так весело наблюдать, как она, задрав голову, восторженно смотрит в небо, как она улыбается. И я видел, как улыбка вдруг исчезла с её лица, как она резко обернулась и посмотрела на меня, как будто почувствовала, что я рядом. Сердце ёкнуло, но я не двинулся с места.       Потом она огляделась по сторонам.       — Тебе влетит, — выпалила она, и я не смог сдержать ухмылку. Даже сейчас она заботится обо мне. Уму не постижимо. А она продолжала: — Я видела, как твоя мама на меня посмотрела. Как на врага. Если она увидит…       — Она слишком далеко.       Грейнджер отвернулась, смотрела в небо.       — Правда, красиво? — спросила она, и я тоже наконец взглянул на разноцветные вспышки, а потом снова посмотрел на её сияющие, переливающиеся разными цветами кудри.       — Красиво. Очень.       И я имел в виду вовсе не салют.       Она опустила глаза, несколько секунд думала о чём-то, а потом вдруг стала шарить по карманам своих красных штанов.       — Я знаю, у тебя был день рождения, — на какой-то ненормальной скорости произнесла она. — Ты ведь… подарил мне шар… на день рождения, и я подумала… В общем. Вот.       Она протянула мне белый кусок материи сложенный вчетверо, и я взял его, швырнув сандалии на берег.       — Извини, не успела завернуть. Я хотела отдать его тебе потом, в школе. Никто не догадается, что это от меня. Вообще-то, начала ещё в июне, но не успела и взяла с собой в поездку. Сегодня доделала после того… как тебя увидела.       Я развернул кусочек материи. Это было так странно и почему-то безумно приятно. На платке золотой нитью было вышито созвездие Дракона, а в уголке две красивых буквы — Д.М.       — Я изучала историю чистокровных семей, — снова торопливо заговорила она. — Знаю, что Блэки, к которым принадлежит твоя мама, дают детям имена созвездий и звёзд. Я ведь права?       — Да, — тихо ответил я.       Грохот фейерверка прекратился, раздались громкие аплодисменты, крики восторга, и Грейнджер быстро направилась прочь. Я не ожидал такого поворота и, растерявшись на секунду, всё-таки пошёл за ней, подхватив обувь с песка.       Она вдруг обернулась.       — Не ходи за мной! — требовательно произнесла она. — Тебе влетит.       — Слушай, я не знаю… — начал я.       — Не надо, Малфой, — я видел каким быстрым и прерывистым стало её дыхание, она очень волновалась, и меня самого начало мелко трясти. — Это просто подарок… бывшему другу. Никто не догадается.       Она бросилась бежать. Секунды не прошло, как я потерял её из вида. Она исчезла в толпе, которая медленно направилась в обратный путь. Я поскорее спрятал платок в карман брюк. Ещё не хватало, чтобы мать заметила.       Возвращался к кафе и не мог поверить, что всё это происходит. Что за тысячу миль от дома, я встретил ту, которую не должен был встретить вообще никогда в своей жизни.       Мама сидела за столиком одна, загадочно улыбаясь.       — Тебе понравился салют? — спросила она. И тут я понял, что почти его не видел.       — Да, очень красивый, — ответил я, а перед глазами счастливая Грейнджер, смотрящая в небо. — А где этот слизняк? — небрежно бросил я.       Мама терпеливо глубоко вдохнула.       — Это невежливо, Драко, — спокойно произнесла она, а у меня брови поползли на лоб.       — То есть я не могу общаться с гряз… с маглорождённой, а ты с маглом можешь?! Это как понимать?       Мама снова терпеливо улыбнулась.       — Всё зависит от ситуации, сынок. Этот магл никак не повлияет на моё будущее, на будущее нашей семьи. Здесь нас никто не знает, это первое. А во-вторых, кроме однократного приятного разговора меня с этим маглом ничего не связывает. Поэтому не имеет смысла грубить и отталкивать. Он просто исчез, и я никогда о нём не вспомню. И совсем другое дело твой случай, Драко. Эта девочка будет учиться с тобой рядом ещё пять лет. Любой из слизеринцев, который решит с ней общаться, станет объектом для шуток и осуждения. Это касается не только Гермионы Грейнджер, любого маглорождённого ребёнка. Ты ведь не хочешь оказаться в такой неприятной ситуации?       Я чувствовал, как что-то разгорается внутри. Это было похоже на обиду. Знаю, мама права, но всё равно было так обидно и ужасно жаль.       Осталось совсем чуть-чуть. Я вернусь в Хогвартс и каждый день буду видеть её, знать наверняка, что она думает обо мне также, как и я о ней. Думает так, как ни о ком. Знаю, мы не сможем общаться, и она это знает. Жаль. И может, этот платок вовсе не красивый, неидеальный, как все мои платки с фамильным гербом и вензелями. Но это самая дорогая для меня вещь, такая же дорогая, как стеклянный шарик. И скоро у неё тоже день рождения. Я помню.       29 августа.       Вот уж не ожидал, что до этого дойдёт. Честно говоря, когда отец пригласил меня в свой кабинет, я приготовился слушать наставления в духе «ты — Малфой, должен быть лучшим в учёбе, квиддиче, ля-ля-ля и всё такое».       Отец жестом велел сесть в кресло напротив и некоторое время буравил меня глазами, пока я уже не начал волноваться всерьёз.       — Должен тебе сообщить, сын, — немного недовольно начал отец. — Что отныне я не являюсь членом попечительского совета Хогвартса.       Я, если честно удивился.       — Но почему? — возмутился я. — Ты же столько делал для школы!       — Да, но члены попечительского совета отчего-то сочли, что я был слишком… ревностным служителем Афины. Эти бездельники самоустранялись, я же старался принимать активное участие в жизни школы. Увы, они это не оценили. Но речь не об этом. Надеюсь, ты понимаешь, что теперь я не могу влиять на твоё положение в Хогвартсе.       Мне от чего-то стало неприятно. Я как-то не задумывался над тем, что отец влиял на моё положение, являясь членом попечительского совета. Думал, достаточно носить фамилию Малфой, чтобы весь мир лежал у твоих ног. Неужели это не так?       — Надеюсь, ты будешь учитывать это во время обучения и проявишь максимум прилежания.       — Конечно, отец, — ответил я и ждал, что он ещё что-то скажет. Не нравилась мне эта длительная пауза, и я уточнил: — Это всё?       Отец снова изучал меня, как блоху под лупой. Было не по себе.       — Не совсем.       Он поднялся с кресла, и стал ходить по кабинету за моей спиной. Терпеть не могу, когда отец, да и вообще кто угодно, уходит в тыл, и я не знаю, чего ожидать. Отец вдруг положил передо мной на стол газету. На первой странице «Ежедневного пророка» сообщалось о том, что летом из Азкабана сбежал опасный преступник, убийца — Сириус Блэк. Мурашки прошли по спине. Кажется моя шутка на вокзале пришлась не к месту. Стало так жутко.       — Знаешь, кто это? — уточнил отец.       Я с трудом сглотнул.       — Это… кузен мамы, изгнанный из семьи.       — Именно, — одобрительно ухмыльнулся отец. — А ты знаешь, за что он попал в Азкабан?       — За убийство? — разумеется предположил я.       — Да. Он убил одного парня, хранившего… тайну. Сириус Блэк — тот волшебник, который предал родителей Гарри Поттера, открыл Тёмному Лорду место, где они скрывались. Понимаешь, о чём я?       Я отрицательно помотал головой. Было жутко страшно, ведь убийца на свободе.       — Это значит, Драко, что Сириус Блэк, ищет Гарри Поттера, чтобы отомстить за годы, проведённые в Азкабане. Понимаешь? А где он будет искать его, как думаешь?       — В Хогвартсе?! — в ужасе выдохнул я.       — Вот именно. Поэтому, будь предельно внимателен. Не вздумай разгуливать в одиночку, это первое, и второе — не приближайся к Поттеру.       — Значит, мне не нужно следить за ним… в этом году?       — Только на расстоянии. На почтительном расстоянии. Этот мальчишка несёт угрозу любому, кто будет находиться с ним рядом.       Я тут же подумал о Грейнджер. Уж она-то точно будет находиться с ним рядом. Значит, она в опасности. Меня охватила какая-то паника. Я ждал возвращения в Хогвартс, а теперь так страшно. Хочется спрятаться и никуда не высовываться. Да только… не могу же я быть трусом. Не могу. Я должен держаться и всё, что меня тревожит нужно оставить здесь, в дневнике, а на деле… нужно быть смелым. Не могу же я быть трусливее Поттера, Уизли или Грейнджер. Не могу себе такого позволить. Никак!       — Надеюсь, — снова заговорил отец. — Что этого Блэка скоро схватят. Дементоры Азкабана уже ищут его…       — Д-дементоры? — прошептал я. Хуже уже точно ничего быть не может.       — Не волнуйся, если не попадаться им на пути, всё будет в порядке. Им нужен Сириус Блэк, и они его обязательно найдут.       Меня слегка трясло. Отец, похоже это заметил. Положил руки мне на плечи и неприятно так надавил. Даже больно было.       — Не раскисай, Драко. Ты же Малфой! Ты обязан гордо нести это имя, быть примером для других. Ты — лидер, король Слизерина! И обязан с честью нести это звание.       — Да, отец, — выдохнул я и повёл плечами, пытаясь стряхнуть его деревянные пальцы.       — Ну, и, на последок, маленькое пожелание!       Отец вернулся к своему креслу и сел напротив меня. Лёгкая ухмылка растянула его губы.       — Знаю, ты благоразумный юноша. А вот твои друзья, честно признаться, несколько отсталые. Их интеллект требует небольшого… пополнения, но боюсь, это невозможно. Поэтому, как лидер Слизерина, прояви небольшую настойчивость и вправь мозги Винсенту.       — Чего? — я почувствовал, как вытянулось моё лицо от удивления.       — Ох, Драко! — немного раздражённо закатил он глаза. — Твой друг, Винсент Крэбб, решил, что уже совсем взрослый, раз ему уже подобрали невесту на будущее. Парень распускает руки и сплетни, а это очень плохо отразится на твоей репутации…       — Чего? — уже совсем несдержанно воскликнул я.       — Просто поговори с ним. Припугни, если надо, и напомни, что недопустимо…       — При чём тут я?! — моему возмущению не было предела. Я вскочил и начал ходить по кабинету. — Какие невесты, какие руки? Отец, я не понимаю!       Тут меня поразила мысль, самая удачная, что появлялась в последнее время. Я даже о Сириусе Блэке забыл.       — А мне вы тоже невесту подобрали? — почти крикнул я.       — Сбавьте тон, молодой человек! — отец резко поднялся, а я рухнул в кресло и нервно постукивал пальцами по подлокотнику. Отец снова заговорил, но совершенно спокойно. — Как я уже сказал, умом твои друзья не блещут. Крэбб старший ненамного умнее сына, но зато он уже позаботился о его будущем в меру своих сил и умений. Это… хороший вариант. Но…       Отец сделал долгую многозначительную паузу, и у меня все внутренности перевернулись. Я смотрел на него в упор и нетерпеливо ждал приговора.       — Нет. Тебе мы невесту не подобрали, — ехидно ухмыльнулся он, и я так демонстративно расслабился, что отец захохотал.       У меня будто камень с души свалился. Я потёр лицо ладонями, готовясь слушать отца.       — Мы очень рассчитываем на твоё благоразумие, — наконец снова заговорил он. — Договорённости опасны изменениями в условиях, понимаешь? Сегодня Булстроуды в отличном положении и финансовом, и общественном, но кто знает, как всё это будет обстоять через, скажем, пять-десять лет. Не хотелось бы продешевить. Малфой! Это имя стоит на высшей ступени чистокровного Магического общества. Нам не следует понижать своё положение неудачным браком, ты должен это понимать уже сейчас!       Его голос вдруг стал требовательным и очень серьёзным.       — Пока, тебе рано об этом думать, но имей в виду! Малфой может взять в жёны только чистокровную волшебницу из высшего общества! Это не обсуждается. В твоей школе уже сейчас есть достойные претендентки, но, повторюсь, не торопись! Тебе всего тринадцать, Драко. Главное — чистая кровь и положение! Остальное… просто грязь, не стоящая твоего внимания. Ты достоин лучшего. Самого лучшего, Драко. Это безусловно. Потому, мы не станем торопиться. Когда придёт время, ты поймёшь, что по-настоящему правильно и нужно. Я на тебя рассчитываю. И поговори со своим другом-переростком, чтобы он раньше времени глупостей не наделал, будь так любезен. У тебя ещё есть вопросы?       Я просто отрицательно покачал головой.       — Тогда, ступай! — отец устало взмахнул рукой, и я отправился в свою комнату.       Я плёлся по замку, обуреваемый морем чувств и переживаний. Слишком много всего для одного разговора. Видно, отец решил, что я уже достаточно взрослый, чтобы всё это переварить самостоятельно.       Понимаю, что мне нужно держать ухо востро из-за Сириуса Блэка и дементоров, по этой причине не приближаться к Поттеру. Это всё будет несложно сделать, если только этот очкарик сам не будет нарываться.       Дальше. На меня навесили роль няньки Крэбба. Вот этого мне ну никак не надо. Что он за идиот, если болтает о своих «подвигах» направо и налево. Совсем дебил?! Видимо, да!       И главное. Родители, оба, дали мне понять, что я обязан заботиться о чистоте нашей волшебной крови. Я обязан! Обязан! Но…       Как же Грейнджер? Я и сам знаю, что всё это неправильно. То, что я с ней общаюсь, пусть даже так мало. И то, что я чувствую… Да я в Хогвартс хочу вернуться только из-за неё!       Ладно, не только. Ещё мне хочется улизнуть из дома. В школе всё-таки не так скучно. А квиддич! Как же бесполезно прошёл прошлый год. Тренировок было мало, игры всего две и то неудачные для меня. Нет. В этом году я не упущу свой шанс.       Интересно, введут ли в игру Грейнджер? Она всё такая же маленькая. Хотя, может, подросла немного за эти полтора месяца, что я её не видел. Мерлин! Как же я хочу её видеть! Ещё два дня. Всего два дня, и я сяду в Хогвартс-экспресс. Снова её гриффиндорский галстук будет раздражать взгляд. Опять этот кретин Поттер и уродец Уизли рядом с ней. Плевать. Я убеждаюсь всё больше, что я для неё — не друг. Это что-то другое, совсем не дружба.