Я — Драко Люциус Малфой

      18 апреля.       Филин принёс ответ от отца. Даже не знаю, как описать. Это не письмо, скорее записка. Странная, холодная. Но, наверное, этого я и ожидал.       «Здравствуй, Драко.       Благодарю тебя за письмо. Мне приятно, что среди сотен дел ты нашёл время для послания. Чувствую я себя, как всегда, превосходно. Дел в министерстве достаточно, чтобы не скучать.       Рад, что ты прилежно учишься и на хорошем счету у профессоров. Надеюсь, что и экзамены подтвердят твои знания и навыки.       Также информацию о Поттере я счёл довольно интересной и полезной.       Я, разумеется, передал твои слова матери. Она счастлива, как и я, что ты в добром здравии. Отец»       Я долго смотрел на эти строчки. Никаких нотаций, требований, увещеваний. Это настолько странно и непривычно, что даже подозрительно. Может быть… имеет смысл намекнуть ему о гиппогрифе? Вдруг он прислушается?       Нужно немного подождать. Не буду торопиться — не могу собраться с духом. Ещё немного.       20 апреля.       Это был просто восхитительный день! Ничто не предвещало похода в Хогсмид, и тут на завтраке объявили, что в честь Пасхи мы отправимся на прогулку. Вот это было ликование! Даже не верилось, что нас отпустят от замка хотя бы на сто ярдов. Завтрак закончился почти сразу. Все рванули в свои спальни собираться. Я даже не думал, что мой план удастся воплотить так быстро, словно этот праздник был придуман специально для меня. Я взял с собой небольшую заплечную сумку и побольше денег.       Как же круто, что можно не напяливать шапку, идти в одном джемпере, вдыхать этот свежий воздух, пахнущий свежей зелёной листвой. Моя радость была ещё больше от того, что Грейнджер была какой-то особенной. Я так редко вижу её не в форме. Эти голубые штаны, конечно, ничего, но сегодня она была в платье. Простом коричневом платье в клетку с белым кружевным воротником. Её кудри развевались на ветру, ничем не заколотые, не завязанные, растрёпанные, и мне казалось, что такой красивой я её ещё не видел. В прошлом году летом она была совсем другой. Такой маленькой и… худой. А в этом платье, мне она казалась настоящей девушкой. Блин, мурашки бегут при мысли о ней.       Это было так весело, идти привычной, но такой новой дорогой, окружённой изумрудной травой, первыми одуванчиками, из которых девчонки всю дорогу плели венки. Они все были похожи на лесных фей, такие смешные и глупые, но очень красивые.       Грейнджер всё уговаривала своих не заниматься глупостями, что цветы завянут уже через час и в этом нет смысла. Но, кажется Патил, засунула ей три цветка за ухо и со смехом сказала, что «Гермионе очень идёт жёлтый цвет». Как хорошо, что она была близко. Я видел эти сияющие глаза и жёлтые одуванчики в её волосах — это просто чудо какое-то. И мне казалось, что именно для меня она надела это платье и часто оборачивалась, чтобы поймать мой взгляд. Нарочно, я уверен. От этого было ещё радостней на душе.       Знал, что в Хогсмиде мы не встретимся, не сможем поговорить. Это было бы слишком прекрасно. Наша компания сразу направилась в «Зонко» — это уже традиция. Только мне не хотелось выискивать, чем бы кого разыграть. Нужно было идти в другое место. Я даже не был уверен, что у меня что-то получится, но рискнуть стоило, и я сбежал.       Быстро шёл по улице, а внутри всё дрожало от приятного волнения. Мне даже кажется, что когда я вошёл в отделение Совиной почты, руки довольно сильно дрожали. Мне навстречу вышел служащий, и я прочёл очень странное имя на табличке, прикреплённой к его груди.       — Добрый день, сэр! — с улыбкой произнёс он.       — Здрасте, мистер… Будлик, — с трудом выдавил я. —  Мне нужна сова.       — Желаете отправить письмо или посылку? — учтиво спросил он.       Я немного замешкался. Уже представлял, что сейчас начнётся.       — Я хочу купить сову, — просто сказал я, и учтивая улыбка служащего странно скривилась.       — Простите, сэр, но мы не занимаемся продажей сов. Они являются госслужащими. Мы не имеем права…       — Я заплачу сколько угодно, — тут же заявил я и поставил перед мистером Будликом кошелёк набитый галлеонами.       — Но, сэр… — неуверенно ухмыльнулся он. — Вы должны понять. Эти совы не продаются, они работают здесь. И у них есть хозяин.       — Я могу с ним это обсудить? — настаивал я.       — Вижу, вы настроены весьма серьёзно, — удивлённо усмехнулся он. — Позвольте узнать, к чему такая срочность?       — Хочу сделать подарок. Не у всех в Хогвартсе есть совы.       — Мистер Малфой, — начал он, и я вдруг почувствовал себя так уверенно, как будто отец стоит прямо рядом со мной. — Я понимаю, что ваш отец очень влиятельный человек…       — Так я могу поговорить с хозяином? Мне нужна маленькая сова. Воробьиный сыч. И клетка, — уверенно говорил я, даже дрожь в руках совсем прошла.       — Что ж, если вы настаиваете… — он приподнял откидной столик, пропуская меня за свой стол, за которым располагалось две двери, ведущие во внутренние помещения. — Кошелёчек-то заберите, молодой человек.       Я сунул кошелёк в карман и пошёл за служащим. Он постучал в одну из дверей и сразу же вошёл.       — Миссис Берн, у нас тут… неожиданный случай. Молодой человек желает приобрести сову…       — Пусть войдёт, — тут же раздался женский голос, и мистер Будлик пропустил меня в комнату.       Она с пола до потолка была заставлена клетками с птицами. Одни спали, другие бодрствовали, но в комнате стояла невероятная тишина и царила чистота, не то что в совятне Хогвартса.       — Мистер Малфой, я полагаю, — произнесла довольно пожилая леди, сидевшая в кресле за письменным столом. Она была чем-то сама похожа на сову, ещё и это пенсне на носу, словно на клюве. Мне показалось, что она добрый человек. Даже не знаю, почему.       — Да, мадам, — ответил я.       — Не удивлена, если честно, — усмехнулась она. — Но вы должны понять, юноша, мои совы не продаются…       — У меня много денег, — тут же настойчиво произнёс я, подходя ближе и ставя на стол кошелёк. — Мне очень нужна сова.       Миссис Берн даже не взглянула на деньги, но зато смотрела на меня молча так долго, что я начал сомневаться в успешности предприятия. Понять не мог, чего она так уставилась на меня. Моя уверенность быстро улетучивалась.       — Может быть вы не в курсе, юноша, — спокойно заговорила она, — но в этом мире деньги далеко не всё решают.       — Но… это всего лишь сова, — дёрнул я плечом. — У вас их тут не меньше сотни.       Она как-то странно улыбнулась, а потом вздохнула:       — Вы невероятно похожи на своего отца.       И мне почему-то стало неловко. Я всегда гордился схожестью с ним, а теперь… не понимал, что происходит. Как будто мой отец — это упрёк. Почувствовал, как загорается лицо то ли от гнева, то ли от досады. Поверить не мог, что мой план вот так просто разрушится. И тут она внезапно спросила:       — Зачем вам сова? Не может быть, чтобы у Малфоя не было своей.       Набрав в грудь побольше воздуха, произнёс:       — Я хочу её подарить.       — А вы уверены, что это целесообразно? — усомнилась она, и я, если честно, сам начал колебаться. — Сова — это ответственность, сэр. Если волшебник не приобрёл сову в Косом Переулке, возможно, она ему не нужна.       — Она сама ещё не знает, насколько ей нужна сова, — ответил я, и внутри что-то дрогнуло от волнения. Я совершенно не собирался выдавать свои планы постороннему человеку. Пожилая леди радушно улыбнулась, и мне стало совсем не по себе.       — Значит — подарок девушке. Хм… И насколько далеко придётся летать птице?       Я с трудом восстановил дар речи.       — Достаточно далеко. Даже очень. Но я знаю — воробьиный сыч довольно вынослив…       — Это слишком маленькая особь. Лучше было бы подумать о…       — Нет. Ей нужна птица как можно неприметней, — заявил я.       Миссис Берн снова улыбнулась, а у меня так горели уши и щёки — чуть ли не до слёз.       — Мне почему-то нравится ваш порыв и настойчивость, мистер Малфой. Что ж. Выбор, на самом деле, невелик. У меня есть одна достойная птица.       Пожилая леди поднялась с кресла, довольно шустро прошлась по комнате и подошла к маленькой клетке, висевшей у окна. В ней сидела крохотная птичка. Я раньше не видел настоящего воробьиного сыча. Он оказался очень забавным. Как в таком тельце душа держится?       — Это Минни, — ласково произнесла женщина. — Она ещё молода, но очень старательна и вынослива. Ей почти два года. Её день рождения в мае. Возможно, для вас это не имеет значения, но девушке будет интересно. Конечно, со временем она привыкнет к новому имени, но, мне кажется, Минни — очень ей подходит.       Она запустила руку в клетку, и птаха послушно пересела с жёрдочки на её указательный палец. Женщина бережно погладила её, а потом протянула мне. Я даже немного боялся прикоснуться к этому малюсенькому существу, но протянул руку, и ощутил, как острые коготки царапнули мой палец. Невесомая! Такая пуховая! Маленький комочек перьев. Сердце замерло, и мне показалось, что я уже люблю это существо. Смотрел на неё и не мог глаз отвести.       — Значит, — нерешительно спросил я. — Вы продадите мне её?       Миссис Берн смотрела на меня очень внимательно и думала какое-то время.       — Внутреннее чутьё мне подсказывает, что моя Минни будет в надёжных руках, — а потом она подалась лицом к птице. — Ты ведь не против, милая?       Птичка слега встрепенулась, взмахнула крылышками.       — Она не против, — улыбнулась хозяйка и взглянула мне в глаза. — Только прошу об одном — если ваша девушка откажется от этого подарка, верните её мне.       — Хорошо, мадам, — почему-то шепнул я, испытывая какое-то ненормальное удовольствие от того, что эта кроха топчется по моему пальцу. — Сколько я вам должен? Я могу отдать всё, что у меня есть. Ведь… вы не собирались продавать…       — Я и не продаю её, мистер Малфой, — улыбнулась она. — Это подарок. Друзей не продают. А вот клетка обойдётся вам в четыре галлеона. Но учтите, и передайте вашей подруге, что птица питается только свежим сырым мясом, поэтому её необходимо выпускать на охоту.       — Спасибо! — выдохнул я. Мне кажется, я впервые в жизни ощутил чувство благодарности так явно. Совершенно незнакомый человек сотворил для меня такое чудо! Просто так! И вовсе не потому, что я — Малфой.       Птичка снова оказалась в клетке, и я осторожно поставил её в свою заплечную сумку. Прежняя хозяйка дала в придачу небольшую миску и велела не забывать наливать птице свежую воду. Теперь мне предстояло провернуть вторую часть плана — незаметно свалить из Хогсмида, чтобы ни с кем не объясняться. Чтобы никто не узнал про птицу.       Я старался идти быстро, но осторожно, чтобы не слишком трясти сумку, не хотелось принести в Хогвартс трупик маленькой совы. Через Хогсмид я прошёл на удивление быстро. Своих не встретил, а остальным до меня не было дела. По крайней мере, мне так показалось.       Уже по пути к замку я останавливался пару раз, чтобы проверить, всё ли в порядке с птицей. Она сидела на дне клетки и ей явно было нехорошо. Но что я мог сделать? Выжидал несколько минут, пока она не начинала устало моргать своими маленькими — но для своего крохотного тела довольно большими — глазами, и шёл дальше.       Добравшись до совятни и никого не встретив, вздохнул с облегчением. Нашёл среди занятых углублений в стене лишь одно более менее чистое и маленькое. Очевидно, что в нём совы не живут, ни у кого не видел таких крохотных птиц. Поставил внутрь клетку и открыл дверцу. Малышка стала понемногу приходить в себя, открыла глаза, стала осматриваться. Я не уходил, пока не понял, что она в порядке, поставил в клетку миску с водой. Блин, никогда не думал, что буду так радоваться тому, что какое-то существо зашевелилось и стало пить. Это просто бред какой-то!       Как же мне не терпелось рассказать об этом Грейнджер! Нужно было как-то её выловить, назначить встречу, привести в совятню. Мне так важно было узнать, как она это воспримет, и ужасно боялся, что ей эта идея не понравится, что она откажется из-за кота или ещё почему-нибудь.       — Это теперь твой дом, — прошептал я сове и самому стало смешно — я с птицей разговариваю. — Не улетай в Хогсмид. Скоро тебя заберёт хозяйка… новая хозяйка. Ты ей понравишься. А если нет — оставлю тебя себе. Ты классная девчонка.       Малышка так внимательно слушала, редко моргая большими жёлтыми глазами, что мне казалось, она прекрасно всё понимает. С трудом заставил себя вернуться в замок уже перед самым ужином.       Пэнси напала на меня в ту же секунду, как только я вошёл.       — Где ты был?! — воскликнула она, привлекая внимание всех, кто был в поле зрения, в том числе Грейнджер, Поттера и Уизли, проходивших мимо.       — Гулял, — ухмыльнулся я. — А что, нельзя?       — Не так же! Даже не предупредил! Мы тебя искали, весь Хогсмид облазали. Это просто вопиющее безобразие, Драко! Ты нас расстроил!       — Да ладно, Пэнси! — примирительно произнёс Крэбб. — Расстроилась только ты.       — Помолчи, Винсент! — недовольно выпалила она, и гордо вздёрнув нос, отправилась в Большой зал.       Мы всей компанией пошли на ужин.       — А правда, где ты был? — прошептал Гойл, когда мы уже садились за стол.       — Я же ответил, — коварно улыбнулся я.       — Расскажешь потом? Я тебе тоже кое-что расскажу, — ухмыльнулся он.       — Ла-а-адно! — нехотя протянул я.       Почти весь ужин думал только о том, как бы подсунуть Грейнджер записку, которую написал ещё в совятне. Это было просто нереально. Я видел, она была какая-то рассеянная, задумчивая. Поттер ей что-то говорил, но она, очевидно, его не слушала. И когда я поднялся со своего места, она бросила на меня такой убивающий взгляд, что я чуть не умер на месте от счастья. В нём было всё — нетерпеливый вопрос, тревога, досада, как будто то, где я был интересовало её больше всего на свете.       Я вылетел из зала и, пройдя некоторое расстояние, ждал появления гриффиндорцев. Как только заприметил её белоснежный кружевной воротничок, рванул им навстречу. Поттер и Уизли о чём-то разговаривали, а я сделал вид, что на них не смотрел, и с силой толкнул Грейнджер в плечо. На одно мгновение ощутил лёгкий укол её ноготков в своей ладони, сжимающиеся пальцы, и записка оказалась у неё в руке.       — Ты совсем слепая, Грейнджер? — завопил я. — Вообще не смотришь, куда прёшь?       Снова этот растерянный взгляд, всего секунду, потом еле заметное движение — она положила записку в карман — а затем воскликнула:       — Сколько можно, Малфой? Когда ты уже прекратишь прикидываться нормальным человеком? Всем давно понятно, что ты — идиот!       — Кто бы говорил, кошка облезлая! Очки себе купи!       — Иди клыки свои ядовитые подпили, змей недолинявший!       — Пуделиха!       — Альбинос!       — Что-о-о?! — прорычал я и ринулся к ней, но тут же был схвачен близнецами Уизли за обе руки. Надо было видеть Поттера и Уизли, замерли, как вкопанные, словно два истукана.       — Полегче, парень! — недовольно выпалил один из близнецов. — Давно чирей на заднице не выскакивал? Можем обеспечить!       — Да пошли вы! — вырвался я из их рук. И тут прямо передо мной возникла Пэнси, свирепая, как готовая кинуться в бой пантера.       — Двое на одного, да? — взвизгнула она. — Вы чего всё время нарываетесь? Кто же это говорил о чести гриффиндорцев? Покажите мне этого козла, я плюну ему в рожу!       — Угомонись, малявка! — усмехнулся откуда-то взявшийся Финниган. — Ваш декан идёт.       — Да мне плевать! — рыкнула она. — Надо ещё посмотреть, кто из нас малявка!       — Ребята, ребята! Расходитесь! — послышался спокойный голос профессора Люпина. — Не стоит нагнетать обстановку. — Пэнси, прошу вас. Фред. Джордж.       — А что мы? Это Малфой начал! — хором произнесли они, и профессор бережно отвёл меня в сторону.       — Прошу всех разойтись, для вашего же блага, — улыбнулся он, и народ стал быстро расходиться. Грейнджер даже не взглянула больше в мою сторону. Оставалось только надеяться, что она поняла, зачем был нужен спектакль.       Коридор быстро опустел, и профессор Люпин некоторое время смотрел мне в глаза, задумчиво потирая подбородок пальцами.       — Я могу идти, профессор? — наконец не выдержал я.       — Лишь один совет, Драко, — учтиво заговорил он. — Вы… весьма необычный юноша. Наверное, так можно сказать о каждом вашем сверстнике. Но… просто будьте осторожнее. Гермиона прекрасная девочка, очень умная…       — Зачем вы мне это говорите? — нервно выпалил я, чувствуя, как внутри всё сжалось от волнения.       — Дружба такой девочки очень многого стоит, Драко, — он сказал это так тихо, что даже я плохо расслышал. — Уверен, вы дорожите этой дружбой. Будьте осторожнее, деликатнее. Её терпение не может быть бесконечным.       — Вообще не понимаю о чём вы, сэр, — прорычал я. Это было невыносимо! Если всё так очевидно, почему другие не догадываются? Что за человек этот профессор?       — Ну, хорошо. Вижу, вы всё сами прекрасно понимаете. Идите.       При этом профессор сам развернулся и отправился в Большой зал. А я просто стоял и думал, не перегнул ли я палку.       Я не знаю, как подступиться к ней. Эта вечная её охрана достала уже. Поттер, куча Уизли, её даже в библиотеке одну не выловишь. До чего же достаёт это всё. Почему мы не можем общаться, как все нормальные люди?       В гостиной меня встречала компания слизеринцев, которые радостно и одобрительно приветствовали мой поступок. Флинт откровенно жал мне руку за то, что я «поставил грязнокровку на место», что «нечестно было со стороны гриффиндорцев наваливаться толпой». А я поражался, если честно. Ведь она девчонка! Грейнджер просто маленькая, беспомощная девчонка! Чему они радовались? Это возмутило до глубины души, но блин! Я должен же поддерживать этот хренов миф о нашей неприязни! И это, выходит, очень убедительно получается. Даже противно, что это настолько убедительно.       Я не удивился бы, если бы она не пришла после такого. До самой ночи было неспокойно, пока не захрапел Крэбб, а Гойл не поднялся с кровати.       — Драко, спишь? — шепнул он.       — Уснёшь тут, — прошипел я.       Он резко подорвался и подошёл ближе, сел рядом со мной. Было так темно, что я даже его лица толком не видел.       — Ты не представляешь, что было в Хогсмиде! — быстро зашептал он. — Ты свалил… кстати, а куда ты свалил?       — Да потом, Грег, не томи! — уже с огромным интересом проворчал я.       — Ладно! Короче. Ты свалил, не знаю, когда, но мы обнаружили, что тебя нет, когда уходили из магазина «Зонко». Стали искать, пошли в «Сладкое королевство», потом…       — Блин, Грег, короче! — нетерпеливо вздохнул я.       — Грейнджер тебя искала! — резко приближаясь к моему лицу, прошипел он. — Блин! Я чуть не охренел! Это надо было видеть!       — Ну! — почти завыл я, сгорая от нетерпения.       — Она налетела на меня прямо на улице, такая блин мелкая, а не хуже бладжера, как дала в плечо!       Я невольно улыбнулся. Мы что, ещё и думаем одинаково? Внутри всё разрывалось от восторга!       — И?!       — Ну, я, для порядка начал возмущаться, что она, типа дура слепая и так далее, хорошо, что рядом никого не было, мы разделились, чтобы тебя найти. А она вдруг как зашипит, вот с такими глазами! — и Грег показал пальцами огромные круги, вроде очков на лице. — «Гойл, где Малфой?! Он же с вами был!» Я вообще потерялся, даже нет, я охренел конкретно, ответить не мог. Тогда она закатила глаза, и такая: «Гойл, да проснись же! Где Драко?!» Я еле дар речи восстановил. «Не знаю, — говорю, — сами ищем». Ты бы видел её лицо, думал, заплачет, а потом умчалась, как ненормальная. Драко, блин! Она любит тебя, я уверен! Не знаю, как ты теперь будешь спать, но я не мог тебе не сказать.       Я с трудом дышал. Ком застрял в горле. Сердце колотилось так, что казалось изо рта выскочит. Я молчал, боясь, что голос будет точно ненормальным, если хоть звук произнесу.       — Где ты был-то? — тут же выпалил Грег, и меня стало потихоньку отпускать. Я набрал в грудь побольше воздуха, но получилось не сразу, только попытки с третьей.       — Я купил сову, — наконец прошептал я.       — Сову? — удивился Грег. — Где ты умудрился купить сову? Зачем?       — Для Грейнджер. У неё нет совы.       — Но… здесь же нет магазина сов, — продолжал тупить Гойл. — В смысле, для Грейнджер? Ты что, шутишь?       — Гойл, я похож на шутника? — вздохнул я.       — И ради этого такая конспирация?       — Конечно! Никто не должен знать, от кого она.       — Ну, ты даёшь! — вздохнул Грег. — Удивительно, что никто не заметил. Она в совятне?       — Ага. Надеюсь, Грейнджер придёт утром.       — Что за свидание утром? — усмехнулся Гойл.       — При чём тут свидание! Это не свидание! Просто… отдам ей сову и всё.       — Но… почему сова?       Я задумался ненадолго. Даже не был уверен, что смогу нормально объяснить.       — Она не общается с родителями. Знаешь, я бы так не смог. И потом… скоро каникулы…       Стало не по себе, так не хотелось объяснять, как сильно я хочу хоть иногда общаться с ней, хотя бы так. Представить не могу, что не буду видеть её так долго. Два с половиной месяца — у меня ощущение, что это целая вечность. Но мне не пришлось объяснять, Гойл понимающе кивнул.       — Ну ты и замутил, — усмехнулся Грег. — Ладно, давай спать.       Он упал на кровать и захрапел уже через минуту. Мне уже давно плевать на их храп, но я не мог спать. Просто представлял, как Грейнджер, встревоженная и серьёзная, бродила, а может даже носилась, по Хогсмиду, просто чтобы удостовериться, что я живой, что я где-то там. Как она толкнула Гойла, чтобы спросить обо мне. И я поймал себя на мысли, что улыбался, как идиот. Хорошо, что никто не мог этого видеть.       Я так и не спал, а в половине пятого встал и начал тихо собираться. Накинул лёгкую куртку, всё-таки вечером и утром ещё холодно. В пять утра уже совсем светло. Пришёл раньше минут на пятнадцать, в надежде, что меня никто не видел. Ужасно боялся, что она опять не сможет прийти. Мало ли, какая блажь в этот раз нападёт на Поттера.       Маленькая сова чистила пёрышки клювом. Было очевидно, что сегодня ночью она покидала свою клетку и охотилась — мышиный трупик был заныкан у стены прямо за клеткой. Так себе картина, но что поделать? Они же хищники.       Когда Грейнджер вбежала в просторную комнату, она уже была полна вернувшихся с охоты сов. Вокруг стоял шорох, шум хлопающих крыльев, совиные выкрики, не то что у Миссис Берн в кабинете. Грейнджер выглядела очень взволнованной, но, увидев меня, почему-то сразу сделала вид, что она совершенно спокойна. Это было смешно, но далеко не главное. Я просто был очень рад, что она смогла прийти — этого уже много.       — Что случилось? — деловито заговорила она. — Почему здесь? Не самое чистое место, — поморщилась она, оглядывая обстановку.       — Да, в нашей совятне намного лучше, — усмехнулся я. — Но… у меня кое-что есть. Для тебя.       Меня пробрал такой мандраж, даже руки тряслись, пришлось спрятать их за спину. Почему-то представил, как она начинает возмущаться и делать брови домиком, даже головой пришлось тряхнуть, чтобы прекратить заморачиваться.       — Для меня? — она удивлённо хлопала ресницами, и было видно, как глубоко она стала дышать.       — Иди сюда! — шепнул я и присел на корточки возле клетки.       Она подошла нерешительно, волновалась, присела со мной рядом.       — Это Минни, — тихо сказал я, протягивая руку к маленькой сове, которая продолжала чистить перья. Птичка замерла, посмотрела на руку и уверенно шагнула, царапая мой указательный палец острыми коготками. — Миссис Берн сказала, что она будет тебе хорошим другом.       Я взглянул на Грейнджер. Она безотрывно смотрела на малюсенькую сову, как будто глазам своим не верила. Молча протянула к ней руку, сова подумала несколько секунд и перешла на её указательный палец. Ничего милее не видел в своей жизни. Кажется, я становлюсь чересчур чувствительным, это даже пугает.       — Это невероятно! — прошептала Грейнджер, поднося птицу ближе к себе. — Никогда не видела таких маленьких сов.       Она так потрясающе восхищённо улыбнулась, осторожно почесала кончиком пальца грудку птички, и та с удовольствием закрыла глаза.       — Какая она хорошенькая! — почти пропищала Грейнджер. — Драко… это… Ты… — она с трудом вздохнула, посмотрела мне в глаза. — Ты правда даришь её мне?       Я молча кивнул, боясь, что ком в горле изменит голос до безобразия.       — Она просто чудо! Какое-то невероятное волшебство!       Грейнджер бережно вернула птичку в клетку. И вдруг внезапно обняла меня за шею, прижимаясь своей щекой к моей. Я обнял её, чувствуя себя самым счастливым человеком во вселенной.       — Спасибо! — нежно прошептала она. — Мне ещё никогда не делали таких подарков! Это… самое лучшее…       Она вдруг всхлипнула. Я даже испугался. Чуть отстранился, заглядывая ей в глаза.       — Ты что? — встревоженно спросил я, не выпуская её из рук, а она… обнимала меня. — Только не говори, что не примешь её! Это не роза какая-нибудь! — серьёзно произнёс я.       Она тихо засмеялась, и слезинки в её глазах заиграли весёлыми искорками.       — Значит, ты поэтому вчера пропал?       — Да.       — Но… где? В Хогсмиде не продают сов! — недоумевала она.       — Если мне что-то нужно — я добьюсь, Грейнджер. Уж поверь! — усмехнулся я.       Она вдруг коснулась пальцами моей чёлки, убрала её с глаз. Блин, я просто «улетаю» от её прикосновений! Это совсем не так, как когда ко мне прикасается мама. Внутри всё обрывается, в голове путается, начинает туманиться. Это похоже на опьянение. Дышать не мог…       — Ты на самом деле совсем не такой, каким кажешься. Спасибо! — прошептала она. А потом снова обняла и коснулась губами моей щеки. Совсем не так, как в прошлый раз. Это было долго. Так мучительно сладко. Её губы… как же они мне нужны! Я попытался повернуться к ней, коснуться хоть на мгновение, почувствовать её вкус. Это было невыносимо. Но она уткнулась лбом в моё плечо и с усмешкой прошептала. — Драко… мы в совятне. Тут везде совиное… кхм, кхм…       Я не сдержался и засмеялся. Знаю, совсем не о такой романтике мечтают девчонки. Совятня к романтике не располагает.       Мы просто отпустили друг друга, я поднялся. Понял, что ноги на корточках отсидел основательно. Грейнджер снова приблизилась к клетке, рассматривала сову, которая уже начала дремать.       — Она просто замечательная, — тихо заговорила она. — Только вот… Живоглот…       — Я с ним поговорю, — усмехнулся я.       — Да! — засмеялась она. — Объясни ему, что по чём! Он как-то необъяснимо тебе симпатизирует. Я обязательно придумаю, как её защитить. Минни, да?       — Можешь назвать по-другому, — дёрнул я плечом.       — Нет-нет! Это чудесное имя. Ей подходит.       — Старайся её не запирать. Они любят свободу.       — Да, я знаю. Просто она такая малютка, не обидел бы её кто-нибудь.       — Почтовые совы не конфликтуют, ты не знала? Они воспитаны и терпеливы.       — Хорошо, — кивнула она и поднялась. — Теперь мы сможем переписываться на каникулах, — вдруг выпалила она, залилась краской, опустила глаза и уточнила: — Если захочешь.       Я вдохнул поглубже.       — Об этом я и думал.       Мы молча смотрели друг на друга, пока в совятню не влетела чья-то огромная сова, подняв в воздух ураган из пуха и перьев.       — Бежим! — весело выпалила Грейнджер и выскочила из совятни. Но я не пошёл за ней, остался стоять на месте. Как бы мне ни хотелось быть с ней рядом — дурачиться и носиться, смеяться, разговаривать — нужно думать о безопасности.       За завтраком мы переглянулись всего пару раз. Но она была такой счастливой, что не надо было никаких слов. И я вдруг понял, что эта маленькая сова будет нашим почтальоном уже сейчас. Я буду оставлять в её клетке записки для Грейнджер, а она сможет оставлять свои для меня. Похоже, жизнь налаживается.