Я — Драко Люциус Малфой

      25 октября.       День был пасмурный и холодный. Мы собрались на трибунах, сооружённых специально для турнира. Внутри было что-то похожее на каменистые развалины. Там было тихо. А снаружи грохотала музыка, все с нетерпением ждали начала состязаний. Мы понятия не имели, что нам предстоит увидеть и было жутко интересно.       Но интересно было не только соревнование. Я не мог разглядеть на трибунах Грейнджер. Несколько раз обшарил взглядом всё вокруг. Её нигде не было, но перед самым началом она молнией вбежала на трибуны и плюхнулась рядом с Уизли. Стало немного спокойнее, хоть и странно, что её не было так долго. Было очевидно, что она точно знает, что за испытание предстоит участникам. У неё на лице был такой ужас, как будто сейчас на Хогвартс налетит стая дементоров.       Когда раздался выстрел пушки, ознаменовавший начало состязания, из шатра появился Диггори. Мы все вопили, как ненормальные. Конечно, кто же станет болеть за мошенника Поттера.       И тут с глаз как будто спала пелена. Мы увидели в центре площадки огромное гнездо, в котором лежали большущие яйца какого-то существа, а в центе красивое золотое яйцо. Комментатор Бэгмен объявил, что чемпиону необходимо заполучить это яйцо, и в этот момент из-за камней выскочил огромный дракон. Девчонки на трибунах завизжали, парни охнули, а Диггори бросился в сторону, прячась за камнями.       Грейнджер зажала рот обеими руками, и её глаза казались ещё больше. Я только в этот момент осознал, что Поттеру тоже придётся сражаться с драконом. Вот почему она так сильно волновалась. Стало ужасно не по себе.       Тем временем Диггори, осторожно выглядывая из-за камней, пытался подобраться к гнезду. Но огромный сине-серый дракон то и дело выплёвывал огромную струю огня, и Диггори ничего другого не оставалось, как прятаться. Честно — это было страшно. Надежда появилась, когда он трансфигурировал один из камней в собаку. Та изо всех сил рванула с места, и дракон отвлёкся, пытаясь её поймать. В это время Диггори запрыгнул в гнездо и схватил яйцо, но дракон тут же развернулся, и мощный язык пламени накрыл пуффендуйца. Все повскакивали с мест, мы видели, как Диггори бежал к выходу, прикрывая рукой обожжённое лицо, тогда как драконоводы — один из них ярко-рыжий, похоже, какой-нибудь родственник Уизли — усмиряли дракона и уводили его в загон.       Мы все аплодировали и скандировали: «Диггори! Диггори!» Он и правда хорошо себя показал, хотя физиономию ему дракон изрядно подпортил.       Грейнджер сидела ни живая ни мёртвая. Бледная, напуганная. Как же было жаль, что не могу быть с ней рядом. Представлял, что творилось у неё в голове. Если семнадцатилетнему Диггори было сложно, что уж о Поттере говорить. Она страшно переживала.       Потом появилась Делакур. Вот уж кого действительно трясло. Девчонка. Кто вообще придумал разрешать девчонкам участвовать? Она пряталась дольше всех, но в итоге совсем не пострадала. Ей как-то удалось усыпить дракона, и пока она забирала яйцо, тот во сне выпустил из пасти струю пламени, подпалив слегка её форму.       От Крама, конечно, ожидали многого. Эффектности какой-то. Он действовал решительно и быстро, особо не выжидая подходящего момента. Продемонстрировал меткость ловца — засветил заклинанием прямо в глаз своего дракона. Тот взревел, заметался, усложняя этим Краму всё дело. Но он всё равно забрал свой приз.       Грейнджер с каждым мгновением напрягалась всё больше. Победа Крама вызвала у неё лишь вымученную улыбку, и аплодировала она вяло, видимо, ожидая лишь появления своего дружка.       Приблизился час расплаты для Поттера. Его первое время и видно-то не было, мелкая козявка. Но и дракон ему достался самый жестокий и злобный. Мало того, что он огнём палил мощнее других, у него ещё и на хвосте было что-то вроде булавы, от ударов которой камни крошились на мелкие кусочки.       Грейнджер кричала ему с трибун, чтобы использовал палочку, и Поттер вызвал свою метлу. Надо признать, что это было по-настоящему круто! Не ожидал, что этот неудачник на такое способен. Он носился от драконихи по этому загону, пытаясь отвлечь её от гнезда. Один раз всё-таки она задела его хвостом, Грейнджер чуть с трибуны не рухнула, даже с расстояния было видно, как она побледнела. Она то и дело хватала Уизли за руку. Какого хрена она это делает? Тоже мне поддержка! Этот олух такими темпами привыкнет и решит, что он ей нравится. Да я ему башку снесу! Пусть только подумает к ней подкатить!       Ладно, хрен с ним. Это уже далеко не первый раз, с ней надо говорить на эту тему. Жутко был раздражён, успокаивая себя тем, что они просто друзья — хреновое заклинание, мне не нравится.       Стало очевидно, что Поттер перестал быть аутсайдером. За него искренне болел весь Хогвартс, кроме разве что Слизерина.       — Везёт уродцу, — ворчал Винс. — Просто везёт.       — Не играл бы он в квиддич, ни за что бы не справился, — вторил Грег.       — Хрен с ним, — проворчал я. — Это не состязание, это попытка убийства. Если первое задание такое, что будет дальше.       — А дальше будут похороны Поттера, — усмехнулась Пэнси, и парни рассмеялись.       Когда Поттер наконец достиг цели, и дракона начали усмирять, Грейнджер буквально прыгала от счастья. Знаю я, если бы сейчас он попался ей на пути, кинулась бы ему на шею. Терпеть не могу, когда она это делает, что за манера вообще? У маглов так принято — обниматься с кем попало? Бесит!       Объявили результаты — Крам и Поттер заняли первое место по очкам. Неслыханно, но это так. Зрителям сообщили, что следующее состязание состоится не раньше чем через три месяца. Отлично, значит тренировки можно будет продолжать.       В тот день в Гриффиндоре был праздник. Разумеется. Поттер — герой. У меня не было ни единого шанса поговорить с Грейнджер. Было ужасно тоскливо на душе, сам не знаю, почему.       В нашей гостиной чествовали Виктора. Он был сдержан и почему-то недоволен, видимо, небольшие промахи во время состязания сказались. Его дракониха повредила свою кладку, пока металась по загону, за это Краму снизили баллы. Конечно, я его поздравил, но общаться совершенно не хотелось, и я ушёл прогуляться. Странно, что Филча нигде в коридорах не встретил, видимо, ему дали распоряжение сегодня не патрулировать школу. Очевидно было, что нарушений не избежать, ведь и Пуффендуй поздравлял Диггори, а Когтевран гостью из Франции. Разве можно было сдержать эту феерию? Филч замучился бы жаловаться и хватать нарушителей порядка.       Был почти уверен, что Астрономическая башня уже стала чьим-нибудь пристанищем, но слабая надежда побыть одному всё-таки возобладала. Наверху было тихо и холодно. Поднял вверх воротник и лацканы пиджака, поёжился. Сквозной ветер трепал волосы. Я почему-то вспомнил прошлогодний день рождения Грейнджер, когда здесь, на лестнице, чуть не поцеловал её. Мы так изменились за этот год. Она стала настоящей девушкой. Красивой, желанной. Я так мечтал, чтобы она вдруг оказалась со мной рядом. Обнял бы её, вдохнул этот новый аромат, которого раньше не было. Внутри всё трепетало от волнения. Но мысль о том, что за Поттера она всегда переживает больше, чем за меня, всё испортила. Нервно облокотился о перила, смотрел в тёмную даль. Всё было мрачно, только Чёрное озеро выделялось серебристой рябью на воде. Ни луны, ни звёзд, холод.       Я чуть Мерлину душу не отдал, когда моего плеча кто-то коснулся. Вздрогнул, резко обернулся. Внутри обожгло кипятком. Вот уж кого я точно не хотел видеть.       — Здравствуй, Драко, — ласково пропела Мариетт.       — Привет, — бросил я и отвернулся. Внутри всё дрожало. Эта девчонка вызывает во мне какие-то неопределённые чувства. Что-то неправильное. С одной стороны, есть в ней что-то привлекательное. С другой — отталкивающее. Может быть, дело не в ней, а в моём отношении к Грейнджер. Сам не разобрался до конца.       — Решил скрыться от толпы? Я тоже.       — Разве вы не празднуете? — усмехнулся я.       — Делакур нам не подруга. Она, конечно, молодец — справилась с заданием, но… В общем не хочется, знаешь ли, делать вид, что мы за неё очень рады. Решила пройтись, увидела, как ты идёшь по коридору…       — Следила за мной? — усмехнулся я. — Я, вроде, уже тебе всё растолковал.       Она проигнорировала мою реплику.       — Так… почему ты бродишь по замку? Одинокий, грустный. Как здесь холодно, правда?       Я почувствовал, как её плечо прижимается к моему, она облокотилась на перила рядом. Внутреннее напряжение возросло, но я не двинулся с места. Было любопытно, к чему она клонит.       — Какая разница, — бросил я. — Моё настроение никого не касается.       — Ты такой серьёзный, — улыбнулась она. — Мне это очень нравится. Извини, но я правда не понимаю. У тебя нет девушки, и, судя по всему, та, что тебе нравится, явно не проявляет к тебе должного интереса. Мы здесь ненадолго, учебный год пройдёт, турнир закончится, Шармбатон вернётся домой. Почему бы… не провести это время в приятной компании?       Она вдруг медленно повернулась ко мне лицом. Её плечо сдвинулось и по моему плечу скользнула её огромная упругая грудь. У меня аж дыхание замерло и внутри всё сжалось. Это что, рефлекс? Почувствовал, как её ладонь легла на мою спину, медленно поползла вверх к шее, мурашки покрыли всю кожу, и стало ещё холоднее.       — Ты такой юный… — прошептала она. — Ты умеешь целоваться, Драко?       Взглянул ей в глаза. В ней было что-то, чего нет в Грейнджер, возможно, то… чего пока нет. Так смотрят взрослые женщины — уверенно, открыто и в то же время игриво, сколько раз я замечал такие взгляды у подруг моей матери. Стало не по себе. Хуже всего то, что она почти одного роста со мной, когда я это понял, было поздно уворачиваться. Она резко подалась ко мне, и её губы мазнули по моим. Дёрнулся назад, но успел ощутить её жар и влагу на губах. Стало так мерзко, что я сразу вытер губы рукавом, даже не задумываясь.       — Какого хрена? — прошипел я, чувствуя, как в груди всё лопается от возмущения и волнения. Сердце забилось, как бешеное.       — Ты очень странный, — Мариетт обиженно скривилась. — Всего лишь поцелуй…       — Я же сказал, у нас с тобой ничего не выйдет! — почти злобно прорычал я.       — Ты, кажется, не понял, Драко, — её ласковый тон вдруг резко изменился на холодный и жёсткий. — Если я не получаю то, что хочу, для кого-то это чревато последствиями.       Я рассмеялся запрокинув голову. Было отвратительно на душе. Казалось, что губы жжёт. И что она может сделать? Но доля необъяснимого страха закралась в подсознание.       — Ты хоть представляешь, кто я? Осознаёшь, кому угрожаешь? — ехидно ухмылялся я.       Она явно разозлилась, но при этом её лицо нисколько не утратило красоту.       — Знаешь, Драко, женщине всё равно, кто ты. Очень напрасно ты смеёшься. Маленький дурачок, играющий в недотрогу. Уж поверь, я узнаю, кто она. Ты поплатишься за своё хамское поведение.       — Да-да! — ядовито улыбнулся я. — Мне очень страшно! Ничего, что ты пристаёшь к несовершеннолетнему, а? Не боишься?       Даже в темноте было видно, что её лицо стало бледнее, а ехидная улыбочка растворилась.       — Ты всё равно никому не скажешь… — выплюнула она. — Иначе твоя девочка узнает.       У меня сработал какой-то дикий рефлекс. Я шагнул к ней, схватил её за руку, чуть выше локтя, сдавил сильно, чтобы почувствовала, каково это. Она испуганно взвизгнула.       — Не смей мне угрожать! — прорычал ей прямо в лицо.       Она вдруг словно обмякла, взгляд снова стал ласковым. Она уставилась на мои губы, глубоко вздохнула.       — Ты ещё не знаешь, Драко, какой властью обладаешь… — прошептала Мариетт. — Глупыш…       Она протянула ладонь к моему лицу, и я оттолкнул её подальше.       — Ты ничего, никому не скажешь, ясно? — сквозь зубы процедил я.       Мариетт невесело усмехнулась.       — Глупыш.       Она резко развернулась и пошла к лестнице.       Я просто зарычал от злости и ударил кулаками по перилам. Почему эти девчонки такие тупые и упрямые? Почему не понимают с первого раза — по хорошему? Доводят до того, чтобы их послали, потом ещё обижаются. Дуры двинутые!       Нет, Грейнджер не такая. Она…       Блин, и она чудит не меньше. И я в этом убедился сегодня, когда за завтраком на стол плюхнулся «Ежедневный пророк». Это обычное действие, происходящее практически каждый день, но в этот раз новости были… просто охренительные!       Я не успел раскрыть газету, как на четверть страницы мелькнула живая фотография — Грейнджер в объятиях Поттера, испуганная, застигнутая врасплох. Какого хрена?! Взгляда не мог оторвать от этой мерзости, думал, сейчас совершу прилюдное сожжение, когда Грег пнул меня ногой под столом. Я сдавленно зашипел, а он вытаращился на меня и губы стиснул так, что одна точка вместо рта на лице осталась. Я усилием воли себя заставил спокойно отложить газету, и Грег забрал её себе. Полистал, многозначительно усмехнулся. Тут неподалёку послышался голос Дафны, читавшей вслух:       — «Гермиона Грейнджер — честолюбивая девочка, очередной жертвой которой стал сам Виктор Крам». Как вам? Ничего такого не замечали? Неспроста он её защищал, не так ли? — ехидно ухмылялась она.       — Плевать на неё, правда, Драко? — загадочно усмехнулась Пэнси.       — Плевать, — ответил я, решив, что пора отчаливать. Выждал, наверное, минут десять, чтобы никто ничего не заподозрил. Вырвал газету у Гойла из рук и направился прочь из зала.       В дверях буквально столкнулся с ней, Грейнджер была со своими телохранителями. Очевидно, Поттер и Уизли помирились.       Грейнджер отскочила назад после столкновения. Я был так зол, что желчь просто полезла наружу изо всех щелей.       — Ты уже страдаешь звёздной болезнью, Грейнджер? — бросил я. — Похоже, по сторонам даже не думаешь смотреть, все должны отступать перед твоим величеством!       И я низко поклонился перед ней, как перед знатной дамой. Перед глазами так и стояла эта мерзкая картинка — Грейнджер в объятиях Поттера. Поднял голову и встретился с её растерянным взглядом. Она посмотрела на своих оторопевших друзей, и сразу же возник Уизли:       — Какого хрена тебе надо, Малфой?       — О! Рыжий наконец-то понял, что не стоит отрываться от такого знаменитого друга, может даже в газеты попадёшь, как ваша подружка! — усмехнулся я.       Меня трясло от волнения и обиды. Смотрел ей в глаза и не мог понять, чего хочу больше — обнять и поцеловать её или покончить с нашей тупорылой дружбой раз и навсегда.       — Да что ты лепишь, Малфой?! — воскликнула она.       Я просто пихнул ей в руки газету.       — Браво, Грейнджер! Даже Крам падёт к твоим ногам! — высоко подняв подбородок усмехнулся я.       — Что? — поражённо прошипела она, начиная листать страницы.       — Отвали, Малфой, — психанул Поттер, закрывая её своей спиной.       — Думаешь, ты очень страшный, Поттер?! — рассмеялся я. — Думаешь, если обхитрил дракона, то я тебя испугаюсь?!       Я сделал к нему шаг, и тут услышал скрипучий мерзкий голос Грюма:       — Эй, парень, а ну-ка посторонись! Негоже так себя вести.       Я только фыркнул и рванул по коридору к подземельям. Как же было плохо на душе! Хотелось крушить всё на своём пути. Весь магический мир видел, как она — моя девчонка — обнималась с Поттером! Как же тошно! Хотелось заорать и выброситься с Астрономической башни. А лучше выкинуть и Поттера, и её следом. Как она может так себя вести? Я чуть ли ни до драки отбиваюсь от этой Мариетт, а Грейнджер…       Гойл весь вечер пытался меня подбодрить, говорил, что всё фигня, что Грейнджер и Поттер друзья, а Скитер «сам знаешь, настоящая ведьма». Конечно, её статья о Поттере была до смешного неправдоподобна, начиная с возраста и заканчивая его «подвигами». Но фотографию невозможно придумать. Она есть или нет. И она… есть.       27 октября.       Уже второй день читаю записки Грейнджер в совятне. Я прихожу, читаю их, складываю на место и ухожу, не отвечая. Она всё пишет, что ни в чём не виновата, что это мерзавка Скитер всё подстроила, что просто хотела друга поддержать, и всё в этом духе. Но почему-то у меня всё время ощущение, что это не то, что я хочу от неё услышать. Совсем не то. Вижу, как она буравит меня взглядом на занятиях, в Большом зале, везде, где мы оказываемся одновременно. Но не могу себя заставить ей ответить.       Дело, наверное, не только в ней, но и во мне. Фигово от того, что Паркинсон всё время делает какие-то намёки на то, что «Грейнджер решила урвать в свои сети самых известных парней десятилетия — Поттера, Крама и ещё кое-кого…» Она многозначительно строит мне глазки и усмехается, а я чувствую себя полным идиотом. Один из самых… или такой же болван?       Грег смеётся над её шуточками, но наедине пытается поддержать, хреново, правда, у него получается.       Я хотел бы увидеть Грейнджер, но если она опять начнёт делать вид, что ничего плохого не сделала и вообще — сама невинность, мне не о чем с ней тогда говорить.       29 октября.       Сегодняшняя записка отличалась от остальных. Больше нет оправданий, она попросила с ней встретиться. На нашем месте у Чёрного озера. Неужели завтра она снова будет рядом?! Я хочу этого и не хочу. Чувствую, что обида ещё сильна. Вырезка из газеты, как хреново бельмо, теперь болтается в дневнике. Какой же я кретин и моральный мазохист. Я уже выколол Поттеру очки, стало немного легче, но не спасло ситуацию. Так хотел, чтобы у меня была её фотография, но не такая же…