Я — Драко Люциус Малфой

      Здравствуй, Драко!       Спасибо, что ты честен со мной. Знаю, ты иногда можешь приврать, когда тебе это нужно, но уверена, что со мной ты так не поступаешь. Не знаю почему, но уверена.       Уже завтра встретимся на платформе девять и три четверти. Я буду ждать тебя на прежнем месте, если старост не будет в вагоне. Знаю, мы рискуем, но мне очень нужно тебя увидеть — в школе нам вряд ли удастся запросто пообщаться.       Хочу тебе признаться, что получила письмо от Виктора. Честное слово, я не давала ему адреса. Письмо маленькое и неказистое, пишет он по-английски просто ужасно. Но ты не представляешь, как мне перед ним стыдно. Он искренний человек, открытый, хоть и сдержанный. Пожалуйста, если сможешь, сгладь как-то этот неловкий розыгрыш, я тебя очень прошу. Подумай, как это сделать поделикатней, не хочу, чтобы у кого-то из вас были проблемы, чтобы зародились распри.       Надеюсь, ты понимаешь, что нам с тобой совершенно не нужно лишнее внимание, тем более с его стороны. До встречи. Гермиона 31 декабря 1994 г.       Привет.       Мне это уже совершенно не нравится. Тот факт, что официально ты свободная девушка, не меняет сути. Я почему-то думал, что ты всё-таки со мной! Извини, но я ужасно зол, ты должна об этом знать.       Просишь сгладить конфликт? Поверь, мне это не доставит удовольствия, предпочёл бы не общаться с Крамом, чем выслушивать от него восхищение моей девушкой. «Золотой снитч» — вот как он тебя называет. Ты для него — приз. Медаль или кубок.       Разумеется я поговорю с ним, но на всякий случай предупреждаю — не надо его идеализировать! Он такой же «ловец», как твой дружок Поттер, гоняющийся за славой и недоступными целями. Будь осторожна! Не попадись! До встречи. Драко 1 января 1995 г.       Привет, Гермиона.       Крам времени зря не теряет.       Я сделаю это. Он ничего не поймёт. Я и не собирался нарываться на конфликт. Всё давно продумано. До встречи. Драко 1 января 1995 г.       3 января.       Следующий год по календарю. Я ненавижу этот поезд. Поезд-предатель. Коридор — один единственный взгляд и больше ничего. Она ехала одна. Стояла в коридоре, потому что по-другому мы не смогли бы увидеться. Я просто прошёл мимо, и всё, что смог — это посмотреть ей в глаза. Кругом сновали эти бестолковые дети. Им было весело. А мне казалось, что я в аду. Только её взгляд цеплял теплом. Так манил. Мне хотелось остановиться и долго-долго смотреть на неё, а она прижимала к груди какую-то книжку, словно пыталась защититься. Этот взгляд, наполненный сожалением. Её невыносимые брови, сдвинутые уголком над переносицей. Я люблю эти брови, даже когда она делает так — этот смешной сострадательный домик. Как же это больно находиться рядом и не быть с ней. Мне кажется, я этого не выдержу. Кажется, однажды всё это просто рухнет, и будет безразлично, что случится с нами. Со мной.       Виктор, увидев меня вечером в Большом зале, даже кивнул — поздоровался. Я ответил. Да только чувствовал себя так паршиво. Не хотелось с ним говорить. Но ведь она просила. Знаю, что должен был и ждал подходящего момента. Но он сам нашёл меня, когда мы возвращались в гостиную. Я был один, мои друзья уже удрали.       — Драко, дашь мне минуту? — спокойно спросил он. Я остановился, повернулся к нему. Было странно и пусто внутри. Не знаю почему, но всё, что я видел — как этот парень обнимал мою девчонку. Как он склонился к ней, как её маленькие пальцы пытались его оттолкнуть. Я не могу это выносить, но только усмехнулся:       — Разумеется.       — Ты можешь объяснить, зачем соврал? — запросто спросил он.       — Когда? — устало ответил я, и правда чувствовал себя именно так.       — В тот вечер на балу. Ты сказал, что меня искали. Ты обманул. Зачем?       — Я не помню, — вздохнул я. — Все говорят, что я напился. Какая-то сволочь наплела, что я валялся где-то… Хрен его знает. Я не помню. Надоели уже эти вопросы. Знаю одно, что больше пить не стану. Знаешь, когда башка не соображает это прескверно.       — Это так, — вздохнул он. — Жаль, что твои друзья не умеют сдержать себя от слов, — тут я вспомнил, что так и не поговорил с Винсом. За эти короткие каникулы мы не пересеклись. Но Виктор продолжал: — Хочу понять, что могло тебя заставить придумать эту выдумку?       — Какую?! — возмущённо простонал я. — Откуда я знаю? Слушай, если я и сделал что-то, я не помню, ясно! Флинт, гад! Я помню, что это он подсунул мне какую-то дрянь…       — Ладно, успокойся, — усмехнулся Виктор, похлопав меня по плечу, — видимо, он хотел как лучше. Ты вообще был в тот вечер… странный.       — Странный? Я? — усмехнулся я.       — Ты будто всё время хотел уйти. И ушёл. Мисс Пэнси… не та девушка, верно?       У меня внутри как будто вспыхнуло, взорвалось что-то.       — Пэнси моя подруга. Просто… друг.       — Я понимаю. Потому ты и хотел уйти. Ты хотел бы… не с ней быть, так?       — Слушай, Виктор, — потёр я лицо ладонями. — Чего ты хочешь? Мне не нужна помощь, ясно? Я лишь хочу, чтобы все от меня отстали. Я не обязан никому ничего объяснять, разве нет?       — Конечно, ты не должен. Как хочешь, — дёрнул он плечом.       Он уже собирался уходить, но у меня осталось ощущение недосказанности. Это как-то давило, напрягало.       — Надеюсь, ты не в обиде, — спокойно бросил я.       Виктор посмотрел мне в глаза. Как-то слишком долго смотрел, но я не отвёл взгляда.       — Я не в обиде, Драко, — еле заметно улыбнулся он. — Но пить тебе не стоит, это точно.       — Да! — выдохнул я. — Тут ты прав.       Он снисходительно улыбнулся и отправился в сторону подземелий.       Мерзкое ощущение. Я всё глубже погружаюсь в эту пучину лжи. Мне так хреново, что хочется сунуть башку в гильотину, чтобы не думать, не сожалеть, не переживать. Она сказала, что наше чувство нас погубит, и в отношении меня это, похоже, так и есть. Я смотрю на неё и внутри всё скручивается от того, что мы вынуждены так жить. Грейнджер совершенно невозмутима. И я делаю вид, что у меня всё в порядке.       Но всё нихрена не в порядке. Я вижу, как она прячет взгляд, как краснеет от смущения. Не из-за меня, а потому что Крам открыто пожирает её глазами. Как прожить ещё полгода и не убить его? Как?       Винс делал вид, что он не при делах. Конечно! Что ему оставалось? А по глазам видно было, что это его оплошность. Он только минут через десять признал, что рассказал Милисенте, что они с Грегом искали меня пьяного в учебном корпусе, но так и не нашли. Кто как не она разболтала? Что я могу предъявить девчонке? Смешно! А вот ему я чётко сказал: «Будешь обо мне трепаться — дружбе конец». А он знает как никто, что это значит. Ему сытое пузо дороже слухов. Так что точно не будет трепаться больше. Как же обидно, что Винс не такой, как Грег. Видно, двух настоящих друзей у человека быть не может. Есть Грег и есть Пэнси — на этом всё.       8 января.       В Хогвартсе теперь стало столько парочек. Диггори всё чаще вижу с Чанг — сидят, беседуют, то во дворе, то в коридорах между уроками. Она странно себя ведёт, будто и не рада такому общению. Любопытно. Мариетт, похоже, наконец прекратила на меня пялиться. Надеюсь, Мстислав привлёк её внимание, ведь она принимает его ухаживания.       Это ещё что! После хренова бала этот медведь в открытую ухлёстывает за моей девчонкой. Только идиоту это не заметно. И я всё чаще думаю о том, чтобы подлить ему какую-нибудь дрянь, чтобы у него всё желание пропало рядом с ней находиться.       Какого хрена она не отошьёт его? Порядочный? Открытый? Может ты уже и замуж за него собралась? Как она может так со мной поступать? Он таскается за ней в библиотеку, на озеро, на переменах, куда бы она ни пошла — этот «ловец» где-то рядом! Утешает лишь одно — они не разговаривают. Почти никогда. Она сидит, уткнувшись в свои книги, а он подле неё, как пёс на привязи. Иногда он что-то спрашивает, она отвечает или с умным видом зачитывает что-то. Я не могу понять, почему она так себя ведёт, зачем держит его при себе, ведь должна понимать, каково мне это видеть! Испытывает на прочность? Так я и сам знаю, что не железный!       Кармайкл только взгляды бросает в её сторону, да вздыхает, как полное ничтожество. Куда ему с Крамом тягаться!       Сколько раз замечал её ссоры с Уизли. Не могу понять, что между ними происходит, и это просто убивает! Но рыжий явно недоволен её общением с Крамом. Он смотрит на Виктора с такой ненавистью, мне казалось, что только меня он способен так ненавидеть. Добро пожаловать в клуб, рыжий болван.       Виктор сел рядом с ней во время обеда, не знаю, где шлялись эти два идиота, но общение Грейнджер с этим «чемпионом» перешло все границы. Крам никогда к ней не прикасался, не считая бала. В этот раз он был к ней слишком близко, и я чувствовал, как внутри всё кипит от негодования. Пока они молча ели, это ещё можно было выносить. Но потом он что-то спросил у неё, смотрел в глаза, а она вдруг так оживилась, начала рассказывать, жестикулировать, изображать удар битой по бладжеру. Квиддич. То, что она не может игнорировать, то, что мы оба страстно любим, как и Виктор. Почувствовал, как вспыхнуло лицо, как огонь разлился в груди. И тут я услышал вкрадчивый шёпот над ухом.       — Как она может так мерзко поступать? — брезгливо шипела Пэнси. Я обернулся. — Или вы расстались? — она скорчила ехидную рожицу.       — Спасибо, что масла подливаешь?! — злобно ухмыльнулся я. — Лучше скажи, что для неё это ничего не значит! — еле слышно прошептал я, глядя ей в глаза. Пэнси бросила взгляд на гриффиндорский стол.       — Не значит? Очень сомневаюсь! Даже не смотри в её сторону! Эта мерзавка тебе изменяет, уж поверь… Знаешь, мы даже когда в ссоре были с Грегори, у меня и в мыслях не было с другим парнем обжиматься. А он, похоже, уже и под юбку к ней залез.       — Заткнись… — сквозь зубы прорычал я.       — Хм! — с отвращением усмехнулась она. — Глазам своим не веришь? Я, знаешь ли, своим доверяю. Эти старшекурсники не такие скромники, как вы с Грегори.       Пэнси отодвинула тарелку и, гордо вздёрнув нос, отправилась к выходу.       Я снова взглянул на Грейнджер. Меня будто молнией ударило. Крам шептал ей что-то на ухо и улыбался, а она была пунцовой от смущения, вжала голову в плечи, с трудом скрывала улыбку и было ощущение, что его рука точно где-то под столом. Где именно? Держит её руку? На её талии? На коленке? Под юбкой?       Я взбесился. Вскочил из-за стола, не помня себя от ярости. Забыл напрочь, что выдам себя с потрохами. Плевать! Грейнджер бросила на меня испуганный взгляд. Виктор тоже. Но я тут же ему улыбнулся, ехидно так, с намёком: «Как тебе эта девчонка? Хороша?» Она тут же от него отодвинулась, и я понял — он держал её за руку. Виктор, похоже, тоже смутился. Блин! Плевать было, что он подумает, нужно было дать ей понять, что всё это меня достало.       А вечером, незадолго до ужина, я увидел её читающей в библиотеке. Одну! Невероятно, но, похоже, её цербер где-то затерялся, как и её дружки. Недолго думая, я схватил её за руку и потащил в Запретную секцию.       — Малфой, отпусти! — зашипела она. — Ты нас выдашь!       — Думаешь, мне не плевать сейчас? — прорычал я, задвигая её в угол за стеллажом. — Что ты делаешь?       — Я? — удивлённо заморгала она. — Что я делаю?       — Ты обжимаешься с этим… «ловцом золотых снитчей»! Нахрена?! — шептал я ей в лицо, сжимая в ладонях её плечи. Крышу срывало от её близости. Мне казалось, я не видел её целую вечность.       Она задохнулась от возмущения.       — Я не обжимаюсь! Ты что, спятил?! Кто это…       — По-твоему, я слепой? Или настолько тупой? — рычал я.       — Дай-ка подумать! — закатила она глаза, и я схватил в ладони её лицо.       — Какого хрена он прикасается к тебе? Почему ты это допускаешь? Неужели тебе всё равно, что я чувствую? Если бы на мне висела какая-нибудь девица, нормально было бы?!       — Малфой! — вздохнула она, закрывая глаза. — Это всего лишь конспирация. Я это делаю для нас…       — Ты издеваешься? Этот парень старше тебя и неизвестно…       — Вы что, сговорились? — скривилась она. — Ушам не верю! Ты прям, как Рональд! Виктор порядочный человек, он не посмеет…       — Ему может крышу сорвать, так же как мне! — зашептал я, касаясь своим кончиком носа её. — Ты жестокая! Держишь нас на поводке!       — Я никого не держу против воли, — усмехнулась она, гордо поднимая подбородок и глядя мне в глаза. — Вы все можете катиться куда подальше. Эта твоя ревность…       — Значит, ты будешь себя вполне нормально чувствовать, если рядом со мной сядет Мариетт, будет шептать мне на ушко… — и я склонился к её уху, — «Драко, ты даже не знаешь, какой властью обладаешь», — уж поверь! Я знаю! Но я, в отличие от тебя, не поступаю так с тобой, даже ради конспирации!       Она тяжело дышала. Её аромат кружил голову. С ума сойти можно, как она притягательна!       — Она… так говорила? — вдруг выдохнула Грейнджер. — Когда? Где?       Я не смог сдержать ухмылку, но она не могла этого видеть, в её интонации слышалось явное раздражение.       — Впрочем, — тут же спокойно заявила она, — я ничуть не удивлена. Ты же — Малфой! Ты привлекателен, твои родители богаты…       Я посмотрел ей в глаза, и она тут же отвела взгляд, начала быстро краснеть, прерывисто выдохнула. Почему то, что я и так знаю, из её уст прозвучало так… классно! Так приятно, что у меня внутри всё сжалось. Как она мила в этой застенчивости!       — Считаешь меня привлекательным? — улыбнулся я.       Она вздохнула.       — Не заставляй меня повторять, — шепнула она.       — Отшей его! — упрямо потребовал я. — Видеть не могу, как он к тебе липнет. Почему ты его не оттолкнёшь? — в полном недоумении шипел я. — Разве мы больше не вместе?       Грейнджер устало посмотрела мне в глаза.       — Ты даже представить не можешь, как всё сложно, — тихо говорила она. — За нами следит пресса, учителя, директора, каждый студент в школе. Скоро второй этап Турнира. Виктору тяжело, хоть он и не говорит об этом — я знаю, потому что у Гарри тоже трудности. Знаю, тебе это покажется… предательством с моей стороны, но я не могу сейчас его… оттолкнуть. Я чувствую, что он очень… увлечён, — она шумно выдохнула, а у меня невольно кулаки сжались от злости. Она посмотрела мне в глаза. — Боюсь, что он может расстроиться, и его настроение скажется на борьбе, а это так несправедливо! Он достоин победы.       — И сколько же ты собираешься… держать его при себе, словно домашнюю зверушку? — ехидно ухмыльнулся я.       — Пока он сам не поймёт, что его усилия тщетны, — вздохнула она.       Я молча смотрел ей в глаза. Не передать, как же это больно, знать, что ничего не можешь, даже убедить девчонку в том, что она всё понимает неправильно, что зря питает беспочвенные надежды этого болгарина, и потом ему будет только больнее. Как больно мне.       — Ты жестокая, — усмехнулся я, отводя взгляд. Хотел отойти от неё, но она вдруг взяла меня за руки. Её маленькие пальчики как будто пронзили моё тело тысячью розовых шипов. Щёки Гермионы пылали, она лишь чуть приоткрыла губы и это было так… взрывоопасно. И у меня внутри всё перевернулось, когда я представил, как Виктор смотрит на неё. Он не выдержит. Как не выдержал я. Знаю, так нельзя, но я набросился на неё, как голодный зверь, вдавил в стену, крепко обхватив за талию и зашептал: — Если он это сделает, я его убью!       Она глубоко вдохнула, хотела возразить, но я впился в её губы. Грейнджер издала такой сладкий стон, что у меня потемнело перед глазами. Потом вспышка. Я с трудом открыл глаза, смотрел на её сомкнутые ресницы, чувствовал, как её руки проскальзывают под мою мантию, обнимают, сжимают мою рубашку в кулаках. Её губы напряжённо двигались в такт с моими. Мы словно пожирали друг друга и это было так классно, что брюки натянулись до невозможности. Я прижал её бёдрами к стене. Хотелось просто вонзиться в неё всем телом. А её тихие стоны совсем отключили разум. Она не противилась, ласкала мою спину и плечи. Дерзкая. Яростная. Моя. Я в тот момент осознал, что она старше, почти на год, и мне стало не по себе.       Я ослабил объятия, она тоже. Гермиона открыла глаза. Какие же у неё красивые глаза!       — Никогда не позволю ему, слышишь? — выдохнула она. — Я буду осторожна, обещаю! Я не хочу причинять тебе боль. Я… я… — её взгляд скользил по моему лицу. Она погладила ладошкой мою щёку. Я знаю, она хотела это сказать, хотела сказать, что любит меня, уверен! Но я не мог, не имел права этого ждать и снова поцеловал её. Пусть ничего не говорит. Я и так это вижу.       Пусть я её не понимаю, пусть мне с ней ужасно трудно, но я пытаюсь что-то с этим сделать, пытаюсь доверять и не сомневаться в ней. Нам нужно ещё немного времени, чтобы никто ничего не понял, чтобы мы могли быть вместе, хотя бы так.       — Вот её вещи, — послышался голос Поттера.       — А сама она где? — ответил Уизли.       — Опять в запретную секцию забралась, наверное, — усмехнулся очкарик.       — Да, она может, — протянул рыжий.       Она тут же вырвалась из моих рук, деловито тряхнула волосами и уверенно пошла к своему столу.       — Ты поговорил с Седриком? — тут же выпалила она.       — Да-а-а, — протянул Поттер. — Странно, но он посоветовал мне принять ванну и взять с собой яйцо.       — Хм! Это интересно! И всё? Он больше ничего не сказал?       — Ну-у-у, это уже что-то.       — Ладно, идём. Я уже закончила.       — А что ты делала в Запретной секции? — прошептал Уизли.       — Ничего особенного. Я не нашла то, что искала.       Я слышал, как она быстро собирала вещи, удаляющиеся шаги. И где-то в конце прохода снова её голос: «Привет, Виктор!» Опять в груди разлился жар. Ну как? Как я должен с этим справляться? Разве это возможно? Зато напряжение в брюках спало молниеносно. Не уверен, но, наверное, это хорошо.