Я — Драко Люциус Малфой

      10 февраля.       Уверен, Гермиона всеми силами старалась приструнить своего очкастого друга, и он далеко не единственный, кто жрал меня глазами всю неделю.       Слизерин многозначительно молчал. Твою мать, это хуже насмешек, когда ты даже не понимаешь, как себя вести. Я готовился к драке, а встретил тишину и косые взгляды. Два дня напряжения. Пэнси только и делала, что шипела на меня, повторяя, что я кретин и «я же тебе говорила». Раздражала ужасно. Грег хмурился и смотрел с сочувствием, что ещё хуже. Винс стал меня сторониться, старшекурсники кривили рты в ухмылках, но молчали. Представляю, что творилось у меня за спиной. Конечно! Никто ничего не сказал бы мне в глаза. Все, абсолютно все, опасаются моего отца.       Два дня ада.       Всё разрешилось одним единственным жестом Виктора, который просто однажды вечером прилюдно поблагодарил меня за поддержку, назвав «другом».       — Это было благородно, Драко, — спокойно сказал он. — Ты повёл себя как джентльмен, кажется, так у вас говорят. Это большой жест.       И тут же, не прошло и минуты, как Винс оказался на горизонте, и подружки Пэнси стали тараторить о том, что «Малфой, хитрец, так легко нашёл путь к дружбе с Крамом». Похоже, это мнение поддерживало большинство. До чего же было мерзко осознавать, что ты для людей лишь средство в достижении каких-то только им ведомых целей. Зато Пэнси и Грег вздохнули с облегчением, даже смешно было на них смотреть, они явно боялись оказаться в опале вместе со мной и всё же не бросили в одиночестве.       Но дело на этом не кончилось. Виктор, улучил момент, когда нас никто не слышал и, настойчиво взглянув в глаза, тихо произнёс:       — Держись от неё подальше. По дружбе прошу.       И это всё. Теперь мне остаётся лишь гадать, что он хотел этим сказать. Что догадался о наших с ней отношениях? Или решил защитить её от меня? Защитить от моей агрессии или моей симпатии? Как я ни старался все следующие дни разгадать эту головоломку, так и не смог понять. Виктор общается со мной как и раньше, ничуть не хуже — просто ровно и спокойно.       Да только это тоже неспроста.       Профессор Снейп вызвал меня в свой кабинет после уроков. Он сидел за своим рабочим столом. Молча кивнул на старое кожаное кресло напротив, я сел, и декан молчал так долго и многозначительно, что мне стало жутковато. Не сразу, но сообразил, что надо бы спрятать свои мысли, а в голове был такой бардак! Только в тот момент это осознал. Представил наше озеро в поместье, сосредоточился на серебристой ряби, какая бывает на воде во время ветреной погоды. Снейп еле заметно дёрнул уголком рта.       — Неплохо, мистер Малфой. Однако, вы слишком долго соображали.       Я молчал. Профессор глубоко вдохнул.       — Надеюсь, вы отдаёте себе отчёт, насколько опрометчиво и недальновидно поступили. Вам просто несказанно повезло, что мистер Крам обладает бесценным качеством — прислушиваться к старшим. Надеюсь, мне не придётся в дальнейшем участвовать в вашей… судьбе.       — Я тоже на это надеюсь, профессор, — немного раздражённо ответил я.       — Вам необходимо быть хладнокровнее, Драко, — как-то по-странному тихо заговорил он, отвернувшись в сторону, при этом с совершенно каменным выражением лица. — Ваше общение с мисс Грейнджер не только влияет на ваш авторитет, это меня как раз совершенно не волнует. Но вы, как известно, являетесь ярким представителем одной из самых известных и почтенных чистокровных фамилий Магического мира. Так уж случилось. Вы подвергаете опасности и себя, и её, если это, конечно, что-то для вас значит.       Мне казалось, что каждое его слово вонзается в сердце острым клинком. Неужели он и правда думает, что она для меня просто игрушка? Что я не забочусь о её безопасности. Да, я повёл себя слишком глупо, он прав, но разве мог я поступать иначе? Снейп ответил на мой незаданный вопрос незамедлительно, повергая в ещё больший шок:       — Чувства не должны затмевать ваш разум. От этого зависит всё. Неверный шаг, поступок… слово — и вы потеряете то, что вам дорого. Благо, если это… не приведёт к смерти. Думайте, прежде чем сделать хоть одно движение. И прежде всего, храните свой разум от посягательств. Вы прочли книгу, но этого мало. Тренируйте волю, будьте сдержаны. Мисс Грейнджер ничего не угрожало, надеюсь, вы это поняли, но ошибки уже совершены. И я не удивлюсь, если неприятности продолжатся. Это уже ваши проблемы, — Снейп снова взглянул на меня. — Полагаю, вы сделали выводы.       — Да, сэр, — процедил я, но с места не двинулся.       Жуткая мука сдавила грудь. Ком перекрыл горло. Мне так было нужно, чтобы хоть кто-то помог разрешить самый болезненный вопрос в моей жизни. Казалось, что именно он знает больше, чем кто-либо, будто он знал всё наперёд. Я с трудом вздохнул.       — Мне придётся… прекратить это? — с замиранием сердца спросил я и ожидал самого жёсткого ответа. Снейп взглянул на меня холодно, почти безразлично.       — Никого не волнуют ваши проблемы, Драко. И только вы будете нести ответственность за каждое решение. Если придётся делать выбор, не факт, что он будет правильным. Кто я, чтобы предлагать готовое решение. Все… ошибаются. Иногда разум и чувства противоречат друг другу. В этом сложность. Надеюсь, вы не ошибётесь.       Я был под таким убийственным впечатлением. Почему Снейп помогает мне? Зачем советует и говорит со мной так, словно его это касается? Я ему никто. Но с того дня, когда я впервые упомянул Грейнджер, тогда, после нападения оборотня, декан как будто стал относиться ко мне иначе. С необъяснимым сочувствием. Может быть, мне это кажется. Может быть. Чувствую, что должен прислушиваться и доверять ему. Это необъяснимо, но он словно… оберегает нас — меня и Грейнджер. Этот холодный и расчётливый человек. Почему? Я не представляю.       Мариетт снова смотрит подозрительно, следит за каждым моим движением. Стоит мне появиться в Большом зале, и всё её внимание приковано ко мне. Знаю, высматривает, обращаю ли я внимание на Грейнджер, да только бесполезно. Я не смотрю на неё. Совсем. Потому что кроме француженки за мной следят ещё Поттер, Виктор и Кармайкл.       Про Уизли я вообще молчу. Был уверен, что Поттер рассказал ему о моих вопросах перед испытанием. Рыжий бессильно бесился, на каждом уроке пытался задеть, нашёл с кем в остроумии тягаться, а на ЗОТИ выбрал меня противником для отработки защитных заклинаний. Выходя в центр класса, он нарочно подошёл ближе и прорычал сквозь зубы:       — Ещё раз прикоснёшься к Гермионе, и я тебе руки оторву.       Я скривился в злой усмешке:       — Завидуешь, Уизли? Тебя ближе чем на расстояние вытянутой руки не подпускают?       — Заткнись, урод! Я тебя предупредил.       — Крама тоже предупредил? — ехидно ухмыльнулся я, и он побагровел как свёкла.       — Расходитесь! — недовольно проскрежетал Грюм.       Уизли был жутко зол, кажется, он мстил мне за всех сразу — и за меня, и за Крама, и за Кармайкла. Он сыпал уродующими заклинаниями, зато я классно отработал защитные. Не дал ему передышки. Как только Грюм скомандовал, я бросил в него парализующее, и Уизли не был готов — грохнулся на пол в оцепенении.       Мой факультет довольно заголосил, гриффиндорцы разорались, что это нечестно. Грейнджер, как всегда бросилась к пострадавшему дружку, метнув в меня осуждающий взгляд. Я безразлично дёрнул плечом. Его не трогать я не обещал. Грюм довольно грубо проворчал:       — Любишь нарушать правила, Малфой? Берегись.       Я скривился и, под убивающим взглядом Поттера, вернулся к своим.       В тот же вечер он прицепился ко мне во дворе. Требовал поговорить наедине. Честно говоря, совершенно не хотелось. Я уже надеялся, что никаких разговоров не будет, но похоже Гермионе не удалось его убедить.       Я велел парням не вмешиваться, и мы отошли подальше ото всех. Заметил, как она напряглась, хоть и делала вид, что книжку читала.       На улице ещё довольно холодно, но уже чувствуется приближение весны. Всё же зимнюю одежду никто не отменял.       — Вижу, твоё пальто не пострадало, — начал Поттер, пройдясь по мне решительным взглядом. — Гермиона выудила его из озера.       — Даже не удивлён, — скривился я. — Вы — гриффиндорцы — совершенно не уважаете то, чем владеете, а уж чужое и подавно.       — Она его выловила моими руками, чтоб ты знал, у неё не было при себе палочки… Неважно, — недовольно проворчал он. — Что между вами происходит?       По телу жар прошёл, аж ладони вспотели.       — Между какими «вами»? — усмехнулся я. — Не существует никаких «вами». Бред. Ты вообще в своём уме?       Поттер злобно выдохнул.       — Скажи ещё, что ты не набрасывался на меня возле Чёрного озера и не вёл себя как одержимый ревнивый придурок! — прошипел он, пытаясь залезть мне в лицо. Смешно. С его-то ростом. Но я не собирался доставлять ему удовольствие и оправдываться.       — Тебе это приснилось, Поттер, — ухмылялся я. — А может, привиделось. Мало ли, что творится в твоей сдвинутой башке. Любопытно, что твоя подружка об этом думает?       — Это уже не твоё дело. Если ты думаешь, что Гермиона попадётся на твои уловки…       — Чего?! — рассмеялся я. — Ты, Поттер, совсем больной?! Ты не забыл, случайно, кто я? Твоя подружка не из тех, кто меня заинтересует в принципе!       Поттер прищурился.       — Чего же ты вцепился в меня? — зашипел он. — Почему тебя волновало, что она может быть с Роном? А?! Ты можешь считать меня идиотом, да только поздно отнекиваться, Малфой. И если ты посмеешь причинить ей зло, если только подумаешь сделать ей больно, я лично тебя по гостиной Слизерина размажу!       — Мне плевать на тебя, Поттер! — резко наклоняясь к его роже, выпалил я. — На рыжего плевать и на вашу подружку… гряз…       Я понял, что не могу. Просто не смогу назвать её так. Это было бы так убедительно, было бы так… по-моему. Но я не мог.       Брови Поттера поползли вверх, его глаза расширялись, а я просто молчал, как полный идиот. Не мог сообразить, что ещё сказать. Просто выдохнул, и очкарик отошёл от меня на шаг.       — Не можешь её так назвать. Ты не можешь.       Его аж передёрнуло. Он смотрел на меня также удивлённо, как тогда, по пути к озеру.       — Это хреново, Малфой, ясно тебе? Не приближайся к ней. Ты не должен.       — В чём дело, Поттер? — усмехнулся я. — Боишься, что твоя подружка предпочтёт меня?       Внутри всё горело от досады. Я так не хотел выдавать нашу тайну. Она не хотела. И теперь я понял почему. Поттер сжал кулаки.       — Ты — подлый змей, — сквозь зубы прошипел он. — Да ты рушишь всё, к чему прикасаешься! Если у тебя есть хоть капля… совести… не подходи к ней, понял! Твой отец был готов казнить Клювокрыла за твою царапину! Что он будет готов сделать с Гермионой?! — он буквально бросился на меня, неожиданно, схватил за лацканы пальто, и я тут же стиснул в кулаке воротник его куртки. — И не говори мне, что тебе нет до неё дела! Я всё видел! Не сбивай её с толку! Её родители простые маглы, они не смогут за неё постоять, но есть я и Рон…       — Да кто ты такой? — сквозь зубы процедил я. — Ты мне не указ, ясно?!       Она появилась внезапно, просто выскочила из-за его спины — испуганная, такая маленькая.       — Гарри, пожалуйста! Что ты делаешь? Я же просила… — с мольбой шептала она и тут же посмотрела на меня: — Малфой, отцепись! Что тебе надо?       Я разжал руку, Поттер тут же отпустил меня. Я уже видел бегущих к нам Грега, Винса и Уизли, как же без него!       — Я тебя предупредил, Малфой! — пыхтел Поттер.       — Да пошли вы нахрен со своими предупреждениями! — прорычал я. — Вот уж у кого даже не подумаю разрешения спрашивать! Что вы вообще понимаете…       — Малфой, уйди! — потребовала она, а в глазах такой страх, что даже мне не по себе стало. — Оставь нас в покое, понял?! — она тут же схватила Поттера за руку и потащила ко входу в замок. — Гарри, пожалуйста, не надо, ну зачем ты…       — Ты не понимаешь… — начал Поттер.       — Гарри, потом, пожалуйста! — простонала она.       — В чём дело? — выкрикнул Уизли. — Гарри…       — Всё нормально, Рональд! — громко ответила Грейнджер. — Идём в замок!       Гойл и Крэбб уже преградили гриффиндорцам дорогу. Какие же они мелкие по сравнению с моими друзьями.       — Не надо, парни! — крикнул я. — Пусть детки идут спать!       — Заткнись, Малфой! — опять взбеленился Поттер.       — Иди-иди, папочка! Нянчись со своими крошками!       — Гарри, не спорь, — говорила Грейнджер, — будь выше этого…       — С этим у Поттера точно проблемы! — засмеялся я, парни подхватили, а на душе было настолько погано, что хотелось придушить и очкарика, и его рыжего прихвостня.       Ну как?! Как она так может?! Как может разрываться между мной и ими? Знаю, она была права. Не готовы её тупоголовые дружки даже предположить, что Грейнджер может быть со мной. Конечно не может. Я же — подлый змей.       15 февраля.       Вчера нас отпустили на прогулку в Хогсмид. День влюблённых. Как мило! Просто зла не хватает. Это точно был не мой день. Даже более того — это был отвратный день. Наверное, лучше бы я вообще не ходил никуда, остался бы в своей гостиной, чем всё время созерцать, как мою девчонку обхаживает Чемпион Дурмстранга.       После стычки с Поттером нам с Грейнджер так и не удалось поговорить. У меня было ощущение, что она избегает меня нарочно, даже тогда, когда была возможность поговорить. Находила причины. В глаза не смотрела, краснела и бледнела. Она вела себя так, как будто провинилась, и от этого гадко на душе.       Ещё перед завтраком я поймал её между этажами в учебном корпусе, хотя был выходной, просто прижал за плечи к стене на лестнице. Просил объяснить мне, в чём дело, почему она прячется от меня. Но она лишь делала свои брови домиком и просила прощения, не понимал, за что. Если за то, что не стала откровенничать с Поттером — так это её право. Если за то, что не смогла оградить нас от скандала, так тут тоже нет её вины — парни сами разберутся, при чём тут она?       А потом я увидел её в Хогсмиде с Виктором и, наверное, понял, почему она такая. Она была с ним. Просто была там с ним, как будто со своим парнем. И пусть он ни разу не обнял её, но она позволила ему держать её за руку. Мерлинова борода! Я просто сдыхаю при мысли об этом. Хочется вырвать себе глаза и мозг, только бы не видеть, не помнить. Чтобы меня не тошнило от этой его довольной ухмылочки, как будто он наконец урвал лакомый кусок.       Каких стоило усилий не смотреть в её сторону! Несколько раз замечал, что Поттер следит за мной, зато Уизли, как ни погляди, вечно буравил взглядом Виктора. Неужели и я выглядел со стороны так же глупо, как рыжий?       Пэнси и Грег так достали своими «тактичными» замечаниями, что я сбежал от них, решив, что мешаю парочке расслабиться. Я остался один, и это было лучшее решение.       Весна приблизилась вплотную, её аромат витает в воздухе, и тем больнее осознавать, что она принадлежит не мне. Эта весна для кого угодо, но не для меня. И всё же, я был уверен, что должен что-нибудь сделать, как-то отметить этот день. И я отнёс на почту своё письмо. Знал, что Грейнджер, возможно, будет вынуждена его скрывать, выяснять отношения со своими дружками и Виктором, но было несправедливо просто ничего не делать.       Мур, Гермиона Грейнджер.       Знаю, что буду выглядеть так же смешно, как все твои поклонники.       Уверен, что это письмо останется без ответа.       Понимаю, что у тебя есть причины злиться и молчать.       И всё же я жду, потому что люблю.       Я прямо там, на глазах у мистера Будлика, упаковал письмо в стандартный конверт, надеясь, что сова найдёт Грейнджер уже здесь — в Хогсмиде, ещё до вечера.       Это было такое приятное волнение. Ожидание. Надежда — может, она сможет ответить? Кто бы не ждал? Такая глупость…       Зато мне стало легче, и встречая её с Виктором то в «Сладком королевстве», то в «Чайном пакетике» уже не испытывал той навязчивой боли одиночества. А потом удача даже повернулась ко мне фасадом, пусть и ненадолго. А главное как! Мариетт. Я получил от неё валентинку среди прочих, их, к слову, как всегда было много, и я удивлялся, почему не замечаю всех этих девчонок в другие дни. Наверное, мне просто это безразлично. Но Мариетт подписала своё послание, да и её почерк я сразу узнал.        Прошу, Драко!       Хотя бы в этот день дай мне возможность побыть с тобой рядом.       Встретимся в Хогсмиде. Обещаю быть паинькой.       Нежно обнимаю.                         Мариетт       Я сидел за столиком на двоих в «Чайном пакетике», просто хотел побыть один, совершенно уже вымотав свою душу, но продолжал себя пытать, наблюдая, как Виктор, держит Грейнджер за руку, как он целует её пальцы, а она краснеет, смущается, но отстраняется так нерешительно, что аж тошно. Мне казалось, что ей нравится его внимание, и ничего не мог с этим поделать.       И тут Мариетт оказалась прямо передо мной. Я поднял на неё взгляд. Она выглядела взволнованной и такой счастливой, что мне даже жаль её стало.       — Можно? — с надеждой спросила она, кивнув на стул, и я невольно взглянул на улыбающуюся не мне Грейнджер.       — Садись, — холодно ответил я.       Она грациозно уселась напротив, и к ней тут же подошла официантка азиатской внешности. Мариетт заказала какое-то пирожное и чай. Мы просто молча сидели за столом. Я даже не смотрел на неё, уткнувшись взглядом в свою чашку.       — Знаешь, я заметила… как ты вёл себя во время испытания, — вдруг заговорила она, и я устало взглянул на неё. Началось.       — И что? — безразлично ответил я.       — Всё безнадёжно, Драко.       — Ты обещала быть паинькой, — ровно и холодно отвечал я. — Закрой эту тему сразу или уходи.       Она прикусила губу. Её ухмылочка растворилась.       — Извини. Тебя уже, наверное, все достали. Но ты сам виноват…       — Говорю. Последний. Раз.       — А я получила письмо из дома! — резко сменила она тему, а потом понизила голос и прошептала: — Мои родители почти уверены, что Тёмный Лорд скоро вернётся.       Я с интересом уставился на неё. Такая информация точно не лишняя. В этот момент принесли её заказ, и мы просто молча смотрели друг на друга.       — С чего они решили? — спросил я, как только официантка ушла.       Мариетт загадочно улыбнулась.       — Никто не знает об этом, — зашептала она, — но в Хогвартсе есть наш человек…       — Кто? — выдохнул я, чуть подаваясь к ней ближе.       — О, что ты! Этого никто не знает! — она тоже наклонилась ближе. — Но во Франции есть маги, которые уверены, и ждут его зова! Мои отец и мать в их числе.       — Ты так спокойно об этом говоришь? Здесь эта тема слишком…       Она вдруг доверительно коснулась моей руки. Меня словно молнией ударило, сердце замерло, потом забилось как сумасшедшее. Я видел, как Грейнджер остановила на мне взгляд, как она побледнела, заставила себя отвернуться, а я медленно вытянул свою руку из-под пальцев Мариетт. Её яркие голубые глаза сияли такой нежностью и разочарованием одновременно.       — Я подумала, — вздохнула она, — что для тебя это важно. Кто-то в Хогвартсе пытается помочь Тёмному Лорду вернуться. Это такая честь! Мы все ждём…       — Начнётся война, — сквозь зубы процедил я. — Ты этого хочешь?       — Абсолютно точно! Потому что грязнокровкам не место в нашем мире, — решительно заговорила она. Мне казалось, что волосы на затылке дыбом встали. — Таким как эта Грейнджер и ей подобным. Они возомнили, что могут пудрить мозги чистокровным, врываться в их семьи, портить кровь…       — Какая ты злая! — скривился я в ухмылке. — Ощущение, что ты лично готова…       — А я готова! — уверенно приподняла она подбородок. — Уж поверь!       Мурашки прошли по телу. Если то, что она говорит правда, то грядут очень и очень страшные перемены. В это время на пороге кафе появился Мстислав. Он сразу бросил на меня недовольный взгляд и подошёл к своей подружке.       — Я думал ты… со своими… — неуверенно произнёс он. Его английский даже ещё хуже, чем у Виктора.       Она лучезарно улыбнулась. Лицемерка. Почему я так стал ненавидеть эти неискренние улыбки девчонок? Они способны так легко притворяться приветливыми.       — О, у нас просто общие знакомые, Слав. Поговорили минутку. Идём? — она тут же поднялась, подхватывая его под руку.       — Оставайтесь, — спокойно сказал я. — Мне пора.       Я оставил деньги на столе и быстро пошёл к выходу. Грейнджер проводила меня каким-то странным взглядом. То ли разочарованным, то ли обиженным. В тот момент я сам был не в себе. Эти новости о Тёмном Лорде, о ком-то, кто тайком находится в Хогвартсе, совершенно выбили из колеи.       Думал об этом весь оставшийся день. Было так больно осознавать, что Грейнджер может оказаться под ударом одной из первых. Пытался угадать, кто в Хогвартсе может быть предателем. Кто? Сейчас здесь столько новых людей, что голова кругом. Каркаров? Максим? Грюм? Кто-то из студентов Дурмстранга или Шармбатона? Разве можно узнать?       Я был в полной задумчивости, когда во время ужина передо мной легко приземлился маленький конверт. Точно такой, какой я отправлял из Хогсмида. Всё забылось сразу — все мои тревоги, все задачи и вопросы. Я бросил взгляд на стол гриффиндорцев. Она смотрела на меня пару секунд. Заметила, что я получил письмо, и потом отвернулась.       Я тут же открыл конверт. Почерк не её, но сомнений не было.       Мур, Драко Малфой.       Прости мне этот день.       Прости, что я далеко, но так нужно.       Прости за то, что я ужасно злюсь.       Прости, потому что любишь.       Мне так жаль! Прости.