Я — Драко Люциус Малфой

      18 марта.       Я восхищаюсь моей девчонкой.       Вот уже который день её имя, как и Виктора, не сходит с первых полос «Пророка». Скитер вцепилась в них мёртвой хваткой. Но они ведут себя так, словно ничего не произошло. Как и прежде ходят с гордо поднятыми головами. И к этому мне просто нечего добавить. Скитер лезет из кожи вон, носится по Хогвартсу, вылавливая Чемпиона, чтобы задать ему хоть пару вопросов, его ответ один — без комментариев. А Гермиона просто откровенно её игнорирует.       Журналистка брыжжет ядом в своих статьях, но, кажется, что на них это совершенно не действует.       «Наши многоуважаемые читатели хотят знать, не стал ли причиной размолвки самый юный участник Турнира Гарри Поттер? Всем известно, что мисс Грейнджер давно и горячо привязана к своему другу. О том, насколько серьёзна эта дружба, мы спросили самого мистера Поттера. «Обычная дружба, Гермиона мой друг», — ответил юный Чемпион, но мы-то понимаем, дорогие читатели, что всё не так просто! Взгляды, объятия говорят сами за себя.       Виктор Крам не комментирует произошедшее. К сожалению, совершенно очевидно, что инициатива исходила от девушки. Нетрудно догадаться о причинах. Самый успешный и популярный спортсмен просто не может быть не востребован среди женской половины Магического сообщества. О! Мы не станем этого утверждать! Но разве может обычная девочка, не имеющая никаких заслуг и влияния, просто так отказаться от покровительства такого известного мага, как Виктор Крам? Очевидно — нет! Видимо, у нашего любимчика рыльце в пушку.       Хотя, как знать! Святочный Бал открыл нам в лице мисс Грейнджер весьма привлекательную особу, коей прежде она не являлась. Может быть, именно она сама стала причиной размолвки — поклонники, подарки, намёки? Как может пережить такое гордый представитель Дурмстранга?       Тайный поклонник, которого, возможно, скрывает юная особа? Или поклонница, задевшая гордость мисс Грейнджер? Пока наши бывшие возлюбленные не комментируют свой разрыв. Тем хуже для них. Мы имеем полное право строить предположения и искать тот самый повод, а мы непременно выясним, и расскажем нашим читателям об истинных причинах этого громкого разрыва…»       Это ещё далеко не все гнусные намёки. А самое противное, что кое в чём она всё-таки права — попала пальцем в небо.       Смешки в адрес Грейнджер прекратились уже на второй день, когда к ней прицепился Пайк. Не знаю, какая ему вожжа под хвост попала, но он вдруг окликнул её у входа в Большой зал, когда она уже уходила, у меня чуть рожа не сгорела, когда он произнёс:       — Ну, что, Грейнджер, вернулась к своему мелкому очкарику? Крам слишком хорош для тебя оказался? Ты, если что обращайся! Вытрем твои слёзки! — Забини, Крэбб и Нотт заржали.       Всё, чего мне хотелось в тот момент, это размозжить Пайку башку. Я вскочил с места. Пэнси только и успела, что с ужасом вдохнуть, а Гойл открыть рот. Я ощутил мощную хватку на своём плече, и тут же встретил спокойный взгляд Виктора.       — Не время, Драко, — шепнул он. — У тебя ещё будет шанс.       Он тут же выпустил мою руку и быстрым шагом направился на выход.       Пайк был схвачен Крамом за шиворот. Просто схвачен, и больше ничего. Он крепко держал его, а Грейнджер не поднимала глаз. Не знаю, что сделал Виктор, но Пайк вдруг прошипел:       — Извини… — и Гермиона, молча развернувшись, вышла из зала.       На этом всё закончилось. Больше на людях её никто не цепляет. Как же мне не по себе от этого. Мало того, что Виктор отошёл в сторону, так ещё и помогает. Словно пытается оградить нас от скандала.       Но есть кое-что ещё. Наши старшекурсники, втихаря говорят о Грейнджер. Не все, только полукровки, чистокровные не стали бы это делать, я уверен, и чувствую, что приближается что-то невообразимое. Они обсуждали её — как она выглядит, её грудь, ноги, фигуру, её походку, манеры. И кое-кто высказал предположение, что раз она рассталась с Крамом, значит путь свободен.       Охренеть! Слизерин обсуждает «путь» к моей девчонке?! Это просто из рук вон хреново! Им своих мало? Ладно, их мало! Фиг с ними, есть ещё Когтевран, там полно девиц, но нет, они обсуждают мою Грейнджер. Да ещё как! Они уверены, что у неё с Крамом что-то было! Стоило мне появиться на горизонте — притихли как мыши. Вашу мать! При мне нельзя обсуждать маглорождённую! Любопытно, почему? Подозревают, что я к ней неравнодушен, или боятся, что их будут травить, как меня тогда? Поубиваю всех нахрен! Проснулись змеи в штанах! Ну если только я узнаю что-нибудь подобное, им несдобровать. Надо её предупредить, чтобы осторожнее была. Следить буду в оба. Гады ползучие.       Да вот поговорить бы ещё. Такое ощущение, что она как огня меня боится. Завидев издали, меняет направление. Если оказываюсь рядом — игнорирует. Знаю, ей трудно, но и мне, честно говоря совсем нелегко. Особенно смотреть на то, как она старательно делает вид, что всё в порядке, а сама тает на глазах.       Вечером я говорил с Виктором. Неловко было, более чем, но нельзя же было вообще никак не реагировать на его поведение. Я сел с ним рядом на диван, пока он, как я заметил, всё-таки изучал ту статью, где написано о нём и Гермионе. Колдография была говорящей — они танцевали на Святочном Балу, а потом между ними промелькивала молния, разрывая изображение пополам, разделяя парочку на две отдельные колдографии. Виктор вздохнул, закрыл газету.       — Зачем? — немного раздражённо спросил я. — Я сам разберусь в своих делах.       — И окажешься в Дурмстранге? — невесело усмехнулся он. — Это хороший институт, Драко. Но не уверен, что ты станешь его любить.       — Это моя девчонка, — тихо прошептал я. — Тебе не следует вмешиваться.       Виктор медленно поднялся и кивнул в направлении окна, выходящего на подводный мир Чёрного озера. Я последовал за ним, и мы сели на подохонник в отдалении от всех.       — Тебе следует быть благоразумнее, если не хочешь её потерять. Знаю, ты решил поступать правильно, но у вас с самого начала всё неправильно. Теперь ты можешь всё испортить. Твой факультет не готов, а родители тем более, не так ли? Тебе нужна поддержка. Мистера Гойла и мисс Пэнси не достаточно. Нужно…       — Слушай, я признателен, правда! — ещё больше раздражался я. — Но я не понимаю, зачем тебе это?       Виктор усмехнулся.       — Хочешь не верь, но ты мне стал как друг. А Гермиона… — он снова вздохнул. — Я просто хочу ей счастья. Я видел вас вдвоём. Вы как больные — нуждаетесь друг в друге. Она боится за тебя, ты за неё. Нельзя всё портить сейчас. Пока я здесь — могу помочь. Потом это полностью твоя задача.       — Это хреновая идея, — выдохнул я.       — Это единственный вариант. Просто прими это, не отказывайся. Жизнь — игра. Квиддич, как жизнь. Нужно выбирать лучший вариант, если есть время думать — думай. Нет времени — положись на интуицию. Я так поступаю.       — Ты с самого начала знал, что у неё кто-то есть, — недовольно скривился я. — Так зачем?       Он запрокинул голову, подумал немного.       — В игре, как в жизни, каждый рвётся к цели. Выиграть — главная задача. И каждый игрок уверен, что победит. Разве нет?       — Мы тебя водили за нос, разве тебе не мерзко? Как мы можем быть друзьями? — ухмыльнулся я.       — А чем я лучше? — улыбнулся он. — Я ловил тебя на живца. Хотел знать, что это за парень, из-за которого такая девушка готова врать и притворяться. И раньше подозревал, но Святочный Бал почти убедил, что это ты.       — Значит, все эти разговоры про Уизли…       — Просто хотел понять, что ты чувствуешь. Драко Малфой неплохой притворщик. Тебя трудно поймать. Но ты слабеешь, Драко. Будь осторожнее. Она поймёт.       — Если я не стану за неё заступаться, она не поймёт. Ни одна бы девчонка не поняла.       — Дело было несерьёзно. Мистер Пайк просто паяц. Не забывай о Уизли и Поттере. Сейчас их очередь заступаться.       — Уизли от счастья сияет, — брезгливо бросил я.       — Тем лучше. Он будет её защищать.       — По-твоему, это нормально? — психанул я.       — А какой у тебя выбор? — пожал он плечами. — Извини, но никакого. Хочешь раскрыть ваше с Гермионой общение? Ты готов?       — Это замкнутый круг… — потёр я лицо ладонями, ощущая эту тяжёлую безысходность.       — Увы, — вздохнул Виктор. — Не беги впереди вашего Хогвартс-экспресса. Может, однажды твои родители поймут тебя. Это было бы хорошо.       Лишь я знаю, насколько нелепо звучали его слова. Виктору никогда этого не понять. Я подумал, что скорее мне придётся принять самое трудное решение в жизни. Мерлин… Я ещё не готов.       23 марта.       Я несколько дней её не видел. Это была такая мука! Гермиона не ходила на занятия, не приходила в Большой зал. Я не нашёл её ни в библиотеке, ни в башне. Даже в Больничное крыло сходил, не стану же спрашивать о ней Поттера или Уизли. Гриффиндорцы вели себя как ни в чём не бывало, и это даже немного успокаивало.       Как же мне не хватало её! Её взгляда, голоса. Когда наконец Снейп осведомился, по какой причине отсутствует мисс Грейнджер, я наконец услышал ответ Поттера. Она болеет. Профессор лишь скривил губы, а мне непреодолимо хотелось её увидеть. Только как? Попытаться проникнуть в гостиную? Вряд ли, это жуткий риск. Отправить Минни с запиской? Эти её соседки болтушки могут пронюхать. Если она не выходит из гостиной, то и мне нет туда хода. Я не знаю пароля, проникнуть вместе с гриффиндорцами под дезиллюминационными чарами? А если попадусь?       Мне не хватало решимости. И я пошёл на берег, в своё укромное место, надеясь набраться сил и придумать план проникновения в Гриффиндор после ужина вместе со всеми гриффиндорцами. Это должен был быть хороший план.       Практически съехав вниз по землистому склону, жёстко спрыгнул на каменистый берег возле впадины. Два шага, и прямо в углублении увидел её. Моя маленькая, какая она была съёженная, крошечная. Она сидела на камне, прикрытом тёплым свёрнутым пледом, прислонившись к глинистой пологой стене, и спала. Её щёки горели, и мне стало ужасно тревожно. Я тут же ринулся к ней, Гермиона вздрогнула и проснулась, услышав мои шаги.       — Не подходи! — тут же проговорила она не своим голосом и сильно закашлялась.       — Грейнджер, какого хрена ты делаешь? — простонал я. — Тебе нужно к мадам Помфри! Что за…       — Я не хочу, Драко, — пробасила она. Это просто ужас слышать такой голос исходящий из маленькой девочки. — Мадам Помфри засунет меня в палату, а я не хочу. Не хочу после тех случаев…       — Да брось ты! — закатил я глаза. — Тебе нужно лечиться!       — Это… неважно. Я не хочу в госпиталь, не хочу, чтобы меня жалели, ходили и делали вид, что сочувствуют. Это не по мне.       Просто решительно направился к ней. Гермиона вскочила, перепрыгнула через камень, вжимаясь в стену.       — Я могу быть заразной! — успела прохрипеть она, но я уже коснулся губами её лба, мама всегда так делала, когда подозревала, что я заболел. Почувствовал, какая горячая у неё кожа.       — У тебя жар, ты в курсе? — с упрёком произнёс я. — Всё, собирайся, и идём к мадам Помфри.       — Драко, перестань, — вздохнула она, — мы не можем пойти вместе, ты же знаешь. Я надеялась, что перед тренировкой ты не пойдёшь никуда, и я спокойно тут пересижу…       — И сколько времени ты уже тут сидишь? — почти с ужасом спросил я.       — Недавно, — уверенно заявила она, а я так и поверил. Конечно!       — Знаешь, здоровье дороже, чем эти твои рассуждения про неискреннее участие. Тебе не наплевать, кто с тобой искренен, а кто нет? Не делай вид, что ты со всем справляешься, ясно? Ты заболела неспроста…       — Да, я знаю, — шепнула она, опуская глаза. — Но я не хочу об этом говорить…       — Это важно, Гермиона! — обхватив её лицо ладонями заговорил я, пытаясь заглянуть в её покрасневшие от болезни глаза. — Ты должна помнить, что мы на твоей стороне! Все мы!       — Ты не представляешь, что я чувствую, — снова начала хрипеть она. — Ты, Виктор, Рональд — вы изводитесь из-за человека, который совершенно этого недостоин.       — Позволь мне решать, достойна ты или нет, ясно?! — возмутился я. — Виктор не держит на нас зла. Совсем! Он не в обиде даже, можешь не верить, но он всё понимает. Я говорил с ним. И он не считает тебя недостойной. Про твоего преданного Уизли я вообще молчу! Что ты там вбила себе в голову?       — Все шушукаются за моей спиной! — в отчаянии воскликнула она хрипящим, срывающимся на фальцет голосом. — Я чувствую себя жуком в банке, которую можно разглядывать, потрясти, бросить что-нибудь или ткнуть в пленника пальцем. Эта мерзавка Скитер так всё выкручивает! Мне больно! Ты не представляешь, как это больно, и я никому не могу сказать! Ни Гарри, ни Рону, ни…       Я крепко обнял её, чувствуя подбородком, какая горячая у неё голова, но при этом ледяные руки, которыми она схватилась за мои, пытаясь оттолкнуть.       — Ты заразишься, придурок! — заплакала она. — Я не хочу, чтобы ты тоже страдал! Это я во всём виновата!       — Ты говоришь это мне. Нужно было раньше это сделать. Ты не должна была молчать, — ласково стал шептать я, пытаясь её успокоить. — Не избегай меня, не прячься. Я уже готов к тому, чтобы перестать скрываться. Знаю, это будет сложно, но я могу устроить родителям бойкот. Они не выдержат — мать точно.       — Драко, так нельзя! — замотала она головой поднимая ко мне испуганный взгляд. — Не смей этого делать, слышишь?! Я просто не выдержала, я устала, но я справлюсь, обещаю!       — Дурочка! — улыбнулся я. — Ты ни в чём не виновата! Мы создали эту ситуацию вместе! Не надо меня щадить, ясно?! Я должен быть с тобой! Лучше бы ты мне всё высказала. Посмотри, до чего ты себя довела. Пообещай, что пойдёшь к мадам Помфри!       — Ладно, — тут же всхлипнула она, а потом вздохнула и прильнула к моей груди. — Я не хочу, чтобы ты заболел, Драко. Но ты так был мне нужен. Так нужен!       Ком сжимал горло, но мне было так хорошо. Знаю, ей было очень плохо и это ужасно расстраивало, но так грело душу ощущение, что я нужен, что я тот человек, в котором она находит успокоение, поддержку. Для меня это так важно!       — Идём в замок! — шепнул я.       — Прости, но не сейчас, — вздохнула она. — Я ужасно устала. Дашь мне минутку?       — Уверена? — тревожился я.       — Да, немного. Мне нужно чуть-чуть отдохнуть.       Я сел на свёрнутый плед и потянул её к себе. Гермиона сомневалась. Очень сомневалась. Но я всё равно улыбнулся и дёрнул её за руку, усаживая к себе на колени. Она такая лёгкая и маленькая. Как же приятно обнимать её, прижимать к себе. Она смущённо обняла меня за шею, прижалась горяченным лбом к моему виску. Мы долго долго молчали. Я чувствовал, как её руки обмякли, как её голова сползла на моё плечо. Я рассматривал её веснушки, её полуприкрытые губы. Не передать, сколько нежности она во мне вызывает. Держал её на своём плече, обняв спину одной рукой, а второй, придерживая бёдра.       Боялся пошевелиться. Зад затёк, как и ноги. Единственное, что я смог сделать это немного их вытянуть так, чтобы она не свалилась.       Маленький котёнок. Она спала так сладко и спокойно, что я не мог надышаться этим покоем. Сбился со счёта, сколько раз я касался губами её горячего лба, только и думая, хоть бы она поскорее выздоровела. Боюсь даже вспоминать о том, сколько прошло времени, наверное, около двух часов, и меня терзало мучительное чувство несправедливости. Неужели её соседки не могли дать ей нормально поспать в комнате? Что за идиотки? Ох, не избежать им моей мести! Эти курицы Патил и Браун ответят за её мучения!       Но спустя некоторое время мне стало казаться, что жар спадает. Её лоб стал пусть и не прохладным, но уже не таким горячим, а щёки обычного цвета, без этого жгучего румянца. И когда она проснулась ужасно испугалась. Было уже темно.       — Драко! — зашептала она. — Ох, прости! Сколько я проспала?       Она вскочила с моих коленок, а я думал не смогу встать вообще, у меня болело буквально всё, начиная с шеи, заканчивая ступнями. Я медленно, но всё-таки поднялся, борясь с желанием потянуться и размяться как следует, пусть думает, что мне было легко стеречь её сон всё это время.       — Проспала, сколько надо, — усмехнулся я. — И мне кажется, что жар немного спал.       Она смущённо улыбнулась.       — Было бы неплохо, — пробасила она и мне стало казаться, что это ужасно забавно, когда малышка говорит таким голосом, словно она брат Хагрида. Я с трудом сдержал усмешку, но она заметила и закатила глаза, скрещивая руки на груди. — Знаю, я звучу просто ужасно. Пара дней и всё пройдёт. А вот у тебя может начаться то же самое, — вздохнула она.       — Не начнётся, — усмехнулся я. — Я, в отличие от тебя, не трепал себе нервы.       — Не сомневаюсь, ты доволен происходящим! — почти возмутилась она.       — Доволен? Чем мне быть довольным? Тем, что мою девчонку полощут в прессе? Или тем, что слизеринцы болтают невесть что? Или…       — Что? — выдохнула она. — Что они там болтают? Ещё и они? Да зачем я им сдалась?       Тут я как-то осёкся. Так не хотел её волновать сейчас, не стану же я говорить ей все гадости, которые они о ней думают.       — Знаешь, они просто наконец заметили, что ты девчонка. И мне это совсем не нравится, — спокойно ответил я. — Так что ты… просто будь поаккуратней. Я, как выяснилось, не всегда могу за тобой уследить.       Она была такой серьёзной, что я с трудом сдержался, чтобы не рассмеяться.       — Очень смешно, Малфой! — скривилась она. — Вот вообще не остроумно.       — Не хочешь не верь, — пожал я плечами, решив, что так даже лучше.       Гермиона стала быстро собирать свои вещи.       — Знаешь, мне и правда намного лучше, — весело пробасила она. — Это очень хорошо, что мы с тобой поговорили, у меня… как-то легче на душе.       — Я всегда рад поболтать, ты меня знаешь! — улыбнулся я. — Я ещё то трепло.       — Я в курсе, — усмехнулась она. — Только теперь нам надо как-то вернуться, чтобы нас не заметили.       — Научи меня этому заклинанию. Это нечестно, что ты можешь применять дезиллюминационные чары, а я так и не нашёл подходящего заклинания, — я помог ей затолкать плед в небольшую сумку.       — Не получится, Драко, — виновато улыбнулась она. — Я тоже не нашла универсального заклинания. То, что я использую, может произносить только женщина.       — Что за бред?! — засмеялся я, не веря в её слова. — Это невозможно!       — Серьёзно! — она тоже рассмеялась. — Глупо звучит, но это правда! Это был сборник заклинаний одной волшебницы, жившей в восемнадцатом веке. Не знаю, чем её обидели мужчины, но она все заклинания подбирала таким образом… — Гермиона вдруг закашлялась.       — Так, всё, хватит! — заявил я. — Ты идёшь к мадам Помфри — это не обсуждается. Скрой меня, и я тебя провожу, хорошо? Ты всё ещё слабая. Пока залезешь на этот холм…       — Спасибо… — вдруг шепнула она, опуская глаза, а потом вздохнула: — Знаешь, я… так мечтала, чтобы ты пришёл.       Я подошёл к ней и обнял. Её лоб был совсем не горячий. Не передать, как меня это обрадовало, но я не стал ей ничего говорить, боялся, что тогда она не пойдёт к целительнице, а я был уверен, что ей нужно какое-нибудь зелье от кашля или ещё что-то. Если бы она принимала бодроперцовое зелье, у неё не было бы такого жуткого голоса.       К замку мы шли молча, взявшись за руки. Конечно, я не мог понести её сумку, утешало, что она была лёгкая. Но зато пару раз поймал её во время падений. Только подходя к замку потребовал, чтобы она больше не вздумала уходить так далеко в таком жутком состоянии. Что бы с ней было, если бы я не пришёл? Безрассудная девчонка, но она со мной согласилась, по крайней мере на словах. Убедился, что она вошла в кабинет мадам Помфри, и только потом отправился в туалет, чтобы снять дезиллюминационные чары.       Что мне устроили в гостиной! Монтегю орал, что я безответственный, что тренировки не для того придумали, чтобы я их прогуливал. Что если я буду так себя вести, они найдут другого ловца. А я ухмылялся сам себе и думал лишь о том, что это был потрясающий вечер. Я вспоминал, как моя малышка спала у меня на руках, словно ребёнок, что со мной ей стало легче, её смешной грубый голос и ещё более смешной басистый смех.       Я знаю, что Монтегю обязан был сделать мне выговор, куда деваться. А я ответил, что заблудился в Запретном лесу. Не думал, что забреду так далеко, а потом не мог вернуться. Пэнси жутко всполошилась, Блетчли тоже устроил промывку мозгов — как же, староста ведь! Он тут же прицепился к младшим курсам, объясняя, что если старшекурсники плутают, то малышне там вообще делать нечего. На том все и угомонились, решив, что такими глупостями заниматься нельзя.       Только Грег, конечно, не поверил в мои россказни. На то он и друг.