Я — Драко Люциус Малфой

      21 июня.       Чувствуется, как накаляется воздух. Последние экзамены сданы, но ни один факультет не намерен уезжать домой. Мы ждём окончания Турнира.       Профессора будто на иголках, нервные все. Ясно, что сдерживать старшие курсы в узде на каникулах — задача не из простых. Уже вчера в Большом зале замдиректора выступала с речью, увещевая всех, что нужно вести себя тише и сдержаннее, что купаться в Чёрном озере небезопасно, а носиться по территории в нижнем белье просто неприлично, она, конечно, купальники имела в виду, но вряд ли она знает, как это называется, отстала от жизни женщина. Макгонагалл даже обещала начать снимать баллы за подобное поведение — какая же зануда! В лабиринт — нельзя, купаться — нельзя, в лес — нельзя, и домой нас не выгоняют. Но мы находим, чем себя занять.       Лично я ночью читаю, а днём сплю. По-другому не получается, парни слишком любопытны, не хочу им объяснять, зачем набрал эту гору книг. Решил провести эксперимент и не есть мясо, как там написано. Это просто жуть! Я всё время хочу жрать! До смешного. Все мысли только о том, где бы чего урвать — яблоко, печенье, да хоть кусок хлеба, только бы не испытывать это тянущее ощущение под ложечкой. Кто бы мог подумать, что мясо настолько сытный продукт. Я чувствую себя вечно жрущим Крэббом, хорошо, что у меня всегда есть запасы, таскать начал из Большого зала, как придурок. В книге написано, что нужно питаться растительной пищей, чтобы ощутить освобождение тела и духа от всяких пагубных страстей. Пока я чувствую только желание жрать и больше ничего. Что за тупость? Я точно что-то делаю не так, только ещё не понял, что именно. Но зато другие мысли как-то сами собой отпадают. Может, в этом суть?       Скитер суёт свой нос везде и всюду, кажется, она решила переехать в Хогвартс на постоянное жительство. Эти её «выжженные кудри», как выражается Дафна, всё время мелькают перед глазами. Она достаёт всех и каждого своими расспросами: о Турнире, о профессорах, об участниках состязания и, конечно, о Грейнджер — вцепилась мёртвой хваткой. Даже в нашей гостиной побывала, пыталась выяснить, «насколько серьёзные отношения у неё с Гарри Поттером». Вот ведь заноза!       Пьюси, тварь, заявил, что Грейнджер не место в команде по квиддичу — слишком мала ростом, чтобы быть загонщиком, и привёл в пример тот случай, когда Гойл отправил её на больничную койку. На что Скитер не преминула уточнить, что за эти четыре года там побывало немало студентов, благодаря этой «замечательной игре», в том числе Гарри Поттер и Драко Малфой. Эдриан прикусил язык, но информация уже прозвучала. Видимо, хотел «как лучше», а получилось, что сделал из Гермионы «героя дня».       По поводу цветов, которые Грейнджер получила от «тайного воздыхателя», пыталась расспросить наших девчонок. Они делали круглые глаза, не понимая, в какой связи об этом спрашивают именно их. Видно, забыли о предположениях Скитер, что «тайным поклонником» может быть чистокровный. И тут Пэнси — честь ей и хвала — заявила:       — Вы обращаетесь не к тому факультету за информацией, — скривилась она. — Слизерин не интересуется маглорождёнными, — с презрением выдавила Пэнс. Нет. Никто с ней в этом не сравнится — просто лучшая!       Скитер не могла закрыть рот от удивления, а потом широко улыбнулась и выпалила:       — Благодарю за столь исчерпывающий ответ, мисс Паркинсон!       Она долго пытала Виктора, расспрашивая о подготовке к последнему испытанию, о его отношении к соперникам и, конечно, к «мисс Грейнджер». Виктор не был оригинален. Он всегда отвечает просто и по делу, не распространяясь. Скитер вечно делает оговорки в статьях, якобы Крам «немногословен из-за плохого знания языка», но я-то знаю, что это не так — он просто не считает нужным говорить с этой стрекозой, а она именно такие ассоциации у меня вызывает. Яркая, трещащая и мельтешащая.       Понимаю, что вряд ли смогу как-то повлиять на её статьи, но чувствовал себя обязанным хоть как-нибудь ей насолить. И пока она была в нашей гостиной и болтала с девчонками, велел Крэббу подсунуть ей флоббер-червей в сумочку. Хорошо, что она была слишком увлечена, чтобы заметить, как наш бегемот, перегородив половину гостиной, совершенно спокойно отсыпал из своих запасов парочку. Её визг был слышен во всём Хогвартсе, что не могло не порадовать. Она, похоже, нажаловалась директору, но мы все лишь получили предупреждение во время ужина. У меня сложилось впечатление, что Дамблдор был даже доволен происходящим, уж очень ехидная у него была рожа.       Все обсуждения только о Турнире. Говорят, что в лабиринте обязательно будут какие-нибудь монстры, чтобы помешать участникам добраться до кубка. Грейнджер, Уизли и Поттер практически живут в библиотеке. Конечно мы не можем с ней увидеться в таких условиях. Вижу, как сильно она волнуется и переживает за своего друга. Быстрее бы всё это закончилось.       Ещё немного и начнётся шоу. Виктор, конечно, мой друг, и в какой-то степени я и за него болею. Но всё равно хочу, чтобы выиграл Хогвартс, потому очень надеюсь, что победит Диггори. Поттер и так у нас «избранный».       25 июня.       Хогвартс не спит — я знаю, ведь это невозможно. Обычный день, обычного Турнира Трёх Волшебников снова стал самым скорбным в истории этого отвратительного, дурацкого Турнира. Его не проводили сотни лет, и не надо было к нему возвращаться.       Диггори больше нет. Ещё утром он сидел в Большом зале такой взволнованный и растерянный. Бодрился, как и Виктор, как Делакур… и Поттер.       Я не думал, что это будет так. Не думал, что увижу смерть. Никто не думал. Мы так привыкли к тому, что всё хорошо. Да, бывают иногда сложности. Нам бывает трудно учиться, справляться со своими личными проблемами, но это… Это не сравнить ни с чем.       Я не знал его толком. Он был неплохим ловцом. Один раз я его обставил, один раз он меня. Вот и всё. Это всё. Но когда он лежал там, словно просто свалился с метлы, не двигался и не моргал, это было так страшно. Казалось, что это просто плохая шутка, что сейчас он рассмеётся, как он делал это на матчах, вскочит на свои тощие ноги, и Чанг опять повиснет на его предплечье.       Как кричал его отец… Чанг рыдала, уткнувшись в плечо подружки. Это было так жутко, как в самом страшном сне. Поттера не могли от него оттащить. В тот момент я понял, что так и не увидел деда Абраксаса перед смертью. Он был болен драконьей оспой, очень заразной. И меня к нему не пускали, да я и не рвался особо, дед всегда был как будто немного отстранён от меня. Мне сообщили, что он умер, и я был на похоронах, но не видел его мёртвым. Я и сейчас не осознаю утраты. Дед словно уехал путешествовать и до сих пор не вернулся.       Но Диггори лежал мёртвым, и я, кажется, почувствовал ту боль, что испытывал его отец. Он был не в себе, и так кричал, рвался к сыну, тряс его тело, но… Мерлин… как это ужасно.       Грюм уволок Поттера почти сразу. Не знаю куда, но то, что очкарик повторял, вызвало мороз по коже. «Он вернулся. Волан-де-Морт вернулся». Я понял. Диггори убил Тёмный Лорд. Я знаю. Знаю, что это так. Мои родители, Паркинсоны, Гойлы, Креббы, Нотт — все ждали. Они знали. Чувствовали. И это произошло. Он убил Диггори. Поттер повторял это снова и снова. Казалось, никто его не слышит. Все суетились вокруг Диггори и его отца. На трибунах стоял рёв. Я видел — Гермиона хотела пробиться через толпу. Она плакала, хотела догнать Поттера, но её остановила Макгонагалл, что-то говорила ей, в чём-то убеждала. Гермиона кивала и плакала. Почему деканша не пустила? Ведь Поттер её друг!       Старосты все дрожали как осенние листья, они велели нам всем возвращаться в замок. Сначала в Большой зал — на ужин, но никто не мог есть. Пуффендуй весь плакал, Когтевран молчал, Гриффиндор шептался. Говорить в самом деле было не о чем. Делакур, Виктор, Гермиона и её друзья не пришли, как и Чанг. Никогда ещё в Хогвартсе не было такой скорби. Даже когда на втором курсе василиск нападал на маглорождённых. Все задавались вопросом, правдивы ли слова Поттера? Неужели Тёмный Лорд вернулся? Уж Слизерин-то знает цену его слов. Мы вернёмся домой и убедимся в этом, родители не смогут скрыть.       Потом мы отправились в свои гостиные. Снейп приходил перед отбоем, говорил со старостами, убедился, что все на месте. Он выглядел просто ужасно, казалось, постарел лет на десять. Он покинул гостиную, я догнал его уже в коридоре.       — Это правда, сэр? — выпалил я. — Я слышал. Это правда, что Тёмный Лорд?..       Он глянул на меня с такой ненавистью, будто это я убил Диггори, никогда ещё не видел его таким. Буравил меня взглядом, словно испепелить хотел.       — Ваш отец с удовольствием вам всё расскажет, — ядовито процедил он, резко развернулся и понёсся прочь.       Мой отец. Неужели он причастен? Неужели он был там? Отец видел Тёмного Лорда? Если он и правда вернулся, то вызвал Пожирателей Смерти, а значит и отца. Не могу поверить. Разве можно в это поверить? Кажется, теперь всё обретает новый смысл. Вся наша жизнь изменится, и мой отец вовсе не бывший Пожиратель, а самый что ни на есть настоящий. Я не знаю, как жить с этим. Тогда на Чемпионате по квиддичу они уже показали себя. Что же будет теперь, когда Тёмный Лорд вернулся, когда уже есть первая жертва? Отец станет убивать маглорождённых?       Я должен её предупредить! Должен поговорить с Грейнджер. Нужно найти способ любой ценой. Говорили, что Поттер в Больничном крыле, что он ранен, и я был уверен, что она там. Стоило Снейпу удалиться, я прокрался по коридору. Было очевидно, что вся суета где-то там, в Больничном крыле — разговоры, шум. Поднявшись на второй этаж, увидел Гермиону, рыжего и его мать. С ними был ещё один рыжий, очевидно один из братьев. Неподалёку стояли Дамблдор, Макгонагалл и Снейп, которые о чём-то разговаривали. Знаю, я был там не к месту, но просто не мог уйти, не попытавшись хотя бы её увидеть, убедиться, что с ней всё в порядке. Я выглянул из-за угла. Гермиона была ко мне спиной, не мог рассмотреть её лицо, но меня заметил Уизли.       — Что тебе надо, Малфой! — резко бросил он. Гермиона сразу обернулась, и я тут же понял, что она долго плакала, глаза были красные и нос тоже. Она выглядела такой растерянной и грустной. Теперь вряд ли у кого-то появятся поводы для радости.       — Успокойтесь, мистер Уизли, — на удивление доброжелательно произнёс Дамблдор, а потом взглянул на меня. — Подойдите, Драко.       Как же стало не по себе. Надо было подумать десять раз, прежде чем туда идти. Теперь уже нет смысла жалеть. Снейп буравил меня недовольным взглядом. Я подошёл.       — Что вам известно о сегодняшнем происшествии? — мягко спросил Дамблдор.       — То же, что и всем, просто хотел узнать ещё что-нибудь, — ответил я и вдруг ощутил давление в голове. Директор прищурился и смотрел так упорно. Я вспомнил о защите тут же, и сцена появления Поттера и Диггори возле трибун будто застыла перед глазами. Смерть. Истерика. О чём ещё я мог в тот момент думать?       Гермиона смотрела на меня испуганно. Было так жутко, но окклюменция удивительным образом успокаивает. Это как взаимный обмен: я концентрируюсь — она приносит облегчение. Дамблдор владеет легилименцией — уверен, нужно быть осторожнее с ним.       — Он сын Люциуса Малфоя! — прорычал Уизли. — Ты шпионишь? Он должен что-то знать об их планах!       — Отвали, Уизли! — огрызнулся я.       — Вам лучше вернуться в гостиную, Драко! — настойчиво заявил Снейп. — Раз вам нечего сообщить…       — Да, сэр, — выдохнул я и только ждал решения Дамблдора.       — Что ж, — вздохнул директор, — если вам нечего нам сказать, возвращайтесь к себе. Идёт расследование, все заявления завтра.       На лестнице послышался шум, и появился Министр Магии Фадж.       — Итак! — торжественно и с улыбкой заявил он. — С Краучем покончено! Приговор приведён в исполнение! Осталось допросить Гарри Поттера.       — Что значит «приведён в исполнение»? — уставился на него Дамблдор. — Корнелиус, что ты сделал?       — То, что положено! — вздёрнул подбородок Фадж. — Барти Крауч-младший был приговорён к поцелую дементора, и мы выполнили свою задачу.       — Вы в своём уме? — прошипел Снейп, тут же бросая взгляд на меня. — Мистер Малфой, немедленно в гостиную, сейчас же!       Фадж рванул в палату.       — Мне нужно поговорить с Гарри Поттером, — обыденно заявил он, и все кинулись за ним.       — Гарри спит! Ему сейчас нельзя… — попыталась возразить Гермиона, но Фадж уже был в палате.       Снейп грубо схватил меня за локоть и пихнул в сторону лестницы.       — Убирайтесь немедленно, — прошипел он, — и носа оттуда не высовывайте, ясно?       — Да, сэр, — шепнул я и понёсся вниз по лестнице, тут меня сцапал Филч.       — Кто позволил вам шастать после отбоя?! — проскрипел он.       — Да иду я, иду! — почти выкрикнул я, пытаясь как-то осмыслить кашу, образовавшуюся в голове.       В школе дементор? Крауч-младший? Убийство Диггори. Возвращение Тёмного Лорда — это похоже на жуткий кошмар. Что теперь будет делать отец? Как увидеться с Гермионой? Уверен, она теперь не отойдёт от Поттера ни на шаг. Мне так тревожно, и записи нисколько не облегчили моё состояние.       27 июня.       У меня, наверное, не хватит ни слов, ни терпения, чтобы выразить всё, что я чувствую. Всё летит к праотцам. Вся моя жизнь.       Попробую по порядку. После смерти Диггори «Ежедневный пророк» опубликовал какой-то бред о несчастном случае. Возвращения Тёмного Лорда будто и не было. Зато Министр Магии похвастался тем, что был схвачен опасный преступник — Барти Крауч-младший, скрывавшийся почти целый год под личиной профессора и бывшего мракоборца Аластора Грюма. Всё сразу встало на свои места. Вот, значит, кто был на самом деле шпионом Тёмного Лорда в Хогвартсе. Вот откуда такие крамольные методы преподавания — Пожиратель Смерти. Мерлин! Как другие профессора этого не заметили?! А Дамблдор?       Мы все были возмущены заявлениями «Пророка», и Дамблдор в тот день объявил в школе траур. Он открыто заявил, что Диггори был убит Томом Реддлом — это настоящее имя Тёмного Лорда — и призывал нас выбирать свой путь обдуманно, стремясь к свету. Это было тяжело слушать. Я думал об отце, о маме, совершенно не понимая, как они могли выбрать путь служения… тьме. Я многого не понимаю и очень хочу разобраться.       Скитер! Где ты всё это время была? Как она-то прошляпила? Только и может, что придумывать всякую фигню про буйное помешательство Поттера. Идиотка! Терпеть её не могу! Такая же глупая и продажная как все эти журналисты. Что Фадж с ними всеми сделал? Неужели Поттер никому не рассказал правду? Почему? Все на него смотрели с жалостью. Даже рыжие близнецы притихли. Гермиона и Уизли следовали за ним, как тени.       Она очень изменилась. Стала замкнутой, глаз не поднимала. В мою сторону вообще не смотрела.       Знаю, ей было не до меня. И всё же я старался хоть как-то привлечь её внимание, чтобы поговорить. Добби не пришёл, хоть я и щёлкал пальцами, и звал его по имени. Похоже, он не горит желанием мне помогать. И я решил оставить ей записку в совятне.       Как ты? Я волнуюсь за тебя.       Ты очень грустная. Теперь ты в опасности.       Поговори со мной. Пожалуйста.       Я так редко там бывал, что уже и забыл какая наша Минни маленькая и милая. Даже уходить от неё не хотелось, ей было приятно, что я почесал ей грудку и погладил по голове одним пальцем. Положил записку под её поилку и просто ждал ответа целый день. А на следующий нашёл записку от Гермионы, которая буквально меня убила.       Прости. Больше не о чем говорить.       Нам нельзя быть вместе. Всё изменилось.       Это очень серьёзно. Прощай.       Я так растерялся, что первые пару минут просто жутко тупил, перечитывая строчки снова и снова. Она что, бросает меня? Сейчас? Вот так? Просто говорит «прощай», и я должен спокойно это принять? В чём дело?       Меня это так взбесило, что пришлось выйти на воздух, чтобы прийти в себя. Хорошо, что прихватил с собой перо и чернила. Как знал, что придётся отвечать.       Приходи в пять утра перед отъездом на наше место.       Не придёшь — я приду сам, неважно куда.       В Большом зале, пойдёт?       Или буду ломать стены в ваш дурацкий Гриффиндор.       Знаю, это было слишком импульсивно, но я не видел другого решения. Она не бросит меня вот так, без объяснений, что за бред? Ведь всё было нормально! Мы не ссорились, я не трогал её друзей, в школе траур, и сейчас она решила… короче, нет слов.       Я всю ночь не спал, в пять утра был на месте. Птицы уже чирикали, но было довольно прохладно, над озером висел густой туман. Так тихо. Кажется, я давно так не волновался, ужасно боялся, что она не придёт. Пришлось бы и правда вломиться в их гостиную или прицепиться к ней на станции. И когда её шаги зашуршали по склону, я спрятался за большим кустом орешника. Видел, как она прошлась по берегу, осмотрелась, подошла к кусту, я схватил её за руку и притянул к себе. Она тут же упёрлась ладонями мне в грудь.       — Малфой, прекрати! — прошептала она. — Я же сказала — всё кончено!       — Вот так внезапно? — ухмыльнулся я. — Интересно, в чём я провинился? Просто любопытно.       Она тяжело вздохнула, выпутываясь из моих объятий. Что было делать, я отпустил её. Гермиона нервно пригладила волосы. Такая гордая и самоуверенная.       — Твой отец — Пожиратель Смерти! — вздёрнув подбородок, заявила она, у меня даже челюсть отвисла. — Я не могу дружить с сыном прислужника Того-кого-нельзя-называть.       — Что? — шокировано усмехнулся я. — Ты это серьёзно?!       — Абсолютно, — глядя куда-то мимо меня, ответила Грейнджер. — Я не могу мириться с тем, что вытворяет твой отец, ясно?       — Да о чём ты?! — начал заводиться я.       — Он был на кладбище! — прошипела она, прищуриваясь и наступая на меня. — Гарри видел его среди Пожирателей. Он верен Тёмному Лорду. Я не могу больше с тобой…       — А я где был в это время? — ехидно выдохнул я. — Я тоже был на кладбище?       — Чего?       — Я спрашиваю, где был я? — прорычал я. — Может, прятался в каком-нибудь склепе? Или, может, я был в чёрном плаще и маске?       Её взгляд забегал по моему лицу.       — Малфой, ты больной? — зашептала она.       — Нет, мне просто интересно, может быть, я уже принял метку Пожирателя, что ты с таким презрением относишься ко мне? Мой отец — это я? Думаешь, я поддерживаю его поступки?       — Я этого не говорила! Ты так это понимаешь? — возмущённо прошептала она.       — А как я должен это понимать?       Грейнджер с досадой всплеснула руками.       — Раз твой отец Пожиратель, значит Тот-кого-нельзя-называть однажды станет гостем в вашем доме! Он опасен, он может тобой заинтересоваться, пожелать, чтобы ты присоединился к ним. Мерлин… — она зажала рот обеими руками, с ужасом глядя мне в глаза, а потом выдохнула: — Я опасна для тебя! Что, если он узнает?! Пойми! Отец — это отец! Отправит тебя в другую школу, накажет, но он не убьёт тебя за дружбу с… с… грязнокровкой!       — Да что же ты такое говоришь?! — буквально простонал я, чувствуя, как сердце разрывается от нежности, от благодарности, всего этого океана чувств, которые испытываю к ней. — Никогда не говори так! Никогда, ясно?! Мы не должны расставаться из страха! — я бережно взял её за руки, и она шумно вздохнула. — Мы так долго вместе, и, заметь, об этом уже знает немало людей. Но мы всегда находили выход. И теперь найдём. Всё ещё не точно. Мы не можем быть уверены, что Тёмный Лорд станет общаться с моими родителями, Поттер мог не понять…       — Нет! — вздрогнула она, отстранилась, ткнула указательным пальцем мне в грудь, и гнев вспыхнул в её глазах. — Никогда не сомневайся в том, что говорит Гарри! Это правда! Ему незачем лгать. Он видел, как погиб Седрик! Как возродился… Сам-знаешь-кто. Гарри пережил столько боли, столько ужасных моментов, ты даже не сможешь представить! И там был твой отец — никаких сомнений, и он верен своему «господину»! — скривилась она.       Холод пробежал по коже. Что я мог возразить? Я просто отвернулся. Не понимал, что чувствую — обиду за родителей и тут же за себя, и за то, что Гермиона так резка со мной, за что? Что я сделал? Это так несправедливо!       — Я так боюсь за тебя, если бы ты знал, — вдруг прошептала она, ласково касаясь моего плеча. — Если бы только мог почувствовать то, что чувствую я, — и я медленно повернулся к ней, а она отвела взгляд. — Чистокровному не простят такую дружбу, Драко. Тёмный Лорд — убийца, он никого не щадит. Он пытался убить Гарри, ещё когда он был младенцем, совсем крошкой. Теперь снова. А ты… кто ты для него — пустое место. Я — угроза для тебя.       Тогда я подошёл к ней и обнял за плечи, Гермиона уткнулась лицом в мою грудь и заплакала:       — Я не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось. Нам нужно расстаться.       — И жить с этим? — прошептал я. — Как? Никто не узнает…       — Скитер копает в Слизерине. Она найдёт нас рано или поздно, и когда узнают все — узнает и он. Я не допущу этого.       Она вдруг вскинула на меня полный слёз взгляд.       — Я себе этого никогда не прощу…       — Грейнджер… — я снова обнял её прижал к себе, целовал её ароматную макушку, пахнущую персиком, и только теперь осознавая, что вижу её последний раз перед каникулами, и мне так хотелось сказать ей что-нибудь важное, что-нибудь такое, чтобы она никогда больше не сомневалась, и я прошептал: — Неважно, что будет со мной, если я буду без тебя. Всё потеряет смысл, Грейнджер. Понимаешь? Мы не должны его бояться. Уверен, Поттер не боится, и он готов убить Тёмного Лорда за то, что он сделал с его родителями. И мы не должны бояться.       Проскользнув ладонями по её плечам, обнял её лицо, посмотрел в раскрасневшиеся грустные глаза. Мои любимые кофейные глаза — самые прекрасные на свете.       — Он никогда не узнает о нас. Никто не узнает, если мы этого не захотим. А если захотим — узнают все, и плевать, кто и что подумает. Главное, что мы вместе. Не бойся за меня.       — Я не смогу, — прошептала она, — просто не смогу. Знать, что ты можешь оказаться среди Пожирателей… — она замолчала, долго смотрела мне в глаза, а я просто тонул в нежности. — Пообещай мне, что ты не соблазнишься. Пообещай, что не примешь их борьбу, не поддашься этому жестокому мировоззрению о превосходстве чистокровных. Прошу тебя, пообещай!       — Это легко, Гермиона, — улыбнулся я, — ведь ты — моя любимая — маглорождённая. Как я могу принять их мировоззрение, глупышка?! Это такая бредятина!       Она улыбнулась. Столько надежды было в её глазах, и я верю, что мы справимся, всё преодолеем. Я целовал её так ласково, как только мог, чтобы запомнить каждое движение её губ, её рук, каждый вздох.       — Прости моё малодушие, — прошептала она, стоило мне на мгновение отстраниться. — Прости, нашло что-то.       — Я понимаю, — шептал я, целуя её мягкие щёчки, её маленький носик. — Всё будет хорошо.       — Я напишу тебе, Драко, ты ответишь?       — Конечно, Гермиона.       Мне кажется, я мог бы до конца своих дней стоять с ней вот так, обнявшись. Просто, чтобы она была рядом, говорить с ней, спорить, радоваться вместе. Как я надеюсь, что ничто не разрушит наш маленький спрятанный мир. Я буду тщательно его беречь. Знаю, это, возможно, будет трудно, но я буду очень стараться.       Она, как всегда, ушла первой. Я провожал её взглядом в надежде увидеть в Большом зале и на платформе перед отъездом. Знал, что вряд ли она оставит своего друга в поезде без присмотра, конечно, нет.       Мы прощались с новыми друзьями. Я видел, как Виктор подсунул Гермионе записку со своим адресом. Он меня предупредил, что хотел бы держать с нами связь и быть в курсе того, что происходит в Британии. Мы с ним тоже обменялись адресами. Никогда не писал в Болгарию. Рад, что в итоге мы стали друзьями.       А вот с Мариетт попрощаться не получилось, как я об этом ни мечтал. Нарочно избегал её, пытался спрятаться, но бесполезно, она всё равно меня выловила.       Я шёл по коридору в библиотеку — благо, успел дочитать все книги — когда вдруг услышал шёпот:       — Драко.       Резко обернулся. Прямо передо мной ярко-голубые глаза. Вот только этого не хватало!       — В чём дело, Мари? — с досадой выдохнул я. — Думал, мы уже всё обсудили.       — Да, конечно, — смиренно ответила она, ну просто овечка невинная, — но так уж случилось, что наши родители… соратники. Теперь, после того, что произошло, наши семьи станут ещё ближе. И в любом случае нам общения не избежать, понимаешь?       — Отлично. Не избежать, так не избежать, — дёрнул я плечом. — И что? К чему этот разговор?       — Просто надеюсь, что мы сможем нормально общаться, — улыбнулась она и тут же схватила верхнюю книгу из стопки. — Что читаешь?       — Неважно, положи, — я как-то сразу внутренне напрягся.       — «Аскетичный образ жизни — добровольный выбор». Хм. Любопытно. Зачем чистокровному аристократу становиться аскетом? — она смотрела так игриво, эта наглость в ней неистребима. — Лорд Малфой, что заставляет тебя накладывать на себя ограничения? — она склонила голову набок, смотрела в глаза, разглядывала моё лицо так дерзко. — Думаешь, тебе это поможет? — и её улыбка стала почти зловещей.       — Слушай, я ещё не решил, надо ли мне это, ясно?! — почему-то начал оправдываться я. Поймал себя на этой мысли, и злость начала разогреваться в груди. — Положи книгу, мне надо идти.       Она бережно опустила её на стопку.       — Я пришла попрощаться, Драко, — вздохнула она. — Ненадолго! Пока!       Мариетт быстро чмокнула меня в щёку и побежала вниз по лестнице. Как же было досадно. Так надеялся, что она исчезнет из моей жизни навсегда.       Шармбатон улетел на своих конях, Дурмстранг уплыл на корабле. А мы молча ехали в каретах на станцию. Не хотелось говорить, не хотелось обсуждать ни случившееся, ни то, что нам всем теперь предстоит. Пэнси была так задумчива, что даже Грег на неё поглядывал криво. Все мы знаем, как наши близкие связаны с Тёмным Лордом и его возвращением.       На станции я лишь мельком заметил Гермиону. Она была встревожена, от Поттера ни на шаг не отходила, всё время говорила с ним, а он был словно под Империо — никакой. Представляю, каково ей будет отпустить его от себя на всё лето. Иногда я поражаюсь тем, насколько проникся их дружбой. Казалось бы, кто мне этот очкарик? Но понимаю, что Гермиона не может связаться с плохим человеком. Не по себе от этого, но я ему сочувствую. Он столько всего в жизни потерял — родителей, его крёстный где-то вечно скрывается, теперь ещё и Диггори погиб прямо у него на глазах. Хорошо, что она его поддерживает. Кто же ещё, рыжий что ли.       Мы и в купе никак не могли расслабиться. Пэнс вцепилась в руку Грега, будто прощалась навечно. Даже Крэбб волновался, будто Тёмный Лорд уже поселился в его доме. Булстроуд только и делала, что пыталась навязать ему очередную конфету, чтобы он не злился и не ворчал почём зря. Блейз и Тео тоже забрались в наше купе, как и Дафна с сестрой. Поместились кое-как. Только на полпути как-то немного пришли в себя, осознав наконец, что совсем скоро будем дома. Стали друг друга в гости приглашать, строить планы на лето.       Я сейчас думаю об этом и понимаю, что мы не верим в то, что всё теперь может очень сильно измениться. Помню, с каким рвением Пэнси собиралась поддерживать борьбу с маглорождёнными, ещё перед Святочным Балом. А что теперь? Ей важно, понравились ли Грейнджер волшебные фонарики. Как теперь она сможет поддерживать своего отца? А Грег? Разве он сможет? Помню как мы, ещё до школы, будучи совсем детьми, кичились тем, что наши отцы бывшие Пожиратели, союзники Тёмного Лорда. Это казалось такой великой честью! Какие же мы были смешные. Какие глупые. Он захочет, чтобы мы стали убийцами? Мои друзья? Грег, Пэнси, я — Пожирателями Смерти? Убивать людей, таких как Диггори? Смотреть на то, как останавливается жизнь? Как люди страдают от потерь?       Моя девочка. Я не предам тебя! Никогда не позволю, чтобы ей причинили боль! И если… мои родители посмеют поднять на неё руку, боюсь, мой выбор будет не в их пользу. Я смотрю на них и не узнаю. Они словно две ледяные глыбы. Закрылись. Молчат о происходящем. Такое ощущение, что боятся говорить со мной, а я боюсь сам спрашивать. Но я хочу поговорить с мамой. Откровенно. Хочу знать правду, чтобы быть готовым. Завтра я это сделаю, нужно выбрать подходящий момент.