Я — Драко Люциус Малфой

      23 декабря.       Утром в Большом зале было как-то подозрительно тихо, но какой-то шорох фоном стоял за столом Гриффиндора. Я сразу заметил, что Поттера и Уизли нет. Причём всех Уизли. Обалдеть, сколько от них обычно шума! Представляю, что творится в их доме. Важно, что Гермиона была сама не своя — напряжённая, задумчивая. Она бросала на меня встревоженные взгляды, будто поговорить хотела, и было ясно, что произошло что-то необычное, раз все Уизли исчезли и Поттера с собой прихватили.       Уже к концу завтрака стало всё ясно. Совы принесли «Ежедневный пророк», в котором была небольшая статья о нападении на Артура Уизли и о том, что он в больнице Святого Мунго. Скорее всего все его родные туда и отправились. Гермиона была одна, и потому я нашёл единственный выход — пойти в Выручай-комнату. Раз Поттера нет, значит, и следить за нами он точно не будет — ему сейчас не до того.       На уроках она была задумчива. Профессора её не спрашивали, что было странно, только Снейп не преминул задать ей неожиданный вопрос, на который Гермиона, собравшись, всё-таки ответила. Но видно было, что она растеряна.       Сразу после занятий отправился в Выручай-комнату. Решил убить время и потренироваться немного, но в этот момент пришла Гермиона. Точнее, она вбежала и буквально бросилась ко мне — взволнованная, какая-то беспомощная, будто искала поддержки.       Я крепко обнял её за плечи, прижав к груди, и она, прерывисто дыша, цеплялась за мой джемпер на спине.       — Ну что с тобой? — прошептал я, целуя её в макушку.       — Это так ужасно, — выдохнула она. — Так ужасно! Мистер Уизли чуть не погиб. На него напала змея, ты понимаешь? Огромная, просто гигантская! Если бы Гарри не увидел нападение во сне, скорее всего, Артур был бы мёртв!       — Опять сны? — холодея, шепнул я. — Твой Поттер провидец?       — Мы не знаем, — она отстранилась, заглянула мне в глаза. — Я должна быть с ними.       — Подожди. Расскажи о змее. Что он видел? Что ему приснилось? — в нетерпении спросил я, ведь в прошлом году ему тоже снились какие-то кошмары и после этого возродился Тёмный Лорд и погиб Диггори. Почему-то мне кажется, что эти сны неспроста.       — Гарри не успел много рассказать. Рон ночью отвёл его к директору. Там были Снейп и Макгонагалл. Когда Гарри рассказал им о сне, Дамблдор тут же отправил жителей картин в Министерство. Артур был на дежурстве в Отделе Тайн и… — она вдруг уставилась на меня, замолчала и резко отвернулась.       — В чём дело? — тихо спросил я, сжимая ладонями её плечи. — Ты же не думаешь, что я…       — Драко, ты не должен ничего этого знать.       — Почему? — возмутился я. — Разве ты мне не доверяешь?       — Прости, но… — она вдруг задышала так глубоко, схватилась за голову, зажмурилась, и я ужасно испугался, шагнул к ней. — Нет, Драко! Я ничего не должна тебе говорить о Гарри! Ничего!       — Хочешь, чтобы я пообещал… — начал я.       — Это ни к чему, — уверенно бросила она. — Я не хочу втягивать тебя в это.       Она гордо вздёрнула подбородок.       Что я могу сказать? У меня было ощущение, что эта девчонка вынула моё сердце и наступила на него ногой.       — Всё, Грейнджер? — усмехнулся я, скрывая разочарование. — Расходятся наши пути-дороги?       В её взгляде промелькнул страх.       — При чём здесь мы? — стараясь быть уверенной, повела она плечом. — Дела Ордена — это одно, наши — другое. Это, как ходить на работу…       — Ордена? Ты о чём? — прищурился я.       — Ну вот, начинается! — воскликнула она. А потом прошептала: — Нужно откусить себе язык.       Прямо рядом с ней возник диван и она на него плюхнулась, напряжённо забившись в угол.       — Значит, вот как, — скривился я. — У тебя от меня куча секретов. Ну и как, скажи на милость, мы можем быть вместе, если ты мне настолько не доверяешь?       — Уверена на сто процентов, что и ты мне очень много, о чём не рассказываешь, Драко, — почти холодно ответила она. — И я, позволь заметить, не так уж много скрываю, только то, что не касается меня лично. Это не мои тайны, а значит, тебя не касаются.       Наверное, я и сам скрываю немало. На самом деле, многое и важное. Мои секреты копятся. Я не говорю с ней об окклюменции, теперь вот Пьюси, как заноза. Может, я ещё о чём забыл, но ответил лишь:       — Да храни свои секреты сколько влезет.       Сел на противоположной стороне дивана.       — Я должна уехать, — заявила она. — Начнутся каникулы, и я уеду к друзьям. Жаль снова разочаровывать родителей, но я нужнее там.       — Уверена? — усмехнулся я, чувствуя, что внутри всё закипает от обиды. А может, ревности. Как же меня бесит, что для неё важнее кто угодно, только не я. — Там без тебя куча народа. Все будут крутиться вокруг твоего ненаглядного Поттера больше, чем вокруг раненого Уизли. Говоришь, его змея покусала? Ну и чем ты там поможешь?       — Дружеская поддержка, чтобы ты знал, иногда намного важнее чем… её отсутствие.       Что ты ей возразишь? Ну что? Передать не могу, как же было обидно. Но признать это было бы ещё тяжелее.       — Что ж, — вздохнул я. — Значит, останусь тут один. Почему бы и нет? — дёрнул я плечом. — Проведу хоть одно Рождество в полном покое и одиночестве. Ты оставалась здесь хоть раз? Ах, да. Тогда, когда превратилась в кошку, — усмехнулся я. — Уверен, было ужасно скучно.       — Мадам Помфри приносила мне книги, — смущённо улыбнувшись, ответила Гермиона. — Тебе незачем здесь оставаться, — она повернулась вполоборота, поджав под себя ногу. — Дома ждут родители. Уверена, мама будет счастлива тебя видеть.       — Матери будет спокойнее, если я не буду встречаться с Тёмным Лордом.       Я бросил уверенный взгляд в её сторону.       — Думаешь, я жажду с ним встречи? Или жажду услышать очередную лекцию отца о том, что мы должны быть благожелательны к нему, услужливы, тогда всё будет просто замечательно? Думаешь, я мечтаю об этих каникулах? — и я отвернулся. — Уж лучше останусь здесь один.       Она молчала. Потом придвинулась ближе, но я даже глазом не повёл, ощущая, как внутри вдруг всё замерло. Гермиона придвинулась ещё, пока её бедро не коснулось моего. Она взяла меня за руку — осторожно, нерешительно. Так захотелось обнять её и не отпускать, но я упорно смотрел в одну точку на стене.       — Ну не будь ребёнком! — протянула она. — Я всё понимаю, но не могу же разорваться.       И тогда я повернулся к ней вполоборота, но руку мою она не отпустила.       — Мы не знаем, что будет завтра, — спокойно начал я. — Было нападение на Уизли. Понимаешь, что это значит? Он дежурил в Отделе Тайн, так написал «Пророк», правильно? — она кивнула. — Это значит, что всё начинается, Гермиона. Змеи повинуются Тёмному Лорду. Не знаю, как твой Поттер с ним связан, и почему он увидел всю эту хрень во сне, не знаю. Может, это связано с прошлым исчезновением Лорда, со смертью родителей Поттера, разве можно понять?! Но. Эти каникулы, может быть, последняя возможность для нас. Если начнётся война…       — Ты говоришь, будто уверен, — с ужасом прошептала она. — Что ты знаешь, Драко?       — Да ничего! — психанул я, вырывая у неё свою руку и поднимаясь.       — Чего ты злишься? — возмутилась она.       — Да потому что тебе на меня наплевать! — крикнул я, не выдерживая её безразличия. — Всё, что тебя волнует, это твои дурацкие друзья! Уизли жив, Поттер в безопасности, у них там всё нормально! Но тебе надо вклиниться туда. Зачем? Проявить участие? Показать, какой ты хороший друг?! Отлично! А я буду распивать глинтвейн в компании Тёмного Лорда, и тебе на это глубоко плевать! На мои чувства, на мою просьбу. Кто я для тебя? Да пустое место! Я же не избранный! Я — сын Пожирателя Смерти!       Как же внутри всё горело. Не знаю, что на меня нашло, почему, но в тот момент хотелось просто уйти, хотелось… прибить кого-нибудь. Кажется, такого гнева я не испытывал уже давно. В самом деле, почему так? Почему для неё вечно важен кто угодно, только не я.       — Драко, это не так! — вдруг мягко заговорила она. — Ты пойми, я волнуюсь за них, да, это правда. Меня очень беспокоит то, что происходит. Но я очень надеюсь, что уж в собственном доме тебе ничего не грозит…       — А Уизли что, грозит? А? Может, Поттеру? Блэку? Кого из них ты так жаждешь увидеть? С кем тебе нужнее быть рядом, чем со мной?       — Ты сейчас ведёшь себя ужасно, — вздохнула она и тоже поднялась. — Я помню эти твои вспышки еще с первого курса. Ничего не меняется. Ты не доверяешь мне, Драко.       — А ты мне доверяешь! — усмехнулся я. — Знаешь, что. Делай, что хочешь. А я, как болван, останусь здесь. Я, в отличие от тебя, не собираюсь ничего изображать.       — Я не изображаю! — воскликнула она.       — Конечно! Мадам Помфри номер два, ты там нужнее всех в этой толпе народа. Да они и не заметят твоего присутствия, будешь, как ещё один десятый Уизли в этой компании. Это ведь лучше, чем воспользоваться единственным шансом провести время со своим парнем. Или я им уже не являюсь?       — Эгоист.       Это слово, будто молния, пронзило сердце.       — Думай, что хочешь, — бросил я. — В конце концов — я тебе не указ. И никогда не был. То, что сейчас происходит, уже отдаляет нас. Ты уже мчишься туда, где ты, по сути, не нужна. И тебе плевать, что ты нужна здесь.       Я ушёл. Она звала меня. Хотела поговорить, но я не остановился. Я жалею об этом сейчас, когда наблюдаю, как все мои друзья готовятся к отъезду, собирают вещи, радуются предстоящему празднику. Я поссорился с ней в самый неудачный момент. Но зато понял много важных вещей, самых отвратительных. Я неважен для неё. Они всегда были и будут на первом месте. Завтра утром она уедет.       А я останусь. Не знаю. Думал о том, чтобы тоже уехать, но как представлю эту невыносимо гнетущую обстановку в доме, становится тошно. Нужна была веская причина, чтобы не возвращаться домой. Сначала хотел выдумать себе болезнь или наврать, что хочу заняться зельеварением вплотную. Но потом решил, что всё это дурацкие причины, и тогда написал маме то, что по-настоящему хотел, пусть даже рискуя перехвата совы, чем Амбридж продолжает промышлять.       Здравствуй, мама!       Прошу у тебя соизволения остаться в школе на зимние каникулы. Прости, не могу назвать истинную причину. Но мне действительно нужно подумать наедине. Я знаю, вы меня ждёте и это ужасное непочтение с моей стороны, мне очень жаль. Может быть, это Рождество у вас пройдёт спокойно и гладко, хотел бы, чтобы так и было. Мне не хочется праздника. Не хочется шума, суеты, и тем более «гостей». Знаю, отец может разгневаться и потребовать моего возвращения, в таком случае я не посмею ослушаться. Но если возможно, позвольте мне остаться здесь.       Буду ждать ответного письма.       С глубоким почтением, ваш сын Драко.       22 декабря 1995г.       Грейнджер не пришла на ужин. Возможно, она уже уехала, не знаю как. Мне ужасно плохо и одиноко. Наверное, самое время всё это пережить. Становится всё яснее, что мы не сможем быть вместе. Она уже сейчас выбрала свою сторону, ту, на которую меня не приглашали.       Драко, дорогой мой, здравствуй!       Мне прискорбно признавать, что для тебя действительно лучше остаться в школе на эти каникулы. Если ты в самом деле хочешь тишины и уединения, то в зимние каникулы Хогвартс лучшее место. Там ты под защитой и под присмотром.       В нашем доме действительно пройдёт шумное празднование, которого ты хочешь избежать по понятным мне причинам. Да, твой отец не в восторге от принятого тобой решения, но, рассудив, он с ним согласился.       Прошу, береги себя, милый! Не выходи на лёд Чёрного озера и не забредай вглубь Запретного леса. Почитай, займись зельеварением. От души надеюсь, что тебе не будет скучно.       С Наступающим Рождеством!       Мама и Отец       23 декабря 1995г.       24 декабря.       Как же тихо. Так вот каково это — остаться одному. Совсем одному. В гостиной, в спальнях, коридорах — ни души. Это невероятно. Это… восторг! Кажется даже дома в полной тишине мне не было так спокойно. Вся суета в одночасье прекратилась. Я наблюдал с Астрономической башни, как вся школа шумной бандой направлялась в Хогсмид на вокзал. Повозки медленно пробирались по снегу, кто-то шёл пешком, но ни за завтраком, ни во всей этой толпе я не разглядел её кудрей, её красной вязаной шапки. На душе будто крыса скребёт, так нудно и противно, но мне всё равно.       Теперь уже неважно. Я — король Хогвартса! Один. Я понял это в обед, когда удивлённая Макгонагалл влетела в Большой зал, а я, в гордом одиночестве пытался проглотить суп-пюре из грибов.       — Мистер Малфой? — ошарашенно произнесла она. — Вы не поехали домой? Профессор Снейп не предупредил…       — Я его тоже не предупредил, — усмехнулся я.       — А ваши родители? — подозрительно приподняла она бровь.       — Они в курсе, я написал им.       — А причина, позвольте поинтересоваться, — подходила она всё ближе.       — Нет причин, — повёл я плечом, продолжая пытаться есть.       Она прочистила горло, вздохнула:       — Что ж, имеете право. Школа — ваш дом, — она изобразила подобие улыбки и ушла, будто сама есть не собиралась.       Никого. Ни Когтеврана, ни Пуффендуя, ни Гриффиндора — это просто блаженная тишина. Не знал, что такое возможно. Теперь нужно придумать, чем заняться. Снег валит хлопьями — красота. Можно прогуляться к озеру или поторчать на башне. Можно зависнуть в библиотеке или просто выспаться. Скучать точно не стану. Не на того напала. Сделала свой выбор. Да. Она сделала свой выбор. Я не стану из-за неё рвать себе душу.       Сказать, что мне неприятно — вообще ничего не сказать. Мне кажется, что более глубокого разочарования я не испытывал в своей жизни. Но что делать…       Не верю, что она отдаляется. Не могу поверить, что это происходит. Грейнджер. Грейнджер — девчонка укравшая мои мысли. Неужели эти каникулы станут пыткой? Вот я идиот. Нафига я остался? Кретин. Я один бродил по коридорам, как это бывает по ночам. Но сейчас это совсем другая тишина. Безнадёжная.       25 декабря.       С Рождеством меня!       Мой подарок? Нет. Подарки от родителей всё ещё там — под той маленькой елью, нераскрытые. Потому что настоящий подарок рядом. Я смотрю на него, и кажется, что всё нереально.       Я уже всерьёз думал подняться на Астрономическую башню. Оделся потеплее и шёл по коридору первого этажа, когда кто-то резко дёрнул меня за руку, и я чуть не грохнулся в нишу, споткнувшись о колонну. Думал Мерлину душу отдам. Она возникла передо мной внезапно — маленькая, улыбающаяся, в своей красной шапке и куртке, такая взволнованная, и в тот момент мне хотелось просто раздавить её от счастья.       — Грейнджер! — выдохнул я и обнял её так крепко, что она запищала:       — Малфой, задушишь, ты что?!       И я впился в её губы так, что искры из глаз посыпались. Не передать, какой это был восторг! Какой сюрприз — самый чудесный подарок на Рождество! Чувствовать её объятия, дышать ею.       Она вдруг засмеялась, и я выпустил её из рук.       — Ты просто ненормальный! — тихо смеялась она. — Знаешь, я просто не верю, что ты это сделал. Остался здесь совсем один! Это невероятно!       — И ты решила остаться. Салазар… — зажмурился я. — Надо почаще с тобой ругаться, ты отлично поддаёшься шантажу.       Она снова рассмеялась.       — Мелкий шантажист и манипулятор, — она вдруг обняла меня, прижалась с такой нежностью, что у меня внутри всё дёргалось от блаженства. — Даже не надейся, что в следующий раз это сработает. Не надейся!       — Прости, ты правда меня выбесила, — вздохнул я.       — Прости, но я остаюсь при своём мнении, — и она подняла голову, посмотрела мне в глаза. — Но ты прав. У нас, возможно, больше не будет другого шанса.       — Нет-нет, только не начинай киснуть, — тут же заметив её настроение, тряхнул я её за плечи. — Этот день и так почти закончился. Что будем делать? Я хотел прогуляться, идём?       — Мне нужно скрыться, — вздохнула она. — Макгонагалл не знает, что я здесь. Не хочу привлекать к нам внимание её или директора. Дамблдор мудрый маг, но всё равно лучше подстраховаться.       — Хорошо, — дёрнул я плечом. — Так какой у нас план?       Она весело улыбнулась.       — Иди в Выручай-комнату. Я буду рядом.       У меня внутри всё замерло. Мысли закружились в голове. Чего я только ни напридумывал, пока поднимался наверх, пока ждал появления двери. Почему-то думал, что у неё может оказаться самый желанный для меня план — она наконец станет моей. Почему я был так на это настроен? Это же Грейнджер! Сейчас даже стыдно за те мысли.       Но когда она оказалась рядом, и мы вошли в Выручай-комнату, будто оказались в хаосе. Кругом была масса вещей. Они огромными кучами лежали повсюду, заполняя огромный зал, которому не было ни конца, ни края.       — Здесь можно найти абсолютно всё! — с восторгом говорила она. — Всё, что захочешь.       — И что же мы ищем? — спросил я, беря в руки первую попавшуюся шкатулку, внутри которой оказался странный механизм. Я повернул ключ, и из шкатулки послышалась приятная звенящая мелодия. — Музыкальная шкатулка, — догадался я. — Забавная штука, ещё не видел своими глазами.       — Очень красиво, правда? — улыбнулась она.       — Так что же мы ищем?       — Уверена, скоро найдём. Я работаю над этим, — загадочно усмехнулась она и скрылась в одном из проходов.       — Ну-ну, — проворчал я, оглядывая этот склад.       Глаза разбегались. Не знал, на чём остановиться, что бы рассмотреть, всё пестрило в глазах, когда она вдруг появилась в проходе между горами вещей, держа в руках по паре досок и странные палки с кольцами внизу.       — Это что? — нахмурился я.       — Это? — она перевела взгляд на доски. — Это лыжи.       — Зачем? — прищурился я.       — Мы идём кататься, — воскликнула она, тут же оказалась рядом и протянула мне доски с загнутыми концами, что были длиннее. К ним были прикреплены ботинки.       Стало жутко не по себе. Я ни разу не видел такого и не представлял, как это и зачем. Ощутил себя полным идиотом, а её мордашка так сияла счастьем, что стало ещё больше не по себе.       — Нет, я не хочу, — уверенно заявил я. — Я эти доски первый раз вижу.       — Да не бойся, это легко! — воскликнула она.       — Да не боюсь я! — повысил я голос. — Ещё чего. Просто… Там снег валит, видимость плохая, тут на метле-то лучше не летать…       — А по земле вполне можно! — она настойчиво сунула лыжи мне в руки, а потом и палки. — Выйдем порознь. Надень ботинки и жди меня у домика Хагрида, хорошо? Я приду и помогу тебе надеть лыжи. Я тебя научу! Увидишь, это весело! Не хуже, чем летать на метле.       — Что-то сомневаюсь, — скривился я.       — Всё. Хватит капризничать, — настаивала она. — Иди. Я догоню.       Она направила на себя волшебную палочку и исчезла. Вздохнув, я осмотрел лыжи, нашёл застёжку, которая держала ботинки, нажал на неё, и ботинок упал. Потом второй. Поразительно, но они оказались моего размера и довольно удобные. Выручай комната, похоже, действительно может дать нам всё, что угодно.       На первом этаже я столкнулся с Макгонагалл. Она обвела меня и лыжи вопросительным взглядом.       — Катаетесь на лыжах, мистер Малфой? — уточнила она.       — Как видите, профессор, — ответил я, собираясь пройти мимо.       — Будьте любезны, не покидайте прилежащую к замку территорию и не ходите в Запретный лес, — строго потребовала она.       — Да, профессор, — устало протянул я на ходу и вышел во двор.       Невозмутимо шагал к хижине Хагрида, несмотря на то, что тропинку почти совсем замело. Любопытно было, идёт она рядом или следует в отдалении, а может уже ждёт меня там? Снег всё опускался на землю липкими хлопьями. Деревья покрылись тяжеленными белыми шапками, даже шубами, я бы сказал. Небо было серым, низким. Ощущалось, что день уже прошёл свою бо́льшую часть. Был уверен, что надолго это не затянется. Хагрида нет, Амбридж уехала, а значит, нас никто бы не увидел.       Отряхнул ступеньки хижины, сел, чтобы разобраться с этими дурацкими досками. Кто бы знал, как не хотелось с ними связываться! Тут я увидел приближающиеся длинные следы, они тянулись вниз с холма, остановились рядом, и Грейнджер появилась такая довольная, что мне даже стало немного страшно. Она выглядела такой уверенной, стоя на этих досках и с палками в руках. Я уже чувствовал себя полным болваном. Она нажала палкой на свои крепления, и лыжи остались на снегу.       — Я помогу! — весело произнесла она.       — Сам справлюсь, — как-то неосознанно проворчал я.       Бросил лыжи на снег, сунул ногу в петлю, надавил палкой, но она, дрянь такая, не слушалась.       — Нужно сильнее нажать, лучше руками, — она тут же присела и надавила пальцами на эту чёрную кнопку. Ботинок словно приклеился к доске. — Давай вторую, — улыбнулась она, глядя на меня снизу вверх, и почему-то мне казалось, что это доставляет ей какое-то ненормальное удовольствие, будто она смеётся надо мной.       — Нет, я сам.       Я сунул в петлю вторую ногу, наклонился и придавил кнопку пальцами. Мне казалось, что я в ловушке. Боялся двинуться с места. Грейнджер быстро нацепила свои лыжи.       — Теперь просто иди, вот так, — она сделала пару скользящих движений — одной ногой, потом второй, и это казалось таким лёгким делом, но стоило мне шевельнуться, и будто земля поплыла под ногами, я покачнулся, и замер, как идиот, растопырив руки с этими бестолковыми палками.       — Воткни их в снег. Они нужны, чтобы держать равновесие, — наставляла она. — Просто посмотри.       Она сделала ещё несколько шагов, втыкая палки в снег, а у меня сердце стучало как бешеное. Чувствовал себя полным идиотом на этих хреновых лыжах. Никогда не забуду этого позора, когда каждый шаг становился для меня пыткой. Эти штуковины скользили, не слушались, разъезжались в разные стороны и перекрещивались прямо передо мной, а я, как придурок размахивал палками, молча пытаясь выбраться из этого бреда. Гермиона, хвала Мерлину, была такой серьёзной, словно сама Макгонагалл на уроке. Я проклинал свои длиннющие ноги, в которых путался, будто в верёвках бесполезных.       Даже не знаю, сколько прошло времени, прежде чем я смог сделать хотя бы несколько шагов и не сбиться с пути. Пройдя несколько ярдов я вдруг заскользил куда-то вниз и просто грохнулся на спину, а на меня сверху, залепляя глаза, сыпались хлопья снега. Загнутые концы лыж поставили на мне крест.       — Всё нахрен! — наконец не выдержав, закричал я. — Снимай с меня эту дрянь!       Я с психу отшвырнул палки в разные стороны.       — Да ты что? — возмутилась она. — У тебя уже начало получаться! Ты уже прошёл несколько шагов. Я пойду впереди и буду делать тебе лыжню, а ты просто иди за мной и всё. У тебя получится!       Она подъехала ко мне, протянула мне руку.       — Вставай! — улыбалась она. — Ты шикарно смотришься на лыжах, лыжники зачастую очень высокие и сильные, как ты. Ну пожалуйста!       Брови домиком. Всё. Против этого у меня не было аргументов.       — Грейнджер, мне надоело, — выдохнул я, снимая перчатки и убирая снег с физиономии. — Это самое ужасное свидание, какое возможно в жизни человека.       Она замерла. Смотрела на меня внимательно.       — Свидание? — спросила она. — А я думала, мы просто гуляем.       — Прогулка тоже хреновая, — проворчал я. — Лыжи — это полная чушь.       — Знаешь, — улыбнулась она, присаживаясь на корточки, — я про метлу тоже так думала. Но ты меня убедил, что нужно просто поверить в себя. Поверить, что я — волшебница, несмотря на то, что в моей семье нет магов. Ты ничем не хуже магла, и не лучше. Но ты сильный и упорный. Давай ещё попробуем. Ну пожалуйста!       Она снова протянула мне руку, и я обхватил её запястье. Она потянула меня к себе, и тут я вдруг осознал, что мы одни. Что мы совершенно одни в Хогвартсе. Что никто нам не помеха, что мы впервые гуляем вдвоём, что-то делаем вместе. Я смотрел ей в глаза и вдруг вспомнил, как два года назад, в Хогсмиде, она сказала мне, что нам никогда не быть вместе, что это невозможно. Помню, как хотел поцеловать её, как она оттолкнула. А теперь, Гермиона смотрела так весело, с такой надеждой. И я видел, как она глубоко вдохнула, как приблизилась к моему лицу, плюхнулась на колени, её лыжи вонзились в мою ногу, а губы нежно тронули мои. Она поцеловала меня, сначала так легко и робко. А потом закрыла глаза и буквально упала на меня, обнимая за шею, целовала так нежно, настойчиво. И я обнял её крепко. Дурацкие лыжи переплелись, и мы засмеялись. Как же это было нелепо и приятно, и ужасно холодно спине.       — У меня снег за шиворот нападал, — смеялась она. — Погода не лётная.       — Грейнджер, как мы будем вставать, мы застряли в заборе.       Мы хохотали, а она пыталась слезть с меня, потом упала на спину рядом, задрала ноги, пытаясь дотянуться и отстегнуть лыжи, истыкала меня всего их задней стороной.       — Грейнджер, прекрати меня дырявить, — смеялся я. — Я чувствую себя канапе.       — Малфой, прекрати! — пищала она.       Её лыжа упала на меня.       — Сними с меня эту хрень, — ворчал я.       Она наконец поднялась, выдохнула. Отстегнула мою лыжу, я с трудом сел, отстегнул вторую.       — Никогда больше не встану на эти доски. Ни за что, — продолжал бухтеть я, хотя на самом деле был уверен, что на этом дело не закончится.       — Нет! Ты не можешь так сдаться! — воскликнула она. — Ты уже ехал!       — Я тащился еле-еле и при этом чувствовал себя взрывопотамом на льду. Ты читала у Саламандера, как однажды взрывопотам сбежал из его волшебного чемодана и попал на замёрзший пруд. Это был такой бред!       — Могу себе представить, — улыбнулась она, — но ты не взрывопотам, ты — человек, и способен к обучению. Итак. Надевай!       — Нет! — воскликнул я. — Дойду до замка пешком.       — Малфой, это в конце концов смешно. Такой талантливый ловец, идеально управляющий метлой, не справился с какими-то лыжами! — возмущалась она. — Ты просто не имеешь права так меня разочаровать!       — Берёшь на слабо?! — усмехнулся я. — Не на того напала. Мне дороги мои ноги и руки. Даже если ты умеешь их сращивать, не хочу рисковать.       — Ушам не верю, — закатила она глаза. — Ну хорошо. Что ты хочешь за то, чтобы дойти до замка на лыжах. По лыжне, заметь! Я пойду первой.       — Что я хочу? — прищурился я. — Ты в своём уме? Уверена, что выполнишь?       — А ты сначала дойди до замка, — она деловито упёрла руки в боки. — Твои условия.       Вот ведь хитрюга, знает же, что я ни за что не потребую невыполнимого. Я смотрел на неё и фантазия снова разгулялась. Становилось холоднее, приближался вечер.       — Ты ночуешь в моей спальне, — уверенно заявил я, тут же пугаясь собственной наглости.       Она широко распахнула глаза, шокировано засмеялась:       — Ничего себе пожелания! Обалдел?!       — Что? Ты сама предложила! Как хочешь. Я больше не встану на эти дурацкие доски.       Она хмыкнула и продолжала смотреть мне в глаза. Думала, передумаю? А вот и нет.       — Только при условии, что… ты будешь держать себя в руках, — вздёрнула она нос.       — Или всё-таки тебя? — усмехнулся я.       — Нет, Малфой! — строго подняла она вверх указательный палец. — Ты будешь держать СЕБЯ в руках.       — Сможем поболтать, — пожал я плечами, — встретить Рождество вместе. Разве не забавно?       Она улыбнулась, прикусила губу.       — Вставай на лыжи, — потребовала она. — Идём до самого замка.       — А в гору? — засмеялся я. — Я по прямой ползу как флоббер-червь.       — Я покажу как, — махнула она рукой.       Передать не могу, как перспектива провести с ней ночь вместе на меня подействовала. Мне казалось, что эти дурные лыжи вдруг стали частью меня, словно их заколдовали. Надел их и поехал так легко и спокойно по лыжне, что оставляла за собой Гермиона. Снег перестал валить, сыпал мелкими редкими крупинками, и дорогу из двух полосок было очень хорошо видно.       Она то и дело оборачивалась, улыбалась.       — Вот видишь! У тебя получается!       Гермиона так радовалась за меня, что мне и самому стало приятно скользить по этой дорожке, наблюдать, как передо мной мельтешат её стройные ножки в обтягивающих штанах. И задница. Твою-то маааать! Какая у неё офигенная попка! Ещё раз порадовался, что мы одни в Хогвартсе, иначе я бы умер просто, если бы кто-то кроме меня увидел это сокровище. Это просто не честно, что её нельзя потрогать. Или можно?       Короче, всю дорогу её зад был для меня как яблоко на верёвочке для крылатого коня. И я уже предвкушал предстоящую ночь. И зачем я пообещал держать себя в руках? Болван.       В гору лезть пришлось боком, но, как ни странно, это получилось довольно быстро. Уже стемнело, когда наконец добрались до замка.