Грани миров

Пятница началась с настолько безнадёжного опоздания, что Маринетт даже не стала пытаться успеть в коллеж. Дюпэн-Чэн едва разлепила глаза за семь минут до начала последнего урока. В руке у девушки был зажат телефон — очевидно, она отключила будильник, даже не просыпаясь. Тикки мирно лежала рядом на подушке, согнав с той девушку. Едва заметив, что подопечная проснулась, квами тотчас мяукнула: — Доброе утро, Маринетт! Ответное неразборчивое мычание её вполне удовлетворило. — Сколько времени? — Слишком много для коллежа! Мрачно взглянув на отвратительно бодрую квами, Маринетт подтянула к себе подушку и осторожно улеглась на неё. Тикки заботливо подвинулась, чтобы Дюпэн-Чэн было удобнее. — Ты опять это сделала, да? — Я всё ещё считаю, что для Ледибаг, — а значит и для тебя, — полноценный сон важнее уроков. Утомлённо прикрыв глаза, Маринетт вздохнула. Квами. Божество или демон в древней культуре. Существо, дающее практически безграничные силы, великолепное, мудрое, старое как сам мир, невозможное для физики, могущественное… Опять отмазало Маринетт от коллежа. Впервые это произошло где-то через полгода после появления Ледибаг. Маринетт полночи сражалась с одержимым один на один, — Нуар в тот раз не пришёл, — и утром просто не смогла поднять голову от подушки. Едва намереваясь это сделать, девушка падала обратно: мир перед глазами начинал кружиться, в носу расцветала тошнота, а веки неприятно дёргало. Тикки, посмотрев на мучения подопечной, предложила прогулять коллеж и отоспаться после боя. Квами считала, что подопечная заслужила традиционные восемь часов отдыха. Может быть, больше. — И как я прогуляю? — спросила тогда Маринетт. Тикки её вопроса не поняла. — Просто не пойдёшь никуда, и всё. — У меня ни кашля, ни температуры. С родителями ты будешь договариваться? Квами прикрыла льдинки глаз и широко улыбнулась. — Если понадобится! Тогда Маринетт, не особенно веря в успех предприятия, позволила себе расслабиться в кровати и уснула меньше чем за минуту после окончания этого странного диалога. Каково же было её удивление, когда Тикки разбудила девушку за пятнадцать минут до вечернего патруля с Нуаром. — А как же родители? — слабым голосом спросила Маринетт. — Я попросила их оставить тебя дома — они оставили. — Я тебя когда в первый раз увидела, чуть подушкой не придушила. Что, мама и папа спокойно отреагировали на красного летающего человечка? Тикки склонила большую голову к крохотному плечику. — Нет. Они послушали свою дочь, которой было очень плохо. — Я с ними не разговаривала. Улыбку квами можно было использовать вместо сахара для кексов. Кокетливо пригладив хвостик, Тикки открыла рот и сказала совсем другим голосом, не таким высоким и мультяшным: — Мама, — драматично звучал голос Маринетт изо рта Тикки, — мне плохо. Можно я останусь дома? Дюпэн-Чэн выглядела настолько обалдевшей, что квами рассмеялась — её же голосом. После этого случая, кстати, Маринетт показала Тикки мультик про русалочку, потому что сравнения с Урсулой волшебная божья коровка не поняла. Диснеевская Ариэль квами понравилась. Как и все другие принцессы. Тикки вообще оказалась романтиком, и истории с хорошим концом всегда приходились ей по душе. Отмазки повторялись из раза в раз. То ли благодаря магии квами, то ли из-за стабильно высокой успеваемости, родители не замечали никакого подвоха: стоило только Тикки попросить голосом Маринетт позволения остаться дома, как Сабин без проблем разрешала это. Дюпэн-Чэн старалась не слишком часто пользоваться подобной привилегией — всё-таки, ей было стыдно манкировать коллежем: родители за него большие деньги отдавали. К тому же, там был Адриан. Адриан. Её солнечный мальчик. Которому присылали «письма счастья». Со стоном Маринетт спрятала лицо в ладонях. Воспоминания о вчерашнем разговоре Адриана и Ледибаг, — из-за которого Маринетт первую половину ночи крутилась от бессонницы, а вторую половину от липких, незапоминающихся кошмаров, — вернулись в её голову с силой водопадного течения. Адриан мало рассказал, только про пальцы и глаз, и письмо, написанное кровью, но воображение у Маринетт было богатым. Она ведь сама его тренировала, чтобы стать отличным дизайнером. — Как он вообще живёт со всем этим? — спросила Маринетт сквозь зубы. Тикки сразу поняла, о чём говорит её подопечная. — Он был маленьким, — наставительно сказала квами, зависая напротив лица Маринетт. — И не всё осознавал. Скорее всего, воспоминания остались в его голове как просмотренный мультик. Может он даже не ассоциирует произошедшее с собой. — Если бы не ассоциировал, как ты говоришь, то вчерашней акумы бы не было. Тикки крутанулась в воздухе. Она всегда так делала, когда задумывалась над чем-то. — Я думаю, он винит в произошедшем себя. Достаточно глупо, на мой взгляд. Та девушка была с проблемами в голове, — она искоса посмотрела на Маринетт, — с большими проблемами. А он страдает из-за чужого сумасшествия. Вы, люди, всегда в двух крайностях: либо вы ни в чём не виноваты, либо пытаетесь взять на себя вину со всего мира. — А я отношусь к первому или ко второму типу? — Я пока не поняла, Маринетт. Но первым жить легче. На то, чтобы привести себя в порядок, ушло совсем немного времени. Маринетт проверила телефон (три сообщения от Альи, все три — сплошные знаки вопроса), отписалась подруге, что немного приболела и собирается весь день провести в постели. Немного сконфуженная маленькой ложью, Дюпэн-Чэн подозвала Тикки и спросила: — Как насчёт трансформации? Я хочу проверить Адриана. — Ты собираешься перевоплощаться в пижаме? Ойкнув, Маринетт бросилась переодеваться. Действительно, не дело это: если вдруг превращение пропадёт, то она останется на улице в домашней одежде. Конечно, это были длинные штаны и майка, но приятного всё равно мало. Так что — традиционные розовые джинсы, футболка и что-нибудь сверху. И обувь. Обязательно обувь, потому что несколько раз Маринетт про неё забывала, и после сражений с акумами оказывалась на улице босой. Мало приятного. Для таких случаев она даже купила тайные балетки, которые всегда держала в комнате. Родители и Алья, — тем более Алья! — про них, естественно, ничего не знали. — Я готова. — Одежда — на месте. Обувь — есть. Печенье? — Квами дождалась, пока Маринетт положит в сумочку выпечку. — Есть! Может, возьмёшь побольше? Маринетт закатила глаза, но послушно убрала в сумку ещё одну порцию сладкого. — Ты, по-моему, готова есть выпечку в неограниченных количествах. — О, да. Нынешний мир богат на сладкие сюрпризы. Не то что раньше: тогда были ягоды и мёд, и доставалось всё это с большим трудом. Сахарная промышленность сделала мою жизнь значительно проще. Маринетт ещё раз проверила, как она выглядит. Всё в порядке: если трансформация спадёт на улице, можно будет просто добраться до дома по-человечески. Даже проездной не забыла! — Разве сахар не стали выделять ещё в Индии? Или даже раньше? Тикки насмешливо фыркнула. — Начали. Но ты даже представить себе не можешь, сколько стоил самый малюсенький кусочек сахара! А теперь печенье можно купить в первом попавшемся магазине! — Ага, только вот теперь только сахарозаменителей больше, чем обычного белого песка. — Не хочу ничего слышать о сахарозаменителях! Трансформируемся! — Нет, стой! Маринетт едва успела зашторить окна, прежде чем её поглотило розовое свечение. Не хватало ещё, чтобы кто-нибудь увидел, как в её комнате творится магия. Иногда Тикки, несмотря на все прожитые тысячелетия, вела себя, как игривый ребёнок! — Ну, малышка, — пробормотала Ледибаг, легонько постучав по серёжкам. — Ладно, прости. Больше никаких сахарозаменителей в разговорах. Серьги тоненько звякнули. — Знаешь, иногда мне кажется, что ты меня выбрала только из-за того, что в пекарне отца используют только натуральные ингредиенты и тростниковый сахар. На это не было никакого ответа. Маринетт выбралась на балкон и плотно прикрыла за собой люк. Не хватало ещё, чтобы в её отсутствие в комнату залилась вода: небо было мрачным, собирались тучи. Даже в монохромном зрении Ледибаг они казались по-особенному серыми, неприятными и очень низкими. — Интересно, как Нуар переносит дождь?.. Она зацепилась йо-йо за ближайшую трубу и перемахнула на другую крышу. Затем ещё и ещё, всё больше удаляясь от собственного дома. Вчерашний день закончился немного невыразительно. Несмотря на то, что Маринетт, — Ледибаг, вообще-то, — призналась Адриану о том, что подарки дарила она, в дальнейшем она отказывалась как-то комментировать свои же слова. После неловкого раскрытия тайны Ледибаг подхватила Адриана на руки и в кратчайшие сроки доставила его домой — благо, Маринетт отлично знала, где расположена усадьба Агрестов. Одноклассника Маринетт оставила за добрую сотню метров от дома, чтобы не светиться перед камерами. Прощание было скомканным со стороны Ледибаг и практически отчаянным у Адриана. Он едва успел схватить героиню за руку до того, как она запрыгнула на крышу. Сердце у Маринетт стучало абсолютно спокойно и размеренно, а вот в голове копошился рой божьих коровок. Она настолько сильно волновалась, что даже не рассмотрела выражение лица любви всей своей жизни. Кажется, её солнечный мальчик волновался, но она не была уверена. — Ты придёшь завтра? — спросил Адриан, сжимая её ладонь в своей. — Пожалуйста. Я понимаю, сейчас у тебя может не быть времени, и вообще, у героев много разных других дел, но я… мне было бы… приятно. Мы могли бы поиграть во что-нибудь. Или фильм посмотреть. Или… это ужасно с моей стороны, прости, я имею в виду, что так набрасываться на другого человека, просто… вряд ли отец меня выпустит завтра из дома, учитывая, что сегодня я попал под акуму. Он выглядел совершенно потерянным и опустошённым. И, естественно, Маринетт не могла ему отказать. Сжав его руку, она кивнула с той решимостью, которую совершенно не чувствовала: — Я приду. На лицо Адриана вернулась слабая улыбка. И он отпустил руку Маринетт. — Я буду ждать. Вообще-то, Маринетт планировала сходить в коллеж, а уже после него отправиться домой к Адриану, но Тикки решила всё за девушку. В принципе, ничего страшного, потому что спала Маринетт как раз до конца уроков. По крайней мере, она отлично выспалась. А конспекты можно будет и у Альи попросить. Не откажет же Сезер подруге, которую внезапно свалила с ног неизвестная болячка. Особняк Агрестов показался вдалеке быстрее, чем Маринетт успела решить, как ей стоит войти: через парадный вход, минуя систему защиты и вечного секретаря месье Габриэля, или же через окно, что было бы точно более супергеройски. Дом показался девушке ещё больше, чем она помнила. Если честно, сама Маринетт не хотела бы жить в подобной махине: постройка, хотя и выглядела по-настоящему великолепно, ассоциировалась у Дюпэн-Чэн исключительно с холодом, гуляющими сквозняками и призраками, как в фильмах ужасов. А Маринетт очень не любила такие фильмы. Она замерла на ветке огромного раскидистого дерева, скрытая густой кроной, вглядываясь в равнодушные глазницы окон. Засада: Ледибаг совершенно не представляла, в какое из окошек её стоило стучаться, чтобы попасть сразу к Адриану. И, хотя дерево было достаточно близко к поместью, это совершенно не помогало определиться, куда прыгать дальше. Мысль о том, чтобы войти как обычный человек, становилась всё более привлекательной. Солнечные лучи, точечно пробирающиеся через зелёные листья, крапинками грели тёмные волосы Маринетт. В который раз девушка порадовалась, что костюм был волшебным. От жаркой погоды и нервов Маринетт была бы потной настолько, что одежду можно было бы выжимать. — Ледибаг! Псст, Ледибаг! Маринетт отодвинула от лица ветку и выглянула из-за листьев. В одном из окон, наполовину высунувшись на улицу, был Адриан: взъерошенный больше обычного, в домашней одежде и с непривычно-смущённой улыбкой. Хмыкнув, Маринетт кинула йо-йо, чтобы зацепиться за карниз. Леска без проблем подтащила героиню к нужному окну, в этот раз даже не взбрыкнув. Удивительно. Настоящим чудом было и то, что Адриан смотрел на Ледибаг, — на Маринетт! — с восхищением и теплотой в светло-серых глазах. Жаль, что она не могла видеть их цвет, зелёными они выглядели более живо. Девушка устроилась на подоконнике и приняла хвастливо-супергеройскую позу, подсмотренную когда-то у Кота. Сказала она то же самое, что говорил Нуар, кривляясь перед своей напарницей: — Герой прибыл, чтобы развеять вашу скуку! Адриан от такого заявления недоумённо расширил глаза и даже приоткрыл рот. Ледибаг, смешливо подмигнув юноше, — спасибо, Нуар, за науку! — спрыгнула с подоконника, и закрыла окно. В комнате во всю работали кондиционеры, нагоняя приятную прохладу. Вот у Маринетт в комнате не было не то что кондиционера, а даже завалящего вентилятора. Во-первых, ставить всё это добро было некуда. Во-вторых, семья Дюпэн-Чэн относилась к «разумным потребителям», так что воду и электричество они экономили, исходя из экологических побуждений. У Агрестов, видимо, на первом месте всё-таки стоял личный комфорт, а не сохранение экологии. Что ж, Маринетт принимала и это. Наконец, Адриан отмер и взъерошил и без того лохматые волосы. — Что ж, я рад, что у скуки не осталось ни единого шанса, — кашлянув, сказал он. — Признаться честно, я не особенно верил, что ты придёшь. Всё-таки супергеройские дела наверняка отбирают много времени и всё такое… — Ну, супергероям действительно отпуск не положен, но пара свободных часов у меня обычно всё-таки есть, — призналась Маринетт. — Так что почему бы и не прийти. Тем более, я же обещала. — А, ну да. Ледибаг немного склонила голову к плечу, рассматривая Адриана. Было интересно наблюдать за тем, насколько поведение Агреста рядом с героиней отличалось от того, что было в школе. Адриан, к примеру, краснел. Очаровательный оттенок тёмно-серого, — будь проклято монохромное зрение Ледибаг! — разливался на его скулах и уходил на аккуратные уши, откуда немного спускался на шею и терялся за воротом футболки. Футболки Маринетт, между прочим! Той самой, с вышитыми цветами! — Тебе понравился подарок? — спросила девушка. — Я… да. Если честно, очень хорошая работа. Это правда сделала ты? Сама? Маринетт немного неловко завела руки за спину и качнулась с пятки на носок. — Да, сама. Доделала в тот день, когда подарила. Кстати, прости за произошедшее, мне стоило подождать… — Нет, нет! Это ты прости, что я довёл себя до акуманизации! В произошедшем нет твоей вины, только моя! Юноша явно хотел сказать ещё что-то, но оборвал сам себя. Румянец, так понравившийся Маринетт, пропал, оставляя после себя чистую бледную кожу. — Мы с Котом предпочитаем думать, что вина на Бражнике, — сказала Маринетт, чтобы не затягивать момент тишины. — Ну или на акумах, как тебе удобнее думать. Так что не вини себя, пожалуйста. К тому же, ты был совершенно очаровательным одержимым: никого не пытался убить, покалечить или что-то такое, так что от имени Чудесных супергероев я тебя прощаю. Последнее заявление вернуло в глаза Адриана блеск. Юноша расправил плечи и с напускной задумчивостью протянул: — От имени Чудесных? Неужели ты можешь говорить и за Кота Нуара, Ледибаг? — Уже своего напарника я знаю, — подхватила смешливый тон Маринетт. — Он самый потрясающий и добрый кот на всём свете, так что Нуар точно не стал бы тебя в чём-то винить. Адриан неуверенно улыбнулся. — Потому что он добрый кот? Ледибаг наставительно подняла палец, будто объясняла прописную истину маленькому ребёнку. — Самый добрый кот, Адриан, и это не обсуждается. А теперь, чтобы не растягивать неловкость, может быть, ты проведёшь мне экскурсию по своей несомненно огромной комнате? Румянец вернулся на скулы, когда Адриан ответил горячим согласием. А затем Маринетт оказалась внезапно слишком увлечена, чтобы думать про то, как соблазнительно и невинно смотрится потемневшая кожа любви всей её жизни. Комната Адриана была огромной. Маринетт прикинула, что она одна была больше, чем вся квартира Дюпэн-Чэн, включая любимый балкончик девушки. И уж точно на своём балконе Маринетт не держала ни игровых автоматов, ни мини-батута. И стены для скалолазания у неё не было. — Это потрясающе, — хлопала в ладоши Маринетт, замерев перед стеной с выступами. — А можно я попробую? Пожалуйста! Адриан, казалось, не совсем понимал восторга Ледибаг, но определённо разделял его. Он подал героине руку и слегка склонился в поклоне, как обычно делал Нуар. — Всё, что захочет Леди, — сказал юноша. Маринетт, внезапно смущённая таким поведением, подала руку — и Адриан переложил девичью ладонь на один из выступов. Он был на вид более гладким и стёртым, чем другие. — Я всегда начинаю с этого, — пояснил Адриан, — вне зависимости от выбранного маршрута. Практически традиция. Разделишь её со мной? — С удовольствием? Маринетт и сама не знала, почему её слова прозвучали, как вопрос. Но затем она зацепилась за выступ, после за другой, за ещё один… и как-то неожиданно оказалась практически под самым потолком. — Ого, — оценил Адриан скорость, — это было быстро. Удержаться от лёгкого хвастовства было нереально. — Ну, я же всё-таки супергероиня! Кстати, а куда дальше-то? Оглянувшись по сторонам, Маринетт заметила, что выступы идут и влево, и вправо. Более того, на части потолка тоже были достаточно удобные поручни, так что Ледибаг могла бы и за них зацепиться. Снизу Адриан смотрелся маленьким, как ребёнок, хотя высота была не слишком большой — что-то около трёх или четырёх метров. Совсем не сравнить с Эйфелевой башней или башней Монпарнас, но у Маринетт всё равно немного перехватило дух. Ведь дело было во внутреннем состоянии, а не в разделяющих её и землю метрах. — Я обычно перебираюсь налево, — подсказал Адриан, — потом можно по потолку к другой части, и спуститься по тому же маршруту, что и залезала. Маринетт послушалась, и полезла, следуя указаниям. Ещё до того, как она достигла последних выступов, девушка заметила: — Ты не часто тут лазаешь в последнее время, верно? — С чего ты взяла? Ледибаг зависла на одной руке, вторую вытянув в сторону Адриана. Ладошка была вымазана в пыли настолько, что ткань костюма просто пропала под серым налётом. Румянец Адриана стал ещё темнее. Маринетт отчаянно жалела, что она не видит тот замечательный оттенок красного, что должен был расцветать на скулах юноши. — Я-я уберу… там. — Надеюсь, не прямо сейчас? — поддразнила Адриана Маринетт, черпая уверенность из образа Ледибаг. — Хотя я бы посмотрела, как ты с тряпкой играешь в альпиниста. Адриан закашлялся. Маринетт продолжила покорение стен. Когда она добралась до поручней на потолке, с них посыпались настоящие серые клочья. Расчихавшись, Ледибаг разжала руки и спрыгнула вниз. Несчастный Агрест был готов провалиться сквозь пол, затем сквозь землю, чтобы оказаться как можно дальше от смеющейся героини и серых пылевых хлопьев, падающих с потолка. Маринетт явно видела, что Адриан хотел сыпать проклятиями и в тот же момент лезть наверх, изображая из себя горничную-скалолаза. — Тебе, наверное, надо руки помыть? Идём, я покажу, где ванная. Маринетт хмыкнула. — Отличная идея. Ванная комната оказалась скрыта за неприметной дверью и была больше, чем гостиная в доме Маринетт. Вяло отметив размеры помещения, Маринетт поспешила к раковине, чтобы смыть с ладоней и предплечий серые комочки. Адриан, стоящий за её спиной, просто наблюдал за тем, как девушка моет руки. Когда Ледибаг закончила, он осторожно поинтересовался: — Каково это — быть в костюме? Маринетт приняла протянутое полотенце и удивлённо подняла брови. — Прости? — Ну, то есть, я не про супергеройскую жизнь в целом. Про костюм. Каково это — быть в нём? Вытирая руки, Маринетт помедлила с ответом. Она осторожно промакивала тканью свои плечи и ключицы, даже не замечая, как заворожённо на её действия смотрит Адриан. — Не знаю, не задумывалась. Привычно? В этом нет ничего особенного, наверное. Если честно, я даже не всегда ощущаю, что на мне есть одежда. Я вполне чувствую воду, если касаюсь её, и текстуру тканей, словно голой кожей. Адриан тяжело сглотнул. — То есть, — немного хриплым голосом сказал он, — в костюме ты словно… обнажённая? Маринетт замерла. Подняла глаза на Адриана — и столкнулась с блеском и широкими плошками чёрных зрачков. Щёки у Маринетт коротко обожгло от смущения, столь же мгновенного, как и осознание собственного восприятия волшебной ткани. -…да? Молчание было не тягостным, но каким-то вязким. Маринетт мяла махровое полотенце, продолжая делать вид, что вытирает руки. Адриан молчал, только его глаза то спускались к лодыжкам Ледибаг, то поднимались к её шее. В лицо героине он не смотрел. — М-может, автоматы? — наконец спросил Агрест. — То есть, поиграем в автоматы? Там их всего три, но они все мои любимые. Есть даже один для парных игр, я в него практически… не играл. Маринетт кивнула, не уверенная в своём голосе. Вопрос о костюме серьёзно её смутил. Нуар раньше спрашивал у напарницы, как она ощущает себя под защитой волшебной одежды — но тогда Маринетт подумала, что Кот говорит про их супергеройство в общем. Не про ткань, которая действительно почти не ощущалась на теле, а про магию. Силу. Могущество, даруемое Талисманами. Но теперь, после вопроса Адриана, Маринетт больше не чувствовала себя уверенной в себе Ледибаг. Она чувствовала себя обнажённой. Перед любовью всей своей жизни! Немного задержавшись в ванной, Ледибаг кинула взгляд в зеркало. Костюм определённо был на ней — такой же лёгкий и идеально сидящий, как и всегда. Неощутимый. Ох, Маринетт была уверена, что теперь она будет постоянно проверять, не испарилась ли с её тела волшебная ткань. Автоматы оказались неплохими, но спустя пару игр Маринетт призналась, что не особенно их любит. Они всё равно помогли подросткам расслабиться: хотя Ледибаг иногда и прикасалась к своему бедру, чтобы убедиться, что костюм всё ещё не растворился в воздухе, основная волна смущения схлынула. Экскурсия продолжилась. Адриан рассказал о небольшой личной библиотеке, об огромной медиатеке, — куча, целая куча компакт-дисков! — и о богатом выборе фильмов, мультиков и аниме. Агрест неожиданно оказался большим поклонником японской анимации, как и сама Маринетт, разве что вкусы у них различались: Ледибаг предпочитала экшн, тогда как Агрест, неожиданно, оказался большим поклонником романтического сёдзе и «школьной» тематики. Маринетт никак не стала это комментировать. В принципе, всё было закономерно: слишком уж Адриан мечтал об обычной жизни, с друзьями, уроками и домашкой. К тому же, он посоветовал девушке несколько по-настоящему интересных картин. И это внезапно расстроило Маринетт. — Что-то не так? — сразу же забеспокоился Адриан. Ледибаг нервно улыбнулась, потерев место стыка маски и кожи. Она частенько так делала, когда нервничала или грустила — почему-то этот жест немного возвращал ей самообладание. Может быть, так Маринетт вспоминала, что сейчас она могущественная супергероиня? — Немного расстроилась, ничего страшного. — Расстроилась? Почему? Тебе не нравится сёдзе? — А, нет, не в этом дело. Она посмотрела на высокие шкафы, полностью заполненные дисками, и поджала губы. — Как я уже говорила, у супергероев нет каникул или отпусков. Так что я просто подумала, что вряд ли у меня получится посмотреть то, что ты посоветовал. Прости. Адриан выглядел удивлённым. — А как же те несколько часов, про которые ты тоже, вроде бы, говорила? — Ну, они обычно бывают заняты: я или помогаю родителям, или встречаюсь с друзьями. Обычная жизнь требует внимания, знаешь ли, иначе ты рискуешь остаться со своей маской один на один. — Тогда, может, посмотрим что-нибудь сейчас? Есть несколько неплохих аниме-полнометражек. На полтора часа или на час. Маринетт удивлённо уставилась на Адриана. Агрест улыбался уже знакомой мягкой улыбкой, которая доставалась исключительно его близким друзьям. Это несказанно удивило Маринетт. Как? Почему? Когда он успел подпустить девушку в маске настолько близко, чтобы ей досталась эта улыбка? — Ты уверен, что хочешь провести время именно так? — решила уточнить Маринетт. — Ты ведь наверняка уже смотрел всё это. Тебе не будет скучно? Адриан наклонился к Ледибаг и, приставив руку ко рту, сделал вид, будто делится огромным секретом: — На самом деле, я пересматривал все эти диски минимум дважды. А некоторые и того больше. «Твоё имя» я вообще знаю наизусть. Но это настолько крутое аниме, что я готов пересматривать его ещё десятки раз. — Значит, мы определились с выбором? Адриан быстро нашёл нужный диск и разобрался с проигрывателем. Подростки устроились на диване на достаточном расстоянии друг от друга, чтобы избежать случайных прикосновений и ненужного смущения. Хотя Маринетт, признаться честно, была бы совершенно точно не против, если бы Адриан коснулся её, к примеру, коленом. Сюжет аниме был достаточно простым, но исполнение захватило Маринетт настолько, что она даже не заметила мелькнувшего времени. Благодаря работе кондиционеров температура оставалась идеально-выверенной, и пиковая жара проскользнула мимо сознания Ледибаг. Титры Маринетт встречала со слезами на глазах. Она была расстроена ещё больше, чем раньше, а также растрогана, смущена из-за своей реакции и даже немножко зла — на сюжет, на волшебных аниме-богов и на то, как потеря памяти в картине напоминала Ледибаг об амнезии у одержимых. Адриан молча пододвинул к девушке коробку салфеток. Глаза у Агреста блестели, но не так чтобы сильно. Действительно, не в первый раз смотрит. — Спасибо, — вздохнула Ледибаг, — но салфетки не нужны. — А слёзы?.. — Их нет. Недоверия в глазах Адриана было больше, чем звёзд на ночном небе. Заметив это, Ледибаг тихо фыркнула и взяла юношу за руку. Поднеся его пальцы к собственному лицу, она, не отрываясь, смотрела на любовь всей своей жизни. — Потрогай. Адриан осторожно коснулся капелек… и, судя по лицу, совершенно не ощутил их. Изумление расцвело в его глазах, как подснежник ранней весной. — Это что, магия? — Именно она. Слёз не было. Вернее, они были, — их было видно, они крупными каплями застыли на маске и лице Ледибаг, — но их всё равно не было. Их нельзя было потрогать, они не имели вкуса. И они растворялись в воздухе примерно через пять сантиметров от лица. К сожалению, из-за неосязаемости слёз вытереть их тоже было нельзя. Если уж Ледибаг приходилось плакать, то потом нужно было ждать, пока капельки высохнут сами. Нуар никогда про это не спрашивал, кстати. Но они вообще мало обсуждали её истерики и их последствия. Сняв йо-йо с пояса, Маринетт проверила время. Почти семь часов вечера. Поздновато. Хорошо ещё, что патруль с Котом начинался в половине восьмого. Было бы неловко, если бы она опоздала к напарнику без действительно значимой причины. Так что Ледибаг поднялась с дивана и с наслаждением потянулась, разминая спину. Девушка практически не шевелилась всё время, что смотрела аниме. Естественно, улучшенное магией тело не затекло, но растянуться всё равно было приятно. — Я пойду, — предупредила Маринетт Адриана. — Засиделись мы. — Что, супергеройские дела? Мимолётная улыбка коснулась губ юноши, как искорка света. На правой щеке появилась крохотная ямочка, которую Ледибаг вдруг нестерпимо захотелось поцеловать. Наверное, если бы Маринетт была бы собой, обычной школьницей с двойной фамилией, она бы просто уставилась на эту ямочку, слишком счастливая из-за неё. Но она была Ледибаг. Упрямой, упорной, непобедимой, всесильной героиней. Хранителем настоящего волшебства и другом тысячелетней мудрой квами. Она эту ямочку поцеловала. Прикосновение губ не было мимолётным. Ледибаг на несколько секунд задержалась, чтобы насладиться близостью: кончиком носа она ощущала скулу Адриана, подбородком — линию челюсти; её губы касались слегка шероховатой, словно обветренной кожи. Отстранившись, Ледибаг широко улыбнулась — и эта улыбка робко отразилась на потемневшем от румянца лице Адриана. Он коснулся кончиками пальцев своей щеки и недоверчиво приподнял брови. Чтобы не дать волю собственному смущению, Маринетт направилась к окну. Распахнув то настежь, она забралась на широкий подоконник, — он был намного, намного удобнее, чем в большинстве зданий, — и, выпрямившись во весь рост, раскрутила йо-йо. Уже когда она зацепила игрушку за ветку отдалённого дерева, Адриан будто очнулся. Он подбежал к окну и быстро спросил: — Ты ещё придёшь? Она оглянулась на одноклассника. Адриан выглядел неуверенным и будто бы проклинал себя за вопрос, сорвавшийся с его губ. Скулы у юноши всё ещё были тёмными от смущения и удовольствия, — он точно наслаждался! — которые подарил ему поцелуй Маринетт. Поцелуй Ледибаг. Хотя, какая разница. Маринетт и была Ледибаг, а Ледибаг была Маринетт. И они обе только что поцеловали любовь всей их жизни в щёку. И даже чувствовали носом твёрдость и остроту его скул! — Ты бы хотел этого? Адриан, казалось, задохнулся от возмущения. — Конечно! Я сегодня отлично провёл время! К тому же… ну, из-за акумы у меня домашний арест или типа того. На целых две недели. Я же с ума тут сойду в одиночестве! — А твои друзья? У тебя же есть друзья, Адриан. Почему бы им не навестить тебя? — Но ведь они — не ты. От простоты этой фразы и того тона, которым Адриан её произнёс, у Маринетт перехватило дыхание. Наверное, если бы она не стояла на подоконнике, то снова полезла бы к парню с нежностями. Может быть, обняла бы, а может и поцеловала бы ещё раз — ведь ему явно понравилось. Вместо этого она улыбнулась, — в который раз за вечер! — и, коротко кивнув, натянула леску, выпрыгивая из окна. Вечерний Париж ждал. Быстро добравшись до привычного полигона крыш, Ледибаг замедлилась и пошла по черепице, отслеживая каждый свой шаг. Она, пожалуй, была счастлива, и ей совершенно не хотелось думать о том, что нужно высматривать кого-то внизу. Все акумы, преступники и просто неприятные личности будто бы не существовали в мире, где Маринетт Дюпэн-Чэн поцеловала Адриана Агреста. В щёку, конечно. Но ведь поцеловала же! Люди внизу приветствовали героиню, кто-то делал быстрые фотографии. Маринетт подумала, что Ледиблог сегодня будет переполнен её задумчивым и мечтательным лицом. Интересно, какие теории насчёт настроения Парижской Леди в этот раз выдвинет Алья? К привычному месту встречи Маринетт подошла как раз к половине восьмого. Нуар уже ждал её там: сидел на крыше и наслаждался последним теплом закатного солнца. Едва заметив Ледибаг, Кот вскочил на ноги и широко, счастливо ухмыльнулся. — Миледи, как давно я ждал нашей встречи, — он изобразил один из своих великолепных поклонов, блестя ярко-зелёными глазами. Маринетт, против воли, засмотрелась. В монохромном мире Ледибаг было слишком мало вот таких вот ярких вкраплений. Нуар казался среди чёрно-серой унылости единственным живым существом. — У тебя был хороший день, Миледи? У меня — замечтательный! — Да. Хороший. Кот крутился вокруг, разве что не тёрся об ноги, как настоящий маленький хищник. Почти такой же счастливый, какой себя ощущала Маринетт. — А что такого хорошего произошло, Миледи? У меня, вот, к примеру, сегодня был чудесный день: провёл его с хорошим другом! — зелёные глаза насмешливо прищурились. — Смотрели кино, играли, разговаривали! Разве что поесть не успели, да. Он в задумчивости потёр подбородок и уставился на небо. — Ну, в следующий раз я заранее что-нибудь приготовлю, а то не дело это, да. Отпустил друга голодным, совсем не подумал. Ледибаг кашлянула. Собственный желудок о еде не напоминал: слишком много было в животе счастливых бабочек, чтобы там поместился бы ещё и голод. — Я была с парнем, — осторожно сказала она; видя лишь лёгкую заинтересованность, Маринетт продолжила, — который мне нравится. Прости. Ничего. Ни ревности, — Маринетт подспудно её ждала, — ни злости, ни какого-то недовольства. Только понимающая ухмылка и зелень довольных глаз. — Тебе с ним понравилось? Маринетт несказанно удивилась. — Даже не будешь никак комментировать? — Ну, — Кот закинул руки за голову, — нет? Для меня главное — твоё счастье, Леди. Так что как я могу что-то говорить, если ты счастлива с тем парнем? Тем более, он точно никогда не сможет замяунить меняу, разве нет? Ему ни за что не выглядеть в моём костюме лучше меня самого! Во взгляде Маринетт наверняка было целое море скептицизма. — Да ты, я погляжу, просто слишком самоуверенный и самовлюблённый котёнок. Куда ты дел моего напарника, малыш? Нуар подмигнул, и в следующее мгновение оказался рядом с Маринетт — так близко, что практически прижимался к ней. Он постоянно так делал. Раньше Маринетт даже смущалась, из-за чего Нуар стал частить с проникновением в её личное пространство. Потом Ледибаг привыкла к подобному поведению, и перестала хоть как-то реагировать — к огромному огорчению напарника. В этот раз Маринетт просто подняла голову, чтобы посмотреть Нуару в глаза. Он был выше неё практически на голову. Когда успел?.. — Он здесь, миледи, — сказал Нуар совсем другим голосом. — Всегда здесь, с маской или без. Ты даже не представляешь, насколько близко. Он взял её за руку и медленно поднёс ладошку к своему лицу, чтобы оставить на костяшках привычный поцелуй. Затем, — не успела Маринетт опомниться от резкой смены настроения, — Нуар отстранился и снова превратился в игривого, излишне самоуверенного котёнка. Её Кота. — Кто последний — тот мелкая мышь! — завопил Нуар, сразу же срываясь с места. Маринетт помедлила несколько секунд, за которые Кот успел практически скрыться из её поля зрения. После, встряхнувшись, она поспешила за напарником. Быть мелкой мышью ей точно не хотелось. В этот раз патруль был каким-то сумбурным. Они с Котом распугали несколько пьяных компаний, предотвратили масштабную драку, раздали целую кучу автографов и едва сбежали от вездесущей Альи. Если у героев был патруль, то у Сезер в это же время начинался сезон охоты на котов и божьих коровок. На начальную точку их гонки герои приземлились одновременно. — Ну, кажется, сегодня мы без мышей, — довольно резюмировал Нуар. — Или мы оба мыши? — Ты не можешь быть одновременно и котом, и мышью. — Зато я уверен, что ты можешь быть и мышью, и божьей коровкой, — опять подмигивание. — Ты же чудесная мультибаг! Маринетт рассмеялась. Кот с улыбкой наблюдал за ней, довольно и медленно, совершенно по-звериному моргая. — Так что, мультибаг, тебе понравилось быть с тем парнем? — Это было похоже на сон. Они уселись на тёплой крыше, и Маринетт кратко рассказала о сегодняшнем не-свидании. Естественно, она не упоминала ни имён, ни каких-либо примечательных деталей. Они с Котом давно научились рассказывать так, чтобы полностью обезличить любую историю. Иногда это даже было грустно. — А напоследок я его поцеловала. — Прямо в губы? Смелая мультибаг! — В щёку, — смутилась Маринетт. — Просто в щёку! — А меня поцелуешь? Маринетт повернулась к Коту. Нуар сидел совсем рядом, они касались друг друга бёдрами и руками. Это было так же естественно, как и дышать. — Мне нравится тот парень, Кот. — Я знаю, — просто сказал Нуар. — Я же не прошу многого. Всего лишь поцелуй. В щёку, как и того парня. Заметив её колебания, Кот мягко улыбнулся и добавил: — Ну же, почти-не-моя Леди. Эта обычная фраза, сказанная без капли скорби или грусти, подняла в груди у Маринетт целый шквал чувств — и ни одного позитивного. Порывы злого ветра смели робких бабочек, рождённых ранее с Адрианом, с лёгкостью бушующей стихии. Ледибаг схватила Кота за ворот костюма, — Нуар распахнул испуганные глаза, — и притянула его к себе, кривя губы. — Я всегда буду твоей Леди, мой глупый Кот. Когда ты женишься, а я выйду замуж, когда мы победим Бражника, когда мы состаримся и превратимся в два чернослива, что бы ни произошло. Мы всегда будем напарниками, ясно тебе?! — Куда уж яснее, моя Леди, — он улыбнулся, будто оскалился. — Так как насчёт поцелуя? Напарник явно был настроен на то, что Ледибаг, как обычно, закатит глаза и оттолкнёт его от себя. Вместо этого Маринетт поцеловала Нуара. Так же, как раньше — Адриана. Кожа у Кота была шероховатой и обветренной, а скула — очень твёрдой и острой.