Грани миров

— Пробейте мне ещё вот этих жёлтых пайеток, пожалуйста. И голубых. И розовых. И чёрных, их побольше! Маринетт счастливо вздохнула и прижала руки к груди. Сбылась её мечта: она находилась в любимом магазине для модельеров и швей, и не было никакого лимита покупок. Никакого! Маринетт, наконец, могла купить себе абсолютно всё и даже немного сверху, потому что заранее озаботилась тем, чтобы у неё было достаточно наличности. Она снимала деньги как Ледибаг. Очень удивила этим обычных людей, потому что снять наличность она решила в знакомом месте, в торговом центре недалеко от дома. Прискакала, залезла внутрь через открытое окно, прилежно встала в очередь… а потом долго-долго фотографировалась, прежде чем её, наконец, пустили к банкомату. Кредитная карточка становилась всё краснее с каждым днём. Сейчас она, несмотря на особенности зрения Ледибаг, была светло-бордовой и очень радовала владелицу своим наличием. Что ни говори, а платёжеспособность — это чертовски приятно. С банкоматом Ледибаг провозилась довольно долго, а всё из-за ограничения на снимаемую сумму. Пришлось несколько раз вставлять-вынимать карточку, чтобы получить необходимые купюры. Хорошо ещё, что банкомат оказался заполнен деньгами под завязку, и Ледибаг не оставила людей после себя совсем без наличности. Было бы неловко. Но это была только первая часть плана по обретению долгожданного ощущения взрослости. Вторая и третья оказались сложнее, чем Маринетт думала, и потребовали от неё смекалки и осторожности. Согласно второй части плана, Маринетт должна была спрятать деньги где-то у себя в комнате так, чтобы их не обнаружила ни вездесущая Алья, ни страдающая манией чистоты Сабин. И если от Сезер ещё можно было бы спрятать что-то, то мама… в общем, она очень дотошно убирала каждый уголочек комнаты, и Маринетт даже пришлось мастерить себе тайник в рабочей тумбе. Видео из Youtube были как раз кстати. Так что вторая часть плана оказалась выполнена, хоть и со скрипом. У Маринетт появился тайник, полный разномастных купюр, — ещё там лежало то самое розовое дилдо, — и Дюпэн-Чэн чувствовала себя как минимум внучкой главы китайской мафии. Третья часть… самая сложная и трудновыполнимая. Маринетт хотела, чтобы хоть небольшая сумма появилась у Томаса и Сабин. Это казалось девушке очередным этапом взросления: принести домой деньги. Поскольку напрямую Маринетт не могла просто взять и отдать их, то она поступила более хитро. Во-первых, она купила отцу качественную зимнюю шапку, а матери — шаль и перчатки. Во-вторых, она приобрела набор кухонной посуды и всяких разных сковородок-кастрюлек-горшочков, о которых Сабин давно мечтала. Ну и в-третьих она пораспихивала мелкие купюры по карманам несезонной родительской одежды. Конечно, вопросы насчёт первых подарков были, но вроде бы Маринетт удалось отговориться выигранным модельерским конкурсом и большими скидками на посуду по знакомству. Мать с отцом, кстати, начали находить мелкокупюрные подарочки, и всё никак не могли взять в толк, откуда у них в одежде столько денег. Сабин, наверное, поверила бы в одну-две завалявшиеся купюры или пригоршню мелочи, но не в то, что устроила Маринетт. Сама девушка невинно предположила, что в доме завелась волшебная фея. Что смешно, Сабин этой «фее» поставила печенье с молоком. И Тикки ночью, пока Маринетт спала, съела угощение с чистой совестью. — Вам пайетки отдельно или смешать? — Смешать. Маринетт очень хотела сделать платье, целиком расшитое разноцветными пайетками. Да вот только раньше как-то не было времени и денег. Особенно денег. Теперь же в кошельке у неё поселились новые хрустящие евро, и желанное пайеточное платье оказалось на огромный шаг ближе. Окрылённая счастьем, Маринетт уже сшила чистое белое платье-основу, и теперь ей оставалось всего два шага: купить пайетки и нашить их. С последним этапом, конечно, будет сложновато, потому что времени на шитьё у Ледибаг становилось всё меньше и меньше. Спасибо за это стоило говорить акумам, Коту Нуару и Адриану Агресту. И если против двух последних Ледибаг ничего не имела, то акумы, честно говоря, немного утомили. После воскресного интервью у Шамак прошло чуть больше недели. Пайетки Маринетт отправилась покупать в очередной счастливый вторник, который порадовал Адриана варежками с оленями и новеньким мятным шарфом. И за прошедшие дни произошло семь, — семь! — нападений акум. Они не были сильными, как гробовщик, или особенно опасными, как электрик. Но они были, их было много, и их появление утомляло. Казалось, что, стоило Нуару и Ледибаг разобраться с одним одержимым, как появлялся новый. Серьёзно, акуманизация проходила практически ежедневно! Ну это уже было ни в какие ворота! Только вот ни у Маринетт, ни у Кота, если честно, почему-то не хватало смелости просто взять и позвонить по коммуникаторам Бражнику, чтобы разобраться со всей этой акумной канителью и ролью мотылька в ней. Маринетт несколько раз видела, как Нуар сидел на крыше и смотрел на экранчик сложенного жезла, сосредоточенно хмурясь. Она не подходила к Коту в эти моменты. Во-первых, обычно она застукивала его, будучи без трансформации. Во-вторых, она и сама иногда нуждалась в уединении. Особенно когда дело касалось Бражника. После интервью она, наконец, поговорила с Котом про мотылька. Рассказала про все свои подозрения, про неудавшийся звонок, про странное поведение акум и множество других вещей. Кот внимательно слушал её, не перебивая и даже не приставая со своей тактильностью. — Тебе стоило рассказать мне всё это раньше, — покачал головой Нуар, когда Ледибаг закончила изливать душу. — Тогда тебе хотя бы было бы легче, ЛБ. Ледибаг неловко улыбнулась и осторожно коснулась ладони Нуара. — Ты на меня не обижаешься? — Как я могу? — он поцеловал её пальчики. — Однако меня беспокоит, что ты столько времени носила это всё в себе. — Я боялась, что ты подумаешь… мы же столько времени считали, что сражаемся против Бражника, а тут я со своими предложениями. Это выглядело просто глупо! — Моя подруга разделяет твоё мнение насчёт Бражника, а она очень умная девушка. Так что я бы точно не подумал, что ты глупая, Багги-Бу. Ты ранишь меня в самое сердечко своим недоверием, жучок! — Да ну тебя, — она легонько стукнула кулаком по плечу напарника. — Шут! Кот театрально поклонился. — Только твой шут, миледи, все каламмуры исключительно для тебя! Но, если быть более мурьёзным, то я бы хотел, чтобы ты рассказывала мне о своих душевных терзаниях, ладушки? У тебя есть ещё что-то, что тревожит тебя, жучок? Ледибаг устало потёрла глаза и уныло вздохнула. — Ну, вообще-то, да. Я, кажется, хочу завести себе гарем из зеленоглазых блондинов. Если бы Кот в тот момент что-нибудь пил бы, то непременно выплюнул бы всё изо рта. К счастью, Нуар всего лишь запутался в собственном хвосте и рухнул на крышу. — Ты что?! — завопил он, пугая кошачьим воплем голубей с соседних крыш. — Ты нашла ещё кого-то помимо меня и Агреста?! Ледибаг, отшатнувшаяся из-за вопля, быстро заморгала и удивлённо посмотрела на напарника. — В смысле? Нуар вскочил на ноги, подпрыгнул к Ледибаг и схватил её за руки, прижимая ладошки к своей груди. — Я и Агрест — это ещё ладно, — затараторил он, тревожно прядая ушами, — но кто-то ещё, миледи? Ты нашла кого-то ещё? — Да с чего ты взял?! — А с чего ты тогда заговорила про гарем?! — Да ты и Адриан — это уже гарем! И откуда ты знаешь, что это Адриан?! — А что, в Париже много других обаяшек с зелёными глазами и блондинистыми волосами?! — Да наверняка их сотни! — Вот и нет! — Вот и да! Кот отстранился, воинственно прищурился и протянул Ледибаг ладонь для рукопожатия. — Если найдём хотя бы троих за час, то ты выигрываешь, и я выполняю любое твоё желание. — А если наоборот? Ледибаг аккуратно пожала ладонь Нуара, даже не дослушав условие. Она всё равно доверяла Коту и была уверена, что напарник не потребует ничего сверх возможного. — Ну, логично же, ты выполнишь любое моё желание. Итак, отсчёт пошёл! …стоит ли упоминать, что за обозначенный час они нашли всего одного блондина с зелёными глазами, хотя оббегали едва ли не весь Париж? Нуара постоянно не устраивали претенденты: то они были недостаточно блондинами, то недостаточно зеленоглазыми. В итоге пари было с треском проиграно, но зато Ледибаг отвлеклась от акум, Бражника, интервью и всего остального. Кот, как всегда, помог ей справиться с нервным срывом, а она этого и не заметила. Она поцеловала Нуара на прощание. Это было мягкое прикосновение губ. Ему пришлось нагнуться, ей — встать на носочки. Во время поцелуя они держались за руки, переплетя пальцы. И не было в мире ничего приятнее и естественнее для Ледибаг, чем нежность её Кота. Потом пошли акумы, и Чудесным стало не до поцелуев. Первая акума превращала всё, до чего дотрагивалась, в капусту. Было бы смешно, если бы «всё» действительно не было всем. Во время боя Кот лишился своего жезла и хвоста, а Ледибаг едва не потеряла йо-йо. Супер-Шанс выдал большого плюшевого зайца, увидев которого, одержимая зашлась в истерическом испуганном вопле. Вторая акума заставляла бояться воды. Кот, который был более продвинут в науке и помнил, что в любом живом организме есть вода, попал под атаку и едва не словил сердечный приступ: несчастного Нуара приводила в состояние перманентного ужаса мысль о том, что вода буквально везде вокруг. Ледибаг пришлось сражаться самостоятельно, Супер-Шанс дал пакетик с морской солью. Поскольку акума выглядела как слизняк, то было понятно, что с этим делать. Ледибаг чувствовала некоторое злое удовольствие, когда смотрела, как посыпанный солью слизняк извивается от боли. Третья и четвёртая акумы действовали вместе. Ледибаг не была уверена, пришли ли они вдвоём, или же один демон дождался другого. В принципе, это не было важно. Акуманизированные выглядели как две большие игрушки, но при этом стреляли из глаз-пуговок совсем не волшебными лазерами. За каких-то пару часов плюшевого бесчинства Париж превратился в решето, а в дуэте Чудесных стало на одну руку меньше. Не повезло, как всегда, Коту: ему просто отрезало конечность одним из лазеров. Слава богам, Чудесное Исцеление вернуло всё на свои места. Но Нуар всё равно нет-нет, да и поглядывал на свою вернувшуюся конечность с восторгом и неверием. Пятая акума даже не стоит упоминания, так, один пшик. Буквально: большой пульверизатор, который при приближении распылял обычную воду. Одержимый до акуманизации не смог починить увлажнитель воздуха… Шестая акума — ребёнок, не получивший сладости до обеда. Стандартная ситуация, если бы она не привела к появлению одержимости. Нуар предположил, что ребёнок просто был очень голодным. Ну или избалованным. Седьмая акума порадовала. Нет, серьёзно. Погода в Париже потихоньку портилась, поднимался ветер, учащались дожди, — всё-таки осень, пора бы, — и акума, хотевшая отпуск, была как раз кстати. Честное слово, убирать одержимость в этот раз не было никакого желания: акума не буянила, не разрушала, не убивала и не стремилась к хаосу. Она просто превратила Париж в райский уголок вроде Бали. Если бы это не касалось экономики города, то Ледибаг, наверное, всё бы так и оставила. На недельку. Париж ведь даже окружал лазурно-кристальный океан. Она никогда не видела океан вживую… Последняя из акум порадовала парижан кратковременным отдыхом воскресным утром, и с тех пор не было выявлено ни одного одержимого. Затаилась даже таинственная Таролог, про которую и Ледибаг, и Кот Нуар опять забыли. Если бы не Алья, продолжавшая изыскания по Таро, то, честное слово, Чудесные бы и вовсе забили на акуму-потеряшку. И вот во вторник Маринетт решила порадовать себя пайетками. Должно же супергеройство приносить ей хоть какое-то удовольствие? В смысле, не только моральное удовлетворение, а ещё и что-нибудь более осязаемое. Даже Тикки была согласна с подопечной: Маринетт стоило поощрить себя за хорошую работу как Ледибаг. Она получила пакет с пайетками в руки и расплатилась. На наличность кассир посмотрела, как на что-то волшебное, и Маринетт даже немного смутилась. На вопрос о том, нет ли карты, Дюпэн-Чэн отрицательно мотнула головой. Вот ещё, карту Ледибаг палить… да ладно, чтобы её вытащить, пришлось бы трансформироваться, а это как минимум неудобно. Да и Тикки была дома, отдыхала. Конечно, Маринетт хотела бы ещё купить ткань. Рулон или, может, два. И лент. И пуговиц, их побольше, и самых разных. А ещё молнии, застёжки, нитки, иглы, да и вообще весь представленный ассортимент. Но, — но! — объяснять родителям, откуда такое разнообразие, и на какие деньги оно было куплено… нет уж, слишком сложно. Лучше ограничиться чем-то действительно необходимым. Маринетт получила в руки большой пакет с пайетками и, распрощавшись, вышла на улицу. До дома решила дойти пешком, идти-то всего пару кварталов, не страшно. Да и погода радовала: ни ветра, ни дождя, ни града, ни прочих атмосферных неприятностей. Птицы правда что-то молчат, да машин не слышно… Но насчёт родителей — засада, и её надо решать. Как бы объяснить, откуда у Маринетт деньги? Может, ей стоило найти себе какую-нибудь подработку? Или хотя бы создать видимость подработки. Или сказать, что нашла себе клиента, который за хорошие деньги покупает её одежду. Или, может, с Адрианом договориться? Ну, а что, идея. Только вот как её провернуть? Ноги сами несли её по знакомым переулкам и узким парижским улочкам, неизвестным туристам. Тут было тихо и спокойно, а ещё очень чисто: Ледибаг часто говорила в интервью, что грязные закоулки — её самая главная неприязнь, по личным мотивам. На самом деле, конечно, это было из-за того, что ей частенько приходилось перевоплощаться вот в таких местах, но парижане этого не знали. В любом случае, активные граждане собрались и вычистили большинство улочек. А также прекратили мусорить заново. Чудо, но появление Чудесных сделало Париж одним из самых чистых городов в Европе. Вроде бы мэру даже какую-то награду вручали, Маринетт видела нечто подобное по телевизору. Кстати, мусор со всех свалок пропал во время бесчинствия одной из акум. Та восстанавливала отходы и увеличивала свою мощь за их счёт. Справиться с ней было чертовски сложно: Супер-Шанс выдал шланг для пожарного гидранта, и Ледибаг с Котом смыли одержимую кучу мусора мощной струёй воды. Проблема была в том, что акума оказалась разумной, и поначалу просто не подпускала героев к гидрантам. До дома оставался один квартал, когда Маринетт наконец поняла, что что-то идёт не так. Птиц не было. И машины молчали. Ни гудков, ни рычания моторов, ни шуршания шин. Ни-че-го. А значит — очередная акума. Маринетт прикусила губу и коснулась пальцами лица. Ожидаемо, никакой маски. И Тикки, утомлённая нашествием акум, осталась дома, Дюпэн-Чэн сама уговорила квами поспать в гнезде подольше. Ну потому что что может произойти с тобой, Маринетт, на пути в магазин и обратно! Это не дольше, чем на полчаса, да и акум не было уже пару дней! Ну конечно же, как иначе. — Иногда мне кажется, что это я, а не Нуар, талисман неудачи, — проворчала Дюпэн-Чэн. Она осторожно высунулась из переулка и посмотрела по сторонам. Ну да, как всегда при нападении акум: куча брошенных машин, никаких людей на улице, цветастый силуэт на небе вдалеке… и, кажется, Кот. Как иначе опознать чёрное быстрое пятно, мечущееся вокруг яркого силуэта, Маринетт не знала. — Я ви-ижу! — завизжал яркий одержимый. — Ви-ижу! Мерзкое отродье, вижу тебя! Я тебя очищу! Противная малявка! Очертания акумы расплылись, затем за его спиной появился огромный яркий перьевой хвост, и из него вылетел розовый луч чистой энергии. Мозг Маринетт работал быстрее, привычный к таким ситуациям. Ей нужно было отойти с траектории этого луча, потому что акумы никогда ничего хорошего не делают, и лучше всего ей отскочить обратно в переулок, а оттуда на крышу или в другое укрытие. Вот только тело у неё было простым, человеческим. И расширенное сознание Ледибаг едва вмещалось в нём. Слабые без волшебства ноги могли выдать прыжок на два метра, на руках Маринетт могла бы пройти несколько километров, но вот легендарной скорости Чудесных у неё не было. Она просто не успевала уйти от атаки. Чёрное пятно, — точно Кот, — метнулось к Маринетт. Чтобы преодолеть расстояние с километр или полтора, ему потребовалось не больше пяти секунд. Нуар схватил Маринетт и буквально вытолкнул её из-под атаки акумы, в который раз подставляясь сам. На этот раз повезло: розовый луч попал не в Кота, а в пакет с пайетками. Яркие разноцветные кругляшки разлетелись во все стороны, как от взрыва. Маринетт засмотрелась бы на эстетику происходящего, если бы не акума. Кот подхватил Дюпэн-Чэн на руки и без слов рванул вперёд по переулку. Где-то сзади надрывался акума, обещавший очистить землю от «отродий», но Маринетт в моменте больше волновал внешний вид Нуара. Кот выглядел… слишком хорошо? Это было даже странно. Он и раньше был красив, но теперь его кожа сверкала как-то по-особенному, губы отчаянно хотелось поцеловать, белые зубки великолепно сверкали, а глаза казались ещё более выразительными. И они не были зелёными. Вместо привычного салатового Маринетт видела ярко-розовый: неоновая склера, более тёмные малиновые радужки и совсем светлые зрачки. Костюм практически не изменился, разве что по швам теперь шли ярко-розовые чуть светящиеся полосы. Нуару даже шло. Он поставил Маринетт на ноги на крыше коллежа Франсуа-Дюпон, и внимательно всмотрелся в лицо девушки. Дюпэн-Чэн также рассматривала напарника на предмет ранений или новых изменений. — Ты попал под атаку акумы? Кот неловко улыбнулся. — Так получилось. У него только розовые лучи видно, другие нет. — И что делают розовые лучи? — Ну, — Нуар невесело усмехнулся, — ты видела, что с твоим пакетом произошло. То же самое с женщинами. — Так это женщины — отродья? Кот кивнул. — Мужчин он делает, как он сказал «красавчиками». Стрёмный тип. — Акума-гей, надо же, — хохотнула Маринетт, прикладывая дрожащие ледяные пальцы к щекам. — Женоненавистник. Чёрт возьми. Нуар осторожно взял её за руки и отнял их от лица. Поднёс её ладошки к своим губам и легко поцеловал, сам, кажется, удивившись своим действиям. — Всё будет хорошо, Маринетт, обещаю. Мы с Ледибаг со всем справимся. — Не справитесь. — Эй! Кот обиженно надул щёки. Выглядел он настолько уморительно, что Маринетт против воли рассмеялась. Если бы не настороженно движущиеся уши Нуара и его ярко-розовые глаза, то была бы просто идиллия. — Мы с Ледибаг со всем справимся! Как всегда! Кажется, неверие Маринетт серьёзно задело Кота, но объяснить собственные слова Маринетт никак не могла: дыхание перехватывало, горло сводило спазмом, губы кривила судорога. Ну да, конечно, даже в такой ситуации магия не давала Дюпэн-Чэн сказать что-то вроде «Не справитесь, потому что я оставила квами дома. Понимаешь, просто Тикки слишком устала за эту неделю. Как и мы, Нуар, верно?» Пришлось на ходу выдумывать что-то другое: обиженный Кот явно начал злиться, — вероятно, влияние акумы, — его глаза засияли ещё ярче, и Нуар собрался уйти. — Слушай, Ледибаг себе решила взять микро-отпуск, на полчасика, — затараторила Маринетт, — ничего такого, но мне срочно надо домой, чтобы вернуть её из этого незапланированного отдыха. Кот настороженно прищурился. — Врёшь, я чувствую. Маринетт сжала пальцы, не отпуская рук Нуара, и сделала шаг к нему, вставая практически вплотную. — Но я правда смогу сделать так, чтобы Ледибаг появилась. Мне только надо домой, а сама я не дойду, акума слишком близко к пекарне! — А теперь не врёшь, — Кот наклонился к Маринетт, всматриваясь в её лицо малиновыми радужками. — Ладно. Доставлю тебя до дома, кот-экспресс всегда рад помочь друзьям. Мы же друзья? В его вопросе не было ни игры, ни доброты, только агрессия. И Маринетт всё равно кивнула — ну что взять с Нуара, по которому шмальнула акума? — Друзья. И даже больше. Неожиданно, но Кота это даже не смутило. Нуар немного раздражённо закатил глаза, а после более весело фыркнул. — Кстати, совсем забыл сказать. Я же под атаку угодил. — Я это заметила. — И, знаешь, что делает этот акума с мужчинами? — Ты говорил, что он делает их «красавчиками». — Не только. Угадай, что ещё? — Даже знать не хочу, — закатила глаза Маринетт. Тон Кота был ей слишком знаком: много веселья, много иронии, много невысказанных, но готовых к использованию каламмуров. — Он их делает геями! Маринетт моргнула. Затем ещё раз. — Что, прости? — Геями! — Нуар важно поднял палец. — Стопроцентными! Вот я дерусь с одержимым и думаю о том, какое у него шикар-рное тело. Раньше я бы подумал, что это пур-росто ужас, но теперь как-то мурмально. — А как же Ледибаг?.. Кот знакомо улыбнулся и наклонился к Маринетт близко-близко, соприкоснувшись с ней носами. — А это самое интересное. Я всё ещё люблю её, пусть и не как женщину. Как человека. Да и ты мне симпатична, Маринетт, очень. Сейчас, когда я лишился здоровой доли сексуального желания по отношению к вам обеим, я понял, что… Он не договорил: подхватил Маринетт на руки и отпрыгнул в сторону. Там, где они стояли секунду назад, появилась значительная выемка из-за розового луча акумы. — Вот ты где, проти-ивный, — заверещал акума. — Плохой, плохой котик! Я накажу тебя, когда поймаю! Ты любишь плёточки, котик? Наверняка любишь, твой костюм такой за-мур-чательный! Только дай я очищу эту сучку у тебя на руках. Фу, брось, брось каку! Не пачкай себя, малыш! Вблизи акума оказался ещё более странным, чем он смотрелся издали. Это был абсолютно голый мужчина в хорошей физической форме, чьи гениталии и шея оказались прикрыты исключительно разноцветными перьями. Перья эти росли у одержимого из спины и были совершенно разными: длинными, короткими, цветными, белыми, матовыми и блестящими, пушистыми и скудными. Судя по прошлой атаке, акуманизированный мог не только управлять этими перьями, но и превращал их в атакующие лучи. Маринетт заметила, как огромное облако перьев пришло в движение за секунду до того, как акума выпустил ярко-розовый луч. Откуда он атакует, Маринетт так и не поняла. А ещё её волновал другой вопрос. — Кот, что насчёт твоей аллергии на перья? — поинтересовалась она, пока Нуар уносил ноги от чокнутого гея. — После того, как я попал под атаку, её нет, — пробормотал в ответ парень. — Акума решил, что сопливый я слишком непрелестен, и «исправил» меня. — То есть он ещё и настраивать эти лучи может. Невесело. Скольких женщин он убил? — Я видел пару кровавых луж, точно не знаю. Нуар петлял, как лисица, бегущая от охотника, но акума всё равно висел буквально у них на хвосте. Что самое неприятное, этот одержимый оказался на диво разговорчивым: он сопровождал каким-нибудь комментарием каждую свою атаку. Каждое своё действие! И всё время звал «своего котика» к себе, потому что: — Не пачкай свои лапки об эту дрянь, милый, брось её! Или лучше дай её мне, я её очищу! — Ага, изнутри, — шипел на это Нуар, прижимая Маринетт к себе. Втроём они оббежали Париж по крайней мере пару раз. Маринетт несколько раз видела Нотр-Дам, башню Монпарнас и собственный коллеж. И чёртов акума никак не переключался! — Может, тебе стоит его отвлечь? — предложила Маринетт во время очередного круга по городу. — У него уничтожение женщин в приоритете. Если разделимся, то он сначала займётся тобой. Маринетт прикусила губу и зажмурилась. Она сама не верила в то, что собиралась сказать, но другого выхода он действительно не видела. — Нам нужна приманка. — Предлагаешь подставить кого-нибудь? — оскалился на это предложение Кот. — А у тебя есть другие предложения?! Ты начинаешь выдыхаться! — Да что б тебя! Кот совсем по-звериному зарычал, а после сделал то, что Маринетт совсем от него не ожидала: швырнул девушку на ближайшую крышу. Сам Нуар бросился навстречу акуме. Маринетт чувствительно приложилась боком крышу и содрала кожу на ладонях об острые грани черепицы. Было больно и неприятно, но это оказалось намного лучше, чем подставлять кого-то… даже если этот «кто-то» потом вернётся к жизни после Чудесного Исцеления. — Зар-раза, — прорычала Маринетт, вставая на карачки и мотая головой, — кинул меня! Слова — это единственное, что она могла себе позволить. Как бы Маринетт ни была обижена на Кота из-за его действий, а проявлять своих чувств не могла. Просто не имела права. Во-первых, Кот был не совсем Котом, ведь на него напала акума; её котёнок никогда никого не швырял и никогда не сделает этого в будущем без особой нужды. Нуар всегда был очень аккуратным и нежным, и только влиянием акумы Маринетт могла бы описать его небрежность по отношению к ней. Во-вторых, пусть Нуар и поступил не слишком хорошо, он всё-таки почти выполнил просьбу Маринетт: крыша, на которую он её швырнул, была совсем рядом с балконом девушки. Ну, а в-третьих, после Чудесного Исцеления Кот всё равно ничего не вспомнит. Так что и обижаться на него нет никакого смысла. Это после самых-самых первых акуманизаций Маринетт выговаривала все свои претензии Нуару. Тот после подобных выволочек чувствовал себя настолько несчастным, что его концентрация в бою падала в несколько раз, что неизбежно приводило к различным последствиям. Смерти, например. Ледибаг было невыносимо осознавать, что напарник погиб из-за её прошлой несдержанности. Что если бы она вовремя прикусила бы язык, Нуар бы не подставился под удар и не стал бы понапрасну собой рисковать; не стал бы пытаться доказать, что он нужен ей и полезен. Слава квами, есть Чудесное Исцеление и не менее чудесное воскрешение после него. Маринетт бы ни за что не простила себя, если бы Нуар погиб… окончательно. Хорошо ещё, что у котов девять жизней. Маринетт перебралась с соседней крыши на свою. Пекарня Дюпэн-Чэн была расположена на соединении двух широких автомобильных полос, и соседний дом состыковался сзади. Балкон был спереди. Не слишком удобно, особенно если учитывать, что кровля оказалась достаточно крутой. Цепляясь за трубы и черепицу, Маринетт кое-как перелезла на свой балкон. Тикки уже ждала девушку: тревожным красным огоньком металась между зелёных листьев и горшков. Завидев Маринетт, квами, не скрываясь, подлетела к ней. — Ну вот как всегда! — всплеснула Тикки лапками. — Ни дня отдыха! — Ни минуты покоя, — согласно усмехнулась Маринетт. — Ну что, Тикки, пятна?  — Пятна! О сохранении собственной тайны можно было не беспокоиться: всё, что происходило во время нападения акумы, обычные люди забывали. О прошедших событиях помнили только квами и, иногда, носители камней чудес. Наполненная силой, Маринетт прекратила столь явно нервничать. Не мешкая, Ледибаг выскочила обратно на крышу и помчалась туда, где остался одержимый и Кот. Улицы опять были поглощены тревожной ватной тишиной. Ни птиц, ни машин, ни людей. Не было даже звуков сражения, что особенно встревожило Ледибаг: как так, Кот проиграл? Всё ли в порядке с Нуаром? Не сделал ли ему акума что-то? Хотя Чудесное Исцеление вернуло бы всё на свои места, Ледибаг всё равно всегда старалась действовать с минимально возможным ущербом. Кота она просто любила, — как напарника и немного больше, — а Париж жалела. К тому же, чем меньше нужно было восстанавливать, тем более энергичной чувствовала себя Ледибаг после использования сил. Акуму она нашла очень быстро. Не заметить яркий пучок перьев было довольно сложно, если честно, так что с этим не было никаких проблем. Только вот Нуар, сидящий около ног одержимого, точно верный пёс, — кот? — совсем не прибавлял хорошего настроения. Ледибаг даже предполагать не хотела, что именно произошло и почему Кот вместо сражения преданно мурлыкает. Она не стала подходить близко, помня о неприязни акумы к женщинам. Перебираясь из одного укрытия к другому, Ледибаг старалась слиться с окружающей обстановкой. Сложное занятие, особенно если учитывать яркий красный костюм в чёрную крапинку. На секунду задумавшись, Ледибаг приложила пальцы к пятнышку на груди и смахнула его в сторону. Спустя пару секунд её костюм потерял в маскировке из-за мельтешащих и сталкивающихся пятен. Но вот целиться по нему наверняка стало сложнее, что хорошо. Акума ведь предпочитал стрелять издалека. Не зря она научилась пятна двигать, ой не зря. Акума выбрал одно из самых высоких зданий в районе, чтобы просматривать обстановку вокруг. Кот сидел рядышком, безучастно пялясь в небо и изредка моргая малиновыми глазами. Больше всего было похоже, что Нуар то ли под мощным успокоительным, то ли в депрессии. Мгновенно оценив расстановку врагов, — и Кота, хотя сейчас он наверняка тоже был опасен, — Ледибаг отступила в темноту переулка. На этот раз героине не слишком повезло: этот закоулок был захламлён каким-то строительным мусором, и двигаться в нём оказалось довольно тяжело. Поэтому когда Супер-Шанс подарил Ледибаг лук со странными стрелами, девушка только нервно засмеялась. — Ну конечно, — проворчала она, рассматривая снаряды. — Естественно. Стрелы были действительно странными: вместо нормального острого наконечника у них были какие-то мешочки, очень твёрдые наощупь. Раздавив один из них, — всего стрел было три, две с красными мешочками и один с синим, — Ледибаг скривилась из-за резкого запаха валерианы и разлившейся по ладони настойки. — Мда… ладно. Целиться из переулка было сложно. Да практически невозможно: Ледибаг то не могла увидеть свою жертву-акуму, то у героини не получалось сделать нормальный хват на луке. Ругаясь на подарок Супер-Шанса, Ледибаг пыталась как-то разгрести завал вокруг себя, но всё было без толку. Поэтому пришлось выбираться из укрытия и вставать на крыше. Всё бы ничего, но из-за этого Ледибаг была как на ладони. От одного розового луча она увернулась, от второго тоже. Попасть по героине для акуманизированного оказалось слишком сложно, спасибо движущимся точкам. К сожалению, акума всё ещё оставался просто ненормально быстрым. Ледибаг только натянула синюю стрелу на тетиву, как одержимый оказался позади героини и схватил ту за локоть. — О, какая… отвратительная букашка. Что это у нас, стрелы? Ты решила меня подстрелить, как курочку? — хватка стала сильнее; одержимый скалил заострёные зубы в неприятной улыбке. — А давай я подстрелю тебя первой? Он выхватил стрелу, и вонзил её в девичье бедро. Тетива больно щёлкнула Ледибаг по пальцам. Голубой мешочек разорвался из-за силы удара, колбочка под ним треснула, и из неё брызнула яркая красная жидкость — совсем как артериальная кровь. Ледибаг закричала. Боли она совершенно не чувствовала, но девушке показалось, что лучше изобразить хоть что-то. Своей интуиции Ледибаг привыкла верить: та не один раз спасала Чудесных из самых безнадёжных ситуаций. Одержимый её небольшим представлением был доволен. Он растягивал яркие напомаженные губы в довольной улыбке и щурил лучистые голубые глаза. Перья за его спиной взволнованно шелестели, тёрлись друг о друга и словно бы жили своей жизнью. — Ну же, букашечка. У нас есть ещё одна стрелочка… Он медленно вытянул стрелу с красным мешочком из руки Ледибаг, — второй она попыталась «отобрать» снаряд, на самом деле размазывая валериану по предплечью одержимого, — и похлопал наконечником по красному пятну искусственной крови. Затем он замахнулся, чтобы вонзить вторую стрелу в Ледибаг, но героиня ужом выскользнула из его хватки. Мешочек столкнулся не с её телом, а с торсом одержимого и, конечно же, порвался. Ледибаг отскочила в сторону и пригнулась, ожидая дальнейшего развития событий. Акума ругался и пытался стряхнуть с себя капли настойки, в итоге только размазывая её ещё больше по коже и по перьям. Яркий запах свежей валерианы привлёк Кота. Нуар несколько раз сонно моргнул, после чего уставился на бранящегося акуму. Зрачки у Кота то раскрывались в два чёрных провала, то собирались в тонкую нить. Выглядело это жутко. Как настоящий кот, Нуар встал на четвереньки и сладко потянулся. Взгляда он при этом не отводил от акумы; Ледибаг также непрерывно смотрела на напарника. Момент броска она, если честно, просмотрела. Нуар всегда был быстрее неё, а уж под воздействием валерианы… вернее, запаха… в общем, Кот сиганул на акуму, как кот на птичку, и вцепился когтями и клыками в разноцветные перья. Одержимый заверещал, как курица, которую ощипывают, — в принципе, это и происходило, — и начал отбиваться от ополоумевшего от запаха Нуара. Конечно же, у акумы ничего не выходило. Ледибаг потёрла красную краску на ноге и понюхала ладонь. Хотя раньше рука у девушки пахла валерианой, теперь на костюме не оставалось и следа от запаха. Возможно, эта краска его маскировала. Ледибаг остановила мельтешение точек на костюме, чтобы не привлекать лишнего внимания, и аккуратно приблизилась к месту ощипывания. Акума тихонько постанывал от боли и, кажется, плакал. Кот, напротив, громко мурчал и с удовольствием продолжал вырывать перья из спины одержимого, одно за другим. Живого места на акуме уже не было, а крыша вокруг оказалась залита ярко-розовой кровью. Благодаря выдернутым перьям стал виден предмет, заражённый бабочкой: вроде бы собачий ошейник, ранее скрытый за пушистым занавесом. Ледибаг оставалось только дождаться, пока когти Нуара доберутся до этого ошейника и разорвут его. Традиционный ритуал очищения прошёл как обычно. Разве что на фоне слышался скулёж акумы и громкое утробное урчание. Бросив последний взгляд в сторону Кота, — эй, ей очень понравился его обновлённый костюм! — Ледибаг подкинула так и не использованный лук в воздух, призывая Чудесное Исцеление. Она любила моменты, когда всё возвращалось на круги своя. Это было словно удовлетворение после хорошей уборки дома, когда выносишь на помойку много-много мусора, о котором даже не подозревала до этого момента. Глядя на то, как восстанавливаются здания, разрушенные Нуаром, как возвращаются на улицу люди, как кружат в небе божьи коровки, Маринетт чувствовала себя как никогда полезной. Она была на своём месте с в этом мире, и она знала это. — Миледи? Кот подошёл к ней сзади и нерешительно коснулся её ладони своей. Ледибаг хмыкнула: наверняка Нуар опять что-то себе надумал и теперь загоняется почём зря. Поэтому она повернулась к нему и поманила к себе пальцем. Кот немного пододвинулся, и она поманила его снова. И снова, и снова, до тех пор, пока высокий Нуар не нагнулся практически вровень с ней. Так его оказалось намного удобнее целовать. Кот сразу расслабился и включился в головокружительный поцелуй со всем пылом. Он притянул Ледибаг к себе, обвил вокруг неё длинные руки и прижался, словно хотел впаять её в себя. Он умудрялся прерываться на короткое мурчание, когда поцелуй ненадолго прерывался, и едва контролировал собственные губы — те всё время разъезжались в улыбке. Из-за этого поцелуй перерос в совместный смех. Ледибаг обняла Кота и с удовольствием чувствовала ответное объятие. — Ненавижу, когда ты подставляешься, — пожаловалась она ему в ключицу. — Случайно вышло. — М, у тебя всегда случайно выходит. Но мне это всё равно не нравится. — Прости. — Хотя в этот раз вышло довольно забавно, если задуматься. — А? Почему это? Ледибаг немного отстранилась и легонько ткнула Коту в нос. — А вот не скажу, котик. Не подставлялся бы под удар — сам бы узнал. И вообще, я обижена. — Обижена? — Кошачьи уши возмущённо дёрнулись. — Это я тут обижен! Это мне тут ничего не рассказывают! Кот состроил самое оскорблённое выражение лица, на которое был способен, но из-за то и дело появляющейся улыбки вышло скорее мило. — И что же мне сделать, чтобы ты меня простила, моя Ледибаг? Маринетт коротко рассмеялась и щёлкнула по бубенчику Нуара. — Купи мне пайетки, котик. — Пайетки?.. — Килограмма два, я думаю, хватит. — Ледибаг, почему пайетки? — Хотя, нет, можешь и побольше взять. — Ледибаг, причём тут пайетки? — Разноцветных, пожалуйста. Пока-пока, котик! — Ледибаг, ты куда? Ледибаг? Почему пайетки, Ледибаг? Что такое пайетки?!