Грани миров

Акуманизированная медленно продвигалась вперёд по городу. Чудесные шли следом, как ищейки, и наблюдали. Маринетт так и не поняла, почему именно женщина стала одержимой. Она ничего не говорила, только смеялась в лучших традициях фильмов-ужастиков, которые Дюпэн-Чэн ненавидела всей душой. Акума танцевала, когда ей что-то очень сильно нравилось, — подсказка: секс и оргии, — и злобно кричала, если что-то шло не по её планам. Обычно крики раздавались, если люди начинали заниматься сексом не в тех парах, которые хотелось видеть акуманизированной. Но Маринетт не могла не признавать одного: одержимая была очень, просто чертовски красивой. Медно-рыжие волосы со змеиными концами выглядели по-плохому сексуально, как у шикарных злодеек в фильмах; светлая кожа была идеально-гладкой, идеально-веснушчатой на плечах и груди и просто идеальной. Красные глаза сверкали, как два драгоценных камня, а яркая белая улыбка подошла бы топ-модели, если бы топ-модели ходили нагишом по городу и заставляли людей совокупляться. Даже жесты акуманизированной были выверенными до последнего миллиметра. Ни единого лишнего движения, ни одного нелепого взмаха рукой с порченым браслетом. Казалось, что женщина просто вышла из какой-то кинокартины, где акуму не устроил конец. Ведь герои всегда побеждают, а она явно была злодейкой в этой драме. Ледибаг только надеялась, что в их франшизе герои также окажутся сильнее. Мышь в клетке была торжественно вручена Нуару по его же просьбе; в конце концов, только у него был пояс, на который можно закрепить подарок Супер-Шанса. Ледибаг иногда казалось, что Кот как напарник нужен ещё и для переноса вещей: у него и ремень, и карманы, и просто лишние руки. Нуар то и дело косил зелёные глаза на притихшего грызуна, тыкал в белый бочок острым пальцем и мечтательно облизывался. Маринетт это не комментировала, хотя внутри посмеивалась над напарником и таким странно-кошачьим поведением. Атака акумы была невидима, но зависела от жеста: чтобы заставить человека заниматься сексом женщине было достаточно взмахнуть рукой. Ещё Ледибаг заметила, что при этом нужен зрительный контакт: одержимая должна была смотреть на свою жертву во время жеста, иначе тот не срабатывал. Это было как минимум удобно, потому что появлялось целых два способа нейтрализовать акуманизированную. Только вот Ледибаг никак не могла определиться, как же это сделать. Мышь в клетке на поясе у Нуара позволяла использовать оба варианта с примерно одинаковой эффективностью. Когда акума замерла рядом с одной из самых крупных оргий, которую Маринетт видела за сегодня, Дюпэн-Чэн окликнула Кота: — Есть пожелания, прежде чем мы начнём? Нуар, в очередной раз тыкающий мышь через прутья клетки, кивнул. — Помнишь моё поведение в прошлый раз? — Это ты про то, как ты запугал несчастного парня? Акума-очкарик, точнее, парень, который был акумой, вырубился после боя прямо на руках у Нуара: Кот перестарался с запугиванием. Несчастный рыжий подросток теперь боялся одного из Чудесных, словно какого-то хулигана, хотя Ледибаг и не понимала, почему. Вроде Нуар не делал и не говорил ничего особенного… так, пара клишированных фразочек и движений из фильмов, и всё. Но рыжему хватило. — Я его не запугивал. Точнее, я запугивал не его, а акуму, миледи, а это сомуршенно р-разные вещи! Но, да. Я про это. Ледибаг закатила глаза. — И? — Может, продолжим?.. Ну, такую линию поведения. Она едва не застонала. Изображать из себя «плохишей»? Зачем? — Если ты назовёшь мне хотя бы три причины, почему мы… — Акумы будут думать, что мы сильнее и безбашеннее, чем есть, — тотчас затараторил Кот. — Это раз. Два — такое поведение дезориентирует акуму, ты помнишь, что случилось с очкариком? Да он просто вышел из себя, в хор-рошем для нас смысле! Ну, а три… три… Ледибаг заинтересованно подняла брови. Первые два аргумента были так себе, потому что она не была уверена в их целесообразности. Ну какой смысл в том, что акумы будут думать о них хуже? Вряд ли порченые души станут бояться Чудесных и передумают из-за их «безбашенного» поведения проходить в физический мир. Если уж говорить про дезориентацию акум, то тут тоже ничего хорошего. Это прошлый одержимый стал ошибаться, а что будет с этой акуманизированной? Она разозлится? Взбесится? Станет берсеркером? Это была та рулетка, которую Ледибаг не хотела бы крутить. — А три… три! Мы будем выглядеть с тобой офигенно-круто! …нет, действительно? Ледибаг с подозрением взглянула на Нуара. Напарник смотрел в ответ широко раскрытыми глазами; кошачьи уши возбуждённо стояли торчком, губы Нуар прикусил в ожидании вердикта. В целом, Кот выглядел как ребёнок, который выпрашивает что-то у родителей и обещает, что в итоге-то всё будет нормально, неплохо и даже хорошо, честное слово, вы только поверьте. Отказывать было как-то неудобно, тем более в такой мелочи. Поэтому Маринетт, показательно закатив глаза, кивнула. — Йес! — Кот победно вскинул кулак и воздух и почти сразу зажал себе рот руками. — Прости. — Акума всё равно не реагирует, так что нормально. Как мы себя должны вести по-твоему? Кот потёр руки и пакостливо ухмыльнулся. Слушая объяснения напарника, Ледибаг думала, что тот пересмотрел пафосных аниме. Но, в принципе, ничего экстраординарного он не предлагал, просто много показной самоуверенности и показного же всесилия. От этого не должно было быть никаких последствий. По крайней мере, Маринетт никак не могла понять, что же её смущает и почему она не хочет вести себя так, как описывает Кот. Но, опять же, отказывать Нуару в такой малости… иногда ей казалось, что бедняга-Нуар подкаблучник похлеще, чем любой из мужчин. Иначе по какой из причин он беспрекословно слушается её в девяноста девяти из ста случаев? И такое послушание определённо стоило поощрить. Дождавшись, пока акума отвлечётся от порабощения людей, Чудесные, — согласно плану Нуара, конечно же, — выскочили на крышу и, не скрываясь, выпрямились во весь рост. Маринетт упёрла одну руку в бок, Кот выставил перед собой шест на манер посоха и опёрся на него руками, умостив на ладони голову. Вести полагалось Нуару, как предложившему план. — Эй, красотка! — окликнул акуму Кот. — Ничего не перепутала? Я же говорил, чтобы вы даже не думали соваться в наш город, идиоты! На последнем голос у Нуара едва заметно дрогнул. Ледибаг про себя хмыкнула: Кот давно признался напарнице, что в обычной жизни он так редко ругается, что «дурак» для него — верх некультурности. Акума на окрик обернулась, слишком радостная для той, кому полагается испугаться. Глаза у неё ещё сильнее засияли красным, волосы-змеи пришли в движение, грудь стала быстро подниматься от участившегося дыхания. Маринетт против воли засмотрелась на линию бюста и изгиб талии одержимой. Эх, была бы такая шикарная модель… Акума, как и предполагала Ледибаг, не была разговаривающей: вместо хоть каких-то связных звуков она издала радостно-яростный вопль. Змеи вторили шипением, поднявшись вокруг рыжей головы и готовясь к атаке. Кот ответил акуманизированной смехом. После, отхохотав положенные тридцать секунд, — немыслимо долго, если вы спросите Ледибаг, — он вдруг зашипел. Вышло не в пример лучше, чем у обычных уличных котов: громче, более грозно и неожиданно. У Ледибаг от этого звука по спине прошёлся целый строй крупных холодных мурашек. Акума передёрнулась от звериного шипения и даже отступила на несколько шагов. Радости в лице одержимой не осталось, зато появилось настороженно-вопросительное выражение. Выглядело это так, будто акуманизированная не ожидала встретить такое приветствие. Что же, может быть, Кот был и прав. Акум стоило пугать хотя бы ради такой растерянности. Затем акуманизированная ухмыльнулась и, крутанувшись вокруг себя в каком-то танцевальном па, взмахнула рукой. Кот шагнул перед Ледибаг ещё до того, как героиня успела сказать хоть что-то — настолько было у Нуара в подкорке прошита идея о том, что Ледибаг нуждается в его защите. Браслет на руке одержимой вспыхнул зелёным. Нуар хмыкнул и упёр руки в бока. Ничего не произошло, хотя подсознательно Ледибаг ожидала, что Кот рухнет на колени и полезет делать… ну, что-то. Но Кот как стоял, так и продолжал стоять, не шелохнувшись. Он не реагировал ни на взмахи руками, ни на свечение браслета, ни на злобный вопль одержимой. Просто стоял и смотрел на неё в ответ, широко ухмыляясь. Пока акуманизированная изображала из себя ветряную мельницу, Маринетт осмотрелась. Вокруг было много занимающихся сексом людей, но они Ледибаг не интересовали. А вот машина с разбитым стеклом на двери водителя… да. Ледибаг подошла к ухмыляющемуся Коту и осторожно вытащила мышь из клетки. Нуар, хотя и выглядел спокойным и непоколебимым, всё-таки явно попал под действие акумы. По виску у Кота стекала капля пота, улыбка при более ближнем рассмотрении оказалась оскалом, мышцы были каменно-напряжёнными, да и пах… У него была эрекция. Настолько сильная, что просматривалась даже через довольно плотную ткань костюма. — Я убью тебя позже, идиот, — прошипела Ледибаг, спрыгивая с крыши под очередной вопль акумы. Одержимая отреагировала на движение, мгновенно замолкнув. На медленно приближающуюся Ледибаг она смотрела со вполне различимым страхом в красных глазах. Руку она, правда, не поднимала: то ли считала, что на Чудесных её силы не действуют, то ли просто обомлела от наглости героини. Приближаться ко врагу! Пешком! С ухмылкой! Подумать только! Ледибаг остановилась примерно за двадцать шагов до акумы, рядом с разбитым стеклом. Она показательно подняла руку с мышкой, которую держала за хвост. Несчастный зверёк пищал и пытался вырваться, извивался и едва не плакал — совсем как живой. Маринетт успокаивало только то, что Тикки говорила о Супер-Шансе: он не способен создать живое. Подарок волшебства может казаться живым, выглядеть живым, вести себя как живой, но он не живой. А значит и мышка не живая, и жалеть её не надо. Сердце у Маринетт всё равно обливалось кровью. Волосы-змеи отреагировали на мышь так, как Ледибаг и рассчитывала: сначала замерли, уставившись на грызуна во все глаза, а затем кинулись вперёд в молниеносной атаке. Маринетт едва успела закинуть мышь внутрь машины и отскочить в сторону, чтобы её не снесли хищные пряди. От силы совместного змеиного броска акуму сдёрнуло с места, как пушинку. Маринетт смотрела на то, как одержимая извивается, пока змеи тащат её к машине, как акума упирается в асфальт руками и ногами, как пытается остановить свои волосы и дёргает себя за пряди. Бесполезно: увлечённые охотой, змеи плевать хотели на крики и сопротивление собственной хозяйки. Они заползли в машину и утянули за собой голову акуманизированной. Вышло как нельзя лучше: стекло оказалось крепким и не разбивалось на осколки, а согнулось и смялось. Вроде бы такие стёкла делали специально, чтобы уменьшить травмоопасность при авариях… непонятно только, как тогда сделали первоначальную дырку. Удачно вышло: змеи затащили голову и плечи одержимой внутрь, так что руки, — её главное оружие, — оказались блокированы. — Ну что же вы так, — насмешливо протянула Ледибаг, помня о плане Кота. — Говорили же вам, чтобы вы сюда не совались… возвращайся в ад, красотка. Она просто не знала, что ещё можно добавить пафосного, так что решила перейти к действиям. Ледибаг стянула браслет с тонкого запястья и разломала украшение прямо в руках. Вылетевшую загрязнённую бабочку она очистила по привычному ритуалу, но с новым ощущением: теперь, смотря на улетающее белое насекомое, ей казалось, что она выполнила какой-то игровой квест и получила несколько очков опыта. Кот не спускался. Проводив взглядом белую акуму, — Плагг называл их ками, — Ледибаг оглянулась вокруг. Поскольку Чудесное Исцеление ещё не было применено, люди вокруг продолжали делать то, что делали. И с этим надо было заканчивать. Ледибаг в несколько прыжков вернулась на крышу к Коту и, ничего не говоря, стянула у напарника с пояса клетку. Нуар выглядел паршиво: бледное потное лицо, но красные скулы и сухие губы. Дыхание у него было частым и поверхностным, мышцы напряжены до предела. Он так сильно сжимал собственный шест, что Ледибаг слышала скрип перчаток об оружие. Да и стоял Кот еле-еле, покачиваясь, хотя и навалился на шест практически всем весом. Золотая лента у него на запястье сияла и явно сдерживала влияние акумы. Ледибаг решила поблагодарить Таролога за это при следующей встрече. Она подкинула клетку в воздух, призывая Чудесное Исцеление и заранее зная, что результат ей не понравится. Гнусное внутреннее чувство появилось у Ледибаг ещё до того, как рой божьих коровок появился в небе. Насекомые мотылялись туда-сюда, возвращая городу его прежнее состояние… …и совершенно при этом игнорируя Нуара. Кот со стоном медленно опустился на колени. Глаза у него были мутными, взгляд остановился на одной точке, которую Маринетт не могла определить. И, словно этого было мало, серёжки Ледибаг издали долгий, полный пронзительной паники писк. Маринетт сцепила зубы до боли. Кота она схватила за руку, подняла и закинула на плечо. Славься, суперсила, потому что по велению здравого смысла она бы никогда не подняла мужчину с подобной лёгкостью. Удерживая напарника то за ремень, то за задницу, Ледибаг припустила вперёд. Она примерно представляла, где находится. Выходило, что из всех безопасных мест ближе всего находился её дом. До него как раз было бежать около минуты или чуть больше. Но ей нужно было уложиться в минуту. Крыши под её ногами крошились и шли трещинами от силы, с которой Ледибаг отталкивалась от черепицы. Вниз летели мелкие осколки, ругались люди, которым попадало по головам, но в кои-то веке Маринетт это всё не волновало; даже если это смертельно, чёрт возьми! В её голове была одна мысль: нужно донести стонущего Нуара до её комнаты до того, как Ледибаг растеряет свои точки и станет обычной школьницей. Трансформация кончилась на балконе. Ледибаг едва дышала от усталости и бега. Когда синхронизация разорвалась, Маринетт рухнула на плитку из-за веса напарника: скинуть Кота она не успела. Пребольно ударившись всем, чем только можно, Маринетт захрипела. Нуар весил совсем не как пушинка и при этом лежал на ней, даже не удерживая себя хоть как-то. Дышать под его весом было сложно, но, как бы ни упиралась Маринетт в грудь и плечи напарника, Кот не реагировал. Лопатки и поясницу холодило, — всё-таки два градуса на улице, не лето, — спину быстро стало жечь и колоть. Пальто не спасало: девушка не рассчитывала гулять, поэтому утром отдала предпочтение симпатичной, но очень лёгкой верхней одежде. Маринетт едва не плакала от бессилия. Ни растолкать, ни скинуть с себя напарника не получалось. Она даже закричать не могла, чтобы позвать на помощь, потому что для этого нужно было хотя бы вдохнуть. Перед глазами заплясали чёрные мушки, от нехватки кислорода сердце колотилось о грудную клетку, перехватывало глотку и сводило живот. Голова кружилась, и вместе с ней стала качаться картинка перед глазами. — Кот, — захрипела она, едва урвав глоточек воздуха. — Кот! К счастью, ему хватило этого предсмертного, — может, действительно такого, — хрипа. Нуар распахнул мутные глаза и, совершив над собой усилие, откатился в сторону. Маринетт ещё с минуту лежала и судорожно хватала ртом воздух. Лёгкие словно слиплись, в них был пожар, а ещё они никак не хотели нормально работать. Девушка то пыталась наполнить себя кислородом, то заходилась болезненным сухим кашлем, то давилась слюной и снова задыхалась. Стало немного легче, когда ей удалось перевернуться на живот и подняться на карачки. Кот лежал рядом и не шевелился, только изредка втягивал воздух через зубы и давил стоны. И, как будто в насмешку, пошёл снег. Крупные хлопья падали на обожжённую холодом спину Маринетт, покрывали белым пухом костюм Нуара и казались сказочно-ненастоящими. С гудящей головой Дюпэн-Чэн подползла к люку в комнату и распахнула его настежь. — Кот, — прохрипела она, — за мной. Нуар простонал что-то неразборчивое, но определённо несогласное. По его телу пробегали крупные волны дрожи и зелёных искр, его выгибало, он едва соображал — и всё из-за его идиотского плана, чтобы впечатлить акуму. Чёрт возьми, Маринетт знала, что эта идея была идиотской, и что Чудесное Исцеление будет барахлить, и что не стоит лишний раз рисковать, и что… Спохватившись, Маринетт оглянулась вокруг. Тикки! Где Тикки?! Благодаря богов за яркую расцветку подруги, девушка подползла к квами и аккуратно подняла её на руки. Малышка была вымотана и спала так глубоко, что даже не пошевелилась, оказавшись в ладонях подопечной. Возможно, Маринетт бы запаниковала, но она всё ещё была в состоянии Ледибаг, пусть и без костюма. Её мозг работал быстро и был таким же холодным, как и снег. Паника… её можно и на потом отложить. Она убрала Тикки в сумочку и расчётливо посмотрела на напарника. В целом, Кот лежал довольно удобно: если она упрётся спиной в прутья балконной ограды, а ногами в бок Нуара, да ещё потом поднапряжётся, то у неё получится толкнуть Кота как раз в сторону открытого люка. Других вариантов всё равно не было. Она не могла оставить напарника на холоде в таком состоянии, а падение с лестницы не считалось настоящей опасностью для Чудесных. Всё-таки их тела были покрепче обычных человеческих, да и костюм защищал, по крайней мере у Кота. Вот же несправедливость: костюм Ледибаг был тонким и проницаемым, тогда как Нуар оказался в самых настоящих доспехах. Мысленно попросив у Кота прощения, Маринетт устроилась у прутьев и упёрлась ногами в бок Нуара. На мощный толчок ушли её последние силы, так что когда Кот буквально свалился внутрь комнаты, Маринетт только порадовалась: получилось. Она подняла глаза к небу и тяжело вздохнула, прежде чем встать на карачки и поползти в сторону люка. О спуске по довольно крутой лестнице она даже думать не хотела — ей заранее становилось плохо. И, да. Каждая ступенька стала для неё настоящим испытанием. Хорошо ещё, что она не забыла прикрыть люк — возвращаться для этого она бы точно не стала, несмотря на угрозу пневмонии. Кот в комнате уже не напоминал полузомби. Он сидел, привалившись спиной к креслу, и смотрел на то, как Маринетт сползает по ступенькам. Молча — плохой признак, если учитывать, что обычно Нуар трещит просто без умолку. Да и глаза у него были… какими-то тёмными. — Я свалился на твой балкон? — спросил он. От его голоса Маринетт ощутила себя неуютно. Но что ей оставалось? Только бравировать и показывать уверенность, которой совершенно не было: — Да уж. И, вообще-то, прямо на меня. — Мне надо зализать прощение? — ухмыльнулся Нуар. Его зубы показались Маринетт очень острыми, а зрачки — излишне хищными. Вся его фигура внезапно оказалась слишком звериной, лишь очертаниями напоминающей человеческую. Даже волосы были растрёпаны больше обычного. Маринетт криво улыбнулась и привалилась спиной к лестнице, благо та была достаточно крутой и сидеть оказалось удобно. Кот по-животному встал на четыре конечности и встряхнулся, будто хотел скинуть со шкуры лишнюю воду. По костюму у него бегали зелёные искры, чёртов остаток чужой акуманизации и её проклятия. Кот приблизился к Маринетт и уселся рядом с ней на корточки. Ухмыльнулся, смотря на подругу, и вдруг качнулся к ней. Остановился за пару сантиметров до столкновения носами — близко, лицо к лицу, руки упираются в ступени по обе стороны от её головы. — Знаешь, чего я хочу, Принцесса? — Догадываюсь. Он наклонился к её уху, куснул мочку, поигрался языком с серёжкой и зализал пострадавшее местечко. Маринетт не шевелилась, боясь спровоцировать Нуара ещё больше. Чёртов Кот. Чёртова ситуация. Ну зачем она вообще согласилась на его идиотский план? Показали, блин, акумам, что Чудесные здесь самые крутые! А о последствиях кто думать будет?! — Нет-нет, мурцесса, — прошептал Нуар ей на ухо, — ты точно не догадываешься, чего я хочу. Я хочу обладать тобой, миледи. Последнее обращение заставило Маринетт буквально застыть. Миледи? Кот обращался так только к Ледибаг. Не к Маринетт, не к другим девушкам, ни к кому вообще, кроме Ледибаг. Она отпихнула Нуара от себя и уставилась на его лицо расширившимися глазами. Кот знакомо ухмыльнулся — слишком нежно для того, кто попал под очередную атаку одержимого. — Знаешь, эта акума мне словно глаза раскрыла, — Нуар муркнул и потёрся щекой о плечо Маринетт. — Как можно не замечать, что ты — это ты? Те же хвостики, те же повадки, тот же голос. О, как я люблю твой голос! Но больше мне нравится, когда ты часто дышишь и совсем молчишь. Ты же из молчаливых, да, миледи? Он рванул полы пальто Маринетт. Оторванные пуговицы застучали по полу, укатываясь куда попало, а Нуар водил когтистыми лапами по груди и животу напарницы, когтями разрывая одежду. Маринетт не шевелилась. Просто смотрела на Кота и позволяла ему делать всё, что вздумается. Когда Нуар легко разрезал ремень сумочки с Тикки, Маринетт отпихнула её в сторону, чтобы Кот случайно не наступил на бессознательную квами в её убежище. Нуар этого даже не заметил, продолжая полосовать одежду девушки и любуясь открывающейся кожей. — У тебя веснушки даже на плечах, — восхищённо пробормотал Кот, стаскивая с девушки остатки пиджака и футболки. — Боже, я поцелую каждую. Не откладывая, он прижался губами к её плечу, начиная выцеловывать одному ему известные узоры. Маринетт вздохнула и осторожно положила руку напарнику на голову, ероша мягкие светлые пряди. Кот прикусил её шею и засосал кожу. Маринетт зашипела: приятного было мало, не так она себе представляла засосы. К тому же после того, как Нуар отстранился и облизал образовавшийся синяк, кожу стало неприятно холодить. А ещё пострадавшее место болело и пульсировало. — Без засосов, — приказала Маринетт обычным тоном Ледибаг. Кот слегка отодвинулся от неё и посмотрел своими невозможными яркими глазами. Выглядел Нуар недовольным. — Почему это? — Мне не нравится, больно. Кот прикусил щеку изнутри и медленно кивнул. Маринетт облегчённо выдохнула: как бы ни ощущал себя Нуар, он всё ещё был её котёнком. Слава квами, потому что её Кот никогда ей не навредит. — И давай-ка на постель, — продолжила Маринетт. — Мне холодно сидеть на полу. Он снова кивнул. Не успела Маринетт опомниться, как Нуар уже укладывал её на её же постель. Ошмётки одежды Кот скинул на пол, пока Дюпэн-Чэн ошалело моргала: она даже не заметила, когда Нуар поднял её на руки, не то что перемещение на второй этаж её комнаты. — Так лучше? — поинтересовался Кот. — Определённо. Он сидел в её ногах, как самый настоящий кот, и клыкасто улыбался. Ловкими пальцами он стянул с её стоп обувь и носки, прежде чем приняться за штаны. С ними он не церемонился так же, как и с другой одеждой: подцепил когтём и разрезал вместо того, чтобы стянуть по-человечески. Маринетт села на кровати и расстегнула лифчик, откидывая его в сторону. Бельё своё она очень любила и не хотела, чтобы Нуар его порвал в запале. Оставшись перед напарником в одних трусиках, Маринетт ощутила себя абсолютно обнажённой — не в смысле потери одежды, а из-за ошеломляющего чувства беззащитности. Кот смотрел на неё, как на спустившуюся с небес богиню, и Маринетт неловко скрестила руки на груди, чтобы хоть как-то прикрыться. Он мягко взял её за запястья и отвёл их в стороны. Приблизился к ней и поцеловал — слишком мягко и успокаивающе, так, как Маринетт совершенно не ожидала. Это действительно расслабило. Её котёнок. Её. Кот не снял ни сапог, ни ремня, ни хотя бы перчаток, тогда как она из-за его когтей лишилась последней преграды между ними: не прерывая поцелуя, Нуар легко разорвал трусики Маринетт прямо на ней. Ненужная тряпочка полетела вниз, к остальным ошмёткам одежды. За ней полетели ленточки. Волосы Маринетт рассыпались по плечам, и Кот принялся играться с ними, пропуская сквозь пальцы. — Вандал, — пробормотала девушка саднящими губами. Целовался Нуар жадно, не нежничая: кусался, вылизывал её губы, засасывал их и терзал, не доводя, впрочем, до ранок. С его клыками это было просто верхом мастерства. — Я куплю тебе новую одежду, — пробормотал в ответ Кот, целуя ключицы возлюбленной. — Правда? — с нервной усмешкой спросила девушка. — Новую одежду, — поцелуй, — новую квартиру, — поцелуй, — украшения, — поцелуй, — что угодно для тебя, миледи, хоть целый мир на блюде. Только прикажи. Я сделаю что угодно, миледи, только прикажи. — А если я прикажу остановиться? Нуар провёл руками по её бокам и впился пальцами в бёдра. Коготки не прорвали кожу, хотя Маринетт опасалась, что Кот может не контролировать силу нажима. По телу Нуара прошла волна крупной дрожи, вспыхнули зелёные искры на костюме. Кот поднял на Маринетт совершенно больные, потерянные глаза и едва улыбнулся дрожащими губами. — Я… я остановлюсь, миледи. Правда. Я лучше себе глотку вырву, чем причиню тебе вред. Веришь, Принцесса? Он выглядел таким несчастным… Маринетт покачала головой и погладила Нуара по щекам. — Верю. — Мне остановиться, миледи? — Нет. Генералы Котландии перешли в нападение. Блицкриг увенчался успехом, жители Маринеттании приветствуют нового правителя. Со стены на них смотрели бесконечные фотографии Адриана. Чувствуя себя последней идиоткой, Маринетт пообещала сама себе снять их, когда всё закончится и Кот придёт в себя. Нуар опрокинул Маринетт на кровать и навалился сверху. Его веса девушка не чувствовала: Кот удерживал себя на руках, чтобы ей не было тяжело. Зато она отлично ощущала прохладу его костюма, то, как о чёрную кожу трутся её соски, и насколько Кот возбуждён — Нуар прижимался своим пахом к её лобку и совершал крошечные фрикции. Это было… ну, это было как минимум неплохо. Кот отслеживал её реакцию и явно не знал, что делать дальше — ясно же, что опыта у него было не больше, чем у неё. Маринетт обняла напарника и уткнулась носом в его шею. Кот замер, не уверенный ни в чём. — Господи, какой же ты дурак, — пробормотала Маринетт. Нуар тихонько кашлянул и шёпотом спросил: — Почему? — Потому что. Она потянула Кота на бок, и парень послушно перевернулся, увлекая за собой и Маринетт. В итоге она сидела на нём абсолютно голая, с красными щеками и только теоретическими знаниями о том, что же нужно делать. Ситуация осложнялась тем, что Маринетт понятия не имела, расстёгивается ли костюм Кота Нуара до конца. Про потерянную, — почти, — невинность и любовь к Адриану Маринетт решила подумать как-нибудь потом. Она упёрлась ладонями в грудь Кота и с нажимом погладила по чёрной коже. Швы на ней ощущались вздувшимися буграми и приятно массировали ладони. Сам костюм был идеально-прохладным и гладким, касаться его вот так оказалось одним удовольствием. Руки Маринетт сами потянулись к бубенчику. Она помнила, что под звонким украшением пряталась молния, которая, вроде бы, расстёгивалась примерно до пупка или чуть выше. Можно было бы хотя бы немного скинуть костюм Кота с его тела, чтобы не только Маринетт была голой. Чтобы не только она смущалась. Но молнии на месте не было. Ощупав идеально-гладкую кожу костюма, Маринетт добилась только одного: вспыхнувших зелёных искр. Заминка привлекла внимание Кота, и Нуар спросил: — Что-то не так? — Костюм не расстёгивается. Наверное, влияние акумы. — Чёрт. Сейчас посмотрю, все ли молнии пропали. Он слегка приподнял таз и толкнулся бёдрами, чтобы Маринетт сползла к нему на живот. Девушка, не удержав равновесие, разлеглась на Коте, пока он ощупывал пальцами собственный пах. — Нет, здесь всё расстёгивается, — с облегчением сказал Нуар. Вжикнула молния. Маринетт приподняла одну бровь и добавила скепсиса в голос: — Ты находишь? — Да точно, всё нормально. — Ну слава богу. Кот посмотрел Маринетт прямо в глаза — и ожидаемо покраснел. Получив желаемое, — это Маринетт про практически случившийся секс, — он вернулся к своему нормальному состоянию и настроению. Разве что каламбурить не начал. И хорошо, если кто спросит Маринетт. Кот быстро облизнулся и аккуратно положил ладонь на ягодицу Маринетт. Сжал и слегка оттянул в сторону. От ощущения прохладного воздуха в интимном месте Маринетт раскраснелась настолько, что кровь ударила в голову и запульсировала в висках. Она пододвинулась вперёд и неловко ткнулась губами в скулу Кота. Затем в нос, в подбородок, в уголок губ. Наконец случился нормальный поцелуй, увлекший в себя и Маринетт, и Кота настолько, что они оба забыли обо всём. Нуар положил вторую руку на девичьи ягодицы и принялся ритмично сжимать их, наслаждаясь мягкостью, как обычный кот. Разорвав поцелуй, Маринетт приподнялась и снова оседлала бёдра Кота. И сразу же замерла: Нуар, оказывается, не только расстегнул молнию в паху, но и вытащил своё достоинство из-под защиты костюма. Так что Маринетт села прямиком промежностью на его отвердевший член. Дыхание Маринетт участилось. Она не знала, куда смотреть — но точно не на Кота, который замер так же, как и она сама. Прикусив губу, Маринетт аккуратно приподнялась и двинула бёдрами вперёд-назад, скользя промежностью по стволу члена. Тот удобно для неё лежал на паховых мышцах Нуара, слишком тяжёлый, чтобы «бодро стоять» как в хентае. Кот запрокинул голову и протяжно застонал. Маринетт быстро посмотрела в сторону люка внизу: закрыт или нет? Закрыт. Только после этого она вспомнила, что родители, вообще-то, должны быть в пекарне: для Тома и Сабин собственная акуманизация не была достаточной причиной, чтобы бросать работу. Поэтому она ещё раз двинула бёдрами, добившись нового стона. Ощущения были странными: скользить так оказалось влажно, — это она такая мокрая? — и приятно; ещё её словно что-то массировало, маленькое, как какие-то пупырочки. Маринетт пожевала нижнюю губу и, решившись, осторожно опустила руку к члену Кота. Коснулась его пальцами и провела ими по кожице, находя подушечками странные небольшие наросты. Кот дышал часто-часто. Когда она касалась крошечных шипиков на его члене, он сглатывал и жмурился от удовольствия. Маринетт немного сползла вниз, усевшись на ногах Нуара и открыв для себя обзор на его член. Да, шипики. Как у настоящего кота. Было даже странно, если честно, видеть на обычном человеческом члене подобные наросты — но почему-то ещё и очень возбуждающе. Словно Маринетт на самом деле попала в качественный хентай. Красивый парень под ней стонал во весь голос, когда она просто касалась его странной анатомии, у него был потрясающий изменённый член, а у Маринетт — много теоретических знаний, которые давно стоило бы проверить на практике. Она-то, правда, думала, что проверять она будет их на Адриане… но мир слишком настойчиво сталкивал её с Котом Нуаром, так что не было ничего удивительно, что именно напарник станет её первым во всех смыслах мужчиной. — Кот, я хочу кое-что попробовать. — Что угодно… миледи, для тебя — что угодно… только не останавливайся! Маринетт кивнула, хотя Нуар не мог этого видеть, и сползла ещё немного пониже. Член Кота оказался примерно на уровне её лица, когда она нагнулась. Обхватив ствол пениса рукой, Маринетт подняла его и шумно выдохнула. От прохладного воздуха Кот вздрогнул, и его член дёрнулся прямо в ладони девушки. Это было возбуждающе. И очень интересно. Маринетт на пробу сделала движение ладонью вверх-вниз. Было суховато, но никакой смазки под рукой у девушки не было. Сильно слюнявить член, насколько Маринетт помнила, тоже не стоит: испаряющаяся влага быстро охладит его, и Коту будет не очень приятно… так что придётся обойтись без всего этого. Член был необычным и, говоря откровенно, мало напоминал человеческий. Маринетт не знала, было ли это влияние Плагга или акумы, но ей в любом случае нравилось то, что она видела. Не очень крупный орган с вытянутой и изменённой тёмной головкой, с крошечными шипиками по всей длине ствола и без лишней кожи, которую Маринетт видела в порно-роликах. Вот рту у Маринетт сначала пересохло. Потом стало так много слюны, что она чуть не закапала из уголков губ. Можно ли было назвать её возбуждение проявлением ксенофилии она не знала. Да и какая разница? Под ней был Кот. Она наклонилась ещё больше и легко прикоснулась губами к одному из шипиков. Кот с шипением втянул воздух и вцепился когтями в одеяло, с лёгкостью разрывая его. Заинтересованная реакцией, Маринетт поцеловала другой шипик — и снова наслаждалась раздражённо-возбуждённым шипением Нуара. Ему нравилось. Ей тоже, так что она продолжила целовать каждый из шипиков, затем начиная коротко колоть их кончиком напряжённого языка. Кот стонал и елозил под ней, когда Маринетт стала осторожно вылизывать уздечку и головку. Во всех интернет-источниках говорилось, что это самые чувствительные места… Установив член вертикально, Маринетт заправила прядь волос за ухо и посмотрела наверх, на Нуара. Кот смотрел в ответ, привстав на локтях: глаза у него снова помутнели, скулы раскраснелись ещё больше, губы приоткрылись… потрясающее зрелище. Не отрывая взгляда Маринетт открыла рот и медленно насадилась им на головку, упирая ту посреди языка. Дальше заглатывать не стала, потому что смысла не было: Кот закатил глаза, рухнул на кровать и с громким стоном кончил Маринетт прямо в рот. Сперма у него на вкус была никакая. Горячая и абсолютно безвкусная, поэтому Маринетт без проблем проглотила её. Но вот что удивило Маринетт: несмотря на оргазм и эякуляцию Кот всё ещё был возбуждён, а его член не стал мягким. Девушка подползла выше и села Коту на живот. Нуар смотрел на неё широко раскрытыми глазами, лишёнными абсолютно всякой мысли. Он тяжело дышал, и Маринетт промежностью ощущала, как сокращается его пресс в посторгазменной судороге. И это тоже было… возбуждающе. Она оглянулась через плечо и расчётливо осмотрела достоинство Нуара. В целом, Кота нельзя было назвать половым гигантом, и это было замечательно. Да и она сама была очень даже возбуждена от короткого минета; кто же знал, что это настолько интимно, интересно и сексуально… будет ли ей больно, если она сейчас сама лишит себя девственности? По идее, не должно. Она же читала, что всё это чушь собачья, и вообще… Кот, пока Маринетт размышляла, немного пришёл в себя. Он привстал и, удерживая девушку за спину, даже сел — так что они оказались нос к носу, она на его коленях. Вставший член Нуара при этом был между их телами, как знамя предстоящего совместного удовольствия. — Нервничаешь? — хриплым голосом спросил Кот. Маринетт неловко пожала плечами. Конечно она нервничала, тем более, что у её «режима Ледибаг» кончился заряд. Всё, нет в ней больше смелости, последние крохи потратились на то, чтобы взять головку члена в рот. Это, конечно, оказалось очень интересно и приятно, но также очень нервно и слишком необычно. — Хочешь… хочешь тоже попробовать оральный секс? Предложение далось Коту нелегко, судя по покрасневшим скулам. Но Маринетт была вынуждена отказаться: одна мысль о том, что голова Нуара будет между её ног, вводила её в состояние паники. — Нет. Не в этот раз. — Тогда просто… ну, секс? — Секс. Они синхронно посмотрели на член Кота. Тот в ответ дёрнулся, будто обладал собственным интеллектом и был крайне согласен с прозвучавшим предложением. Маринетт хмыкнула. Хекнула. И расхохоталась. Ей вторил смех Нуара. Ситуация была по-дурацки неловкой, и дружный хохот помог хоть немного сбросить напряжение. Кот потянулся за поцелуем, и Маринетт придвинулась ему навстречу, опуская при этом руку на член. Головка на ощупь была шелковистой и очень горячей. Вот ведь странность: весь Кот был прохладным, как нежное дыхание зимы, и только его член будто бы оказался сосредоточением всего жара в его теле. Маринетт с нервным предвкушением представляла, как может ощущаться его член внутри. Наверное, круто. Она привстала на коленях, не прерывая поцелуя. Нуар притянул её ещё ближе, положив когтистые руки на ягодицы — словно они и должны там лежать, словно там специальное место для его ладоней и пальцев. Затем Кот медленно потянул её вниз; Маринетт обхватила его член, направляя орган рукой, и послушно опустилась. Проникновение было быстрым и абсолютно безболезненным. Маринетт ощущала, что её распирает, что в ней никогда не было ничего постороннего, и это странно; что было бы всё-таки неплохо сначала хотя бы пальцами, но у Кота были когти, а она сама даже не подумала об этом… но это было круто, как она и думала. И очень горячо. Кот ткнулся носом в её скулу и сильнее сжал пальцы. Тихонько рыкнув, он подхватил Маринетт под бёдра и осторожно приподнял. Опустил. Совершил небольшое движение тазом, минимально толкнувшись в неё. Каждый из его жестов срывал с губ Маринетт восхищённый вдох, сам же Кот стонал во весь голос. Громко и чертовски сексуально. Маринетт закинула руки ему на плечи и привстала сама. Кот заскулил, когда его член чуть не выскользнул из неё и жалобно мявкнул, когда девушка опустилась обратно. Он повторял эти звуки каждый раз, когда Маринетт качалась вверх-вниз, и звучал откровенно жалко — в хорошем, возбуждающем смысле. У Маринетт буквально срывало крышу от осознания того, что сильный, сексуальный Кот издаёт такие просящие звуки только из-за неё и её движений. Спустя какое-то время она попривыкла к ощущениям и стала опускаться более резко. Её задница шлёпала о его ноги, и эти звуки внезапно стали номером два для Маринетт по возбуждающему эффекту. На первом месте всё ещё был Нуар и его стоны. Кот обнимал её так, будто боялся, что она исчезнет прямиком с его члена. В конце концов он опрокинул её на кровать и взял дело в свои руки. Маринетт ощущала себя маленькой и очень слабой по сравнению с Котом; при этом она чувствовала себя всесильной, чудесной, желанной — как когда она была Ледибаг, только в собственной шкуре, без волшебного костюма. Было хорошо, жарко, потрясающе, так приятно, что она могла бы сойти с ума. Кот закинул её ноги себе на бёдра и вколачивался в неё, уже не осторожничая. Шлепки, тяжёлое дыхание, его стоны и её тихое, практически неслышное скуление. Маринетт обнимала Кота и слепо тыкалась губами ему в лицо, пытаясь втянуть в поцелуй. Облизывала то скулу, то губы, то подбородок — и всё никак не могла начать потрясающий, глубокий и влажный поцелуй, который так хотела. Она была близка к оргазму. Не хватало самой малости… Одной рукой отпустив Кота, она потянулась к себе. Нуар одобрительно рыкнул, когда она стала стимулировать свой клитор пальцами — от этого её влагалище начало сокращаться в ритме движений. Стало так хорошо и правильно, что Маринетт распахнула глаза и выгнулась, не прекращая быстро перебирать подушечками пальцев. Оргазм смёл её сознание и превратил его в жалкие ошмётки, когда-то называющие себя Маринетт. Она практически не услышала, как застонал Кот, но зато ощутила горячую струю его спермы в себе. Этого не должно было ощущаться, у людей сперма той же температуры, что и тело, но ведь Кот был волшебным, и сперма у него была волшебно-горячей, необычной… Кот обнял её и прижал к себе, нежно закусив изгиб шеи. Маринетт обняла его в ответ и замерла, пытаясь успокоить тяжёлое дыхание и вернуть мир на место. От силы переживаемого удовольствия у неё кружилась голова и слабело тело. Проморгавшись после оргазма, Маринетт наконец заметила пришедшую в себя Тикки. Квами висела под самым потолком крошечным красным комочком и с беспокойством смотрела на подопечную и её напарника. Заметив, что Маринетт пришла в себя, Тикки кивнула — и девушка, естественно, поняла, что от неё требуется. — Синхронизация, — приказала она одними губами. Розовой вспышке волшебства вторили зелёные искры влияния акумы на костюме Кота. Член внутри Маринетт, обмякший было, снова стал твёрдым, будто ничего не было. Нуар зарычал и толкнулся в Ледибаг, сорвав с её губ восхищённый вдох. Было приятно. Так приятно, что Маринетт, говоря откровенно, занималась бы сексом с Котом всю оставшуюся жизнь. Но она не могла себе этого позволить, хотя и очень хотела. Кот начал двигаться, выбивая у Ледибаг из головы любые мысли. Его шипики стали ощущаться ещё сильнее после её трансформации, словно именно такая форма члена была идеальна для неё. Ледибаг дрожащими пальцами открепила йо-йо от пояса и слабо подкинула игрушку вверх с приказом: — Чудесное Исцеление. Божьих коровок было мало, но они заметались по комнате, особое внимание уделяя разорванным вещам на полу и Нуару. Когда насекомые исчезли, всё встало на свои места — кроме Кота, член которого всё ещё был внутри Ледибаг. Нуар ошалело моргал зеленющими глазами и растерянно оглядывался по сторонам. Как всегда после того, как он попадал под атаку акумы. На их интересное положение он обратил внимание только в тот момент, когда захотел отстраниться. Ледибаг захныкала и вцепилась руками в плечи напарника, не давая ему сделать этого. Она была не готова отпускать его, только не сейчас, когда она снова завелась… — Ми-миледи? — икнул Кот, смотря на напарницу абсолютно круглыми глазами. — Что за… почему мы в комнате Маринетт? Почему мы… Она изо всех сил сжала внутренние мышцы влагалища, и Кот поперхнулся собственным вопросом. То, что он не помнит о совмещении личностей его леди и принцессы не было для Маринетт откровением: Кот почти всегда забывал обо всём, что происходило для него под влиянием акумы. Грустно, но не так чтобы очень уж страшно. Они всё равно смогут открыться друг другу, рано или поздно. — Миле-еди, — простонал он, когда Ледибаг стала ритмично сокращать внутренние мышцы. Она обняла его и притянула к себе. Закинула ноги на бёдра и скрестила лодыжки. Укусила за кошачье ухо, — она помнила, что они были очень чувствительными, — и приказала: — Двигайся, котёнок.