Грани миров

Маска была громадной и до ужаса неприятной. Вырезанная из красного дерева, она внушала какое-то внутреннее отвращение, а положенная сверху краска это чувство только усиливала. Не было в этой вещи ничего хорошего. — Ещё и рожу корчит. — А ты что хотел, пацан? Они все такие. Адриан скривил лицо и показал маске на стене напротив язык. У чудища всё равно рожа получалась противнее: помогали и клыки, и преувеличенные деревом морщины, и дрянная расцветка. Не Адриану с его модельной внешностью было тягаться с такой гадостью. Рядом с одним монстром на стене висели другие. Все, как одна, корчились, будто в предсмертной агонии. Какая-то из масок вывалила язык, другая выпучила и закатила в экстазе огромные глаза, третья дула щёки, четвёртая… Агрест не видел, слишком неудобный был угол обзора. Но наверняка та маска выглядела не лучше остальных. Адриан вообще не понимал, зачем в приёмной психотерапевта вешать африканские маски. По его скромному мнению, перед приёмом стоило бы расслабить пациентов, ввести их в благодушное настроение, дать познать дзен. У других спецов Адриан в приёмных навидался всякого: японские мини-садики из камней и песка, водопады размером с ладошку, бесчисленные книжные шкафы, даже мягкие розовые обои. И только у его нынешнего психотерапевта кабинет охраняли страхолюдины прямиком из ада. Адриан ходил к своему врачу несколько лет, и пока не заметил в нём странностей, кроме большой любви к гадким этническим вещицам. Специалистом он был хорошим, лечил на совесть, мозги вправлять умел — что ещё было нужно? Ничего. Адриан настолько доверял доктору Вирду, что даже порекомендовал его Ледибаг. Было ли в жизни Адриана что-то важнее Ледибаг? Так что это показатель, по его скромному мнению. Нет, ну ещё был Плагг, отец, Натали и Горилла… но это всё не то. Это не «его», чужое, что-то, что уйдёт потом так или иначе. Кроме Плагга. Но где Плагг — там и Ледибаг, так что не считается. Доктор Вирд очень просил звать себя Германом. Его фамилия, по уверениям врача, была производной от Wird, скандинавской руны, а не от Weird, «странный» по-английски. Хотя Адриан считал, что второй вариант ему подходил больше. Герман Вирд переехал из Германии во Францию лет тридцать назад и ещё помнил акум до Ледибаг и Кота Нуара — нонсенс, если кто спросит; Адриан до встречи с доктором даже не знал, что акумы были до героев. Говорил доктор про прошлые события неохотно, и единственное, что смог вытянуть Адриан — это упоминание о герое, управляющим бабочками. Женщине. Такая осведомлённость была ещё одной причиной, почему Адриан не хотел менять врача; он всё ещё надеялся, что доктор Вирд ещё хоть раз начнёт вспоминать былые деньки. Доктор Вирд был высоким мужчиной с тёмными внимательными глазами и нездорово-жёлтой кожей. Он предпочитал узкие чёрные традиционные костюмы и галстуки, которые затягивал слишком сильно. Волосы у него тоже были чёрными и всегда слегка грязными, в какой бы день Адриан ни зашёл. Может это было их нормальное состояние. Доктор Вирд был отменный специалистом, помешанным на африканских масках. В приёмной их висело пять штук, в кабинете — семь, по одной в каждом из двух туалетов и наверняка несчётное множество у мужчины дома. Адриан даже задумываться не хотел над тем, от чего появилась такая привязанность. Из-за кривляющихся масок Адриан не любил ждать доктора в его приёмной. Он старался прийти к самому началу сеанса психотерапии и не задерживался после, чтобы побыстрее уйти из-под острого внимания деревянных рож. Но иногда, — вот как сегодня, — случались огрехи. Адриан ждал и ежился от вида специфических украшений. Да он секунды считал до начала его сеанса. В этот раз Адриан пришёл раньше из-за отца. Габриэль переживал очередной страшный приступ своей непонятной болезни, и присутствия сына рядом просто не вынес бы. Да Адриан и сам не хотел видеть его страдания; при виде кашляющего кровью Габриэля единственное, чего ему хотелось — это убежать куда-то далеко и спрятаться в нору к хоббитам. Было страшно осознавать, что отец на пороге смерти. Для Адриана Габриэль был всем после смерти матери, он заменял собой целый мир и держал небо на плечах. Всесильный, не всегда нежный, но точно любящий сына Габриэль Агрест был словно высечен из скалы и закалён в сердце планеты. Он не мог просто взять и начать крошиться, болеть и тем более умирать. Это было просто не в его духе. Наверное, поэтому Адриан старался уходить во время его приступов кашля и моментов слабости. Ну, ещё и из-за того, что его уводила Натали, куда без этого. И вот сегодня Адриан ушёл из дома за два часа до назначенного сеанса. За час он уже был в приёмной и расплачивался за своё решение под надзором неприятных масок. Хорошо ещё, что помимо этих страшилищ на стене висел ещё и телевизор. Только вот пульт был у медсестры, а она куда-то убежала уже минут двадцать как. И за это ей платили зарплату, боги. Если бы Адриан так убегал со съёмок, ему бы не платили вовсе. Ему и за небольшие пропажи из-за акум скосили гонорар, спасибо большое. Не то чтобы он нуждался в деньгах. Просто показательно. Адриан оглянулся по сторонам. Никого не было, камер не было, ничего не было. Значит, можно. Он поднял ладонь к лицу и сосредоточился. На кончиках его пальцев заплясали крошечные чёрные молнии — не Катаклизм, как он понял, а что-то другое. Плагг долго распинался, пытаясь объяснить Адриану принцип работы этого не-электричества, но, несмотря на все познания юноши в физике, у котёнка это так и не получилось. Может быть дело было в том, что эти чёрные молнии шли вразрез со всеми законами, которые Адриан знал. Это был не Катаклизм; мощности чёрных молний не хватало на уничтожение чего-то физического. Зато они отлично справлялись с тонкими схемами: техника горела только так. Название микро-Катаклизму он ещё не придумал, всё было не то, недостаточно крутое и геройское. Ну не кричать же что-то вроде «Сила электрика!»? На живых людях молнии действовали как обычное электричество, разве что без его последствий. Ледибаг так вообще коротило не по-детски: тело героини при соприкосновении с «Силой электрика!», — привязалось же, тьфу, — цепенело и отказывалось двигаться. Очень удобно, но Адриан надеялся, что ему больше не придётся использовать способность на любимой девушке. Молнии были довольно многофункциональны. К примеру, они мешали нормально снимать Адриана, так что он быстро научился их контролировать. Иначе модельной карьере, и так в последнее время замороженной, пришёл бы окончательный… — Пацан, не тормози. Адриан кивнул. Плагг был прав: несмотря на всю привлекательность чёрных молний, не стоило с ними играться. Хотя он бы хотел. Кот же. Чёрный росчерк вспыхнул и метнулся через комнату к телевизору. При достаточном контроле молнии позволяли в определённой степени управлять техникой. Ничего сложного, на уровне включил-выключил, но и это было круто до умопомрачения. Жалко только, что основные силы Кота Нуара были направлены на уничтожение всего подряд и развивались именно в этом ключе. Такие перспективы! Телевизор мигнул, зарябил и включился. Адриан перевёл дух: он не был уверен, что всё сработает как надо. Техника могла просто перегореть, как это было бесчисленное количество раз ранее. Повезло. На экране появилось чёткое изображение, и Адриан хмыкнул. Конечно же Надья Шамак, кто ещё. Популярность телеведущей росла день ото дня, и Чудесные способствовали этому так же, как перегной — развитию грибницы. Они кормили Шамак собой и своими действиями, поднимали её на вершину популярности и надеялись только, что Надья от высот останется в своём уме. Сейчас Надья вела репортаж не с места происшествия, а из студии. Адриан даже выдохнул. Не надо никуда бежать и придумывать потом оправдание, почему он пропустил сеанс психотерапии. Адриан бы сказал, что слишком долго ждал своей очереди в стрёмной приёмной. — Это называется «Эффект акумы», — говорил с экрана маленький сухой человечек, приглашённый в студию. — По крайней мере, это мы так называем его. Надья внимала с повышенным интересом. Красные губы были слегка приоткрыты, ровно на выверенные миллиметры для поднятия рейтингов. — И что же этот эффект приносит с собой? Человечек выглядел так, будто ему подарили рождественские подарки летом. Он поёрзал в кресле, несколько раз протянул «м-м-м», успокаиваясь, и наконец ответил: — Расстройство личности, вызванное последним нападением акумы. Да и вообще нападениями акум. Адриан нахмурился и сел ровнее. Расстройство? У Ледибаг было расстройство. Как там этого врача зовут?.. Имени на экране указано не было. Человечек тем временем продолжал, сев на любимого конька: — Характеризуется это расстройство повышенной тревожностью, нервными срывами, бредовыми идеями, склонностью к суициду и поведением, отклоняющимся от нормы. Больные становятся раздражительными, рассеянными, они многое забывают и всё время словно бы витают в своём мире. Общаться с таким человеком крайне сложно, знаете ли. — И что вы предлагаете? Что посоветуете нашим телезрителям, если они обнаружили, что их близкие подвержены «Эффекту акумы»? Человечек поправил одежду и как-то сдулся. Ему не хватало огромных очков в роговой оправе для полноты образа фрика-учёного. — Ничего. — Ничего? — удивилась Надья. — Да. К сожалению, мы не знаем, как лечить подобное расстройство. Обычная терапия и даже медикаментозное лечение ничего не дают, только увеличивают склонность к суициду. Хорошо ещё, что после провальной попытки покончить с собой больные идут на поправку. Главное — этот момент пережить, хе-хе. — А если применять медикаменты? Успокоительное, к примеру. — Под действием таблеток бредовые идеи увеличиваются ещё больше, приводя даже к галлюцинациям. Чаще всего больные упоминают, что во время этих припадков они слышат или видят что-то. Обычно это лица, маски, преимущественно этнические, иногда бывает музыка с цветовым сопровождением. В случае, если вы заметили припадочного… — Адриан Агрест. Адриан повернул голову. Дверь в кабинет странного доктора Вирда была открыта. Сам врач стоял в проёме и, мягко улыбаясь, смотрел прямо на своего клиента. — Я вас уже давно жду, юноша. Внутренний Кот Нуар оскалил клыки. Плагг завозился под рубашкой. Адриан мягко улыбнулся. — О, поверьте, я вас дольше. Они зашли в кабинет, и следующие полтора часа Адриан чувствовал, как доктор Вирд перебирает его извилины. Было ощущение, что Герман просто запустил пальцы в голову и начал ими шевелить. Мало приятного, говоря откровенно. Адриан постоянно уводил разговор от своих переживаний, направляя его к болезни отца. Это была злободневная тема, да и поговорить о ней Адриану было не с кем. А вот про Ледибаг, акум и «Эффект акум» говорить было просто опасно. Почему-то на доктора Вирда очень слабо влияла Тайна Личности; Адриан даже чуть не проговорился несколько раз о своих суперсилах ранее. Из кабинета он вышел с больной головой и лёгкой тошнотой. За щекой у Адриана были таблетки, которые он всегда пил в присутствии врача. От лекарств Агрест избавился едва выйдя на улицу, просто выплюнув те в ближайшую мусорку. Горилла на это ничего не сказал. Они почти дошли до машины, как Адриан спросил: — Горилла, а я могу прогуляться? Один. Охранник смерил его долгим тяжёлым взглядом, но согласно кивнул. Адриан благодарно улыбнулся, чувствуя, наконец, что губы пришли в синхронизацию с мыслями и настроением. Слишком уж часто он улыбается просто из вежливости. У Адриана не было каких-либо особенных планов на эту прогулку. Ему просто хотелось побыть одному и подумать о жизни, как всегда бывало после сеансов с доктором Вирдом. Собрать мозг в кучу, как говорил Плагг. На улицы наползала весна. Небо сбрасывало зимнюю шкуру, тут и там вылезали лишайные участки яркого голубого цвета. Это хоть немного украшало реальность, полную мелких луж на мостовых, чёрных тёплых курток и голых деревьев с только появившимися почками. Адриан засунул руки в карманы пальто. Пальцы мёрзли. Несмотря на подкрадывающуюся весну, ветра в Париже гуляли совсем не тёплые. Скорее бы лето уже, в самом деле. Отчего-то Адриану казалось, что с приходом тёплого ветра все проблемы в его жизни растворятся, словно снег на солнце. Переставляя ноги, Адриан совсем не замечал, куда идёт. Да это и не было важно: куда бы он ни пришёл, как бы ни заблудился, достаточно было провести трансформацию. Кот Нуар выберется из любой дыры и любого гетто, проверено. Плагг возился под рубашкой, пытаясь устроиться поудобнее. Выходило так себе, и котёнок в отместку чувствительно впивался коготками в тело подопечного — по-кошачьи глупо мстил за собственную неуклюжесть. Адриан так привык к такому, что уже даже не вздрагивал. Хотя поначалу, конечно, было сложно сохранять спокойное выражение лица, если крошечный коготок входит в тебя почти на сантиметр. И зачем только такому маленькому квами такие когтищи? Так и не устроившись, Плагг высунул голову из-под защиты пальто. Завидев чёрную макушку между пуговицами, Адриан сразу же нажал на неё, запихивая обратно. — Ты чего удумал? — Ой, да ладно тебе, пацан. Мне скучно! — Мы в городе, между прочим. — Да плевать. Скажешь, что у тебя за пазухой котёнок. — Ну конечно. Котёнок-мутант. — Пусти! Примерно с минуту они боролись. Это напоминало игру в сусликов, когда выскакивающим грызунам надо бить по голове: только Плагг высовывал чёрный лоб из прорези между пуговицами, как Адриан пихал квами обратно под пальто. Но в итоге борьба была проиграна. У квами оказалось банально больше энергии и упорства. Так они и шли дальше, Адриан и его кот. Что удивительно, на них обращали внимания не больше, чем если бы у Агреста из-за пазухи, — Плагг переместился туда, под защиту шарфа, — выглядывал обычный чёрный котёнок. — Ну ты и проказа, — пробормотал Агрест, мимолётно погладив квами между ушами. Плагг отозвался коротким мурчанием. — Конечно, пацан. Я же чума. Районы сменяли один другой, вскоре Адриан перешёл в следующий округ. Он удалялся от центра города, и дома вокруг росли ввысь. Старые фасады сменились более современными, и уже через какой-то час вокруг Адриана высилось море из стекла и бетона. Ни следа от старого Парижа. Люди тоже изменились, хотя и не на много. Стали более нервными и спешащими кто на работу, кто, напротив, домой. Они шли вокруг Адриана, как стайка толкающихся пингвинов, и совсем не обращали внимание ни на что. Ну или почти ни на что. Всё же оставались в жизни вещи, привлекающие внимание даже пингвинов. Возле одного из высоких зданий была толпа. Все, как один, задрали головы и смотрели вверх — туда, где на парапете стояла одинокая крошечная фигурка. Адриан мысленно прикинул высоту здания. Выходило этажей тридцать и ноль процентов выживаемости, если самоубийца всё-таки спрыгнет. Самоубийц Адриан не любил чисто профессионально. Как людей он их даже немного уважал: мало у кого хватит мужества сознательно причинить себе боль. При этом Адриан так же осуждал их: мало кто из суицидников думал о своём окружении и их чувствах. Профессиональная нелюбовь к самоубийцам появилась у Адриана после просмотра мультфильма. «Суперсемейка», рождённая знаменитой американской студией, наглядно показала, что может произойти с героем и его репутацией из-за несвоевременного вмешательства. Учитывая, что показанные в мультфильме мир не сильно отличался от реальности… что же, это было даже грустно. Поэтому каждый раз, если дело касалось самоубийц, перед Адрианом вставал выбор: спасти человека и поступить как герой, или же оставить всё как есть и не подставлять ни себя, ни Ледибаг. Выбирал он всегда, естественно, первое. Он нырнул в ближайший переулок и отпустил силу. От его тела разошлась волна теплоты — что-то связанное с электромагнитными волнами или вроде того, как пытался объяснить Плагг. Главным побочным эффектом такого действа было то, что люди вокруг просто переставали обращать внимание на место, откуда волна исходит. Плагг говорил, что эта сила была дана Котам, чтобы они помогали своим леди сохранять Тайну Личности после падения магии. Полезная штука. — Трансформация. Дождавшись прекращения зелёного света, Адриан потянулся. Чувствительный кошачий слух улавливал беспокойство толпы снизу и плач сверху. Между асфальтом и суицидником было ещё тридцать этажей, и на каждом из них жили, работали, ходили, ели люди — есть от чего запутаться в обилии звуков. Сколько времени у Адриана ушло, чтобы разобраться с кошачьими примочками — даже подумать страшно! У Ледибаг, кстати, были свои странности. Чего только её монохромное зрение стоит. Он вытащил шест и упёрся оружием в асфальт. Распрямив жезл, Кот оказался выброшен в воздух, точно реактивная ракета. Секунды свободного падения было достаточно, чтобы определить, куда стоит упереть оружие для дальнейшего перемещения. До суицидника он добрался меньше чем за минуту. Толпа внизу волновалась, кричала что-то ободряющее, пыталась по-своему отговорить от самоубийства. Заметив героя, люди разразились радостными воплями, что было немного некстати: самоубийца обратил внимание на подкрадывающегося Кота. — Не надо, — проскулил мужчина, размазывая слёзы по лицу. — Пожалуйста, не надо! Я не хочу больше этого видеть! Кот мягко опустился на четвереньки и часть пути прошёл по-животному. Отчего-то такое поведение нравилось людям, заставляло их расслабиться и иногда даже посмеяться. Суицидник выдал не типичную реакцию, а прямо противоположную: замер, словно его заморозили, и остановившимися глазами уставился на героя. — Не надо… пожалуйста, я не хочу больше их видеть… — Кого «их»? Мужчина икнул, сел на корточки и разревелся, как маленький ребёнок. Всё бы ничего, но стоял он на самом краю крыши. — Я… не хочу, Кот Нуар… лучше смерть, честно слово, лучше смерть! Я так давно их вижу! Я не хочу! Кот замурчал. Ещё одна крутая животная фишечка, что Адриан поначалу сильно стеснялся, в итоге оказалась на диво полезной. Она не только показывала настроение Нуара, но и успокаивала людей. Более того, долгое мурчание как-то влияло на регенерацию: даже самые страшные раны начинали страстаться, пускай и очень медленно. Но уж точно быстрее, чем у обычных людей. Буквально на глазах! Суицидник и на мурчание не отреагировал, как должен был. Вместо успокоения он прикусил ладонь и глухо застонал. Из его глаз, не переставая, текли слёзы, вызванные то ли страхом, то ли ужасом, то ли сумасшествием. Адриан подобрался совсем близко, когда мужчина резко встал. Выражение лица у него стало расслабленно-умиротворённым, даже счастливым. Слёзы выключились так резко, будто кто-то нажал переключатель. — Я больше не буду их видеть, — сказал мужчина, обращаясь к куску голубого неба. — Какое счастье… Затем он качнулся вперёд и свалился с крыши, словно птица, прыгающая со скалы для свободного полёта. Кот целую секунду сидел, слишком ошарашенный, чтобы что-то предпринимать. И только потом он прыгнул следом. Схватить суицидника оказалось той ещё задачей. Мужчина, каким-то образом понявший, что его хотят спасти, сопротивлялся изо всех сил: упирался руками и ногами, лягался, даже укусил Кота за руку. Перчатка, конечно, спасла, но это было странно и дико, в плохом смысле. Их падение длилось не дольше десяти секунд. Затем Кот мягко опустился на асфальт при помощи жезла, крепко держа при этом сумасшедшего. Неудавшийся суицидник растерял всё своё дурное настроение и теперь мягко и нежно улыбался своему спасителю. Это было страшно до жути. К Коту сразу же подбежали медики. Они профессионально отлепили сумасшедшего от героя и заломили несчастному руки за спину. — Спасибо, Кот Нуар, — сказал мужчина, не обращая внимание на неудобство. — Ты спас моё тело. Я благодарен! Два рослых санитара увели мужчину в карету скорой помощи. Нуар без особого энтузиазма пожал руку главному врачу, что с такой же неохотой поблагодарил героя за проявленную отвагу. Когда с любезностями было покончено, Кот спросил: — Это для вас что, рядовая ситуация? — Есть такое. Он что-то говорил на крыше? — Про какие-то галлюцинации. Он что-то или кого-то видел и боялся этого. — А. Ясно. Врач достал из кармана сигареты и закурил. Нуар отмахнулся от дыма, летящего в лицо, и уставился на потенциальный источник информации. Было что-то в сумасшедшем жуткое, неправильное. Особенно в последние моменты. Нуар непонимающе мотнул головой. — Может, видел, — затянулся сигаретой врач, — по телевизору сегодня говорили про «Эффект акумы». — Мр, допустим. — Это одна из крайних степеней, они все про какие-то рожи, лица и маски крричат. Бывает. Но теперь-то, если он не убился сразу, получится его залечить до нормальности. — Это ужасно звучит. Врач рассмеялся. — Знаешь, как говорят, Кот? Если человек хочет жить, то медицина бессильна. Он махнул на прощание и пошёл к машине, докуривая на ходу. Нуар хмурился, смотря ему вслед. Сколько же этот врач перевидал людей под «эффектом», если так спокойно реагирует? И что значит «все»? Все кричат про лица-рожи-маски? Это ли не повод, чтобы беспокоиться? У Адриана не осталось никакого желания гулять. До дома он добрался за рекордно быстрое время. Забравшись в свою комнату, он прервал трансформацию — и только тогда заметил, что в комнате он не один. Натали Санкёр смотрела на него, как на восставшего из мёртвых. С её лица схлынула вся кровь, затем оно стало серо-жёлтым, после кожа позеленела. Приложив дрожащую руку к губам, Натали кинула какие-то бумаги, — вероятно, расписание Адриана на неделю, — на компьютерный стол и практически выбежала из комнаты. — Ты становишься беспечным, пацан, — заметил Плагг. Произошедшее его, казалось, нисколько не волновало. Квами вильнул хвостом перед лицом замершего подопечного и сразу же полетел к холодильнику, к сыру. — У меня будут проблемы, да, Плагг? — У тебя и так проблем выше крыши, пацан. Не нервничай и решай их по мере возникновения. Сейчас, к примеру, у нас одна проблема: я голоден! Адриан покачал головой и поджал губы. Конечно. Плагг всегда в первую очередь думал о собственном желудке, и только потом — о мире вокруг. Может быть, если бы Адриану было столько же лет, сколько и квами, он бы мыслил так же. Но ему было только семнадцать. Он имеет полное право нервничать, разве не так? Переодевшись и приняв душ, он сел за фортепиано и принялся бесцельно перебирать клавиши. Пальцы то и дело начинали привычный путь, проигрывая отрывки из выученных произведений. Ни одно из них Адриан не доигрывал до конца, обрывая через десять-двадцать тактов. Он слишком сильно нервничал, чтобы музыка могла его увлечь. Итак, Натали знает. Из-за его собственной глупости, между прочим. Что она будет делать дальше? Наверняка расскажет отцу. А тот? Он может попытаться отобрать Талисман… но ведь он не знает, что именно нужно отбирать. Хотя кольцо у Адриана было приметным, массивным, не совсем подходящим к его образу. Слишком старо выглядящим. Антиквариат. Пальцы снова зацепились за какую-то мелодию, которую Адриан даже не мог опознать. — Плагг, а что будет, если я проглочу кольцо? А что, отличный выход. Акума же так делал? Делал. Талисман будет внутри, в безопасности, — если не выйдет обычным способом, — а Адриан останется при силах. И никто ничего не отберёт без его согласия. Плагг устроился на плече у подопечного, громко чавкая своим вонючим лакомством. — Не, пацан, не советую. — Почему? — Каждый раз одно и то же… в этом случае ты будешь Котом Нуаром только в этой жизни. Потом, лет через двести я переварю твою бессмертную душу, потому что я всё-таки разрушение, и никаких тебе дальше перерождений. Усёк? Я бы и акуму ту переварил… когда-нибудь. — «Каждый раз?» Он остановил игру и снял Плагга с плеча. Котёнок запихнул в рот весь оставшийся сыр и принялся усердно шевелить хомячьими щеками. Проглотив, он довольно облизнулся. — Так я же говорил, нет? Ты мой котёнок. Плагг действительно время от времени называл так Адриана, но раньше Агрест как-то не обращал на это внимание. Для него это было нечто вроде ласкового прозвища. Он усадил Плагга прямо на клавиши. — Будь добр, подробнее. — Слушай, мне это и правда надоело, поэтому давай кратко, лады? Ты мой котёнок, я всегда выбираю тебя, где бы ты ни рождался. Коты, конечно, всегда разные, потому что одна и та же душа — это не один и тот же человек, так что вы все уникальны… но ядрышко всё время одно. И мне бы не хотелось разъедать это ядрышко, если ты вдруг решишь ради интереса проглотить моё кольцо. Будь добр, не делай глупостей. — Я… — Всё-всё, я прячусь. Сюда летит твоя божья коровка. Будь хорошим мальчиком и не позволяй себе слишком много, окей? Адриан раздражённо скрипнул зубами. Вот всегда так: только затрагивалась какая-то важная, интересная тема, как Плагг внезапно растворялся в пространстве или находил тысячу и одну причину, чтобы не отвечать на возникающие вопросы. Хвостатый пройдоха! Ледибаг действительно пришла всего через минуту или около того. Привычно-грациозно забралась в комнату Адриана, закрыла за собой окно и выпрямилась во весь рост на подоконнике. На своего парня она смотрела больными блестящими глазами. — Ледибаг?.. что случилось? Он хотел было подойти к ней, но секундное замешательство прирастило его ноги к полу. На мгновение, — всего на одно мгновение! — ему показалось, что Ледибаг стоит не на подоконнике, а на парапете крыши. Что она смотрит то вниз, то на плешивое небо, как это делал утренний сумасшедший. Что она думает о том, чтобы… Она шагнула вперёд, и Адриан сорвался ей навстречу. До пола было не больше полутора метров, но он поймал её. Его сердце стучало так сильно, что эхом отдавалось в горле, когда он прижимал её хрупкое тело к себе. — Ледибаг, что произошло? — Ничего. Всё хорошо. Она так цеплялась за его плечи, что было совершенно точно ясно: не хорошо. Но, зная её упрямство, Адриан понимал, что Ледибаг ничего не расскажет. Глупая девчонка. Продолжая удерживать её на руках, он начал отступать назад до тех пор, пока не натолкнулся ногами на диван. Тогда он сел и усадил на себя Ледибаг — та дрожала и цеплялась за своего парня, как за последнюю надежду. — Слушай, ты же знаешь, что можешь мне доверить буквально что угодно? — Конечно. — И ты не хочешь мне рассказать, из-за чего ты в таком состоянии? Какое-то время она молчала. Затем Ледибаг отстранилась, села ровнее и вымученно улыбнулась. — Я просто опять забыла выпить свои таблетки. Извини, я сейчас… они у меня с собой. Она вскочила с его коленей и быстро прошла в ванную. Дверь Ледибаг не закрывала, и Адриан мог видеть волшебную розовую вспышку обратной трансформации. Он бы так хотел вскочить на ноги и кинуться в собственную ванную комнату, чтобы увидеть Ледибаг без её красной маски… но Тайна Личности, потеряв одного подзащитного, с удвоенной силой накинулась на вторую. Он даже пошевелиться не мог. Вновь розовый свет — и невидимые оковы отпустили его тело. Из ванной Ледибаг вышла в более ровном настроении. Нельзя было сказать, что она обрела силу духа или типа того, но ей определённо стало лучше. По крайней мере, Адриан видел, что Ледибаг больше не хмурится. Да и руки у неё не дрожали. Она села рядом и привалилась к его боку, удовлетворённо выдыхая. Глаза она закрыла, и Адриан мог видеть красную краску на веках. Зона ресниц была выделена чёрным, словно лайнером — и от этого взгляд его леди казался ещё более выразительным и острым. Удачный макияж для супергероини. Он обнял её за плечи, в который раз поражаясь хрупкости девушки рядом. Как есть, жучок. Надавишь немного сильнее — и она хрустнет, сломается, разойдётся осколками под жестокими пальцами. С такой как она нужно было быть мягкой подушкой. Может, поэтому с Ледибаг всегда был Кот Нуар. Кошачья шкура мало уступала по мягкости пуху. — Как день прошёл? — спросила Ледибаг. Адриан прикусил губу. Изначально он хотел поделиться с Ледибаг произошедшей с ним странностью, но теперь как-то было неловко взваливать на её плечики ещё и его переживания. Ладно уж, про сумасшедшего он расскажет как-нибудь потом. Пускай отдых Ледибаг, — если она отдыхает, с её-то срывами, — продлится чуть подольше. К тому же, у него пока не было ни доказательной базы, ни даже чётко оформившейся идеи. Только внутреннее напряжение и чувство, что не всё так просто с этим акумьим эффектом, раз подверженные ему люди как один говорят про идентичные галлюцинации. Что-то здесь было очень не чисто. Поэтому Адриан рассказал про сеанс у психотерапевта и дальнейшую прогулку, опуская нервные подробности. Ну их. — У месье Вирда такой странный кабинет, — эхом отозвалась Ледибаг на упоминание о враче. — Эти маски… — Они стрёмные, да? Как будто недовольны тем, что ты пришёл на приём, и пытаются отвадить от доктора Германа подальше. Убрать бы их, но я не знаю, кто ещё так любит эти маски, как месье Вирд. Он точно на такое не согласится. — Нет, нет. Я, кажется, видела их где-то… может, они мне снились? Ледибаг подняла глаза на Адриана, и юноша нахмурился. Было что-то неправильное в её взгляде. Может быть, слишком узкий зрачок или излишний блеск. Вряд ли это было действием лекарств, прописанных доктором Вирдом. Или могло? По фармакологии в волшебной четвёрке, — люди плюс квами, — главной была Тикки. Она, к сожалению, по понятным причинам оказалась вне зоны доступа. А у Плагга спрашивать смысла не было в общем, он таблетки не воспринимал как что-то значимое. Адриан потому их и не пил: из-за равнодушного отношения Плагга к фармакологии, таблетки на Агреста просто не действовали. Только на языке появлялась неприятная горечь, от которой было не избавиться никакими средствами. В последний раз Адриан пил таблетки накануне появления в его жизни квами. Вроде бы, это было успокоительное. Хорошо ещё, что на Адриана не действовали не только таблетки, но и травы. Он очень волновался, будет ли реагировать на валериану и кошачью мяту. Но запахи, хотя и были очень приятными, не влияли на поведение больше дозволенного. Ледибаг провела рукой по его предплечью, привлекая внимание. — К тому же, я не говорила, что маски страшные. Они странные. Адриан передёрнулся. Маски были стрёмными, честное слово, и определение «странные» им совершенно не подходило. — Это гадость. — Это искусство, Адриан. Этническое. Он не стал спорить дальше, хотя и остался при своём мнении. Ну не было в этих чёртовых масках ничего от искусства! Единственное, на что бы Адриан их пустил — это на костёр для плавки маршмеллоу. Благо, что все маски были сделаны из дерева, и должны были отлично гореть. Ледибаг пробыла у него намного меньше обычного. Они мало говорили, всё больше обнимались или сидели, сцепив руки. В какой-то момент Ледибаг ненадолго заснула, и Адриан разглядывал её спящую. Она была похожа на себя-прошлую, девочку, которую он впервые увидел в костюме. Ни нахмуренных бровей, ни поджатых губ, ни настороженного взгляда. Чистое, мягкое выражение её лица молило о поцелуе — и Адриан не стал сдерживаться. Он столько ждал, чтобы безнаказанно целовать её! От поцелуя Ледибаг распахнула глаза и сразу же отстранилась. Отодвинулся и Адриан: не такой реакции он ожидал, совсем не такой. Не дав никакого вразумительного объяснения, Ледибаг красным всполохом метнулась к окну. В следующий миг она уже удалялась от особняка Агрестов, оставив ничего не понимающего Адриана в одиночестве. — Это что было?.. — Что-то с твоей божьей коровкой нечисто, пацан. — Спасибо, Плагг, я и сам заметил. — Не благодари. Адриан потёр шею и встал с дивана. В ванной он смыл неприятное липкое ощущение с лица и рук. Как-то нехорошо получилось. Если бы Ледибаг просто его отстранила, сделала бы замечание за вторжение в личную территорию, пожурила… он бы понял. Но она просто убежала, и глаза у девушки были совершенно бешеными, полными страха. Ну не могла ведь она внезапно вспомнить его катаклизменный поцелуй? Они же целовались после восстановления Парижа, и не только целовались — и она ни разу не припоминала его вероломства ни словом, ни делом. Даже наоборот. Она старалась касаться и целовать его как можно чаще. Говоря откровенно, ради такого стоило и умереть. В мусорке под раковиной он заметил знакомый предмет. Нагнувшись, Адриан вытащил из урны таблеточный контейнер, подписанный доктором Вирдом. Такие же таблетки врач выписывал и самому Агресту. Хорошо, что Ледибаг послушалась Адриана и пошла к психотерапевту на приём — ей действительно, как она говорила ранее, нужна была терапия. А лучше Вирда Адриан врача не знал. Он выкинул контейнер и снова вздохнул. Вымыл руки и вернулся в комнату, где заметно упала температура. Ледибаг за собой даже окна не закрыла, и теперь сырой весенний воздух заменял собой сухое тепло жилого помещения. Кожа Адриана покрылась мурашками. В который раз за день его передёрнуло от какого-то внутреннего неприятия и отвращения, направленного непонятно на что. — Плагг, всё же будет нормально? Квами подлетел к подопечному и успокаивающе потёрся мягким лбом о щёку. — Да ладно тебе, пацан. Подумаешь, девочка психанула. Мало ли она раньше на тебя срывалась? Ничего нового. Пропьёт свои таблетки — и всё. — Хотелось бы мне в это верить… — Ты опять начинаешь пессимизировать, парень. Прекрати. Всё у вас будет нормально: разберётесь с акумами, подлатаете Грани, ты узнаешь её личность, поженитесь. Знаешь, Тикки очень любит свадьбы. Она каждый раз плачет, хотя много раз вела свою божью коровку под венец. Она обычно несёт фату или разбрасывает рисинки. — А ты? — А что я? Это Тикки у нас натура романтическая, мне такого не надо. Главное что вы счастливы, из жизни в жизнь. — Спасибо, старый ворчун. Благодарность Плагга ожидаемо смутила. — Да ну тебя. Я к сыру, такую гадкую сладость непременно нужно заесть чем-нибудь поароматнее. Камамбер, любовь моя!.. Адриан подошёл к распахнутому окну и выглянул на улицу. Скоро будет совсем зелено… Он закрыл раму и неуютно поёжился: весь день как-то шёл наперекосяк, и он не понимал, в чём причина. Кошачья интуиция при этом разрывалось на две части, и обе Адриану не нравились до вставших дыбом волос. Первая во всю глотку орала, что всё это связано с акумой. Вторая тихонько плакала: на Ледибаг, считала она, в этот раз нет никакой надежды.