Грани миров

Сумасшествие стало настолько частым явлением в Париже, что врачи уже даже не удивлялись очередному случаю потери рассудка. За двадцать лет процент заболевания вырос больше чем в шесть раз, и это только зарегистрированные случаи. Сколько было тихих бытовых сумасшедших, никто не знает. И вряд ли уже узнает когда-либо. Эта неутешительная статистика не обнародовалась властями; молчали про неё и врачи, даже когда Кот Нуар спрашивал напрямую. Чтобы узнать проценты, Адриану пришлось, точно вору, влезать в бумажные архивы главной городской психиатрической клиники. Пыли он тогда наглотался на год вперёд — бумагами давно никто не пользовался. Вот только постановление мэра об оцифровке данных почему-то не коснулось статистики сумасшествия, и разбираться с ней Коту Нуару пришлось традиционным способом. Кот благодарил своё зрение, позволяющее видеть в темноте: без него вряд ли у него получилось бы узнать хоть что-то. Читать при свете в тёмных архивах, да ещё и ночью, было бы верхом неосмотрительности. Чтобы добраться до архивов и перевернуть их вверх дном, Адриану потребовалось почти две недели. Ещё примерно столько же заняли поиски хоть какой-то информации по сумасшедшим в общем. Врачи в клиниках вежливо улыбались Коту Нуару, но не давали никаких данных, как бы он ни просил. Даже его уверения, что информация нужна для борьбы с акумой, игнорировалась. Единственное, что он получил, было извинение и заверение, что психиатрические клиники не разглашают секретов своих клиентов. По мнению Адриана, врачебная этика в этом случае была совершенно не к месту. Раз за разом выслушивая отказ в помощи, Адриан ощущал всё более сильное отчаяние. Он просто не понимал, почему нормальные, адекватные люди, которые знают его геройскую ипостась, совершенно не идут на контакт. Раньше у него не было никаких проблем с коммуникацией. Люди любили его! Теперь же удача словно от него отвернулась, как и добродушные прежде горожане. Кстати об удаче. За прошедший месяц Ледибаг изменилась практически до неузнаваемости. Нет, с её внешним видом всё было в порядке, Ледибаг была по-обычному чудесна и великолепна. Её глаза оставались голубыми, костюм красным, а волосы всё так же отливали глубиной и опасностью морских глубин. Изменился её характер. Поначалу Ледибаг стала нервной: она пугалась любого громкого звука, вздрагивала от неясных шорохов и постоянно вслушивалась в песнь городских ветров, пытаясь выявить нечто, что слышала одна она. Потом пришёл черёд истерик. Это были не уже знакомые Коту Нуару припадки, во время которых нужно было просто зафиксировать его леди и ничего не делать. Нет, это были другие истерики, похожие на те, что Ледибаг выдавала в самом начале: громкие, грязные, с трясущимися губами и слезами на глазах. Ледибаг могла обозвать Кота как-то по-особенному, сказать что-то очень личное и неприятное, задевающее до глубины души. С её стороны это было даже подло. Адриан изо всех сил старался не обижаться, но иногда не хватало даже его благодушия и любви. После этих срывов Ледибаг извинялась; о, как же она извинялась! Она держала Адриана за руки, обнимала его, прижималась дрожащим тонким телом к нему, исступлённо целовала и молила о прощении, словно была приговорена к смерти. Адриан слушал это и молчал, не зная, как успокоить любовь всей своей жизни. Что он мог бы сказать, какое слово утешило бы её сердце и охладили разум? Он не мог найти ни одного, а потому грел Ледибаг в своих руках, как ребёнка, и по-отечески целовал в макушку. — Мне страшно, Кот, — призналась Ледибаг после одного из своих срывов. — Мне кажется, что я схожу с ума. Адриан, уже точно уверенный к тому моменту, что дело в акуме или ином колдовстве, погладил Ледибаг по спине. Чтобы хоть как-то приободрить напарницу, он усмехнулся и начал: — Все мы немного… — Ты не понимаешь! — визгливо перебила его Ледибаг. — Совсем! Я слышу их, уже почти месяц! А теперь ещё и сны, где я их начала видеть! Я вижу, но не запоминаю, что вижу! Ты хоть представляешь, как это страшно, Кот?! Адриан не представлял. Однако он отлично был знаком с другим страхом, страхом потери. Он пережил уже одну утрату в своей жизни, когда ушла мать, скоро должен был потерять ещё и отца. Ухода из его жизни любимой девушки Адриан бы просто не пережил. Всего один Катаклизм — и нет в мире Кота Нуара. Он, правда, не знал, сработает ли его же способность на нём самом. А проверять как-то не хотелось. Этот разговор состоялся в самой середине расследования Кота Нуара. Он уже знал, что виновата какая-то акума, но не обладал более никакой информацией, потому что боялся идти против правил и незаконно проникать в городские архивы. Родители хорошо его воспитали: уважение к прописным законам оказалось крайне сильным. Ледибаг про это расследование, естественно, ничего не знала. Во-первых, она была потенциальной жертвой акумы. Во-вторых, Плагг строго запретил как-либо привлекать её к их расследованию: не зная сил и возможностей демона, нельзя было говорить о безопасности божьей коровки для Кота. Даже не желая этого, она была опасна. Потенциально. — Такое уже бывало, не волнуйся, — лениво размышлял Плагг за вечерним сыром. — Так-то, конечно, в основном Коты попадают под удар, но бывает и наоборот. Адриан, нервно перебирающий книги на втором этаже комнаты, издал невесёлый смешок. — И как это обычно бывает? — Просто пиздец. Книги, что Адриан отобрал для благотворительности, выпали у него из рук. Агрест не ругался матом, не любил, когда ругаются матом рядом с ним, и ещё ни разу не слышал, чтобы матерился его квами. — Что, прости? Плагг сожрал целую головку сыра и чёрной стрелой метнулся к подопечному. Зависнув перед лицом Адриана, квами с важным видом сложил лапки на груди и обвил длинный хвост вокруг тела. — Не слышал, что ли? Я говорю: обычно это просто пиздец. — Ну ты… умеешь мотивировать. Квами цыкнул и замотал хвостом, как настоящий недовольный кот. — Сейчас ещё больше замотивирую, пацан. Если ты не разберёшься с её акуманизацией, то нас ждёт ещё больший пиздец. Адриан закатил глаза и принялся собирать книги. Хорошо ещё, что обложки у них были твёрдыми и не помялись из-за неосторожного обращения. — Будто бы я этого не понимаю… И вообще, прекрати материться. — А то что? — А то лишишься дополнительной порции сыра, маленький обжора. — Учитывая, что я только что наелся от пуза, это всё равно слишком сильное наказание, пацан. Будь милосерднее! Изучение архивов затянулось, хотя Адриан надеялся разобраться с этим за пару дней. Бумаг оказалось слишком много, времени на их перебор — слишком мало, да и опасаться каждого шороха было напряжно. К тому же, подключился отец: чтобы популярность Адриана не слишком сильно просела, месье Агрест устроил несколько встреч с фанатами, пару тематических фотосетов и одно интервью с Надьей Шамак. Было забавно видеть, как репортёрша скучает на интервью с ним. Адриан-то помнил, какой возбуждённой и взбудораженной она была, разговаривая с Котом Нуаром! Наверное, после чудесного супергероя всего лишь топ-модель Европы казался ей неимоверно пресным. Читать архивные записи одну за другой оказалось невозможно скучно, но оно того стоило. Адриан за почти две недели познакомился с целой кучей сумасшедших. Сначала он внимательно вчитывался во всё, что было написано на бесконечных бумажках, но довольно скоро стал пролистывать не только начало личных дел, но и фотографии. Его взгляд метался по ровным строчкам машинописного текста, — печатная машинка? — не останавливаясь на ненужных подробностях. Адриан, если честно, даже не знал, что именно он ищет. Примерно через тысячу просмотренных больничных карточек он начал выявлять закономерности: все сумасшедшие, вылечившиеся или же умершие, велись всего тремя врачами. Адель Симпсон, Эжени де Лор, — мужчина, несмотря на имя, — и Герман Вирд. Увидеть среди врачей имя своего психиатра оказалось странно и немного пугающе. Адриан почувствовал, что он был слишком близко к происходящему. В плохом смысле. Выведя закономерность, Кот Нуар прекратил поиски в архивах и перешёл к более законному, но не такому простому способу — интернету. В поисковике оказалась целая лавина выдачи в ответ на узнанные имена. Адриан открывал ссылку за ссылкой, попадая то на вирусные сайты, то на форумы, то ещё куда. Монитор мигал из-за всплывающих окон и рекламных предложений разного рода. Честное слово, в архивах было проще. Хотя бы из-за отсутствия спама. Адель Симпсон была удивительно некрасивой женщиной с чёрными прямыми волосами до плеч и угрюмым взглядом. Чем-то она напоминала Адриану киноверсию знаменитого профессора Снейпа. Тяжёлые надбровные дуги делали лицо Адель мрачной каменной маской, а сжатые в полоску бледные губы оказались едва различимы на фотографии. Эжени де Лор, несмотря на имя, оказался весьма явным мужчиной. Адриан ожидал увидеть женоподобного юношу, но вместо этого на фото оказался довольно крупный мужчина с широкими плечами. Это был такой же темноволосый и темноглазый человек, как Адель или Герман, и Адриан мог бы принять трёх врачей за близких родственников. С фотографии на Адриана смотрели внимательные чёрные хищные глаза, и от этого пронзительного взгляда Агресту хотелось побыстрее закрыть все вкладки и лечь спать. Просматривая обнаруженные фотографии, Адриан заметил одну важную деталь: если те были сделаны в кабинетах психотерапевтов, то на заднем фоне обязательно присутствовали уже знакомые африканские маски. Озлобленные рожи корчились и позади Адель, и около Эжени. Они же, — один в один, маски были абсолютно идентичны, — скалились в приёмной доктора Вирда. Странностей было много, они наслаивались одна на другую и не давали разглядеть полной картины. Когда Адель закончила практику и уехала жить в один из отдалённых Швейцарских городков, появился Эжени де Лор. Едва тот закончил практику, чтобы отойти от дел и поселиться в Германии, как в Париже открыл свою клинику доктор Герман Вирд. Было похоже, что эти трое или принадлежат к одной секте, или делают одно дело. Да они даже практику вели в одном и том же здании, просто меняя название и делая внутри ремонт! Эта мысль заставила Адриана надолго задуматься. Почему одно и то же здание? Почему одни и те же маски? Почему психоаналитика? Почему три врача похожи друг на друга, как родственники? — А что, если это один человек? — спросил Адриан, переплетая пальцы. Плагг, развалившийся перед парнем на компьютерном столе, лениво перевернулся на бок и подпёр голову лапой. — Ещё варианты? — Одна семья? Мафия, всё такое. — Ага, как же. Ты ещё про теорию заговора подумай. — Так и параноиком недолго стать. Адриан откинулся на спинку кресла и утомлённо потёр глаза пальцами. Время было около четырёх утра, и он уже почти шесть часов не вылезал из интернета. Спина болела, глаза болели, голова гудела от переизбытка информации. Но Адриан всё равно не смог бы уснуть от нервов — он чертовски переживал за Ледибаг. За Ледибаг, которая уже несколько дней не приходила ни к нему, ни на патруль. Даже с выскочившей из ниоткуда акумой Коту Нуару пришлось разбираться самому; благо, так оказалась слабенькой. А вот объясняться перед папарацци было намного сложнее. — Где Ледибаг? — спрашивали журналисты. — Что с вашей Леди, Кот Нуар? — Почему вы сегодня один? — С Ледибаг всё в порядке? Кот скалил клыки в модельной улыбке, — спасибо, отец, за науку, — и уверял нервных людей, что всё в порядке. Он не знал, куда пропала Ледибаг и что с ней происходит. Ему оставалось только скрещивать пальцы на удачу и продолжать своё расследование, используя каждую свободную минуту. Было бы неправильно сказать, что Адриан остался совсем один в этой ситуации. Прежде всего, с ним был Плагг — как и всегда, конечно. Квами подбадривал своего подопечного, говорил, что всё будет хорошо и не давал скатиться в деструктивное плохое настроение. Он постоянно мельтешил рядом и частенько напоминал Адриану, что тот не один. А ещё рядом была Таролог. Эмили. Мама. Она приходила не каждый день, ссылаясь то на дела, то на неудобство — ей было неприятно долгое время находиться в обычном мире, и почти все свои часы она проводила за Гранью, в мире Шута. Однако, едва у неё появлялись силы, Эмили приходила к сыну в комнату и делала то, чего она лишилась ранее. Она была его матерью. Адриан терялся из-за этого, если честно. Эмили умерла, когда он был в противном детско-подростковом периоде и любил родителей сильнее всего. Он только начал эмоционально отдаляться что от матери, что от отца, когда Эмили просто пропала из его жизни. Словно вычеркнули слово из короткого предложения. Адриан помнил, какая агония тогда пожирала его сознание. Он разом лишился и матери, и отца, в которых, несмотря ни на что, очень нуждался. Эмилии не было рядом, а Габриэль, хоть и продолжал любить сына, делал это очень по-своему. Издалека. Он был слишком поглощён своим горем, и Адриан не мог его винить. Плохого настроения в тот период хватило на всех. Теперь же Эмили, вновь возникнув в его жизни, старалась восполнить своё отсутствие. Она спрашивала Адриана о школе, о его друзьях, о любимой девушке. Они говорили про его увлечения и антипатии. Не было ни одной запретной темы… кроме отца. Эмили не избегала говорить про Габриэля, но при этом у неё было такое выражение лица, что Адриан сам не начинал эти разговоры. Глаза матери становились влажными, голос тихим, а губы едва заметно дрожали. Было очевидно, что подобные разговоры ранят её. Но Адриан не мог не задать вопрос. Всего один: — Ты его любишь? Эмили сразу же поняла, о ком говорил её сын. Болезненно улыбнувшись, она кивнула, не сказав больше ни слова. Но в её глазах Адриан увидел то же выражение, которое часто наблюдал в собственных, смотрясь в зеркало. Эмили Агрест любила своего мужа больше жизни и была готова буквально на что угодно ради него. Она приходила к Адриану не только ради комфортных, но пустых разговоров. Они также обсуждали расследование Кота Нуара. Эмили по каким-то своим причинам не могла пока влезть в это дело, но не отказывала сыну в совете или взгляде со стороны. Она также согласилась переправить Кота Нуара в кабинет доктора Вирда вечером для продолжения его расследования. У Адриана не было возможности изучить Адель Симпсон или Эжени де Лор, однако Герман Вирд всё ещё оставался буквально на ладони. Он не знал точно, зачем ему нужно в кабинет психотерапевта и что он хотел бы там найти. Наверное, Адриан ждал чего-то обыденного, вроде недопитых чашек с кофе, кучи бумажек и отчётов, личные дела больных и пачек лекарств. Вместо этого, выйдя из портала Шута, он обнаружил Ледибаг. Германа Вирда в кабинете не было. Девушка сидела на кушетке для пациентов, сохраняя спину болезненно-прямой, и на лице у неё была одна из масок. Слишком большой аксессуар скрывал не только лицо героини, но и часть шеи. Адриан со своего места не мог увидеть даже кончиков хвостиков любви всей своей жизни. Скалящаяся маска на теле Ледибаг смотрелась крайне отталкивающе. Словно кто-то взял тело и совместил девичьи тонкие плечи с совершенно не подходящей головой — впрочем, так оно и было. Она представляла какой-то сюрреализм, из-за которого шерсть у любого добропорядочного Кота встала бы дыбом. Адриан с болью смотрел на свою возлюбленную. Единственное, чего ему хотелось — это чтобы вся эта фантасмагория с акумами наконец закончилась. И для начала стоило бы стянуть маску с героини. Жаль не так, как он всегда мечтал. Вот только Эмили не дала ему и шагу сделать. — Не приближайся, — предупредила Таролог. Адриан вздрогнул, но кивнул. Ледибаг не пошевелилась, когда они появились, даже не повернула головы. Она продолжала сидеть с болезненно-прямой спиной, сложив руки на коленях, и, кажется, даже не дышала. Адриан сглотнул. — Это полный… — Даже не думай ругаться. Я тебя не так воспитывала. Адриан дёрнул плечом. В последнее время его воспитанием занимался Плагг, но в укор матери это ставить было просто некрасиво. Увидев недовольство своего ребёнка, Эмили мягко улыбнулась. — Ситуация действительно… так себе. С этим Адриан бы поспорил, потому что «так себе» было недостаточным определением. Ледибаг, попавшая под атаку акумы, больше подходила для тех описаний, которые использовал Плагг. Он, не приближаясь, обошёл Ледибаг по кругу — благо размеры кабинета позволяли, а кушетка для пациентов стояла по середине. Девушка не шевелилась, даже когда он зашёл ей за спину и всё-таки увидел любимые хвостики. Маска оказалась приросшей к лицу Ледибаг, чего Адриан, признаться честно, испугался. Дерево настолько плавно и естественно переходило в мягкую кожу, что без кошачьей внимательности он бы даже не заметил ничего необычного. Почти в тот же момент, когда Адриан вернулся на изначальную позицию, дверь в кабинет открылась и вошёл Герман Вирд. Выглядел он как всегда: мрачный уставший взгляд, тёмный костюм, чёрные почти-грязные волосы. Заметив Кота и Таролога, доктор Вирд совсем не удивился. — Я, признаться, ждал вас немного позже, — сказал он, проходя к шкафу и открывая дверцы. Внутри хранились медикаменты, графин с водой и высокие стаканы для посетителей. Доктор Вирд налил воду в стакан, выдавил одну таблетку и подошёл к Ледибаг. Кот увидел, как голова героини запрокинулась, а деревянная маска распахнула огромный уродливый рот. Туда доктор Вирд и кинул таблетку, заливая её водой. Маска захлопнула пасть. По телу Ледибаг прошлась волна крупной дрожи; девушка подняла непослушные руки и слабыми пальцами попыталась отскрести дерево от своей головы. Быстро устав, она безвольно опустила руки и замерла. Кот сглотнул. Во рту было горько и сухо. — Очень упрямая девушка, — посетовал доктор Вирд. — Совсем не хочет лечиться. Да и до самоубийства её довести сложно, слишком цепляется за свои отношения. Вы, Адриан, крайне неудобны в работе: и сами не даётесь, и других тянете за собой. Адриан оскалился и зарычал. Ему было нечего сказать этому… Адриан просто хотел оторвать его голову от тщедушного тела и посмотреть, что внутри. Может быть там не кровь, как у обычных людей, а что-то другое? Рука матери, опустившаяся на его плечо, ничуть не остудила горящую ненависть. Эмили несильно сжала пальцы, и Адриан резко стряхнул её ладонь с себя. Ему не хотелось её прикосновений. Не сейчас. — Акума, значит, — кивнула сама себе Эмили. — Я так понимаю, ты из старых. Доктор Вирд отсалютовал пустым стаканом. — Да, маленькая бабочка, именно. Но с вами мы не встречались, я тогда только набирал приспешников и всячески сторонился вас. Теперь-то, как я понимаю, мне этого делать уже не нужно… мы же на одной стороне. Адриан искоса посмотрел на мать. Лицо Эмили было отстранённым и само напоминало маску. Хотя бы красивую. Доктор Вирд поправил голову Ледибаг, словно у большой фарфоровой куклы, и прошёл к шкафу. Он принялся бессмысленно переставлять стаканы, изредка сталкивая их, чтобы добиться мелодичного позвякивания. — Мы же одной природы, — продолжал он. — Вы с той стороны, я с той стороны. Оба хотим быть здесь, а не там. Оба уже здесь, а не там. Так почему бы не объединиться? И котёнка вашего захватим, Адриан на удивление приятный молодой человек, хотя и не хочет лечиться. Зря вы так. Он мягко погрозил Адриану пальцем, на секунду обернувшись. Тяжёлые черты лица Доктора Вирда стали ещё жёстче, словно набухли изнутри и превратились в гротескное напоминание о себе-прежних. Больше его лицо напоминало всё ту же маску. Эмили вернула руку Адриану на плечо и медленно потянула на себя, назад. — Не думаю, что это возможно, — сказала она, аккуратно отступая от доктора и Ледибаг. — У меня другие интересы и планы. Доктор повернулся и раздосадованно всплеснул руками. Теперь вместо лица у него была ещё одна маска — не совсем такая, как на стенах, но тоже из дерева. Преувеличенно-выпуклые брови сложились в умилённо-грустном выражении, а две толстых сосиски-губы поджались, как у ребёнка. — Как жаль это слышать, вы даже не подозреваете. Что же, бывает. Тогда, боюсь, моей пациентке придётся с вами разобраться. Ледибаг, словно ждала этой команды, резко поднялась. Двигалась она с той же грацией, что и раньше. Даже йо-йо, оказавшееся в её руках, послушно и мягко ходило по своей траектории при раскрутке. Адриана била дрожь. Он часто попадал под атаки акум, но при этом Ледибаг всегда была вне опасности. Теперь же… неужели он проиграл? Ледибаг, единственная, кто может использовать исцеляющую магию, под контролем акумы. И к этой ситуации привел девушку сам Адриан, зарекомендовав доктора Вирда! Могла ли ситуация быть хуже?.. — Супер-Шанс. …очевидно, что могла. В руки Ледибаг упала упаковка детского пластилина — всего шесть цветов, маленькая и компактная. Адриан лепил из такого раньше. Кот даже думать не хотел, как Ледибаг использует подарок Супер-Шанса против него же. — Зачем ты сводишь людей с ума? — спросил он акуму, не сводя глаз с пластилина. От доктора Вирда осталось на удивление мало. Чёрный костюм впитался в его кожу, оставив однотонное тёмное тело. Вместо головы была маска, увеличившаяся в размерах и закрывающая теперь даже часть груди. Дерево кривлялось и изменяло мимику, не переставая, реагируя даже на самые незначительные события. Больше всего доктор Вирд напоминал человека-тень. Живую подставку для огромной африканской маски. — Как это «зачем»? — удивилась маска, выпучив и без того огромные глаза. — Чем больше нет сознания у тел — тем больше сосудов для нас! На последнем слове Ледибаг прыгнула вперёд. Подарок Супер-Шанса она зажала в руке, и Кот почти сразу про него забыл. Сложно помнить про что-то такое, если против тебя сражается напарница, знающая тебя, как собственную ладонь. Самое ужасное было то, что Ледибаг не потеряла ни своих боевых навыков, ни памяти о стиле боя Кота Нуара. Она ставила подножки, пеленала напарника леской, била в уязвимые места и частенько попадала. Адриан боковым зрением видел мельтешение рядом: его мать уворачивалась от атак Маски и пыталась при этом достать карту. У неё не получалось, потому что бывший доктор Вирд просто не давал ей на это времени. Пространство было ограничено, из-за чего Кот не мог нормально сражаться. Он привык к бою с шестом и к тому, что можно не сдерживать когти; теперь же приходилось беречь тело Ледибаг. Он отлично помнил, что Чудесное Исцеление не действует на любовь всей его жизни, а потому не хотел лишний раз рисковать её здоровьем. Он не мог победить, не с такими ограничениями. Ледибаг знала его сильные и слабые стороны. Ледибаг понимала, что он дорожит ею. Ледибаг не жалела себя и не собиралась аккуратничать с ним. Акума создал идеального противника для Кота Нуара. Такого, которого герой был просто не в состоянии победить. Ледибаг зажала Кота в углу. Маска прижал Эмили к шкафу и теперь что-то нашёптывал ей на ухо. Нуар заполошно оглядывался вокруг, мечтая о каком-нибудь чуде, что позволит им с Тарологом хотя бы уйти из этой ситуации и перегруппироваться. Придумать план, чтобы сделать хоть что-нибудь. И его молитвы были услышаны. На лице Ледибаг вспыхнул ослепляющий контур бабочки. Маска в стороне взвизгнул, замотал деревянной головой, — перед ней также горел символ, — и отшатнулся от Эмили. Женщина кинула в сторону карту Шута, подскочила к Адриану и схватила его за шкирку, как котёнка. Сначала она закинула в портал сына, затем запрыгнула сама. После разлом схлопнулся. Адриан валялся на полу в родительской спальне и пялился в потолок, пытаясь отдышаться. Всё произошло слишком быстро, чтобы он успел хоть как-то осознать события. Только-только он сражался с Ледибаг, а в следующую секунду уже смотрит на безвкусную люстру, которую просто обожал Габриэль. Плагг самопроизовольно прервал трансформацию и уселся Адриану на грудь. Агрест потёр лоб, не сводя взгляда с люстры, и утомлённо прикрыл глаза. — Теперь ты понимаешь, почему это пиздец, пацан? Так всегда. Леди слишком хорошо знают своих Котов. Адриан усмехнулся. — А наоборот почему не работает? — Вы слишком боитесь им навредить. Адриан, кряхтя, сел. Спина у него болела, но это было терпимо. Всё равно беспокойство о Ледибаг оказалось сильнее. Эмили, так и не сдвинувшаяся с места после перемещения, неотрывно смотрела на собственную супружескую постель. Адриан повернул голову и устало вздохнул. Прижимая к губам окровавленный платок, на них с матерью смотрел смертельно-бледный Габриэль. Конечно, почему нет. Эмили, наконец, отмерла: рвано вздохнула и медленно приблизилась к мужу. Габриэль следил за ней выцветшими глазами и даже не пошевелился, когда женщина села рядом с ним. Она аккуратно пригладила волосы мужа, — Адриан точно помнил, что ещё вчера в них было меньше седины, — и приникла к его жёсткой скуле мягким поцелуем. Так они и замерли на долгие секунды, словно пытаясь своим прикосновением передать что-то другому. Адриан неловко кашлянул. Он был рад, что родители встретились, но всё-таки. Габриэль убрал платок от окровавленных красных губ и улыбнулся. — Надеюсь, я помог. — Ты даже не представляешь, насколько, милый. Адриан переглянулся с Плаггом и неуклюже поднялся на ноги. Габриэль переключил своё внимание на сына и поманил его к себе. Чувствуя себя маленьким ребёнком, Адриан с ногами забрался на родительскую постель и полез к отцу. Они не обнимались… слишком долго, если он задумывался над этим вопросом. — На постель и в обуви, — фыркнула Эмили. — Где твои манеры, Адриан? Вместо юноши ответить вызвался Плагг: — В пи… — Плагг! Чёрного котёнка сбил светло-лиловый вихрь, маленький и быстрый. Присмотревшись, Адриан понял, что это квами мотылька. И, поскольку в комнате не было никого, кроме самого Адриана и его родителей, а Эмили точно не могла… Адриан зажмурился и уткнулся лбом в отцовское плечо. — Она была права, — пробормотал он, цепляясь за Габриэля. — Как всегда… — В чём это, позволь поинтересоваться? — Ледибаг считала, что Бражник неплохой. Может быть не таким плохим, каким кажется. — Что же. Лестно слышать. Эмили коротко обняла Габриэля и Адриана, прежде чем отстраниться. — У нас сейчас нет времени на это всё. Если Маска — старый акума, то у него наверняка есть целая армия. Мы не должны дать ему возможность собрать её. Адриан прикусил губу и кивнул. В голове он прокручивал бесконечные личные дела в архиве. Множество излечившихся людей наверняка были «сосудами», о которых говорил Маска. Доктора Вирд, де Лор и Симпсон наверняка хорошо поработали; не зря у них была отменная репутация как у психотерапевтов. Адриан просмотрел минимум тысячу личных дел, и ведь это только часть! А сколько больных лечились без карточек? Было даже страшно подумать, скольких людей они обратили на свою сторону. В таком случае действительно нельзя было медлить. Габриэль сел ровнее и подтянул Адриана чуть ближе. При появлении Эмили он вдруг стал выглядеть моложе, хотя ни седина, ни морщины не пропали. Просто в его глазах появилось какое-то другое выражение, более живое и яркое. Словно в вечернем сумраке зажёгся светлячок. — И какой у тебя план? Эмили вытащила из юбок две карты. Адриан подался вперёд и недоумённо приподнял бровь. Повешенный и Умеренность. И как они помогут? К счастью, Эмили поняла его растерянность. — Ты не сможешь победить Ледибаг, оставаясь собою же. Поэтому я использую на тебе Повешенного — он изменит твоё мировосприятия. — Всё с ног на голову… — Именно. Она пододвинула карту к Адриану. Повешенный на столбе человек выглядел совершенно счастливым из-за своего положения: улыбался и щурился, словно бы не происходило ничего особенного. — А Умеренность? — Это уже моя забота, — Эмили взяла карту и повертела её в руках. — Умеренность… я использую её, чтобы наполнить Ледибаг собою же. Вылью из неё то, что в неё заливал акума, и верну всё на свои места. А дальше уже она победит акуму и вернёт тебя через Чудесное Исцеление. — Рискованный план, — заметил Габриэль. — Если что-то не получится… — Вариантов всё равно нет, милый. Габриэль вздохнул и погладил сына по голове — действительно как любимого ребёнка. От волны нежности, возникшей внутри из-за этого простого жеста, Адриан чуть не задохнулся. Он столько лет мечтал хотя бы о части этой близости! — Проводи трансформацию, — приказала Эмили. Он послушался. Затем она прислонила карту Повешенного к его лбу, и мир перед кошачьими глазами завертелся, как в калейдоскопе. Цвета сменяли друг друга, небо и земля ходили вокруг в каком-то бешеном хороводе, Коту хотелось петь и плясать, чтобы затем плакать и выть. Настроение скакало бешеным темпом, вокруг что-то происходило, но Нуар не понимал, что именно. Мира для него больше не существовало. Было сложно управлять телом. Кот и не управлял: вместо рук двигались ноги, вместо ног вертелась голова. Уши и хвост менялись друг с другом, хотя Адриан был уверен, что в реальном мире этого не происходило. Но ведь он ощущал это. Было ли это только в его голове? Он не видел ни возвращения Ледибаг, ни сражения с Маской. Только потом, просматривая любительские дальние съёмки, он сможет узнать, как Кот Нуар, будто пьяный, кидался с идиотскими атаками на Ледибаг в африканской маске. Как у неё не получалось предугадать его движений, из-за чего в итоге героиня и проиграла. Как в какой-то момент Кот скрутил её руки за спиной и, громко мурлыча, позволил Тарологу прижать карту к её маске. Сила старого акумы была в двух способностях: он мог превращать людей в себе подобных через длительное воздействие или же он мог совращать их с пути благодаря собственному подвешенному языку. Доктор Вирд, — или как бы он себя ни называл, — был действительно хорошим психотерапевтом, а потому мог парой предложений довести до слёз или же успокоить. И тем ценнее оказался для Ледибаг детский пластилин, который ранее подарил ей Супер-Шанс. Он так сильно залепил героине уши, что она не слышала ни слова Маски. Маринетт видела только то, как кривляется выражение деревянного лица. Оно настолько сильно раздражало её, что девушка не стала придумывать какой-то хитрый план и просто ударила по маске изо всех сил. Кулаком. Просто подойдя к акуме вплотную. Ей даже не нужно было напрягаться: из одержимого вышел посредственный боец ближнего боя. Разбитое сухое дерево крупными кусками опадало с чёрной фигуры. Лица под маской не оказалось, только тень. Акума, видимо, так долго была в теле, что не оставила от него ничего из того, что было изначально. Нельзя было даже сказать, мужчина это или же женщина. Из разбитой маски вылетела бабочка, как и всегда. Ледибаг очистила её привычным ритуалом. Только после Чудесного Исцеления Кот вернулся в реальность. Для него все эти события уместились в десять секунд постоянного изменения цвета и форм вокруг. На деле прошло почти восемь часов. Первым, что увидел Адриан после возвращения в сознание, была мягкая улыбка любви всей его жизни. — Как себя чувствуешь, котёнок? — На удивление неплохо. Это была одна из самых стрёмных акум, с которой мы сталкивались. Ледибаг помогла Коту подняться с крыши, — сколько он просидел на ней, пытаясь собрать мозги в кучу и наслаждаясь зрительными галлюцинациями? — и заботливо отряхнула его костюм. Нуар ощутил отголосок боли в рёбрах — видимо, прилетело во время исполнения плана. — Стрёмных? — передразнила его Ледибаг. — А как насчёт Палача и Упыря? Кот усмехнулся и наклонился к ушку своей девушки. — Знаешь, миледи, меня тут Плагг новому слову научил… Она пихнула его ещё до того, как Адриан успел сказать, что это за слово. Выпрямившись, Адриан обратил внимание на Таролога. Эмили стояла неподалёку и просто смотрела на его с Ледибаг взаимодействие. Естественно, Адриан тотчас смутился. Вот уж ворковать с девушкой при своей матери он точно не собирался! Они с Ледибаг подошли к Тарологу, затем героиня упёрла руки в бока и выжидательно уставилась на Эмили. — Я хочу знать, почему эта акума была такой мощной, — сказала девушка, щуря недовольные голубые глаза на мать Адриана. — Раньше такого не было. Эмили провела взглядом по её телу, от головы и до пят. Ледибаг это совершенно не смутило: как стояла, недовольно щурясь, так и продолжала выказывать своё раздражение. — Акумы эволюционируют. Как вы. — Это совсем не тот ответ, который я хочу услышать, и вы это знаете. Мне нужна информация. Полная! Эмили посмотрела на сына, но Адриан только пожал плечами. Ему тоже не нравилось действовать вслепую, слишком уж много было в темноте незнания препятствий. Ему, как и Ледибаг, надоело сталкиваться с чем-то, чего он не понимал. Так что Эмили действительно придётся многое объяснить. Свою природу, к примеру. Или то, что отец Адриана — Бражник, а Эмили явно об этом знала. Про акум, про их силы, про Талисманы и про то, почему Ледибаг и Кот Нуар единственные герои в Париже. Ведь если есть Бражник, то наверняка есть ещё квами. Плагг упоминал как-то других малышей. Перечислял их имена и долго смотрел в окно, словно прощался. И, конечно же, Эмили придётся объяснить то, что не давало Адриану покоя уже долгие годы. То, из-за чего Адриан и пошёл к чёртовому психотерапевту, который в итоге оказался акумой и чуть не отравил что самого Агреста, что его девушку. Эмили придётся рассказать о Бриджитт. Хочет она того или же нет.