Грани миров

— То есть… я пережил Бриджит только из-за того, что ты что-то увидела? Из-за того, что ты ошиблась в своих… предсказаниях? Ледибаг схватила Кота за руку, переплетая пальцы. Нуар этого даже не заметил: больными глазами он смотрел на свою мать, невозмутимую, как Сфинкс в пустыне. Против воли Маринетт задумалась: была ли Эмили такой же спокойной и при жизни? Или, возможно, подобная флегматичность, — равнодушие? — возникли из-за её странного состояния? Жизни-не жизни. Когда Кот умер, Эмили тоже была слишком спокойной, на взгляд Маринетт. Как для матери, что потеряла ребёнка, причём навсегда — тогда не было никакой надежды на Чудесное Исцеление. Или, может, у Эмили был какой-то план… судя по рассказу Габриэля, его жена отличалась сильным стремлением делать всё в одиночестве. Не самая хорошая черта, если от тебя зависят миллионы жизней. Эмили смотрела на своего сына с абсолютно расслабленным лицом. Маринетт не могла увидеть и намёка на морщинку между бровей или поджатые губы. — Адриан, так было нужно. Кот вырвал руку и расхохотался. — Нужно? Кому? Мне, что ли? Вряд ли мне в восемь лет нужны были чужие пальцы, мясо и глаз! Эмили сделала шаг вперёд, протянув руку к Адриану. Может, это была такая попытка успокоить, вот только Кот зашипел и отступил, едва не налетев на Ледибаг. Он оглянулся на напарницу и, увидев её беспокойство, замер. Затем передёрнулся и ушёл; по тому, насколько у Кота напряжены плечи и ноги, Маринетт предположила, что Адриан хотел просто убежать от нежеланной компании как можно быстрее. В кабинете Габриэля они остались втроём: сам месье Агрест, сидящий на диване от усталости после долгого рассказа, Ледибаг и так и не опустившая руку Эмили. Лицо у неё было… ну, всё ещё спокойным. — У вас проблемы с выражением эмоций? — спросила Маринетт, просто чтобы не затягивать тишину. Эмили опустила руку и обратила своё внимание на героиню в красном. — В какой-то мере. Эмоции — удел живых, Ледибаг, поэтому мне сложно испытывать их. Я больше ориентируюсь на привычку чувствовать, чем на собственные ощущения. — Я всё ещё не понимаю, что вы такое. Ледибаг села на диван рядом с Габриэлем и достала йо-йо. Ранее они с Тикки отрабатывали некоторые простые медицинские приёмчики, — Маринетт тогда ещё рассчитывала, что сможет как-то помочь отцу любви всей своей жизни, — и через игрушку девушка могла сканировать повреждения. Полезный навык. Теперь-то она не была уверена, что сможет помочь. Одно дело — рак или какая-то простая болезнь; совсем другое — это накопление непонятной негативной энергии при фильтрации отравленных душ. Она вообще не знала, что с этим делать. Вряд ли ведь можно использовать в такой ситуации обычный активированный уголь? Йо-йо на экране показывало скопление черноты. Вязкие сгустки инородного материала внутри Габриэля пульсировали и медленно двигались, но, по крайней мере, не росли. Больше всего черноты оказалось на лёгких — ясно, почему Габриэль кашлял с кровью. Эта жижа просто не давала ему нормально дышать. Месье Агрест терпеливо дождался, пока Ледибаг закончит свои манипуляции, и только потом спросил: — Вы не пойдёте за моим сыном? — Не думаю. Ему нужно немного успокоиться. К тому же, я жду, пока мне объяснят природу мадам. На это Габриэль усмехнулся. — Это так важно? — Природное любопытство. А ещё Маринетт напрягало то, что она чего-то не понимала. Таролог была акумой, но при этом акумой не являлась; это была Эмили Агрест, которая вела себя не совсем как Эмили Агрест — если сравнивать с рассказами Адриана о матери; потенциально она всё ещё была опасна для Кота Нуара и Ледибаг, как бы Таролог ни убеждала в обратном. И она чертовски напрягала Маринетт тем, что так и не сдвинулась с места! Габриэль проследил за взглядом Ледибаг и вздохнул. Подавив приступ кашля, он сказал Эмили сесть. Та, словно только этого и ждала, прошла к креслу напротив их дивана и опустилась. Маринет прочистила горло и быстро провела пальцами по краям маски. — Итак. Что вы такое, мадам Агрест? — Полную версию или короткую? Маринетт прикинула, сколько времени потребуется Коту, чтобы успокоиться. После таких всплесков ему требовалась поддержка и объятия, так что вряд ли у неё было больше пятнадцати минут. — Коротко, если можно. — Я акума, которая заняла тело женщины, находящейся в коме. Души в её теле уже не было, поэтому одержимость протекает без проблем и постепенно меняет внешность вместилища на мою. — А что за женщина?.. — Я не интересовалась. Просто выбрала подходящее тело. Маринетт поморщилась. Да уж, вот оно, отсутствие эмоций. А если у женщины есть семья, которая в одно прекрасное утро обнаружила, что их любимой матери-сестры-жены-дочери нет в больнице? Вот же… Вряд ли Эмили оставила пояснительную записку. В любом случае, Маринетт решила не акцентировать внимание на этом. — Хорошо. Откуда силы? Как я поняла, акума отравляет тело с душой, верно? Но вы получили тело без души. Если предположить… то вы просто должны были занять тело и жить дальше счастливо. Не знаю, насколько это всё было бы похоже на фильмы об одержимости, но… Эмили подняла ладонь, останавливая мозговой штурм. — Всё верно, Ледибаг. Более того: без помощи я бы не смогла войти в тело. Дело в том, что я — чистая бабочка, не отравленная и не нуждающаяся в очищении. Такие не становятся причиной одержимости. Однако мне… помогают. Не дожидаясь вопросов, Эмили вытащила карты и выбрала из оставшейся тоненькой колоды Шута. — Здесь вторая акума, которая сохраняет связь моей души и этого тела. Она же даёт мне силы и заряжает карты. К сожалению, в ней не очень много энергии, поэтому Таро я могу использовать лишь по одному разу. Но есть и хорошие моменты: карты могу использовать не только я, потому что энергия идёт не от моей одержимости. Это была не самая полезная, однако весьма интересная информация. Маринетт смотрела на карту в руках Таролога, и всё никак не могла понять, как её вообще угораздило влететь в эту ситуацию. Почему вообще она? Она хотела бы быть обычным подростком с обычной влюблённостью и плохими оценками, а не разбираться в хитросплетениях акуманизации. — Вы со второй душой… — Прошли через Грани без фильтрации. В том, что я была Хранителем Нурру, свои преимущества. Я знаю все слабые места завесы, потому что долгое время держала её. Маринетт посмотрела на настенные часы. Ну, ещё пара минут у неё были. Потом нужно будет идти к котёнку и успокаивать его. — Ладно. У меня есть ещё два вопроса. Как мы с Котом получили Талисманы, если они все, по словам Нурру, утеряны? Габриэль мягко коснулся её руки, привлекая внимание. — Нурру, Тикки и Плагг уникальны. Нурру, как один из Стражей Граней, не нуждается во сне — как все из Стражей, собственно говоря. Плагг и Тикки, в свою очередь, являются отражением фундаментальных сил мира, созидания и разрушения. Представьте, мадмуазель, что было бы, если бы одна из этих сил заснула? Перспектива пугающая. Вот уж точно. Никакого разрушения, никаких смертей. Нет созидания — нет жизни. Хорошо ещё, что Маринетт не задумывалась над такими вещами, когда Упырь сожрал Талисман Плагга. — Значит, они не спят. — Нет. И они способны самостоятельно переносить свои Талисманы, без воли Хранителя. — Тогда отсюда вытекает другой вопрос: почему мы с Котом? На Земле живёт семь миллиардов людей… и при этом выбрали нас. Не могу сказать, что я мечтала о жизни супергероя, я вообще всё это не люблю. Маринетт никогда не спрашивала подобного у Тикки, как-то не до того было. Но почему-то ей казалось, что маленькая квами вряд ли ответит на такой важный для девушки вопрос. Может не захочет, а может и сама не знает ответа. Однако его, кажется, знала Эмили. — Это ваша судьба, — сказала она, смотря на Ледибаг равнодушными глазами. — Ваши души связаны с Талисманами Кота и Божьей Коровки. Возможно, когда-то давно квами выбрали вас как носителей. Может быть, вы являетесь их воплощением. Может, детьми — это не так важно. Главное то, что вам с Адрианом было на роду написано получить Камни Чудес, и… Она резко замолчала, и Маринетт наконец увидела на её ровном лице проблеск какой-то эмоции. Сожаление? — И? — И, к сожалению, — продолжил Габриэль, — Ледибаг и Коту Нуару придётся разбираться с тем, с чем не смогли сладить мы как Хранители Нурру. И это тоже ваша судьба, мадмуазель Дюпэн-Чэн. Маринетт сцепила зубы, но ничего не ответила. Все разговоры про судьбу попахивали Звёздными Войнами, — она их не смотрела, — и Кунг-Фу пандой, то есть скверно. Ничего не ответив на это, она встала с дивана и направилась к выходу — у Нуара было достаточно времени, чтобы перейти от раздражения к депрессии. Уже в дверях она обернулась. — Как вы узнали, что я — это я? Как я себя выдала? — На удивление никак, мадмуазель. Просто моя жена довольно подробно описала девушку из своих видений, которая в итоге будет с моим сыном. А рядом с Адрианом оказались удивительно похожая на Ледибаг вы. Маринетт кивнула и вышла из кабинета. У неё снова появились вопросы, — к примеру, про тело Эмили, которое наверняка всё ещё лежало где-то внизу, — но Кот, честное слово, был важнее. Адриан был у себя в комнате, на втором этаже. Он стоял рядом с книжными шкафами, и пол под его ногами был усеян чёрным прахом. Не утруждая себя лестницей, Ледибаг запрыгнула наверх и устроилась на перилах. — Какое идиотское применение Катаклизма. Кот дёрнул плечом, но ничего на это не ответил. Вместо этого он выхватил одну из книг из шкафа, и та тотчас рассыпалась в его пальцах сухим пеплом. — Ты научился дозировать силу разрушения? Он хмыкнул. — Я тоже развиваюсь. Только довольно однобоко: Катаклизм, да Катаклизм… Плагг сказал, что потенциал у меня есть, и когда-нибудь я смогу делать чёрные дыры и управлять тенью. — Дыры? Кот встряхнул пальцами, избавляясь от последнего присутствия Катаклизма, и наконец повернулся. Выражение лица у него было довольно скорбное, но взгляд оказался живым. Нуар подошёл к Ледибаг и развёл её бёдра. Маринетт послушалась и обхватила его торс ногами, скрещивая лодыжки на пояснице. — Теперь ты никуда не денешься. — Даже не собирался. А дыры… ну, как в мультике. Смотрела Луни Тьюнз? Там постоянно что-то такое мелькало, когда на полу появляется тёмный круг, и туда падают плохие парни. Или это было в других мультфильмах?.. Маринетт Луни Тьюнз не смотрела, но разочаровывать Кота не стала. Тем более, Нуар уже переключился на кое-что другое, более знакомое им обоим. Он наклонился, чтобы легонько коснуться её губ своими. Едва почувствовав, что Кот хочет отстраниться, Маринетт негодующе замычала и сжала ноги. Она закинула руки ему на плечи и притянула к себе, чтобы поцеловать по-настоящему. Кажется, она стала зависимой от этих поцелуев. — Я соскучилась… — Не целовались с момента твоей одержимости, — согласился Нуар. — Строго говоря, это не было одержимостью. Он закатил глаза и снова наклонился к ней. Ледибаг улыбнулась в поцелуй. Да, теперь всё было правильно. Его холодные губы, влажный язык, острые края зубов, даже привкус мяты — всё это было правильно. То, для чего Маринетт жила. И почему она, спрашивается, не чувствовала того же вкуса мяты от Адриана?.. или чувствовала? Точно, чувствовала. Только никак не могла соединить идеально подходящие друг к другу кусочки пазла. Проклятая магия. Нуар подхватил её под бёдра и посадил на себя. Ледибаг только сильнее скрестила ноги. Руки Кота, против обыкновения, чувствовались двумя угольками, которые, того и гляди, прожгут костюм. Она, в принципе, была не против. А потому запрокинула голову, когда Кот разорвал поцелуй и мягкими укусами спустился к её горлу. — У нас там прорыв акум планируется… — Мг-хм. Он прикусил её шею особенно чувствительно; острые клыки едва не прорвали кожу. Ледибаг прижалась ещё сильнее, — хотя куда уж, — и ягодицами ощутила напряжение Кота. Ей всё ещё дико было от мысли, что Адриан Агрест мог её хотеть. — И возможный конец света… Кот оттянул зубами горловину костюма и с громким чмоканьем втянул кожу в рот. За пару секунд на шее у Ледибаг расцвёл бордово-красный засос. — Как и во всех хороших историях с хорошим концом, миледи, — пробормотал он, рассматривая эту метку. — Не волнуйся, согласно закону Марвела, у нас всё будет хорошо. Этого Ледибаг не поняла. «Марвел», насколько она помнила, как-то был связан с комиксами, вот только Маринетт ими не особенно интересовалась. Ну не любила она героику! — Закон Марвела?.. — «Никто не умирает, кроме дяди Бена», — процитировал Кот в её шею, прерываясь на вылизывание кожи. — Хотя в каком-то номере там появился дядя Бен из параллельного мира, но это уже практически фанфик, понимаешь… Она не понимала, но это было не важно. Гораздо больше Ледибаг волновали руки Кота: пальцы напарника сжимались и разжимались, растягивая ягодицы Маринетт. Это было слишком смущающе. А ещё от этого она чувствовала, как возбудилась из-за простых поцелуев собственной шеи. Мысленно попросив прощения у Тикки, Маринетт послала апокалипсис и всех причастных к нему к чёрту. Она имеет право на капельку эгоизма! — Может, на кровать? — Я удержу тебя на руках, миледи, — промурчал Нуар. Со внутренней дрожью Маринетт ощутила его когти совсем близко к промежности: Кот вцепился в костюм и медленно разрывал его. Это было так по-животному великолепно, что Ледибаг не сдержала стона; Кот, заслышав такое одобрение своих действий, дёрнул руками и окончательно измочалил её несчастный костюм. Как в каком-то хентае — это не героика, это Маринетт уже смотрела. Хорошо ещё, что Тикки не ощущала, когда костюм рвался, иначе Маринетт ни за что бы не позволила Нуару подобного. Кот развернулся и в несколько шагов подошёл к книжным полкам. Облокотив Ледибаг на них, — спасибо костюму, в спину ничего не впивалось, — он освободил одну руку и просунул её между их телами. Прикосновения Кота были такими же холодными и возбуждающими, как Маринетт и помнила. Хотя, нет. Они были ещё более восхитительными, потому что она знала, кто под маской. Его пальцы быстро пробежались по внутренней стороне её бёдер, костяшками Нуар провёл по складочкам половых губ и легонько помассировал клитор. Ни он, ни Маринетт не были настроены на долгие ласки; та небольшая интерлюдия с разрыванием костюма была достаточной заменой, чтобы они оба возбудились до головокружения. Маринетт подняла руки и уцепилась за полки. Честно говоря, она больше полагалась на удачу: только благодаря ей все эти книги не свалились бы им на голову. Удача была благосклонна. С тихим шипением Нуар расстегнул свою ширинку и вытащил член. Не удержав любопытства, Маринетт быстро взглянула вниз. О, да, он был абсолютно потрясающим, как она и помнила. Вытянутая головка, по-кошачьи деформированный, немного конусовидный и с различимыми шипами на стволе. Кот навалился на неё, не давая больше себя разглядывать. Помогая себе рукой, он вошёл в неё — медленно и аккуратно, совсем не так, как Маринетт ожидала. Словно вся его животная сущность в одно мгновение оказалась посажена на стальную цепь, чтобы не навредила Ледибаг. Немного поёрзав, Маринетт сжала влагалище. Никакой боли, только пульсация и желание большего. — Всё нормально, — шепнула она в кошачье ухо. — Давай. Кот фыркнул в её плечо и положил ладони на бёдра, направляя движение. Ледибаг впилась пальцами в полки и прикрыла глаза от удовольствия. Чёрт возьми. Чёрт возьми! Неспешные поначалу движения, микро-толчки, очень скоро перешли в громкие шлепки и стоны Кота. Ледибаг едва слышно скулила, — Господи, как же хорошо! — и пыталась насадиться на член Нуара ещё сильнее. Не получалось; Кот проявил свою садистскую натуру и полностью контролировал амплитуду и силу движений. — Нет-нет, Миледи, — рычал он ей на ухо, — сейчас я главный, букашечка… Ну же, расслабься. Дай я всё сделаю, тебе понравится… Как можно сопротивляться подобному? Маринетт крошила в пальцах дубовые полки. Книги летели вниз, по воле удачи не задевая любовников, а Кот продолжал свои издевательства. Он целовал искривлённые губы Ледибаг, стонал в её рот прямо во время этих поцелуев, кусал её язык и вылизывал лицо. И он смотрел на неё: как она тяжело дышит, как вертит головой, открывает рот, как смотрит мутным голубым в ответ. — Как же меня заводит, что ты такая тихая, — пробормотал он, чуть отстраняясь. Ледибаг спиной лежала на книжных полках. Её ноги уже не обвивали поясницу Кота: не было сил, их сводило от удовольствия. Нуар поддерживал девушку за бёдра, не давая скатиться вниз, — хотя Маринетт, если честно, с удовольствием бы оказалась перед ним на коленях, широко раскрыв рот и буквально умоляя Кот взглядом, чтобы… Нуар зубами стянул перчатку и закрепил её на руке. В следующий миг Маринетт едва не задохнулась: мало того, что Кот возобновил толчки, так он ещё и кольнул кончиками пальцев её клитор. Ноги задрожали сильнее. Маринетт ощутила, как Кот вошёл в неё практически до упора и стал делать крошечные, практически незаметные толчки. Ощущение было такое, словно он пытается прорвать её изнутри. Головка его члена вошла так глубоко, что Маринетт буквально чувствовала, как при этих микроскопических движениях её внутренние органы… тоже… И его пальцы на её клиторе. Так сильно. Слишком сильно! Она даже не сразу поняла, что высокое скуление, которое она слышит, издаёт она сама. Тело Маринетт выгнуло, голова запрокинулась, каждая мышца в напряглась. Глаза закатились. Внутри всё пульсировало и сжималось, язык стал тяжёлым и непослушным — она даже не смогла толком ответить на поцелуй Нуара. Очень довольного, судя по всему, Нуара. Чуть придя в себя, Ледибаг отлипла от книжных полок и позволила Коту прижать её к себе. Вагина всё ещё сжималась от любого движения, а по телу разливалось утомлённое тепло. Честное слово, Маринетт могла бы заниматься любовью с Котом целую вечность. Кот, поддерживая напарницу, сел на пол. Лицо у Нуара было такое довольное, что невольно хотелось предложить напарнику лимон. А ещё Ледибаг чувствовала, что внутри было как-то влажно и прохладно. — Ты в меня кончил, — проворчала она, легонько пихая Кота в плечо. Нуар совсем не чувствовал за это своей вины. — Котят у нас с тобой всё равно не будет, — пожал он плечами. — Плагг сказал, что для Хранителей Камней Чудес нужно специальное зелье, чтобы дать продолжение. Так что… — А ты и рад. Кот ухмыльнулся, — совершенно не по-адриановски, но определённо в своём духе, — и подмигнул. — Конечно, миледи. Это же такой простор для действий! Я определённо устрою нам БДСМ-комнату, Маринетт, ты только представь: ты, я и пара-десятков метров верёвки… — Как ты меня назвал? Всю негу как рукой сняло. Маринетт отодвинулась и внимательно посмотрела на Кота. Тот, кажется, не понимал причин её возбуждения. — Маринетт?.. ты чего? — Ты что… Вопрос типа «ты знаешь мою личность» застрял у Маринетт на кончике языка. Конечно же он знает, его отец несколько раз упоминал «девицу Чэн», а в конце истории даже назвал её по имени. — Вот же блядство, — простонала она, утыкаясь лбом в плечо напарника. — Эй-эй, ты обычно не ругаешься. Кот похлопал её по спине и попытался пересесть поудобнее. Маринетт поперхнулась воздухом: вот только в такой ситуации ей не хватало чувствовать его член внутри! Всё стало ещё хуже, когда Кот снял трансформацию. Его член всё ещё был внутри. — Но, вообще-то, ситуация позволяет, — продолжил Адриан, поглаживая Ледибаг по спине. — Довольно глупо это всё, правда? Ты признавалась мне, я тебе, мы столько друг от друга бегали… — Главное, что до вас, молодых идиотов, наконец дошло, — услышала Маринетт голос Плагга. — А теперь, милочка, будь добра, выпусти мою жену: мы тоже были бы не против предаться нежности. Видя, что Ледибаг не реагирует, Плагг набрал побольше воздуха и рявкнул: — Быстрее! — Тикки, пятна прочь! …какое счастье, что квами могли ограниченно менять состояние одежды подопечных, и штаны Маринетт висели, не снятые до конца, на одной ноге. Вместе с трусиками. Потому член Кота Нуара, — Адриана! — всё ещё был внутри. Маринетт ощутила, как её лицо наливается жаром. И не только лицо. Адриан это наверняка ощутил тоже: его губы изогнулись в дьявольски-привлекательной ухмылке, а Маринетт почувствовала, как его член увеличился во влагалище. Господи, она никогда не думала, что это вообще реально почувствовать! Лёгкий толчок сопровождался до того неприличным чавканьем, что Маринетт покраснела до предела. — Ну что, Принцесса… продолжим? Что ей оставалось? Только кивнуть и надеяться, что она не умрёт от смущения или от удовольствия в процессе. Секс с Адрианом был точно таким же, как секс с Котом Нуаром, хотя Маринетт отчего-то ожидала различий. Это было глупо, потому что Кот и был Адрианом; наоборот это тоже работало, как в математике. Адриан был громким, — это она помнила ещё в те моменты, когда помогала ему мастурбировать, — часто не сдерживал довольно пошлые комментарии, смотрел из-под ресниц и любил обращаться к ней. По имени! — Ну что, Маринетт, — немного буднично спрашивал он, пока не-Ледибаг двигалась на его члене, — тебе нравится? Она могла только кивать и кусать губы. Ситуация вышла из-под контроля, но это, признаться, даже немного Маринетт нравилось: было приятно отпустить всё и просто получать удовольствие. К тому же, у неё были накаченные ноги, а поза сидящей наездницы, — Сезер заставила Маринетт выучить топ-20 идеальных позиций для секса, — позволяла прочувствовать тело Адриана ещё больше. И не только тело. Точнее, совсем не тело. В отместку Маринетт стянула с себя пиджак и футболку. Холодно ей не было: Адриан, в отличие от Кота, просто исходил жаром. Зато теперь его взгляд прочно приклеился к её груди, подпрыгивающей при каждом движении. Наверное, эта картина стала для него началом конца. Со стоном Адриан схватил Маринетт и опрокинул её на пол. Толчки стали быстрыми, ритм — рваным. Она схватила Агреста за плечи и прильнула к нему; была её очередь целоваться, когда он не мог управлять собой. Его удовольствие было таким ярким и откровенным, что Маринетт даже стало не по себе. Это она? Правда, она? Она заставляет лицо Адриана искажаться в гримасе? Потрясающе. Кончив, он опустился на неё. Маринетт сразу обхватила Адриана руками и ногами, — мой, не отдам, только мой, от сего дня и до конца мира, — и ткнулась носом в мокрый висок. — Я люблю тебя, Кот Нуар. Адриан фыркнул ей на ухо. — Я люблю тебя, Маринетт. — А я люблю сыр. Но я же не занимаюсь с ним непотребством прямо в пепле Катаклизма! — Плагг, прекрати немедленно! Маринетт тихонько рассмеялась. О, она обожала, когда Тикки была чем-то возмущена. У неё так забавно подскакивал голос! Адриан смущённо откашлялся и извинительно улыбнулся. — В чём-то Плагг прав, Принцесса. Как насчёт душа? Пепел надо смыть. От мысли о том, что в душе может быть новый раунд, Маринетт ощутила слабость в ногах. Нет уж, на такие подвиги она пока не была готова. — Только раздельно, — поставила она условие. Судя по разочарованию во взгляде Адриана, очень своевременно. — Дамы вперёд. Уже стоя под ледяным водопадом в шикарной душевой, Маринетт задумалась над превратностями судьбы. Её котёнок — это идиотинка Адриан. А Адриан — это милый и нежный Кот. Прямо несочетаемое в одном флаконе. И она, кажется, встречается с ними двоими. Потому что они — один человек, а она встречается с Адрианом. Значит, генералы Котландии и Адриании всё это время были подданными Котодриании? Господи, какие же глупости. Но жители Маринеттании счастливы и выбрасывают белые флаги, сдаваясь на милость победителей. — Так вот почему он говорил не расставаться с Адрианом, — со смехом поняла Маринетт, намыливая голову. — Вот же… прохвост. Пока напарники принимали душ, — как и настаивала Маринетт, по отдельности, — квами хватило времени не только на «нежности», но и на подкрепление. Маринетт предположила, что запасы сыра и печенья у Адриана существенно просели: Тикки и Плагг выглядели слишком довольными жизнью. — А мой котёнок, между прочим, и сам догадался о её личности, — хвастался Плагг, пока Адриан пытался отскрести от себя пепел. — Слышишь, малышка? Он тебя раскусил раньше, чем его папка окончательно тебя выдал. Ещё один балл в пользу Котов! — Балл? — не поняла Маринетт. Тикки отмахнулась. — Не обращай внимание. Старая игра для старых квами. Нет, Плагг, не считается: даже если он догадался раньше, то раскрыл её не он, а мэтр Габриэль. Поэтому ноль-ноль. Плагг недовольно фыркнул, но спорить не стал. Вместо этого он принялся ластиться к Тикки, как уличный кот. Его громкое мурлыканье, наверное, было слышно в каждом уголке огромного дома Агрестов. После водных процедур Адриан притащил в комнату поднос, полностью заставленный самой разной едой. Было забавно видеть подобный натюрморт: рядом с устрицами и икрой лежала, придавленная шоколадом, пачка самых дешёвых в мире чипсов и две упаковки крекеров для похудения. Запивать всё предлагалось или газировкой, — бледная копия Колы, к тому же, выдохшаяся, — или свежевыжатым гранатовым соком. И всё равно этот обед оказался таким потрясающим, что девушка запомнила бы его на всю жизнь. Адриан перемазался в Нутелле, Маринетт рассыпала икру с крекера, и та затерялась в ковре на вечность. Плагг и Тикки ворковали, сидя на телевизоре, пока их Хранители пытались выковырять из ворса хоть какую-то часть икры. Когда еда закончилась, они ещё некоторое время просидели на диване в обнимку. Объятия были твёрдыми, как камень, и совсем не утешающими. Маринетт примерно догадывалась, о чём думал Адриан; она сама думала о том же самом. Впереди был последний рывок, падение в неизвестность. А это, в свою очередь, было совсем не весело. В итоге они с Адрианом, не сговариваясь, расцепили объятия и встали с дивана. Квами, ощутив перемену настроения, вспорхнули со своего места и подлетели к Хранителям. Плагг сделал несколько кругов около Адриана, взъерошив тому волосы и заставив одежду развеваться от ветерка; Тикки подлетела к Маринетт и потёрлась пухлой щёчкой о её. — Всё будет хорошо, Маринетт. Честное слово. — Больше никаких сбоев с Исцелением? — Ну, ты ведь больше не сомневаешься в том, что ты — лучшая Ледибаг… На вопросительный взгляд Адриана Маринетт покачала головой. Она расскажет, но как-нибудь потом. Эмили и Габриэль ждали их там же, где они и разошлись — в кабинете месье Агреста. Отец Адриана сидел за рабочим столом и перебирал бумаги, Эмили стояла у окна. Рядом с ней, к удивлению Маринетт, стояла Натали — как всегда собранная, в чёрном костюме, но с распущенными волосами и неожиданной улыбкой на губах. Едва подростки зашли в кабинет, Габриэль поднял взгляд от бумаг. — Вы закончили? — поинтересовался он без всякого интереса. Маринетт кивнула. Адриан издал нервный смешок и взъерошил волосы. — Отлично. Сейчас я дописываю, и мы можем заняться непосредственно работой. Советую вам, мадмуазель Чэн, позвонить родителям или друзьям. Скорее всего, это последняя возможность. Маринетт сглотнула. Вот так, парой предложений, Габриэль полностью убил в ней все пузырьки счастья, что так долго взращивал Адриан. — Пап… а что ты пишешь? — Завещание. От этого стало ещё более тоскливо. Получается, Габриэль даже не собирается жить после всей этой истории долго и счастливо? Взгляд сам собой метнулся к Натали и Эмили. Мадам Санкёр выглядела вполне довольной тем, что просто стоит рядом с давно умершей подругой. А вот мадам Агрест со всей её цыганской мишурой и бесчисленными монетами на юбке совсем не обращала внимание на происходящее в кабинете. Она была так увлечена происходящим снаружи, что даже не посмотрела на вошедших. И это напомнило Маринетт такую же сцену: она наедине с Эмили, в их с Котом кухне, и Эмили смотрит в окно… только вот Кота рядом уже нет. — У меня нет телефона. Габриэль вернулся к бумагам. Перьевая ручка в его пальцах блестела золотом на особо резких поворотах, и даже сгустившиеся вокруг мужчины тени не могли заглушить эти искры. — Можете взять мой. Вы же помните номера? Маринетт кивнула. Номер Альи и матери она знала наизусть. Первой она решила позвонить подруге. Алья, как и всегда, не поднимала трубку: вместо её недовольного приветствия, — время было поздним, около десяти вечера, — Маринетт услышала весёлый голос автоответчика. «Это Алья Сезер, и, если вы не Ледибаг, то вряд ли я подниму трубку. Говорите после сигнала что хотите, прослушаю потом. Начинайте: би-ип!» Пару секунд Маринетт молчала. Адриана не было рядом, — он подошёл к Натали и матери, и теперь тихо переговаривался с ними, — и справляться с эмоциями ей пришлось самостоятельно. — Аль… я тут по такому делу, — нервный смех. — Ну, по ледибаговскому. Я вроде как собираюсь ввязаться в авантюру, и неизвестно, выживу я или нет. Месье Агрест завещание пишет… зато мы с Адрианом теперь вместе. Он Кот, знаешь? Круто же... На глаза у Маринетт набежали слёзы, и девушка быстро их стёрла. Не сильно это помогло, потому что вслед за первыми каплями полились другие. — Мы столько друг от друга бегали, а теперь, когда наконец знаем… когда мы выиграем, Сезер, я отведу тебя в самый крутой Дисней-Лэнд в мире, честное слово. Без Сапотисов и без парней, ладно? Только ты и я. У неё даже не было салфеток, чтобы высморкаться. — Слушай… я люблю тебя. Ты была… ты отличный друг. И ты определённо будешь моей подружкой на свадьбе, ясно? Ты и… и Хлоя, наверное. Она, оказывается, хорошая… люблю тебя. Передавай Нино привет. Мы с Адрианом не помним его номера. Она махнула Адриану рукой, но Агрест отрицательно покачал головой. Губы у него при этом кривились совсем не в весёлой улыбке. — Он прощаться не хочет. Скотина ушастая. По-позитивная. Пока, Алья. До встречи. Наверное, даже хорошо было, что Алья не взяла трубку. Иначе они бы рыдали друг на друга до тех пор, пока обе не охрипли бы. Номер матери Маринетт помнила с сопливого детства. Это вообще была первая комбинация цифр, которую она выучила в своей жизни. К несчастью, Сабин Чэн трубку подняла после первого же гудка. — Маринетт, это ты? Маринетт хлюпнула носом и кивнула. Спохватившись, она неловко рассмеялась. — Да, мам, я. Ты как узнала? Я же с чужого номера. — Материнское сердце, если угодно. Где ты? Уже поздно, а дома тебя нет. Губы у Маринетт пересохли в мгновение ока. Врать матери было противно до слабости в коленях. — Слушай, я, наверное, переночую у друга… — Маринетт. Дюпэн-Чэн снова хохотнула. Глаза у неё слезились не переставая, а губы кривила истерика, тщательно сдерживаемая на поводке. — Слушай, мам. Помнишь, мы с тобой в интернете слушали запись… там мужчина позвонил в 911 с падающего самолёта и просто говорил о том, как он любит свою семью? Сабина молчала пару секунд, после чего уточнила совершенно спокойным голосом: — И ты сейчас на этом падающем самолёте? Маринетт опять кивнула. — В каком-то смысле. — И парашюта нет? — Нет. Тут даже двери на выход запаяны. — Я люблю тебя, милая. Улыбнувшись сквозь слёзы, Маринетт прижала телефон к уху двумя руками. Так себе имитация объятия, но хоть что-то. Если Сабин Чэн становилась каменно-спокойной, значит, внутри у неё слишком много эмоций — это знал каждый, кто общался с ней хоть сколько-то долго. Маринетт в каком-то смысле пошла в мать этим. Сначала спокойствие, потом истерика. Сколько же раз эта черта, перенятая от матери, спасала Ледибаг и Коту жизнь — не сосчитать. — Я люблю тебя, мам. И папу. И дядю, хотя его не так сильно. Вас… очень. А папа?.. — Уже спит. Разбудить? Маринетт подумала про отца. Про её милого, любимого отца, у которого были проблемы с лишним весом и, как следствие — слабое сердце. Известие о «самолёте без парашюта» могло бы стать последней новостью в его жизни. — Нет!.. нет, не надо. Скажи, что я у друга. Утром. Хотя, скорее всего, до утра всё решится, и я сама вернусь, чтобы сказать. Ну или… — Никаких «или». У тебя комната не убрана. — Посадишь папу на диету, если я не вернусь? — Он и без этого похудеет. Так что лучше возвращайся и сама заставляй его есть исключительно сырые овощи. Маринетт, — голос матери дрогнул, — на самолёте точно нет парашюта? Ни одного? Вместо ответа Маринетт всхлипнула. Был бы способ избежать финального сражения, — господи, какая же всё-таки пошлость, будто бы она попала в какую-то игру или мангу, — она бы так и сделала. Схватила бы Нуара за хвост и рванула вместе с родителями и друзьями куда-нибудь на острова, где тепло и рыбки. Сабине этого хватило. — Береги себя, милая, — сказала женщина едва дрожащим голосом. — И Адриана тоже. Я всё ещё рассчитываю стать бабушкой. Маринетт рассмеялась сквозь слёзы. — С этим возникли некоторые трудности… — …о которых ты расскажешь мне лично. А теперь иди и надери всем акумам в мире задницы, как это делают женщины из семьи Чэн. Поняла меня, малышка? — Да. Пока, мам. — Я сделаю на завтрак вафли. Маринетт едва попала пальцем по кнопке отбоя. Вот же упёртая… Сабин знала, что её дочь ни за что не пропустит завтрак с вафлями. Значит, придётся возвращаться. Немного успокоенная этим, Маринетт уже хотела было вернуть телефон владельцу, как остановилась и посмотрела на экран. Был ещё один номер, который она помнила наизусть — слишком много в первых классах начальной школы они обменивались с владелицей этого номера гадостями, пока Сабина случайно не прочитала пару сообщений. Ох и всыпали же Маринетт тогда… это были её первые и последние матерные смс в жизни. Поэтому она открыла сообщения и начала новое — как когда-то давно, только совсем без ругательств. Перечитав получившееся, Маринетт удовлетворённо вздохнула и отправила свою маленькую исповедь. Говоря откровенно, Маринетт никогда не думала, что напишет что-нибудь приятное Хлое, но вот, глядите: меньше чем в двух смс она признала, что Буржуа, хоть и заноза, всё-таки неплохая девушка. Смелая, уверенная и преданная — хотя бы Сабрине. Самоотверженная, капельку безрассудная и очень, очень хорошая. Маринетт даже подписалась в конце, чтобы у Хлои не возникло сомнений в личности отправителя. Ответ, кстати, пришёл почти сразу и заставил Маринетт насмешливо фыркнуть. Ну конечно. Это же Хлоя. «Не знаю, что ты там задумала своим тупым мозгом, Дюпэн-Чэн, но, если твоя идиотская идея не сработает, то я разорву все фотки Адриана у тебя дома. Так что лучше бы тебе победить всех этих идиотских акум и спасти свою святыню. P.S. Помимо фоток я изуродую картонную Ледибаг в полный рост у себя в комнате, ясно? Тебе будет стыдно лишиться такой фанатки как я, так что будь добра победить и не сдохнуть в процессе. Иначе какая из тебя героиня?»