are you my fantasy?

      Девушка в прострации возвращается в свою комнату, она пытается понять, кто этот Себастьян и какие его намерения, почему он появился на территории школы и почему был одет, будто вернулся с костюмированной вечеринки, посвящённой средневековью.       — Хоуп! — её плеча касается Лиззи, когда девушка уже находится рядом с комнатой. — Я зову тебя уже несколько раз.       — Прости, Лиззи, — Майклсон поворачивается к близняшке, — я погрузилась в свои мысли.       — Неужели какой-то парень уже смог поселиться в твоей голове? — спрашивает блондинка, широко улыбаясь и подмигивая. — Кто он?       Хоуп улыбается. Хорошее настроение Зальцман каким-то образом передаётся и ей.       — А разве мысли могут быть забиты только парнями? — удивляется Хоуп, на что Лиззи закатывает глаза. А ведь блондиночка права: Хоуп думает о парне — о загадочном парне, неожиданно появившемся и так же неожиданно исчезнувшем. Но пока она сама не разберётся с ним, она никому не расскажет о нём. — Я думала о своей жизни и об учёбе.       — Ну и скукотища, — фыркает Лиззи, — ладно, вечерняя болтовня в силе? А то Джози попросила освободить комнату для её свиданки с хоббитом, фу, — она кривится и показывает отвращение к этому парню, а у Хоуп будто бы весь мир рушится от понимания того, что отношения Джо и Лэндона выходят совершенно на другой уровень, на какой она сама с ним не решалась, пока он помнил её… — Знаешь, не могу понять, что девчонки находят в нём, практически вся школа без ума от него. Да, он спас нас от Маливора, он бессмертен, но…       — Лиззи, — останавливает её Хоуп, — извини, но мне нужно идти, вечером расскажешь, хорошо? — шатенка натянуто улыбается и заходит в свою комнату, не дожидаясь реакции собеседницы. Она скатывается по стенке и оседает на пол.       Майклсон пытается сдерживать слёзы, пытается быть сильной, какой её учили быть отец и мать. Мама взяла с неё обещание, что Хоуп найдёт сумасшедшую любовь, будет создавать искусство и выражать себя. И Хоуп искренне верила, что практически исполнила обещание, данное матери, ведь она нашла Лэндона, так влюбилась, что даже становилось страшно от такой любви; она рисовала, как учил папа, и выражала себя, помогая людям, отстаивая свою точку зрения и спасая всех… И если искусство и самовыражение всегда с ней как единое целое, то как же та самая сумасшедшая любовь? Если эта любовь была воистину такой настоящей и сумасшедшей, то разве мог бы её возлюбленный найти другую, даже если он забыл Хоуп? Он бы не находил места, верно? Он бы ощущал пустоту, оставленную ей, он бы не смог быть с другой…       … но Лэндон смог.       Может, и Хоуп сможет быть с другим человеком?       — Наверное, мне стоит тебя отпустить, Лэндон, — тихо шепчет Хоуп, смотря на потолок в попытке вновь не расплакаться, — только как это сделать? Как научиться жить без этих чувств к тебе? Что было сильнее их?       А сильнее их была только семья, любовь к папе и маме, тётям и дядям. Намного сильнее! Одними из последних слов отца были о том, что она — Хоуп Андреа Майклсон — наследница великого и могущественного Клауса Майклсона. Значит, нет ничего, с чем бы она не справилась, ведь она смогла заставить почувствовать человека, которого все считали великим злом, безусловную любовь. И эту любовь она испытывает по отношению к семье. И эта любовь спасёт её от страданий по фениксу.       Только семья. Только «всегда и навечно».       Хоуп поднимается и подходит к мольберту, стоящему у окна, она берёт новый холст, кисти и краски и возобновляет ту самую незаконченную семейную картину, которая осталась в её комнате в Новом Орлеане. Ту картину, где они всей семьёй изображены на свадьбе Фреи и Килин. Тот день счастья, когда Хоуп ощутила себя частью клятвы «всегда и навечно».       За холстом девушка проводит много времени, через полчаса уже должна прийти Лиззи, чтобы посплетничать, и Хоуп нужно прибраться… эту картину никто не должен видеть, ведь она — прямое доказательство того, кем на самом деле является Хоуп. Девушка даже не понимает, зачем она рисовала её, зачем создала риск… наверное, из-за того, что была под властью воспоминаний о себе и этой безграничной любви? Или из-за того, что скучает по всей семье и хочет хоть иногда смотреть на этот портрет и вспоминать своих родных.       Майклсон убирает в комод картину, нежно проводя рукой по фигуре отца и матери, затем накрывает холст одеждой и закрывает комод. Присев на край кровати, девушка понимает, что плачет. Всё-таки сдержать слёз она не смогла…       — Мы видимся второй раз за день, и оба раза я застаю тебя в слезах.       Хоуп дёргается от неожиданности и смотрит на Себастьяна, стоящего в тени комнаты.       — Что… ты… как ты попал сюда?       — Я был бестактен при первой нашей встрече, не спросил у тебя причину твоих слёз. Что произошло?       — То есть, по-твоему, ты сейчас, находясь в моей комнате без моего разрешения, нарушая моё личное пространство и игнорируя мои вопросы, но задавая свои, не проявляешь никакой бестактности?       Хоуп даже слышит, как он усмехается.       — Прошу прощения, Хоуп, — Себастьян выходит из тени, — мои навыки общения слегка ослабились за время моего отсутствия в этом мире, — он слегка наклоняет голову и с улыбкой смотрит на трибрида. — А ты хороша, не теряешься.       — Ты же вампир, верно? — спрашивает Хоуп, когда парень садится напротив неё на стул.       — Верно.       — Хорошо, вампир, и что ты делаешь здесь? — она взглядом обводит комнату, якобы спрашивая, что ему нужно именно в её комнате.       — Мне, эм, нужна услуга, и я думаю, ты сможешь мне помочь.       — С чего бы это? — возмущается Майклсон, ходя по своей комнате и явно нервничая, пока Себастьян спокойно сидит на стуле и наблюдает за девушкой. — Я не помогаю незнакомым людям и нелюдям.       Себастьян смеётся, его забавляет эта девушка и ему почему-то хочется общаться с ней.       — Брось, разве я незнаком тебе? Я Себастьян, а ты Хоуп, мы уже знакомы.       Девушка прищуривается, пытаясь понять, всерьёз ли говорит парень. Она действительно не собирается помогать незнакомому человеку, тем более тому, кто нагло нарушает её личное пространство и постоянно ухмыляется! Но, а вдруг что-то важное? Хоуп думает над вариантом, чтобы выслушать парня, возможно, даже узнать его поближе (мало ли, какой он вампир и кого он вообще из себя представляет), а потом и принять решение.       — Но я вижу, что не одному мне нужна помощь, так ведь? — вдруг спрашивает Себастьян, и его взгляд становится каким-то проницательным. — Я чувствую, что ты очень сильная и могущественная, но я два раза заставал тебя в слезах. Не хочешь поговорить?       Хоуп скептически смотрит на парня и пожимает плечами.       — Тебе станет легче, поверь…       Майклсон собирается заговорить, но вдруг раздаётся стук в дверь и сама дверь открывается. Лиззи с широкой улыбкой заходит в комнату, держа в руках большую упаковку мороженого и две ложечки. Хоуп мгновенно переводит взгляд на Себастьяна, выстраивая в голове оправдание для Лиззи по поводу присутствия в комнате Майклсон симпатичного парня, но Себастьяна нет… он будто бы испарился, как на лесопилке.       Он снова испарился…       — Ты будто привидение увидела, — говорит Лиззи, закрывая дверь, и садится на кровать, — всё ок?       — Да, да, конечно, — трибрид улыбается и садится рядом с блондинкой, беря в руки ложку, — я задумалась.                     Хоуп не дают покоя мысли о новом знакомом и том, что происходит в комнате близняшек, пока Лиззи находится в комнате Майклсон. По поводу первой ситуации: трибрид всё ещё сомневается в реальном существовании Себастьяна. Может, кто-то решил поиздеваться над ней с помощью астральной проекции? Или она сама, находясь в таком сложном — в эмоциональном и психологическом плане — состоянии, выдумала Себастьяна, как воображаемого друга в детстве, и так пытается жить дальше, общаясь будто с другим человеком и разбавляя им своё одиночество…? Ведь Себастьян неожиданно появляется и так же неожиданно и мгновенно исчезает, слишком мгновенно даже для вампира… он будто просто испаряется, как проекция. Хоуп не знает, она сомневается, она боится, что сходит с ума. Но зато она точно знает, как хорошо проводят время Лэндон и Джози… всё её нутро кричит, что ей нужно бежать к паре, остановить их и рассказать всем, что она вернулась. Больше всего на свете Хоуп так хочет вернуть всё обратно… вернуть память о себе этому миру и вернуться к любимому человеку, который сейчас счастлив с другой…       На телефон Лиззи приходит сообщение, в котором Джози просит её остаться где-нибудь на ночь и не возвращаться сегодня.       — Видимо, бурно развлекаются, голубки, — раздражённо говорит Лиззи, отвечая сестре в сообщении «Ок». — Слушай, не сочти меня слишком наглой, но могу я остаться у тебя? — девушка берёт Хоуп за руку и даже с неким сожалением смотрит на собеседницу.       — Конечно, — кивает Майклсон, — хорошо, что у меня нет соседки и вторая кровать свободна, не будем тесниться.       — Знаешь, если отношения моей сестры и этого хоббита будут и дальше развиваться подобным образом, то у тебя появится соседка.       Хоуп смеётся и помогает разобраться Лиззи с постельным комплектом, пытаясь отвлечься от мысли о Джо и Лэндоне.              ***       Утром Хоуп просыпается первой, успевает сходить в душ, нанести макияж и одеться, а Лиззи всё ещё безмятежно спит. Майклсон пытается быть тихой и не тревожить сон блондинки. Сама она спит очень мало: засыпает поздно и просыпается рано, но чувствует себя достаточно бодро и энергично. Наверное, это такой хороший побочный эффект у трибрида. Вообще Хоуп могла бы назвать жизнь трибрида достаточно интересной и полной плюсов, если бы только её не пытались убить множество раз и родные не погибли бы ради спасения её жизни.       Занятия должны начаться через два часа, поэтому Майклсон решает пойти в спортивный зал и немного потренироваться. Побить грушу, чтобы выплеснуть эту чёртову злость на Лэндона, Джози и саму себя, — то, что ей нужно. В спортзале нет никого, что только на руку Хоуп. Она бьёт грушу с неистовой яростью и ненавистью, вкладывая в удары всю скопившуюся боль, и не применяет никакой магии, только её природная мощь, усиленная генами оборотня и вампира — генами мамы и папы. Последний удар оказывается настолько сильным, что груша слетает с крепления.       — Потрясающе, — мужской голос заставляет Хоуп остановиться и мгновенно обернуться к источнику звука, — я восхищаюсь твоей силой и изяществом, в прекрасном теле прекрасный дух.       — Я схожу с ума, да? — задаёт вопрос девушка, опускаясь на маты и снимая эластичные бинты с рук.       — Вполне возможно, — фирменно улыбается Себастьян, медленно прохаживаясь по спортивному залу, — дамы ранее падали в обмороки при виде меня. Видимо, и на тебя я произвёл подобное впечатление.       Хоуп закатывает глаза и вздыхает.       — Я же серьёзно, Себастьян.       — А я не шучу, Хоуп, — он присаживается рядом с девушкой.       — Ты настоящий? Ты не плод моей фантазии или чьей-то другой?       — Не думаю, что у кого-то настолько потрясающая фантазия, — снова улыбается мужчина, — хотя, — он смотрит на Хоуп, слегка прищурив глаза, — думаю, ты бы справилась, я чувствую в тебе уникальность и невероятную энергию. Но я настоящий, созданный природой, а не чьим-то сознанием или фантазией.       Хоуп качает головой и закрывает руками лицо. Себастьян касается холодными пальцами её голого плеча, отчего девушка вздрагивает и поворачивается к парню.       — Я настоящий.       — И холодный.       — Я вампир, дорогая, причём вампир, которому нужна твоя помощь, — Себастьян убирает руку с плеча Хоуп и смотрит на дверь, которую в следующую секунду резко открывает Лиззи. Блондинка с недовольным лицом подходит к Хоуп, которая всё ещё смотрит на Себастьяна, зная, что подруга здесь, а также зная, что тот в прошлый раз исчез, как только появилась Лиззи. Но сейчас он тут и с улыбкой смотрит на Майклсон. Значит, он не плод чьей-то фантазии? Он реален?       — Хоуп, что за чёрт? Почему ты так рано проснулась и оставила меня одну? — спрашивает Лиззи, и Хоуп оборачивается к ней. — Почему не разбудила?       — Прости, я… я хотела позаниматься.       — Ты променяла тёплую постель на раннюю утреннюю тренировку в одиночестве?       — Но я же совсем не одна, я с…       — Хоуп, груша не в счёт, — ухмыляется Лиззи, перебивая девушку.       Хоуп вдруг понимает, что Себастьян либо снова исчез, либо его не видит Зальцман. А она бы заметила такого красавца и забыла все свои претензии в попытке познакомиться или просто узнать, с кем это Майклсон проводит время. Хоуп смотрит на место, где был Себастьян, и он там. Сидит и как-то виновато улыбается. Он не исчезает, однако он невидим для других…       Значит, она была права? Она сошла с ума или кто-то всё-таки подшутил с призмой? Себастьян хотел доказать ей прикосновением, что он настоящий и живой человек, но ведь и подсознание может шутить…       Как Хоуп теперь может доверять самой себе, если ей чудится такое?       — Хоуп!       Голос Лиззи вырывает Хоуп из некоего тумана, и она смотрит на блондинку, которая выглядит теперь уже не недовольной, а обеспокоенной.       — Ты в норме?       — Я… прости, я, наверное, перезанималась, мне лучше пойти в душ, извини, — Хоуп поднимается и быстрым шагом выходит из спортзала.       — Что это было?              ***       Она боится его появления, ведь его повторные появления — подтверждение её нестабильной психики, разыгравшегося воображения и её боли, причинённой Лэндоном. Если Хоуп мерещится такой обаятельный вампир, дело, наверное, в том, что общением с мужчиной она пытается заглушить свою боль и притупить эмоции из-за Лэндона и его счастья с Джози.       После душа Майклсон быстро переодевается, берёт тетради и учебники и идёт в класс, хотя ещё рано, но она не хочет оставаться одна, ведь всё это время Себастьян появлялся в те моменты, когда она была одна — на лесопилке, в её комнате, в спортзале. А если она будет в окружении людей, то её психика не будет давать сбой и не будет показывать красивых парней, видимых только девушкой.       Хоуп решает посидеть в библиотеке до начала занятия, присаживается в неприметном углу и берёт в руки книгу, которую написал Аларик о сверхъестественных существах, бывших в Мистик Фоллс. Она знает эту книгу практически наизусть, но всё равно всегда читает главу «Никлаус Майклсон — великое зло». И каждый раз девушка наивно надеется, что в этой главе будет хоть одно доброе слово в сторону её отца, что хоть кто-то опишет его доброту и способность любить. И ей становится так жаль, что люди и нелюди, которые когда-либо прочитали или прочитают эту книгу, никогда не узнают, каким был Никлаус на самом деле… ранимым, добрым, искренним, умеющим любить и способным сделать абсолютно всё ради родных и любимых людей — ради своей семьи.       Своим существованием Хоуп должна доказать, что Никлаус Майклсон был прекрасным отцом и у него такая потрясающая дочь. Именно своим существованием и своими действиями она покажет миру, что её отец был способен на добро, что все его деяния были только ради семьи и любви.       Майклсон ставит на место книгу, нежно проводя рукой по корешку книги, и вдруг слышит заливистый смех Джози, она оборачивается и видит брюнетку, которой что-то так воодушевлённо рассказывает Лэндон. Наверное, что-то про фильмы или про монстров. Хоуп помнит, как Кирби любил приходить к ней по вечерам и рассказывать, что он только что посмотрел или прочитал. Любое сверхъестественное явление или монстр всегда так восхищали парня, и он не мог не делиться этим. Хоуп вспоминает, как залетал Лэндон в её комнату с горящими глазами и неудержимыми эмоциями, а девушка улыбалась и смеялась, слушала и не перебивала парня, хоть и многое из этого, практически всё, она знала, но всё же никогда не мешала ему делиться эмоциями и историями.       А теперь он этим делится с Джози.       — Хоуп.       Девушка слышит, как её тихо зовёт Лиззи, и поворачивается к ней. Зальцман немного обеспокоенно смотрит на трибрида и кивает на диванчик.       — Слушай, — начинает блондинка, когда Хоуп садится рядом с ней, — я не просто так пытаюсь тесно общаться с тобой, на это есть причина, наверное, даже несколько.       Майклсон хмурится, даже боясь предположить, о чём хочет рассказать дочка Аларика.       — Ты, может, не знаешь, но у меня проблемы с психикой, я неуравновешенная, часто не контролирую себя, правда, в последнее время мне это удаётся, но раньше я была просто истеричкой и реально ведьмой, — усмехается Лиззи, — и… я часто что-то скрываю, иногда плачу в одиночестве, боюсь с кем-то сблизиться, чтобы не ранить, наверное, поэтому мы с Джо и отдалились в последнее время… так вот, я вижу таких же людей, чувствую их, и меня тянет к ним, как к родственной душе. Мне кажется, что в твоей жизни произошло что-то ужасное, ты это скрываешь и пытаешься справиться со своей болью и страданиями самостоятельно, — Хоуп пытается что-то сказать, но Лиззи берёт её за руку и продолжает, — я почувствовала это и захотела с тобой подружиться, потому что мне показалось, что тебе нужен рядом человек, с которым ты можешь делиться переживаниями. Я тоже выдумывала себе невидимых друзей, создавала их с помощью призмы…       — Что?       — Вчера, когда я шла к тебе, я слышала, как ты с кем-то разговариваешь в комнате, и сегодня в спортзале ты вела себя странно, смотрела в пустоту, будто кто-то был рядом с тобой, и говорила, что не одна. Поверь, я понимаю тебя.       Хоуп отворачивается и тяжело вздыхает. Теперь о её сумасшествии известно и другому человеку… спасибо, что этим человеком оказалась та, которая не станет издеваться и шутить на подобную тему, потому что понимает, каково это жить с демонами и держать в себе боль.       — Я знаю, что мы мало знакомы, — говорит Лиззи, кладя на плечо Хоуп руку, — но мне кажется, будто я знаю тебя практически всю жизнь, будто мы с тобой уже многое вместе прошли. Может быть, сумасшествие объединяет?       Майклсон понимает, что у девушки только добрые намерения, возможно, она пытается помочь… а вдруг, открывшись кому-то, трибрид перестанет сходить с ума и ей больше не будет мерещиться Себастьян? Девушка кладёт свою руку поверх руки Лиззи, высказывая этим, что она с ней согласна, и принимает все слова девушки.       — Что это у вас тут за драма? — к ним подходит до тошноты ярко улыбающаяся Джози, за которой следует Лэндон. — Что уже натворили?       — Да вот смотрим на одну парочку и просто тошно становится, — отвечает блондинка, на что Джози закатывает глаза и фыркает. Хоуп просто поднимается, забирая свои вещи, и молча уходит, не желая находиться в компании со счастливой парочкой.       — Я смотрю, ты привязалась к этой новенькой, — подмечает Джози, недовольно смотря на сестру. — Ты у неё ночевала? Прости, что тебе пришлось не ночевать в нашей комнате, просто мы с…       — Я не желаю слышать о ваших развратных играх, — прерывает её Лиззи жестом и тоже уходит следом за Хоуп.       Через десять минут должен начаться урок, и профессор Вардемус уже позволяет ученикам расположиться за партами в кабинете. Хоуп занимает вместе с Лиззи последнюю парту, открывает тетрадь и начинает рисовать. К своему собственному удивлению, рисует она Себастьяна, думая, что хоть в тетради он не будет её галлюцинацией. Пусть видела она его все три раза, но она чётко запомнила его внешность: яркие голубые глаза, тёмные, слегка вьющиеся волосы, обворожительная ухмылка, чётко очерченные скулы.       — Это он? — спрашивает Лиззи, глядя в тетрадь Хоуп.       — Да, Себастьян, — вздыхая, отвечает Майклсон, — моё подсознание великолепно, раз подсылает мне таких красивых и разумных парней.       — Если ты захочешь об этом поговорить…       — … я обязательно найду тебя и всё расскажу, — заканчивает за неё фразу Майклсон и улыбается, — но сейчас я хочу просто отвлечься. Может, мне поможет учёба?       Себастьян стоял позади Хоуп, оперевшись о стену, и на лице его играла лёгкая улыбка. Не привычная ухмылка, которую видела Майклсон и изобразила на портрете, а лёгкая улыбка, возможно, даже слегка виноватая. Себастьян совершенно не хотел заставлять девушку считать себя чокнутой и сумасшедшей, он лишь хотел попросить у неё помощи, а в итоге — всё испортил. Поэтому сейчас он решает временно покинуть Хоуп, дать ей смириться и, возможно, как-то успокоиться. Или лучше ему остаться и помочь ей? Быть своеобразным ангелом-хранителем? Он усмехается, ведь понимает, что ангел из него выйдет отстойный.       Кажется, Хоуп замечает его присутствие, слышит тихий смешок и сразу же оборачивается, но нигде не видит Себастьяна и понимает, что ей точно нужна помощь… она сама не справится с этим безумием.