***
— Он здесь? — она выпутывается из плена темноты и, придя в себя, понимает, что лежит на кровати в своей комнате. Свет приглушён, а в комнате она явно не одна. — Где он, Лиззи? Блондинка медленно выходит из темноты в точности так же, как однажды сделал этот Себастьян, когда в первый раз появился в комнате Хоуп. Эта параллель заставляет девушку напрячься и снова погрузиться в воспоминания о вампире, уход которого так болезненно сказался на и так настрадавшейся душе трибрида. — Он ещё не вернулся, Хоуп, — тихо и ласково произносит Элизабет, садясь рядом и аккуратно беря руку Майклсон в свою. — Я видела его, я… я чувствовала его, — запинаясь, произносит трибрид и вдруг осознаёт, что то была игра разума, фантазия… не было с ней рядом Себастьяна, теперь она точно сошла с ума, — у нас же с ним связь, Лиззи, она не могла обмануть меня, мои чувства не могли. Как же… Блондинка крепче сжимает руку девушки и боится произнести следующие слова, опасаясь реакции шатенки, но всё же произносит из уважения к ней, потому что знать правду имеет право каждый, особенно твой друг, от которого скрывать эту самую правду во много раз тяжелее, чем от незнакомца: — Это Алиса, — Элизабет замечает, как меняется выражение лица Хоуп, — она подсыпала тебе какие-то травы в чай на обеде, и у тебя была галлюцинация. Тебе казалось, что твой вампир рядом с тобой, но… но это была всего лишь проекция твоего подсознания, того, чего ты хотела на тот момент больше всего. — Вот же дрянь, — шипит Майклсон, теперь её глаза темнеют, а лицо, которое было только что наполнено болью и страданием, вдруг сменяется гневной гримасой, — я уничтожу это недоразвитое создание и даже глазом не моргну. — Хоуп… — Как эта тварь посмела посягнуть на нашу связь с Себастьяном? Хоуп вырывает свою руку из руки Элизабет и подходит к стеллажу с книгами заклинаний. Она находит то самое заклинание, которым однажды смогла умертвить дракона, хотя изначально хотела отомстить Лэндону. — А история повторяется, — как-то неестественно смеётся Майклсон, оборачиваясь к не понимающей Элизабет, — однажды я мечтала отомстить Лэндону, используя это заклинание. Тогда я процитировала Шекспира: «Довольно слов, подумаем о мести»… Ме-е-есть, — она особенно сладко протягивает это слово, а её лицо искажает злая усмешка. — Хоуп, нет, — Лиззи мгновенно оказывается рядом и выхватывает лист с заклинанием из руки трибрида. — Себастьян бы не одобрил этого. — Ты его видишь здесь? — спрашивает Хоуп, изящно изгибая бровь. — Вот и я не вижу. Он наплевал на всё, что произошло с нами, на нашу связь, на обещания… нет… клятвы помогать друг другу. И он оставил меня. Он оставил меня в тот момент, когда был так нужен, Лиззи. Из глаз Майклсон снова текут слёзы, и она с остервенением и ненавистью смахивает их. Они — показатель её слабости и той человечности, которую тёмная магия никак не может полностью уничтожить в её душе. Слёзы её душат, не дают спокойно дышать и логически мыслить. Они делают её слабой и дают понимание того, как сильно она сломлена, как сильно настрадалась от этого грёбанного мира… … и как сильно она скучает по вампиру. Элизабет открывает первый ящик комода, где под одеждой лежит недавно нарисованный портрет семьи Майклсон. Хоуп непонимающим взглядом сопровождает действия блондинки, понимая, что именно оттуда хочет достать подруга. Но об этом портрете знают лишь Хоуп и Себастьян… — Откуда ты… — Себастьян перед отъездом попросил меня позаботиться о тебе, — отвечает Зальцман, доставая картину и любуясь красотой этого полотна, — он сказал, что если вдруг ты сломаешься и начнёшь делать что-то ужасное, я должна буду показать тебе это. И ты вспомнишь о семье, которую так сильно любишь и ради которой до сих пор борешься со всем злом в этом мире. Хоуп сквозь слёзы смотрит на картину. Мужчина знал, что она может сломаться и навредить другим. Он, чёрт возьми, знал! Но всё равно уехал, оставил её, хотя обещал помочь. Ещё и втянул Лиззи в свои обещания, раскрыл частично её секрет. Какое он право имел рассказать о портрете Элизабет? Какого чёрта он делится с ней секретами Хоуп? И почему перед своим отъездом он разговаривал с блондинкой, а не с самой Хоуп? Почему не предупредил её… она бы ведь тогда не так бурно реагировала, она бы не творила всех этих ужасов, которые уже совершила. Она бы поняла его и сама бы отпустила… — Почему ты ушёл… — тихо произносит вслух Майклсон, беря в руки портрет семьи. — Он бы не покинул тебя, не будь у него на то веской причины, Хоуп, — говорит Лиззи. — Ты сама говоришь о вашей сильной связи, клятвах, каких-то моментах. Ты сама лучше меня знаешь, что у него были серьёзные причины уехать. И он вернётся. На мгновение в глазах Майклсон мелькает понимание и даже какое-то согласие, но вскоре взгляд ожесточается, и в нём будто бы горит огонь. — И вернувшись, он не найдёт прежнюю меня, —Хоуп убирает картину в комод с громким и тяжёлым стуком. — Спасибо за минутку взывания к моим чувствам, — ухмыляется Хоуп, — но я всё ещё должна отомстить. Элизабет не успевает среагировать, как Майклсон уже оказывается за дверью комнаты, даже больше не пытаясь забрать лист с заклинанием смерти. Лиззи сама была бы рада расправиться с заносчивой выскочкой Алисой, но она обещала Себастьяну перед его уходом, что присмотрит за Хоуп. У неё уже не получилось, так как Майклсон успела натворить дел, но сотворить ещё что-то плохо блондинка ей не позволит, иначе Себастьян, когда вернётся, сотворит с Элизабет то же самое, что собирается сделать с Алисой Хоуп. Но как ей остановить трибрида, могущество которого и так велико, а теперь ещё и усилено тёмной магией? — Да, Себастьян, совсем не вовремя ты уехал, — бурчит Зальцман и гонится за переполненной ненавистью Хоуп, которая уже совсем близка к своей цели отомстить. Алиса, как назло, совсем не скрывается, а с широкой улыбкой и заливистым смехом восседает на столе в библиотеке, рассказывая кому-то о своём достижении. О каком достижении, спросите вы? Ну, конечно же, об успешной попытке свести с ума мисс Майклсон и найти её слабое место — вампира, оставившего её в самый важный период в её жизни. И зря она сидит спиной к выходу, ведь она оказывается абсолютно беззащитной в этом положении, и даже перепуганные взгляды её подружек, направленные за спину этой недалёкой ведьмы, не дают ей моментально среагировать и встать в защитную позицию. Хоуп хватает её за волосы и одним движением делает так, что Алиса переваливается через стол и падает на пол к ногам Майклсон. Хоуп стоит, нагло ухмыляясь, и, склонив голову, смотрит на валяющуюся, не ожидавшую подвоха Алису. Взгляд той сразу же фокусируется на Майклсон и наполняется ужасом. Девушка садится на корточки перед азиаткой и внимательно осматривает её, не переставая ухмыляться. Ведьмы разбегаются подальше от эпицентра происходящего, но не перестают наблюдать за сложившейся ситуацией. — Чего же ты так дрожишь, крошка? — Хоуп проводит рукой по щеке Алисы. — Ты меня боишься, что ли? — невинным голосом спрашивает трибрид, и стоит Ченг немного расслабиться, как Майклсон крепко хватает её за горло, перекрывая кислород. — Правильно делаешь, глупая и недоразвитая ведьма. Ты решила тягаться со мной? Решила поиграть на моих чувствах и привязанности к моему вампиру? Такая же глупая ошибка, как и ты сама. Ченг пытается вырваться, отодрать себя от крепкой хватки Майклсон, но все попытки тщетны, потому что кто она такая, чтобы противостоять наследнице Клауса Майклсона? Но вдруг Хоуп сама её отпускает и поднимается с корточек, свысока смотря на пытающуюся отдышаться Алису. Лиззи уже собирается помочь, но взгляд Хоуп, на мгновение брошенный в сторону Зальцман, останавливает её. — Жалко выглядишь, Алиса, — протягивая слова, произносит Хоуп и ходит, громко стуча каблуками, рядом с ведьмой, — я не стану убивать тебя, хотя ты не представляешь, как сильно я этого хочу, — она хватает за волосы ведьму, заставляя её посмотреть в свои глаза, — но если ты ещё раз встанешь на моём пути, ты станешь молить о смерти, ведь ты встанешь на пути дочери великого зла — Клауса Майклсона. Она снова отпихивает от себя азиатку и теперь обращается ко всем присутствующим, ведь в зале собрались уже и вампиры, и оборотни. — Вы не ослышались, — скандирует трибрид. — Я — Хоуп Майклсон, которая несколько месяцев назад пожертвовала собой ради спасения этого мира и вас, прыгнув в Маливор, но совершила ошибку, так как прыгнула туда без пробудившейся во мне вампирской части. Вы забыли меня, знали меня как хорошую новенькую ученицу, но потом директор-идиот, мозгами схожий с Алисой, решил меня уничтожить чёрной магией, которую получал от глупышки Джози. И теперь, — она на несколько секунд останавливается и широко ухмыляется, — мои силы приправлены тёмным колдовством. Так что, ведьмочки, снова будем испытывать друг друга на прочность? Все впечатлены историей Хоуп. Они знали, что эта девушка необычная, что она оборотень и ведьма в одном обличии, но теперь они узнали, что она трибрид, дочь Клауса Майклсона и его наследница… Хоуп принимает молчание ведьм, оборотней и вампиров за решение мирно сосуществовать и улыбается, стреляя глазами в сторону Элизабет, но вдруг она чувствует присутствие родного человека и уже смотрит на отползшую от неё на несколько метров Алису ненавидящим взглядом, подозревая её в очередном приступе. — Какая же ты неугомонная, моя малышка, — Себастьян стоит у входа, облокотившись о косяк и фирменно ухмыляясь. Майклсон оборачивается к нему и понимает, что это правда он, ведь все взгляды обращены к нему. Значит, он не проекция и не галлюцинация… это он… настоящий, — вся в отца. — Себастьян, — шепчет она и бросается ему в объятия, вдыхая аромат мужского парфюма и зарываясь пальцами в его мягкие волосы. — Ты вернулся. Несколько минут они стоят, крепко обнимаясь. Лиззи потихоньку начинает всех разгонять, чтобы создать комфортные условия для вампира и трибрида, но не успевают все выйти, как вдруг Хоуп отталкивает Себастьяна и начинает кричать, ударяя кулаками в его сильную грудь. — Чёртов идиот и обманщик, — она бьёт его сильно, но он не отстраняется и принимает все удары, но вскоре перехватывает её руки и прижимает к себе. — Отпусти меня, вампирское недоразумение! Как ты мог меня оставить, когда обещал быть рядом? — Ты можешь бить меня, сколько хочешь, — отвечает он с улыбкой, — но я ушёл ради твоего блага и помощи тебе. — Помощи?! — кричит она, пытаясь вырваться. — Ты обещал быть рядом и помогать. Ты знаешь, что я вообще плохие вещи творила, пока не было тебя? Я думала, что ты ушёл навсегда, покинул меня, когда я только начала находить смысл в жизни, находить чёртову надежду. А ты бросил меня! — Я не бросал тебя, глупая, — возражает он и прижимает её крепче к себе, — я искал человека, который может помочь тебе. — Ты можешь помочь мне, но ты ушёл, даже не попрощавшись! — Ты неправа, — ухмыляется Себастьян. – Есть ещё несколько людей. Майклсон замечает, что кто-то подходит к ним со стороны Себастьяна. И эти кто-то ей до боли знакомы… ведь энергию этих людей она узнает из тысячи: его и её. — Да, теперь я точно уверен, что она моя племянница, — произносит мужчина, обращая внимание всех на себя, — истерики, сила и идеальная внешность — это конёк Майклсонов. Хоуп перестаёт вырываться из крепких рук Себастьяна, ошеломлённо смотря на пару, а вампир отпускает её и с улыбкой разворачивается к пришедшим. Хоуп не верит своим глазам, ведь она видит таких родных ей людей, и тихо произносит: — Дядя Кол? Давина?Глава 8
5 ноября 2020 г. в 10:23
Она считает дни, которые проводит без него, и винит его во всех своих действиях, совершенных в приступе гнева, боли и разочарования. Снова она открылась человеку и подпустила его близко к себе, а он предал её: исчез, не сказав ни слова напоследок. Теперь она знает точно: больше она никому не доверится, она позволит тьме поглотить себя и сделает всё, чтобы уничтожить Маливор, больше не отвлекаясь ни на чьи возражения и возмущения. Никто не остановит её. Никто не помешает.
В первый день Хоуп не подпускает никого к себе, запирается в комнате и листает гримуары бабушки, даже думает применить чары поиска, чтобы найти Себастьяна, но сразу же отбрасывает эту глупую мысль, всё же уважая право выбора вампира. Лиззи и Раф предпринимают попытки разговорить девушку, но получают от неё путёвку в далёкое пешее и понимают, что её лучше сейчас не трогать.
На второй день Майклсон ссорится с глупыми ведьмами, главной из которых сейчас возомнила себя недоразвитая, по мнению Хоуп, Алиса Ченг. Азиатка не знает, кем является трибрид, и решает немного испытать её на прочность, но Хоуп, будучи в состоянии ходячей бомбы, которая в любой момент может взорваться и снести буквально всё на своём пути, чуть не убивает предводительницу ведьм, благо Лиззи успевает остановить трибрида, и вся ситуация обходится лишь лёгкой травмой Алисы.
— Сумасшедшая сучка, — шипит Ченг, когда близняшки, успокаивая Хоуп, выводят её из кабинета, — у меня сотрясение мозга из-за тебя.
— Как может случиться сотрясение того, чего нет? — в ответ шипит Майклсон.
На третий день без Себастьяна Хоуп сворачивает голову Лэндону, который решает подойти к ней со своей глупой, никому не нужной заботой, так как узнал, что Себастьян уехал, и вечными вопросами, которые будто сыпятся из его рта. Она выслушивает причитания Джози и замечает разочарованный и недовольный взгляд Лиззи, а после и слушает возмущения самого феникса, на которые ей точно глубоко фиолетово.
— А если бы я умер, Хоуп Маршалл? — кричит он.
— А меня это должно как-то беспокоить? — закатывает она глаза, недовольно цокая. — Не взывайте к моей совести, — девушка обводит взглядом весь суперотряд в кабинете директора, — она уехала вместе с классной вампирской задницей.
На четвёртый день Аларик Зальцман возвращается в школу в роли нового директора по решению школьного совета и пытается решить проблему Хоуп. Девушка же при очередной попытке помочь ей и воззвать к её светлой стороне абсолютно равнодушно поджигает класс, где Аларик вместе с дочерьми пытался провести для неё терапию. Благо, здание пропитано магией, и близняшки сумели остановить огонь и восстановить кабинет, однако они поняли, что помочь Майклсон не в силах никто.
Кроме одного человека. Точнее вампира.
На пятый день Хоуп кажется, что она скоро сойдёт с ума. Как бы её тёмная сторона ни пыталась задавить свет, светлая всё равно прорывалась и иногда включала ту самую совесть, сострадание и… чёртово чувство вины. Она ранила Алису, убила Лэндона, чуть не сожгла школу… Но такая слабина длилась недолго, стоило Хоуп вспомнить, что последний лучик света бросил её и уехал куда-то по «своим делам».
— Чёртовы дела! — кричит Майклсон, ударяя со всей силы кулаками по столу, от чего по тому расползаются трещины, а народ в панике убегает из библиотеки, по последним событиям зная, на что способна эта новенькая, но девушке плевать на окружающих. — Я верила тебе, идиот. Как мне быть без тебя?
Она пытается отдышаться, прийти в себя, но это даётся ей с огромным трудом, потому что стоит ей расслабиться, как в голове появляются воспоминания: Себастьян, поцелуй с ним, безразличие, когда она сворачивает шею Лэндону, сильное желание убить Алису, тьма, застилающая ей глаза, даже когда она может навредить близким и любимым, снова Себастьян, чувства, которые она испытывала, когда он пил её кровь… из руки… из шеи, его касания, снова смерть Лэндона, его воскрешение и крики, вновь поцелуй с Себастьяном, разговор в спортзале. Хоуп мотает головой, отгоняя все эти мгновенно сменяющие друг друга кадры, и хватается руками за голову.
— Как ты мог оставить меня, Себастьян?
Она не в силах прекратить ту боль, которая разливается в её душе, и она падает на колени и кричит. Кричит так сильно, что лопаются лампочки, искрится проводка и падают книги со стеллажей. Она долго и неистово кричит, выпуская чёртову боль, скопившуюся в её душе вместе с чёрной магией, но вдруг замолкает, потому что её душат слёзы, которые потоком льются из её глаз. Она ещё крепче сжимает свои волосы, как вдруг ощущает, как попадает в крепкие объятия. В родные сильные руки. Её обволакивает уже такой родной запах мужского парфюма, а сама она лишь произносит шёпотом «Себастьян» прежде, чем провалиться во мрак.