***
Хоуп чувствует облегчение, будто упал камень с души. Она видит Себастьяна, своего дядю и его жену. И видит в глазах дяди Кола уверенность и счастье. Он не помнит её, но верит, что она его родная кровь. Дышать становится легче, свет будто бы пробивается сквозь все сгустки тьмы, а всепоглощающая любовь — та самая любовь, с помощью которой она хотела забыть Лэндона, — вдруг заполняет всё её нутро. Хоуп даже кажется, что она светится. Светится от счастья и любви, испытываемой к родному человеку — самому любимому дяде. Она широко улыбается и бросается в объятия дяди, едва сдерживая слёзы и крепко сжимая в пальцах ворот его чёрной рубашки. Кол нежно обнимает племянницу и гладит её по волосам. Он узнаёт в этой девушке Хейли и Клауса, видит в ней их и даже будто чувствует их присутствие. Майклсон проклинает Маливор за то, что он отнял у него воспоминания о племяннице, из-за чего мужчине пришлось оставить родного человека одного справляться со всем злом и заботами этого несносного мира. Давина присоединяется к объятиям мужа и его племянницы. Хоуп приобнимает и её, но вскоре отстраняется, чтобы обратиться к Себастьяну, стоящему в стороне, но всё же рядом. — Ты уезжал за ними? — Да, — кивает мужчина, — и я поступил правильно, что бы ты ни говорила. Хоуп вздыхает и нежно проводит пальцами по щеке мужчины, что удивляет слегка нахмурившегося Кола. Она шепчет «спасибо» Себастьяну и обнимает его. А Элизабет пока предлагает первородному вампиру и его жене присесть в удобные кресла и не мешать воссоединившимся родственным душам. — Может быть, чай или кофе? — предлагает Лиззи, пока провожает женатую пару в уютный уголок в библиотеке. — Думаю, что после встречи с племяшкой, о существовании которой я не знал, мне нужно что-то покрепче, — бормочет Кол, плюхаясь в мягкое кожаное кресло. Он устало потирает переносицу и иногда бросает взгляды в сторону Хоуп и Себастьяна, чем заставляет Давину, расположившуюся рядом, засмеяться. — Мы не откажемся от кофе, спасибо, — с улыбкой отвечает ведьма близняшке, и та, улыбнувшись в ответ, уходит. Давина качает головой, снова замечая взгляды мужа, обращённые на его племянницу и старого друга. — Не будь такой букой, Кол. Почему ты так смотришь на них? Кол переводит взгляд на улыбающуюся жену и тоже не может сдержать улыбки. Таково влияние Давины на него: всегда пробуждает в нём хорошее и что-то светлое, не даёт долго злиться или быть чем-то или кем-то недовольным. Она так ярко светит, что его когда-то ледяное сердце не может не стучать чаще и громче, а сам Майклсон тает от одного вида своей возлюбленной. Он берёт её за руку, ласково проводя большим пальцем по тыльной стороне ладони, и шепчет, что всё хорошо. Элизабет вскоре приносит кофе, и к ним присоединяются Хоуп и Себастьян. Девушка выглядит счастливой, буквально сияет, глядя на дядю, его жену и Себастьяна. Трое очень важных людей сейчас с ней рядом, ещё и Лиззи садится на подлокотник дивана, кладя руку на плечо трибрида, тем самым оказывая ей поддержку. Хоуп кладёт руку поверх руки Лиззи и улыбается ей. — Я так много раз представляла нашу встречу, но теперь даже не знаю, что могу вам сказать, — говорит Хоуп, смотря на сидящих напротив Майклсонов, — мне тяжело собраться, — она вдруг морщится и прикрывает глаза, — внутри меня так много противоречий и борьбы, что сложно сконцентрироваться на реальном мире. Она вдруг хватается руками за голову и начинает кричать, но Себастьян мгновенно реагирует и крепко обнимает Хоуп. Он знает, что его прикосновения всегда помогают ей, и он надеется, что они помогут и на этот раз. Кол тоже подрывается с места, но Лиззи останавливает его жестом. Мужчина с непониманием смотрит на блондинку, но потом всё понимает, когда видит, как успокаивается Хоуп. А Себастьян чувствует, как она успокаивается и расслабляется в его сильных руках, которые обхватывают её крошечное тело. Ей кажется, что она в безопасности в этих крепких мужских объятиях, в руках мужчины, который всегда знает, как её успокоить и как ей помочь. Она затихает и прижимается головой к груди Себастьяна, вдыхая аромат его парфюма. — Спасибо, — шепчет она, — спасибо, что ты рядом. Кол непонимающе смотрит на друга, который успокаивающе гладит по голове его племянницу и что-то шепчет ей на ухо. — Я думаю, что разговор нужно отложить, — говорит Элизабет, обращаясь к Колу и Давине, — сегодня у Хоуп было слишком много перепадов, и ей нужно побыть с Себастьяном… немного отдохнуть. Давайте я покажу вам комнату, где вы можете расположиться, а потом проведу экскурсию? — предлагает ведьма гостям, и они втроём вскоре уходят, оставляя пару наедине. Учащённое дыхание Хоуп уже пришло в норму, как и сама девушка. Она не понимает, почему на неё так влияет Себастьян, почему именно он способен заставить её успокоиться, а её тёмную часть отступить? Неужели дело в заклинании Кассандры? Но ведь это бред… В заклинании была использована кровь Майклсона, значит, подобная связь может проявиться у Себастьяна и любого Майклсона… но с Колом у него же нет такой эмоциональной связи, не так ли? Всё дело в родственных душах? Существуют ли они? Если да, по какому тогда принципу души людей становятся родственными? Как всегда, много вопросов и очень мало ответов. — Отвести тебя в комнату? — спрашивает Себастьян, и Хоуп согласно кивает. Мужчина подхватывает на руки девушку и аккуратно несёт её в комнату, кладёт на кровать, безусловно, оставаясь рядом. Знает ведь, что она захочет, чтобы он остался, и он сам желает этого. Она просит его прилечь и, когда их лица оказываются на одном уровне, она проводит рукой по лицу мужчины, убирая с глаз чёлку и серьёзно смотря в его глаза. — Я натворила много плохого без тебя, даже убила Лэндона… я… — шепчет она, но он прикладывает палец к её пухлым губам, прося больше не говорить ни слова. — Лэндон заслужил. Но ты всегда очень жестока и критична по отношению к себе, милая, — отвечает он, но не убирает палец с её мягких губ. Себастьян смотрит на них и горит желанием коснуться их не только пальцем, но и губами. В воспоминаниях сразу же проскальзывает их момент в этой комнате, когда он пил её кровь, а затем не сдержал своих чувств и впился поцелуем в её губы. Забыл о том, чья она дочь и племянница. Забыл обо всём. Помнил и знал только о своём желании находиться рядом с ней, дышать с ней одним воздухом, точнее задыхаться от его недостатка, когда страстный поцелуй не позволяет ни на секунду вдохнуть хоть каплю кислорода. Её присутствие так дурманит его, сводит с ума и не даёт покоя. Даже сейчас этот невинный взгляд и мягкие губы, которых он касается своим грубым и шершавым пальцем, не позволяют ему действовать рационально. Кажется, проведи он немного по губам, расцарапает в кровь еле заметные трещинки, появившиеся из-за покусывания губ. Себастьян знает, что Хоуп часто так делает, когда думает, волнуется, сомневается. Даже сейчас ему кажется, что она делает едва заметное движение губами, собираясь в очередной раз прикусить их. Майклсон же действует так, как он не ожидал: она подаётся слегка вперёд и целует застывший на её губах палец, она прикрывает глаза, а затем трётся нежной щекой о его руку, как домашний котёнок. Ласковый и нежный, дикий и необузданный, храбрый и сильный, такой маленький и нуждающийся в заботе. В его заботе. Снова она сводит с ума, снова затуманивает его разум… мужчина заводит руку ей за шею и, резко притянув к себе, впивается требовательным и настойчивым поцелуем. Себастьян сминает её губы и, получая ответ, углубляет поцелуй. Она разрешает, а он не может устоять, сам же вновь является инициатором их поцелуя, о котором будет жалеть. Или не будет? Вампир по дороге к Колу долго размышлял о произошедшем — их первом поцелуе, который произошёл в самый неожиданный момент. С одной стороны, у них был интимный момент, который обоим вскружил голову, нагрянул как гром среди ясного неба, а им будто ничего и не оставалось делать, лишь подчиниться этой воле судьбы, с другой — их отношения, ранее являвшиеся примером хорошей дружбы и взаимопомощи, не предполагали подобного исхода событий, тем более дядя Хоуп — лучший друг Себастьяна — явно был бы против их союза. О романтических отношениях речи и не шло. Но что-то пошло не так. Как обычно. И сейчас, в очередной раз целуя девушку, он прокручивает эти мысли в голове, размышляет, сомневается, корит себя за содеянное и в то же время благодарит за смелость и то наваждение, которое и породило их поцелуй. Его руки блуждают по юному телу, проникая под футболку и едва задевая бюстгальтер. Она же не убирает рук с его шеи, острыми ноготками проводя по коже и тем самым вызывая мурашки. Сквозь поцелуй она так ярко и широко улыбается, осознавая реакцию тела мужчины на её действия. И она перемещает свои руки на грудь мужчины, начиная быстро расстегивать его рубашку, и медленно проводит пальчиками от ключиц до напряжённого торса, обводя каждый кубик пресса. — Тихо-тихо-тихо, — вдруг он прекращает поцелуй и перехватывает руки девушки, уже коснувшиеся пряжки его ремня, — девочка моя, не торопись. Она смотрит на него слегка затуманенным взором, а он не может понять, её глаза потемнели из-за тёмной магии или желания, которое сейчас их обоих берёт в свой плен, однако мужчина находит в себе силы противостоять ему. Он знает, что нельзя. Знает, что рано и неправильно. — Что не так? — недоумевает Хоуп. Себастьян отстраняется от девушки и поднимается с кровати, на ходу застёгивая пуговицы на рубашке. Трибрид продолжает недоуменно смотреть на мужчину и принимает сидячее положение, чтобы лучше видеть лицо вампира. Но тот будто бы выключил все свои эмоции и выглядел равнодушным. Он поправляет ворот рубашки и подходит к окошку, за которым видит прогуливающихся Давину и Кола и проводящую им экскурсию Элизабет. Он даже улыбается, видя, как увлечённо она рассказывает, скорее всего, о школе Сальваторе, что даже Кол с женой выглядят очень заинтересованными. — Ты так и будешь молчать или скажешь мне хоть что-нибудь? — раздражается девушка. На мгновение обернувшись к ней, Себастьян даже замечает отблеск жёлтых волчьих глаз. Нельзя её сейчас злить… вообще нельзя её злить, хоть он и знает, что ему она не причинит вреда. Да и не за себя он боится, а за неё. Но Себастьян понимает, что лучше всё прекратить сейчас, чтобы потом не жалеть о последствиях и не делать друг другу больно; нужно остановиться именно сейчас. — Что ты хочешь от меня услышать? — Ты издеваешься, да? — она поднимается с кровати и становится перед мужчиной, закрывая собой обзор на вид из окна и ещё больше раздражаясь, когда замечает в саду Лиззи. — Я так понимаю, тебе больше нравится наблюдать за Лиззи. Ты доверяешь ей мои секреты, пользуешься её помощью, чтобы найти Кола, всегда мил с ней… а меня ты… — … а тебя целую, хотя не должен этого делать, чёрт возьми! — заканчивает он, злясь на слова девушки и на всю ситуацию. И, в первую очередь, на самого себя, что позволил себе слабость. — Нам нельзя этого делать Хоуп. Девушка фыркает, явно не понимая такой перемены в настроении мужчины. В один момент он нежен, затем целует её до потери пульса, а в другой — ведёт себя как заносчивый засранец, неприступный и безэмоциональный идиот. — И кто установил этот запрет? — Я установил, — резко и даже грубо отвечает он. — Нам больше не стоит выходить за пределы нашей дружбы, Хоуп, потому что это неправильно. В это же мгновение Майклсон отворачивается от мужчины, опираясь руками о подоконник и чувствуя, как ярость и тёмная сила всё быстрее и интенсивнее пробираются к центру её души и вытесняют свет. Вытесняют его, даже когда рядом этот вампир, ранее прогонявший всю тьму из её души. Теперь она возвращается. Из-за него. Он больше не прогоняет тьму — он её вызывает. — Тогда тебе стоит выйти из моей комнаты, — говорит Хоуп резко ставшим равнодушным голосом. Она ложится на кровать спиной к мужчине. А Себастьян понимает, какую огромную ошибку он сейчас совершил.Глава 9
7 декабря 2020 г. в 15:42
Себастьяну больно и даже стыдно на время покидать Хоуп, но он не может сказать ей истинную причину своего отъезда, иначе начнутся возражения, дополнительные вопросы, какие-нибудь предложения, да и вообще испортится сюрприз, который, возможно, даже рассеет своим появлением тьму в душе девушки. Он понимает, что его отъезд окажется чреватым и для него, и для Хоуп. Но всё равно он уезжает ради неё. Всё ради неё.
Разыскать Кола Майклсона ему помогает Элизабет, он взял в комнате спящей Хоуп кулон, который, как она рассказывала ранее, подарил ей дядя Кол и его жена Давина. Он уже представляет удивление Кола, но ради этой реакции стоит найти его и, конечно же, убедить в том, что у его брата есть дочь, а сам он является дядей.
Их встреча в Лос Анджелесе была непростой: Кол, безусловно, был рад увидеть друга, задавал очень много вопросов о том, почему Себастьян пропал, и мужчина решил рассказать ему историю своего заточения и освобождения, как раз рассказав о своей спасительнице. И именно в разговоре о Хоуп заключалась вся сложность.
— Меня освободила твоя племянница.
Невозмутимо потягивающий бурбон из гранёного стакана, Кол давится алкоголем, а сидящая рядом Давина стучит его спине, хотя сама пребывает в огромном шоке. Она с подозрением косится на Себастьяна и понимает, что тот сошёл с ума, ведь у вампиров не может быть детей, а его братья и сёстры — все вампиры, за исключением Фреи, но у неё ведь сын… не дочь.
— Ты меня, конечно, прости, брат, — осторожно начинает Кол, убирая подальше от себя стакан, — но, видимо, вековой сон в замкнутом пространстве плохо повлиял на твоё сознание.
Себастьян ухмыляется, ожидая подобного ответа от друга, и далее показывает ему фотографии, которые нашёл в особняке Майклсонов, когда пробрался туда, как обычный воришка, и боялся наткнуться на могущественную ведьму — Фрею Майклсон, которая просто свернула бы ему шею одним взглядом. Но он сумел успешно справиться с этой задачей, а теперь с ухмылкой наблюдает за замешательством супругов.
— Ничего не понимаю, — шепчет жена Кола. — Почему мы тогда о ней ничего не знаем? — спрашивает Давина, держа в руках фотографию, где она вместе с Колом обнимает Хоуп.
— Ваша племянница — храбрая девочка, она трибрид, потому что взяла часть от папы-вампира, мамы-оборотня и бабушки-ведьмы. И она пожертвовала своей жизнью, чтобы спасти мир от Маливора — чудовища, которое поглощает сверхъестественных существ и стирает о них память. Оно было создано с помощью вампира, оборотня и ведьмы, и Хоуп — единственная, кто может одолеть монстра, потому что является всеми тремя существами одновременно. Но она ещё не стала вампиром, поэтому не является полноценным трибридом, и уничтожить Маливор не получилось, однако память о ней стёрлась.
— Ты рассказываешь какие-то сказки, друг, — реагирует Кол, не отрывая взгляда от фотографии с милой рыжеволосой девочкой. — Разве возможно, чтобы у вампира была дочь?
— Видишь ли, природа очень любит лазейки, а твой сводный брат был первородным гибридом — исключительным существом. Именно эта исключительность сыграла очень важную роль. У него и Хейли родилась дочь.
Кол кладёт фотографию на кофейный столик и допивает алкоголь из своего стакана, затем наливая ещё одну порцию. Давина берёт в руки фотографию, которую только что положил Кол, и видит на ней всю семью Майклсонов, сфотографированную в тот день, когда умерли Никлаус и Элайджа. Прощальный ужин… и эта девочка, очень похожая Хейли и Клауса. Их копия.
Кол всё ещё молчит, а Себастьян не знает, чего добавить к своим словам, он понимает, как нелегко первородному вампиру принять, что у него есть племянница — дочка первородного гибрида и предводителя стаи волков. Эта нелёгкая ситуация кажется для Кола ещё сложнее из-за того, что родная кровь находится в опасности, жертвует собой ради спасения мира, а это чёртов мир да и сам Кол её не помнят…
— Я должен увидеть её, — наконец произносит Майклсон и поднимается с дивана, направляясь в комнату собирать вещи.
Себастьян рассказывает и о том, что Хоуп поразила тёмная магия, и именно это незнание, как справиться со сложившейся ситуацией, привело его к старому другу.
— Ты же знаток магии, особенно чёрной, и твоя жена, как я понимаю, ведьма, — произносит Себастьян. — Но более того, ты дядя Хоуп, а она сейчас особенно нуждается в поддержке родных.
Кола долго уговаривать не приходится, как и Давину, которой очень любопытно посмотреть на дочь Никлауса Майклсона и племянницу своего супруга. Поэтому они, выделяя минимальное время на сборы, садятся в машину Себастьяна и едут в сторону Мистик Фоллс.