Addict

— В портовой мафии, за такое, он бы уже червей кормил своей жалкой тушей! — во весь голос проговаривал подобное черноволосый. — Ублюдок! Предатель! Из-за тебя чуть Кёка не погибла на моих глазах! — всё подобное портовый пёс проговаривал, находясь в присутствии коллег Накаджимы.       "Закрой рот, Акутагава! Я уверен, этому имеется здравое рассуждение!" — со строгим взглядом высказался блондин, глядя на сидящего на стуле белобрысого парнишку. На молодом человеке буквально лица не было... Тот по-настоящему не помнил ничего из произошедшего, что и приводило эспера в неописуемый ужас. Слова Рюноске казались для него каким-то страшным сном, из которого тот всё никак не мог проснуться. Все окружающие юнца коллеги встали на защиту юноши, не желая верить в то, что тот мог по собственной воле подвергнуть одного из них смертельной опасности. — Какие же вы глупцы! Этого урода надо было там же и оставить помирать! Я готов был бы пожертвовать своей шкурой, лишь бы он получил по заслугам! — поддавшись временному выплеску эмоций, тот уже было поднял руку, чтобы нанести фиолетовоглазому сильный удар по лицу.       И когда кисть руки мафиози оказалась буквально в нескольких сантиметрах от щеки Ацуши, та была остановлена перебинтованной ладонью. "Не смей прикасаться к нему, Акутагава" — невероятно сухо проронил Осаму, резким рывком убирая руку эспера от своего подчинённого. — Я готов засомневаться в ком угодно из присутствующих, но точно не в этом мальчишке, — произнёс шатен, медленно отходя от напарников и усаживаясь на кожаный диван. — Ацуши слишком самоотвержен, чтобы спасать свою шкуру, жертвуя нашей безопасностью. Он ясно дал это понять при поступлении в наше агентство. В этом никто не осмелится сомневаться. — абсолютно непоколебимо проговорил бывший мафиози, скрещивая руки на уровне груди.       "На самом деле, я с самого начала заподозрил, что с Ацуши творится что-то сомнительное. Начиная с того момента, когда он заикнулся про посторонние звуки. Мне изначально показалось это странным, поскольку хоть Ацу и не отличается излишней психологической стабильностью, подобных отклонений у него за последние года совместной работы не наблюдалось. Это означало, что звуки всё-таки имеются и их специально кто-то проецирует. Из этого выходил главный вопрос, кто же являлся источником? Когда Ацуши пропал, я смел предположить, что его, скорее всего, приведут в то место, откуда всё и началось. Я оказался прав. Это подтвердилось мокрой одеждой, заляпанной песком и грязью, как при нашей первой встрече. По всей видимости, человек, затеявший всю эту игру, на подсознательном уровне решил вывести его на негативные эмоции, благодаря которым тем намного легче будет завладеть. Сомнений у меня не осталось после найденного трупа Пушкина, надпись на теле которого запустила заданную Ацуши программу. Поскольку истинный Ацуши, вспомнив про данный фрагмент своего прошлого уж точно так спокойно не отреагировал бы. Тем более, когда дело дошло про пробитых ступней. Это являлось последней точкой. После этого я отправился в кабинет директора и всё узнанное обсудил с ним. Он подтвердил мои догадки и посоветовал не влезать в данное игровое ответвление. Единственное, что я не предвидел, что в этой задумке будет использоваться Кёка. Хотя, с учётом того, насколько они привязаны друг к другу, возможно она была использована в виде некой подсказки, которая могла бы позволить вовремя остановить Ацуши и привести его в чувство. Но, как видите, это я понял слишком поздно" — произнеся собственные рассуждения, Осаму скрестил тонкие пальцы рук между собой, молча прикрывая карие глаза. Выслушав всё сказанное напарником, рыжий лишь исказился в легкой ухмыляющейся улыбке, отворачивая голову немного в сторону. — Ах ты хитрый сукин сын... Как обычно всё знал с самого начала и даже не потрудился сообщить об этом... А если бы Кёку всё-таки убили, не весела бы данная ноша всю оставшуюся жизнь на твоей перебинтованной шее? — произнёс шляпник, косо поглядывая на молодого человека. — Если бы Ацуши наедине отправился с Кёкой на задание, то я бы этого не допустил. А поскольку я знал, что с ними отправляется Акутагава, у меня не имелось сомнений, что тот сможет вовремя справится с непредвиденными трудностями, — бесстрастно проронил шатен, приложив указательный палец к верхней губе. — Тем более, представьте, как сейчас рад создатель игры. Всё идёт по его гениальной задумке. Это должно нам сыграть в положительную сторону в скорейшем времени. Поэтому будем все на чеку. Наш драгоценный автор перешёл на новый уровень игры. — с расплывающейся язвительной улыбкой изрек Дазай. — Ц-цс... Суть дела не меняется... Завладели именно оборотнем. А это значит, что он самый слабый из вашего коллектива. Он не достоин быть подчинённым господина Дазая. — с сухостью прорычал эспер, быстрым шагом скрываясь в длинном коридоре за углу. — Впервые я настолько согласен с Акутагавой, — спокойно изрёк рыжевласый, скрещивая руки на груди. — Может быть, как напарник, он и неплохой. Но как боец — он слаб духом. В этот раз вам повезло вовремя справиться с ним. В следующий раз так уже может и не повезти. — после проговоренного парень следом направился за Рюноске.       Выслушав всё сказанное, Накаджима будто бы находился в опьянённом состоянии. Тот, не произнеся ни единого звука, молча сидел с опущенной головой, явно погруженный в собственные мысли. Куникида, тяжело вздохнув, подошёл к белобрысому, желая начать с тем поддерживающий разговор: "Шкет... Слушай...". Но не успел блондин договорить, как оборотень резко поднялся со своего места и практически бегом направился в сторону здешней лечебной комнаты. Молодой человек, нервно массажируя кончиками пальцами заболевшую переносицу, тот взглянул на Осаму. — Дазай! Почему ты не заткнул Акутагаву!? Ты ведь знаешь, что он не виноват в произошедшем и эти слова неимоверно ранят его! — вопросительно высказал зеленоглазый, раздраженно глядя на бывшего мафиози. — Я бы так не сказал... — тихим тоном высказал перебинтованный, прикрывая глаза и постукивая короткими ногтями по деревянному столу. — Акутагава прав. Хотя Ацуши и хочет казаться сильным, по-настоящему он ещё очень слаб и нуждается в постоянной поддержке с нашей стороны. Если той не будет иметься, он опять погрузится в отчанье, что приводит к высокому риску воздействия на него. Чем быстрее он примет эту проблему и захочет её исправить, тем лучше будет для него самого.       Белокурый же, со стекающими с глаз слезами, расположился в медицинской комнате рядом с постелью Идзуми. Девчушка, хоть и сразу была подвержена способности доктора Йосано, но получила серьёзные физические повреждения и нуждалась в восстановлении. Сейчас её жизни ничего не угрожало и та находилась в спящем состоянии. Кожные покровы бывшего мафиози хоть и пришли в прежний вид, но цвет так и остался слегка сероватым, будто бы притуплённого голубоватого оттенка. Молодым специалистом было предсказано, что Кёка сможет спокойно выполнять все былые поручения, заниматься работой, как и раньше, но первое время, скорее всего, с некоторой заторможенностью и, возможно, неаккуратностью. Акико ни в коем случае не винила парнишку в случившемся, поскольку в детстве сама подвергалась серьёзному давлению со стороны своего.. можно сказать, начальника. Темноволосая лишь аккуратным прикосновением провела рукой по плечу фиолетовоглазого, оставив того наедине с дорогой подругой. Несколько минут светловласый не осмеливался даже взглянуть на девчонку, лишь молча устремляя свой бездушный взгляд в пол. Но когда какие-то внутренние чувства вины, стыда, боли, ужаса нахлынули на юношу, тот всё же осмелился заговорить. — Прости меня... Кёка... — шёпот Накаджимы больше походил на искренние мольбы о прощении, сопровождающиеся течением горьких слёз. — Господин Дазай и Акутагава совершенно правы... В произошедшем виноват лишь я... Если бы не моя слабость, всего этого не произошло бы... Я-я... Я очень боялся, из-за этих звуков в голове, что вы отвернетесь от меня... Посчитаете сумасшедшим и не захотите больше видеть... Это сводило меня с ума... Я старался взять себя в руки, старался быть сильнее... Но этого было недостаточно... Я никогда не смогу загладить перед тобой эту вину, Кёка. — дрожащими руками взявшись за хрупкую кисть руки девчоночки, эспер приложил ту к слегка синеватым губам, прикрывая глаза и буквально падая головой на край кровати.