Последний шанс Василиска

23 июня 1991. Великобритания. Альфред вывалился из дыры, всё ещё испуганно прижимая к груди странный кулон на длинной цепочке, который обнаружил в кармане камзола, что снял с одного из упырей, на проклятом балу. Поняв, что затянувшееся падение в чёрное ничто, наконец, окончилось, осторожно приоткрыл глаза, ожидая увидеть оскаленное лицо возлюбленной, которая всё же стала вампиром. Он так и не смог спасти Сару. От этой мысли стало особенно горько и противно за собственную беспомощность и ненужность. - Прав был профессор, - я ничтожество, - пробормотал покаянно неудачливый охотник на вампиров, пятясь назад, пока не упёрся спиной в ствол дерева, по которому и сполз на землю. Альфреду стало страшно, в том числе и за собственный рассудок. Он точно помнил, что убегал из замка поздней ночью, зимой, опасаясь того, что хрупкая, бедная, беззащитная Сара замёрзнет в бальном платье среди бесконечных снегов и мохнатых елей. В незнакомом же «здесь» было лето, солнце палило с ясного голубого неба, ветер шумел в кронах дуба, к которому привалился начинающий учёный в поисках опоры для уставших, подкашивающихся ног. Юноша затравленно оглядел поляну, на которой оказался по велению странной вещицы и разжал онемевшие пальцы правой руки. На траву, сочную и зелёную, упали небольшие песочные часы, нанизанные на золотую ось и зажатые таким же обручем, исписанным мелкими значками, одновременно похожими и не похожими на древнегерманские руны. Одна из их половинок была надтреснута, но всё ещё хранила в себе мелкий серебристый песок. Альфред оттолкнул его от себя ногой и схватился за голову, чтобы спустя мгновение отбросить к странному предмету и наполовину истлевший парик с грязными, свалявшимися буклями. Вскочив на ноги, юноша принялся в остервенении срывать чужой камзол, не испытывая ни малейшего почтения к некогда дорогой вещи. Избавившись от свидетельства своей причастности к замку ненавистного фон Кролока, Альфред побрёл по едва различимой тропе, что виднелась между деревьев. Юноше хотелось верить, что она приведёт его не в волчье логово и не обратно в обитель вампиров, а к деревне. Нужно было как-то рассказать Ребекке, что Сары больше нет. Рядом раздался цокот копыт, заставивший умершую было надежду поднять голову в сердце юноши. - Всадники, - улыбнулся студент и заторопился на приближающийся спасительный звук. Навстречу Альфреду из чащи стремительно неслись пятеро всадников, по крайне мере юноша так думал, пока не приблизился на достаточное расстояние, чтобы видеть их. А увидев, не сумел сдержать испуганный крик, впрочем спешно зажав себе рот рукой, второй истово крестясь. По тропе неслись отнюдь не верховые люди, а кони с человеческими торсами на месте лошадиных шей. Кентавры, о которых рассказывалось в столь любимых профессором Абронзиусом книгах. Точно сошедшие со страниц мифов, они неслись сквозь лес, прямо навстречу перепуганному юноше. В воздух взвились сотни стрел, грозя впиться в тело остолбеневшего от страха Альфреда. Мальчишка зажмурился, готовясь к болезненной смерти, но боль не пришла, а речь на незнакомом языке приблизилась и изменила оттенок, став из раздражённой, удивлённой и почти растерянной. Послышались громкие возгласы и спор. Боясь открыть глаза, юноша сжался, вжав голову в плечи. Всё происходящие напоминало дурной сон, и он молился, чтобы им и оказалось. - Я хочу проснуться, - бормотал Альфред почти беззвучно, едва не хныча. - Это просто сон. Ничего не было. Ни кентавров, ни поляны, ни бала, Сара жива и здорова. Просто сон. Я хочу проснуться. Его плеча коснулась почти нестерпимо горяча ладонь, заставившая отпрянуть назад. Запнувшись об корень, Альфред упал и замер с суеверным ужасом глядя на протянутую руку нелюдя. Над юношей возвышался кентавр, чьи белокурые волосы и миловидные черты лица роднили его с младшим фон Кролоком, а оттого вызывали ещё больший страх начинающего учёного. Взгляд голубых глаз у полуконя был в точности такой же, как у виконта - мягкий и понимающий. Он говорил что-то бархатным, спокойным голосом, но Альфред не понимал ни слова чужого языка, желая только того, чтобы его не касалось это странное существо. Его вздёрнули на ноги чьи-то другие, грубые руки, которые показались ему много безопаснее, несмотря на то, что темноволосый бородач хмурил кустистые брови и что-то громко и яростно доказывал человеку-коню с белыми волосами. Альфреда куда-то повели, довольно грубо удерживая за плечо, но главное для юноши было то, что блондин был вне зоны видимости, а потому не действовал на нервы своей чудовищной похожестью на вампира. Кентавры вывели юношу из чащи, за редеющими деревьями виднелся замок ещё более внушительный, чем обитель Кролока, но не производящий столь угнетающего впечатления, несмотря на хаотичное нагромождение башен и корпусов. Это строение казалось большим муравейником, а не мрачной глыбой. Им навстречу выскочил исполинских размеров пёс с чёрной, короткой шерстью, на чьей огромной морде, похожей на чемодан, нежели на голову собаки, столь большой и квадратной она была, темнели маленькие вишнёвые глаза. Из распахнутой пасти вывалился крупный яркий язык, с которого капала слюна. Пёс тяжело дышал, но завилял хвостом при виде странной процессии и пригнул морду к земле и... тявкнул. Альфред от изумления приоткрыл рот, от столь крупного и грозного создания он ожидал басовитого рыка, но никак не тонкого игривого повизгивания. Белокурый кентавр подошёл к псу и что-то негромко произнёс ему, потрепав напоследок по лобастой голове. Пёс потрусил к замершему студенту и, весьма осторожно уцепив его зубами за полу пиджака, потянул за собой. Альфреду ничего не оставалось как пойти следом, упиваясь своей беспомощностью. Пугающий пёс вывел юношу к грубой хижине, высотой ничуть не уступающей двухэтажному трактиру Шагала. В голову Альфреда закралось опасение, что обитатель столь своеобразного жилища так же огромен и страшен. Студент дёрнулся было сбежать прочь, но пёс держал крепко, и повизгивая тащил его за собой как на буксире к низкому крыльцу. Мотнув лобастой головой и, почти пригвоздив перепуганного юношу к каменной стене, прижал мальчишку передними лапами и, вынудив зажмуриться, кобель гавкнул несколько раз. В хижине послышался шум, который стремительно приближался к двери. Створка распахнулась и послышалось недовольное басовитое ворчание громадного мужчины, на которого Альфред боялся поднять взгляд. Великан отозвал свою собаку и встряхнул юношу за плечи, вынудив открыть глаза и тут же поспешно их зажмурить, истово молясь о спасении. Как оказалось, клыки и намёки виконта были куда менее пугающими, когда появилось с чем сравнивать. Альфред хотел бы свалиться в спасительный обморок как на балу в вампирском замке, но отчего-то не получалось. Его вновь встряхнули точно тряпичную куклу и, если судить по интонации низкого грубоватого голоса, что-то спросили, однако, юноша по прежнему не понимал ни слова, хотя речь казалась ему смутно знакомой. - Я не понимаю, - Альфреду пришлось открыть глаза и посмотреть в заросшее бородой лицо жителя хижины у леса. Великан почесал в затылке огромной лапищей, ероша спутанные, кудрявые волосы и посторонился, пропуская студента внутрь жилья. Юноша опасливо подчинился и даже покорно забрался на табурет, на которой указал толстый грязноватый палец, с траурной каймой под обкусанным ногтем. Точно дорогому гостю лесник налил мальчишке чаю в огромную глиняную кружку размером немногим уступающую ведру и подтолкнул столь же огромную тарелку с печеньем, каждый кругляш которого можно было использовать вместо крышки на кастрюле. Убедившись, что юноша занят угощением и не собирается сбегать, великан пробормотал что-то себе в бороду и, оставив чёрного пса в качестве охранника, вышел вон, неслышно притворив за собой дверь. Альфред поджал под себя ноги и нервно передёрнул плечами, прислушиваясь к удаляющимся тяжёлым шагам. Чай согревал изголодавшиеся по теплу тело, а печенье, хоть и было жёстким, почти как кирпич, хорошо размокало в кружке, а его сладость утоляла голод. Огромный пёс прошёл мимо стола, улёгся в своей корзине, среди кучи одеял, и уложил морду на вытянутые передние лапы, чтобы спустя мгновение засопеть, пуская слюни. Студент крепко задумался, пользуясь передышкой. То, что он не в Трансильвании, он уже понял, но опознать, куда его занесли странные часы на цепочке, что он нашёл у себя в кармане, уже не мог. Ему хотелось только верить, что это место - не Ад, потому, как Альфред был свято уверен, что не заслужил подобной кары. И, хотя профессор Абронзиус не был религиозен, скорее наоборот, ратовал за прогресс и науку, его ученик не мог не верить в Бога, будучи выросшим в семье священника. Потому юноше оставалось надеяться на то, что Господь сам управит его жизнью так, как сочтёт лучшим для его, Альфреда, блага. Как и всегда было.