Буря.

Pov Мира       Прижимаюсь к его груди сильнее, насколько вообще могу, и в мыслях кручу его слова: «Лидеры не болеют». Очень надеюсь, что он прав. От одной мысли, что с ним может что-то случиться, сердце вдруг болезненно сжимается, и я невольно вздыхаю. Касаюсь губами его шеи, чтобы хоть как-то заглушить в себе эти странные чувства, стараюсь думать о чём угодно, но только не о том, что я, кажется, влюбляюсь в него.       Этого категорически нельзя делать! Нельзя влюбиться в Лидера своей фракции, нельзя влюбиться в Эрика Колтера! Хотя бы потому, что он девушек меняет чаще, чем обойму на своём знаменитом пистолете, а это он делает уж очень часто.       — Что с тобой? — его голос совсем рядом с моих ухом заставляет меня дернуться от неожиданности. — Ты вся напряглась.       — Всё в порядке, — отвечаю тихо. — Я просто замёрзла.       — Это легко исправить, — улыбается он, и моё бедное сердце пропускает удар. Мы подходим к костру, и Эрик опускает меня на спальник, но не спешит разжимать объятия. Мы смотрим друг на друга ещё несколько долгих секунд.       Он такой красивый — двухдневная щетина, взъерошенная чёлка, пухлые губы, которые мне так и хочется целовать часами напролёт. И глаза… Такие серые… Никогда не видела такие чистые глаза, временами холодные, но сейчас они отражают пламя костра и выглядят необыкновенно, словно лёд покрылся огнём.       — Теперь ты смотришь на меня так, — смеётся он. — Как будто собралась съесть.       — Неправда, — я смущённо отвожу взгляд, застуканная на месте преступления, а Эрик отпускает меня.       — Правда, — он отходит на шаг, начинает быстро раздеваться, я же слежу за каждым его движением, не в силах оторвать взгляд. — Иди ко мне, — он ложится в спальник, протягивает мне руку, и я вкладываю свою ладошку в его большую ладонь.       Он притягивает меня к себе, и я устраиваюсь поудобней в его объятиях, попутно застегиваю молнию, изолируя нас от всего остального мира. Неважно, что будет потом, главное что здесь и сейчас есть только мы.       Прижимаюсь к нему сильнее, закинув ногу на его бедро, ласкаю руками его тело, и просто умираю от наслаждения, вдыхая его, такой сводящий с ума запах. И бабочки в моём животе, трепещут так что, мне кажется — они устроили соревнование с тараканами в моей бедной голове.       Не проходит и минуты, как я уже покрываю поцелуями его шею, грудь, плечи, а Эрик дышит всё чаще и приглушённо стонет, позволяя мне ласкать себя.       Хочу его так сильно! Хочу прикасаться к нему, хочу слиться с ним в одно целое и никогда не отпускать, хочу, чтобы он был только моим.       Я снова пугаюсь своих мыслей, но не могу ничего сделать с этим, кроме, как просто «расслабиться» и просто любить его. Он, видимо, почувствовав, что что-то со мной происходит, вжимается своим стояком в мой живот.       — Мира, — шепчет, задыхаясь. — Всё хорошо, — подбадривает меня, наверное, решив, что моё состояние вызвано смущением. Знал бы ты, малыш, как сильно я в тебе нуждаюсь… Но, слава Богу, он не узнает.       Опускаю руку между нами и сжимаю его каменный член, на что он напрягается сильнее, толкаясь в мою ладонь. Начинаю двигать рукой, веду по всей длине ладонью, слишком нежно, заставляя его задыхаться, ведь он реагирует на каждое моё прикосновение, на каждое движение, и я не могу нарадоваться своей властью над Лидером, хотя бы в данный момент.       — Быстрее, детка, — хрипит мне в шею. — Жёстче.       — Ммм, — тяну блаженно, слегка сжимая головку и размазывая по ней выступившую влагу. Опускаю руку ниже, перекатываю пальцами его яички, и он рычит, задержав дыхание. Подаюсь вперёд, заставляя горячую плоть плотнее прижаться к моему животу, впиваюсь ногтями в его ягодицу. — Разве мы спешим? — шепчу между поцелуями, которыми покрываю его тело, куда только достаю.       — Не играй со мной, — Эрик стонет мне в шею, и в следующую секунду я оказываюсь под ним. Он разводит мои бёдра шире, насколько позволяют размеры спальника и прижимается в мой ход массивной головкой. — Я не тот, с кем можно играть, — говорит с придыханием и толкается в меня до основания. Эрик заглушает мой крик поцелуем и начинает двигаться во мне, растягивая меня и каждым толчком входя всё глубже, а я задыхаюсь от избытка чувств.       Мне категорически не хватает воздуха, но я готова умереть, лишь бы он продолжал. Моё тело нуждается в нём больше, чем когда-либо в ком-то или чём-то.       — Эрик, — шепчу одними губами, когда он отрывается от моего рта и покрывает беспорядочными поцелуями моё тело.       Каждым толчком он вжимается в меня сильнее, надавливает пахом на чувствительную точку, пока его член во мне упирается в преграду, заполняя меня без остатка. Не понимаю, что со мной происходит, чувствую, как я буквально готова взорваться. Сладкая боль растекается по всему моему телу, чередуясь мелкой дрожью.       — Эрик! — зову его отчаянно.       — Расслабься, детка, — шепчет он, снова накрывая мои губы своими. Он целует меня так жадно, так страстно, но я не в состоянии ответить на поцелуй. Впиваюсь ногтями в его ягодицы, двигаясь навстречу его движениям, пока моё тело бьётся в оргазме.       Он продолжает двигаться всё быстрее и с рыком кончает, оставаясь глубоко во мне. Сделав ещё пару движений, продлевая наше общее наслаждение, он падает рядом со мной, притягивает меня к себе, прижимаясь грудью к моей спине.       — Я сделал больно? — спрашивает, когда мы немного успокаиваем дыхание.       — Совсем нет, — целую тыльную сторону его ладони, прижимаясь щекой к его руке. — Это было божественно. Pov Эрик       По мере того, как мы приближаемся к разлому, я понимаю, что мои ноги напрочь отказываются идти. Навалилась вдруг такая усталость, которой я не испытывал, пожалуй, ни разу в жизни. Мира молча идёт рядом, кутаясь в мой китель. Периодически ловлю на себе её взгляды и улыбаюсь — девчонка откровенно любуется моим обнаженным торсом.       Через короткое время мы наконец видим источник света и спущенный вниз трос. Подходим ближе.       — Доброе утро! — Зик свешивается сверху. — Я уже собирался звонить.       — Неужели соскучиться успел? — поднимаю голову, с непривычки прищурившись и закрываясь ладонью от яркого света.       — А ты как думал? — улыбается бесстрашный. — Фракция без тебя пустует.       — Ага, — ухмыляюсь, закрепляя на девушке карабин. — Бухают все дружно по домам и молятся о том, чтобы сдох поскорее.       — Вечно ты преувеличиваешь. Всё совсем не так плохо, — Зик поднимается на ноги.       Кажется, он говорит что-то ещё, но я уже его не слушаю. Я просто застыл неподвижно, сжимая в руках трос и глядя на него так, словно понятия не имею, что с ним делать. Блять, лучше бы так и было. В груди вдруг всё сжимается с такой силой, что я не в состоянии сделать полноценный вдох. Девушка ничего не говорит, только смотрит мне прямо в глаза, словно хочет прочитать в них что-то, скрытое от неё, от меня и от всего мира.       Поддавшись порыву, поднимаю её на руки, сжимая её упругую попку, и она сразу обнимает меня руками или ножками, упёршись лбом в мой лоб. До меня наконец вдруг доходит — я просто ужасно не хочу уходить отсюда. Мне плевать на комфорт, плевать на фракцию и на весь Чикаго. Гори оно всё синим пламенем — мне просто до одурения хочется остаться здесь с ней. Забраться обратно в спальник, прижать её к себе и не отпускать ни на секунду.       Мира в моих объятиях начинает дрожать, и я понимаю, что это не от холода. Не могу удержаться и прижимаюсь губами к её губкам, она судорожно вздыхает, а я, просунув язык в её рот, углубляю поцелуй, с силой сжимая руками её ягодицы.       Да и ебись оно всё в рот! Чувствую, что уже хочу её почти до обморока, задыхаюсь и начинаю тихо стонать в её губы. Краем уха слышу возню сверху, но не реагирую, мне всё равно.       — Оу, — Зик, видимо, опешив от зрелища, на мгновение теряется, но быстро возвращается в норму. — Я подожду в машине.       Лихорадочно начинаю расстёгивать обратно крепления троса, которые уже успел на ней застегнуть. Наконец справившись с конструкцией, увлекаю Миру в тень, подальше от обзора. Конечно, я уверен, что Педрад не станет подсматривать за нами, как озабоченный подросток, но хочется, чтобы она чувствовала себя раскованно. Мне просто до одури это нужно, нужны её стоны и тихий шёпот, моё имя на её губах и изгибы её горячего тела. Сейчас мне жизненно необходима вся её нежность, которой я хочу напиться до опьянения, захлебнуться и утонуть в ней, растворившись полностью.       Скинув на землю рюкзак, отхожу с девушкой к ближайшей стене, и прислонив её спиной, слегка отстраняюсь, расстегиваю на ней свой китель. Справившись с застёжкой, сразу впиваюсь губами в напряжённый, торчащий сосок, и Мира стонет, выгибается мне навстречу. Втягиваю в рот и ласкаю языком нежную плоть, прикусываю, срывая с губ девчонки короткие вскрики наслаждения.       Понимая, что продолжать ласки надолго меня не хватит, с неохотой отстраняюсь от неё, поставив девушку на землю.       — Сними их, пожалуйста, — расстегиваю ширинку и присаживаясь рядом с ней на корточки. — Давай, я помогу, — Мира расстёгивает штаны, и я тяну их вниз вместе с трусиками. Помогаю ей разуться, полностью избавив девушку от этой части гардероба, и она становится ногами поверх своих ботинок. — Раздвинь ножки, — говорю тихо и хрипло, трусь при этом колючей щекой о кожу на её бедре, и та сразу покрывается мурашками.       Девушка подчиняется с нетерпеливым вздохом, раздвигаю нежные складочки и касаюсь языком её промежности. Начинаю вылизывать её там, такую нежную и невероятно вкусную, и Мира громко стонет, открываясь сильнее моим ласкам. Ввожу в неё два пальца и двигаю ими, надавив языком на чувствительную точку, продолжаю ласкать её, пока не чувствую её спазмы.       Не доставая из нее пальцев, поднимаюсь на ноги, прокладывая дорожку из поцелуев вдоль её живота и груди. Мира задыхается, ещё не успокоившись после оргазма, и я сам чувствую, что вот-вот взорвусь. Освободив стоящий колом член, поднимаю её под попу, снова прижимая девушку к стене, и сразу вхожу в её тело с глухим рычанием. Она сдавленно хнычет и прижимается ко мне, обвивая конечностями. Начинает целовать мою шею, а я двигаюсь в ней, вторгаясь так глубоко, как только могу, чтобы при этом не навредить ей, такой маленькой и хрупкой.       Поцелуи Миры перемещаются к моему уху, она ласкает его язычком, и от этой ласки меня вдруг начинает пробивать мелкая дрожь. Мурашки волнами разбегаются по телу, её язычок, горячее, неровное дыхание, доставляют наслаждение едва ли не больше, чем сам момент нашего соития. Начинаю громко стонать, теряю контроль на своим телом и вот уже буквально вколачиваю девчонку в стену, напрочь обезумев и слетев с катушек от возбуждения.       Перед глазами мелькают белые мошки, а голова вдруг становится невыносимо тяжёлой. Начинаю уже всерьёз бояться, что сейчас просто вырублюсь, и немного сбавляю темп, упёршись лбом в её лоб. Сквозь бессвязную мешанину, которой сейчас заполнен мой мозг, пробивается лишь одна упрямая мысль: я не хочу возвращаться в привычную жизнь, не хочу обратно впускать этот жуткий холод в свое сердце. Она согрела меня, отдавая всю себя, без остатка, и я оттаял, поняв наконец, как хорошо и приятно быть человеком.       На этой ноте, толкнувшись ещё раз в её влажную, податливую плоть, я кончаю, нет, скорее, взрываюсь внутри неё, не сумев подавить протяжный стон, так подходящий на вой. Несколько мгновений продолжаю фрикции, и Мира кончает следом, впившись ноготками в мои плечи и прикусив мочку уха над пирсингом.       Ещё несколько минут мы стоим, прижавшись друг у другу. Если бы она только сказала мне, хоть что-нибудь… Призналась бы, что чувствует что-то похожее на мои чувства… Всё бы, наверняка, сразу встало на свои места. Но девчонка молчит.       Как только Зик поднимает нас с помощью лебёдки на поверхность, первым делом отдает нам одежду. Я сходу натягиваю футболку, а Мира сгребает вещи и уходит переодеваться за машину. Стараюсь натянуть маску спокойствия и безразличия, но злоебучего засранца хрен проведешь. Он не сводит с меня глаз, уставившись немигающим взглядом.       — Что? Со мной что-то не так?       — Вот и мне интересно узнать. Какого хрена я чувствую себя гребанным засранцем, который припёрся не вовремя и помешал чему-то важному?       — Я понятия не имею, почему ты так себя чувствуешь, — пожимаю плечами. — Тебе лучше знать.       — Эрик, ты ведь понимаешь, что хрен ты меня наебёшь? — Педрад снова пытается заглянуть в мои глаза, но я отворачиваюсь. — Вот! Видишь? О чем это говорит?       — Блять, Зик, это говорит о том, что ты несёшь чушь, и я не желаю это слушать, — начинаю заводиться, хотя, по сути, вроде бы и не должен. За годы дружбы я вроде, как привык к тому, насколько мы с ним разные. Зик всегда считал, что каждый, рано или поздно, просто обязан найти свою вторую половину, и быть с ней потом вместе всю жизнь, в болезни и здравии, бла, бла, бла… А я каждый раз отвечал ему, что мне в хую не тарахтела ещё одна половина, потому что я и так целый. Знаю, банально и тупо, но всё же…       — Хорошо, хорошо, только успокойся, — он поднимает раскрытые ладони в примирительном жесте и отступает назад.       Мира выходит из-за машины, одетая, и в моей груди ёкает — всё возвращается на круги своя. Педрад садится за руль, а я открываю перед девушкой дверь на заднее сиденье, она садится в машину, а я, вопреки ожиданиям её, Зика, и даже своим собственным, сажусь с ней рядом. Боковым зрением отмечаю, как ползут вверх брови на лице друга в зеркале заднего вида.       — Иди сюда, — шепчу, наклонившись к ушку Миры, и помогаю ей перебраться ко мне на колени. Девушка смущённо поглядывает в спину Зику, не зная, куда деть свои руки. — Обними меня. Не бойся, он свой, — снова шепчу в её ушко.       Мира наконец обнимает меня за шею, смыкаю руки на её талии плотным кольцом и крепко прижимаю её к себе. Она, уже так привычно за эти дни, ласкает мой затылок пальчиками, и я на этот раз сам замечаю, как начинаю тихо мурчать, спрятав лицо в её волосах. Всю дорогу до самой фракции мы едем молча. Не поднимаю головы, просто сижу, уткнувшись лицом в её шею, и вдыхаю её запах, который кажется мне самым родным и знакомым.       Не понимаю, что за нездоровая хрень со мной творится, и мне совершенно это не нравится. Если Педрад в своих бесконечных размышления вслух об истинной любви имел ввиду именно то, что чувствую я сейчас, то это только лишний раз доказывает мою правоту — эта самая любовь мне нахрен не сдалась. Эта зависимость от другого человека, маленького и слабого, от её близости и прикосновений; постоянная потребность, ловить на себе её восхищённые взгляды, полные нежности. Вдыхая, как сейчас, её запах, от которого кружится голова, умирать от тоски, даже обнимая её, только лишь потому, что ещё не надышался ей вдоволь, и при этом понимать: сколько бы ты ни вдыхал — тебе всё равно будет мало. Всё это НЕНОРМАЛЬНО!       Это не моё, совершенно чужеродное чувство, которое занозой засело в моей груди, и никак его оттуда не вынуть. Но я должен. В конце концов, я Лидер фракции свободных воинов, а не жалкая розовая тряпка под ногами у маленькой, слабой девчонки. Такой сладкой и желанной, до тремора в конечностях. Чёрт! Даже собственные мысли подводят. Совсем ты уже поплыл, Лидер.       Как только заезжаем в ворота фракции, я рефлекторно сильнее сжимаю объятия, хотя, и ощущаю уже знакомый холодок, который забирается под кожу, обволакивая нутро. Мира выходит из машины первой, я выползаю следом. Мысленно удивляюсь тому, каким образом не словил стояк, пока ехал всю дорогу с ней на коленях. Возможно, причиной тому была эта боль, которая и сейчас скручивает мои внутренности, не позволяя нормально вздохнуть. Я должен оставить её, все эти розовые сопли точно не для меня, они лишь отвлекают и делают слабым.       Но голова продолжает думать, а тело действует само по себе. И вот я уже прижимаю девчонку к машине и впиваюсь губами в её горячий рот, исследую его языком, накрывая её ладони своими, переплетая наши пальцы. Понимаю, что это безумие в самом чистом виде, но не могу ничего с собой поделать. Не могу просто взять и отпустить ее из своей жизни, не запомнив навсегда вкус её губ. Но дышать становится все сложнее по мере того, как к горлу подбирается ком, и сделав над собой усилие, я отстраняюсь и прерываю поцелуй.       — Иди, увидимся позже, — говорю ей хриплым голосом и сразу отворачиваюсь. Только теперь замечаю, что всё это время рядом с нами стоял Зик. Девушка уходит, повернувшись к другу спиной, я собираюсь сделать то же самое.       — Эрик, — Педрад удерживает меня за плечо, и я оборачиваюсь. — Ты ведь не собираешься с ней больше встречаться. Ты соврал.       — Только не пытайся взывать к моей совести, — не говорю, скорее рычу, сведя брови к переносице. — Ты прекрасно понимаешь, что это бесполезно.       — Но я же вижу, да и сам ты это чувствуешь — это ОНА. Дружище, не тупи и не смей её отталкивать! Этой ошибки ты потом сам себе не простишь.       — Зик! — рявкаю громко, и бесстрашный смолкает. — Заткнись. Так надо, — говорю уже тише, едва ли не подавившись словами.       — Я понял, мой Лидер, — он снова раскрывает перед собой ладони. — Как скажете. Надо, значит, надо.       После бессонной ночи и двух бутылок огненного пойла, рано утром я покидаю Бесстрашие, получив (вернее даже сказать, выпросив) поручение у Макса, отправиться за стену в новый корпус, с целью, внести корректировки в тамошней дисциплине. По мере того, как удаляюсь от фракции, растет дыра в моей груди, и я впервые в жизни начинаю сомневаться в верности своего решения. Но, что сделано, то сделано. Пусть Мира живёт своей жизнью, а я продолжу жить своей, если теперь можно так выразиться.