Моё прошлое и моё будущее

Утром Сэм просыпается за час до звонка будильника, просыпается сразу, мгновенно, без обычной полусонной одури. Долго лежит, задумчиво разглядывая извилистую трещину на потолке возле лампы. Голова с утра ясная и свежая, и мысли все те же, что были вчера после разговора с Питером. Кажется, то был момент истины – он получил ответы практически на все мучившие его в последнее время вопросы, и узнал нечто такое, чего он никак не мог предположить. А еще он неожиданно обнаружил в себе талант видеть насквозь вещи и людей вокруг, знать что-то, чего он знать не должен, но что, вероятно, знал его двойник, Сэм Уильямс. За последнее время с ним случилось столько всего странного и необычного, что пора бы уже привыкнуть к подобного рода вещам. Кажется, то, что он сказал вчера Питеру, прозвучало как осуждение. Но, в конце концов, парня можно понять – на дворе семидесятые, терпимость по отношению к сексуальным меньшинствам практически равна нулю, и если бы связь между ним и Сэмом Уильямсом выплыла наружу, это уничтожило бы их карьеру, исковеркало бы жизни и даже подвергло бы их серьезной опасности. Хотя, вряд ли что-то может быть хуже позора разоблачения в данной ситуации. Поймав себя на мысли, что он готов думать о чем угодно, кроме как о том факте, что у него, то бишь, у его двойника была любовная связь с мужчиной, Сэм досадливо морщится. Пора, наконец, прекращать праздновать труса и признаться самому себе, что между ним и его двойником очень много общего, и что такое могло случиться с ним самим при определенных обстоятельствах. И принять это как данность. Это чертовски сложно, и вряд ли голоса из будущего подскажут ему что-то дельное на этот счет. Да и не нужны они ему. Теперь не нужны. Он сделал свой выбор. И да, кстати - сегодня у Джина Ханта день рождения, и ребята приготовили ему сюрприз. Судя по всему, рабочий день сегодня закончится раньше обычного, и плавно перейдет в грандиозную попойку. Вот и славно. Ему не помешает выпить и расслабиться. А если честно, сегодня Сэм совсем даже не прочь напиться в хлам. - Тайлер! – голос Ханта настигает его уже в коридоре, - Где, черт тебя дери, результаты баллистической экспертизы?! Сэм оборачивается, встречается глазами с шефом, думая про себя, что если есть в этом мире вещи столь же неизменные, как восход солнца по утрам, то это Джин Хант. - Крис забрал их вчера вечером. - Крис клянется и божится, что в глаза их не видел. Найди их немедленно! Хант проходит мимо, чувствительно задев его плечом, а Сэм, потирая ушибленный локоть, почему-то не может удержаться от улыбки, потому что теперь, когда Хант приложил столько усилий для того, чтобы оставить его в отделе, хотя легко мог от него избавится, постоянные попытки шефа его задеть, как словесно, так и физически, кажутся ему сущим ребячеством. В отделе царит обычная утренняя суета; к запаху кофе и табака примешивается едва ощутимый аромат крысиной отравы – после того, как несколько папок с текущими документами оказались подпорченными грызунами, Филлис серьезно взялась за истребление вредителей. Крис и Рэй, основные организаторы грядущей вечеринки, периодически виснут на телефонах, пока шеф покидает отдел по разным надобностям; на их физиономиях написана вселенски глубокая озабоченность. Энни, появившаяся из кабинета Ханта с небольшой стопкой грязной посуды, кивает Сэму в знак приветствия, а на лице ее мелькает бледная тень той самой улыбки, которая раньше предназначалась только ему, и внутри у Сэма слабо трепыхается надежда на то, что когда-нибудь между ними вновь воцарится доверие и дружба. День пролетает быстро и бестолково – перебрав на своем столе все папки, Сэм так и не находит искомого документа и, отказавшись от мысли послать Криса за дубликатом, отправляется сам. Темноглазая Кити Бартон, что служит в отделе экспертизы, мило ему улыбается и охотно соглашается подготовить дубликат. Сэм просит ее поднять запись в журнале, и, увидев там фамилию Криса, который расписался за оригинал документа, чертыхается про себя и дает себе слово устроить завтра констеблю Скелтону хорошую головомойку. Сегодня не хочется портить парню предстоящий праздник. Вечером прокуренный и заваленный бумагами офис расцветает надувными шарами и гирляндами; откупориваются многочисленные бутылки, и изрядно подобревший и размякший Джин Хант охотно чокается с коллегами и со всеми, кто заходит в отдел его поздравить. Вечеринка взрывается калейдоскопом тостов, анекдотов, громовыми раскатами хохота, а ближе к ночи нестройным хором голосов, горланящих “Can’t take my eyes off you”; Крис то пускается в пляс, то периодически выбегает проблеваться, Рэй уговаривает Энни с ним потанцевать, а Филлис, под общий хохот, подхватывает его под руку, вытаскивает на середину зала и кружит с ним в танце, кокетливо сообщая, что Рэй очень сильно напоминает ей покойного мужа. Сэму и раньше неоднократно случалось пить в этой компании, но теперь все совсем по-другому – впервые он чувствует себя здесь равным среди равных, впервые он по-настоящему расслаблен, а все его тревоги и страхи окутаны пеленой алкоголя и надежно спрятаны глубоко внутри, так, чтобы совершенно его не беспокоить. Он шутит, хохочет наравне со всеми, пьет, почти совсем себя не контролируя. Результаты сказываются довольно быстро – уже к середине вечеринки мир вокруг уплывает то в одну, то в другую сторону, у него слегка двоится в глазах, и это кажется ему чертовски забавным, как и плоские шутки Рэя, которые он в трезвом виде абсолютно не переваривает. Сэм утирает выступившие на глазах слезы смеха, от души хлопает Рэя по плечу, потом они пьют на брудершафт… Какой-то отрезок времени выпадает из памяти, а в следующий момент Крис, почти рыдая у него на плече, рассказывает ему, какой Сэм хороший человек, как многому он его научил, и как Крис ему благодарен… Снова провал в памяти, следом Сэм видит свои собственные скрюченные пальцы, судорожно впившиеся в обод унитаза. Он стоит на коленях в кабинке туалета, его выворачивает наизнанку, снова и снова, а потом, наконец, наступает облегчение. Шатаясь, он бредет к умывальнику, долго плещет в лицо холодной водой, полоскает рот, стремясь избавиться от отвратительного кислого привкуса. Утирается бумажным полотенцем и, подняв голову, видит в зеркале свою слегка опухшую физиономию, а над ней и чуть сзади маячит физиономия Джина Ханта. Вздрогнув от неожиданности, Сэм оборачивается и оказывается с Джином нос к носу. Судя по всему, тот находился рядом уже некоторое время. - Что… что-то случилось? Кровь Ханта это наполовину виски, так что зачастую сложно определить степень его опьянения. Сейчас его глаза с сосредоточенностью сомнамбулы фокусируются на сэмовой помятой физиономии, взгляд у него чертовски странный – он не мягкий, но не угрожающий, а словно выжидающий. Сэм уже несколько раз ловил обращенный на него похожий взгляд, но точно не смог бы сказать, что именно он означает. Вместо ответа Джин вдруг неуловимо мягким, но очень быстрым движением прижимает его к стене и, перехватив оба его запястья одной рукой, припечатывает их у Сэма над головой. Сэм еще пьян – он очистил желудок, но алкоголь, уже попавший в кровь, никуда не делся, поэтому его реакция на действия шефа не совсем адекватна – он с досадой думает, что сейчас состоится очередная короткая беседа на тему уважения к начальству и беспрекословного выполнения приказов, которая закончится парочкой тычков в чувствительные места, но сопротивляться ему почему-то не хочется. Да и смысла нет, если честно – в драке он может потягаться с Джином за счет ловкости и быстроты, но в таком положении его ловкость и быстрота бесполезны, а превосходство Джина в весе и физической силе подавляющи. Мало того – Сэм испытывает какое-то странное извращенное удовольствие от своего нынешнего беспомощного положения. Это удовольствие растет с каждой секундой, и Сэм слишком поздно осознает его природу, а когда осознает, то обморочная легкость внизу живота сменяется недвусмысленным болезненным напряжением в паху, в штанах становится тесно, и его накрывает холодная волна ужаса, почти прогнав опьянение, при мысли, что стоящий к нему вплотную Джин может это почувствовать. А Джина, судя по всему, реакция Сэма ничуть не удивляет, потому что он придвигается ближе, слегка прижимая коленом выпуклость на его штанах, прерывисто дышит, обжигая его ноздри убойной смесью ароматов табака и перегара, сосредоточенно глядит прямо в глаза, и Сэм вмиг ощущает себя бабочкой, наколотой на булавку, будучи не в состоянии даже трепыхнуться. Свободной рукой Хант расстегивает его штаны, а потом свои, и Сэм забывает дышать, когда шероховатая ладонь шефа мягко, но настойчиво обхватывает его болезненно напряженную плоть. Ему страшно опустить глаза и посмотреть вниз, а когда он делает это, то видит, что Джин возбужден не меньше, чем он сам. Сэм уже даже не замечает, что его руки свободны, а пальцы левой судорожно сминают плотную ткань серого пиджака Ханта; они двигаются в едином ритме, вжимаясь друг в друга, помогая себе руками, а мир вокруг плывет и тает в облаке алкогольных паров, запаха одеколона, табака и разгоряченных тел, кружит белесым маревом, накатывает волной, а потом раскалывается на куски, взорвавшись ослепительной вспышкой. Некоторое время спустя Сэм сидит, привалившись спиной к стене, и отстраненно наблюдает, как Джин вытирает салфеткой запачканную ладонь. Запрокинув голову, упирается затылком о прохладный кафель, позволяя себе потихоньку уплыть во что-то среднее между сном и беспамятством. Его последняя связная мысль о том, что после вечеринок в отделе кто-то всегда остается до утра валяться под столом, так что если его найдут заснувшего в сортире, это никому не покажется чем-то из ряда вон выходящим.