Любовь и боль

Несмотря на то, что поцелуй начала Валя, инициатива быстро оказалась у Маргариты. Она сразу почувствовала разницу, даже мысленно улыбнулась. Оксана — всегда женственная и легкая — любила быть во всем главной. Рита долго привыкала к ее неожиданным поцелуям с легкими покусываниями. Антонова же оказалась совсем другой. Начала первая, но тут же «сдалась», расслабляясь в чужих руках. Реагировала на любые изменения, чуть улыбаясь, но послушно отвечая. Прямо девочка-девочка. И что с того, что давно не восемнадцать? Власова чуть улыбнулась, теперь по-настоящему, — Антонова точно заметит. Ради интереса Рита легонько прикусывает чужую нижнюю губу. Просто так. Что будет? Валя тихонько ахнула. У Маргариты снесло крышу от одного едва слышного звука. Но провалиться в свои ощущения полностью не получается: запястье начало болезненно ныть. Рита бегло глянула на руку — таймер сменил свой привычный чуть красноватый цвет на синий. Что за чертовщина опять? — Стоп-стоп-стоп, — Власова прерывает поцелуй, чуть отстраняясь и стараясь сдерживать внутренние порывы. Это дается совсем непросто. — Ты не можешь вот так просто взять и целовать меня. — Да, прости, ты права, конечно, — Валя шумно выдыхает, стараясь выровнять в очередной раз сбившееся дыхание. — Хотя… Почему не могу? По-моему, тебе понравилось. — Потому. — Назови хоть одну причину, — Антонова улыбается своей самой очаровательной улыбкой, неотрывно глядя в чужие глаза. — Во-первых, сам факт того, что мы соулмейты, не означает, что мы должны вот так вот сразу… Во-вторых, муж дома не заскучает, нет? — Маргарита сложила руки на груди, стараясь создать невидимую стену и спрятаться за ней. — В-третьих, ты много раз делала мне чертовски больно. Однажды чуть не убила. — Прости меня за это, я была очень глупой, влюбилась в парня, начала отрицать существование истинной пары, да и вообще всей этой идеи с родственными душами. Я виновата перед тобой, очень сильно, — Антонова опустила взгляд, чуть нервно похрустывая пальцами на руках. — Мне очень жаль, что я принесла столько боли и страданий в твою жизнь. Власова вновь глянула на запястье, пользуясь отсутствием прямых переглядываний с Валей. Цвет таймера начал отдавать легким фиолетовым оттенком. Какого черта? Всю жизнь был просто белым, в юности превратился в красноватый, теперь начал отдавать синим, а тут и вовсе стал каким-то непонятным. Что это все значит? — Простила, — Рита коротко кивнула, чувствуя, что, вопреки собственным стараниям, становится более мягкой. — Давно простила, но… Это все неважно, я люблю другую. — Кого? Нет-нет, подожди, давай не будем наступать на одни и те же грабли, — Валя напряженно выдохнула, на секунду прикрывая глаза. — Я понимаю, что очень сильно виновата, но это же судьба, идти против нее… Мы ведь на своем примере знаем, что ни к чему хорошему это не приведет. — Твои рациональные доводы не имеют значения. Рита отводит взгляд, понимая, что предает собственные ценности. Ум, логичность и структура — вот то, на что она всегда опиралась. Факты, причины и следствия. Но когда дело касается любви… Все становится иначе. — А нерациональные? — Валя делает легкий шаг вперед, снова оказываясь в опасной близости, но Маргарита старается это игнорировать. — Например? Антонова чуть пожимает плечами, обворожительно улыбается и проводит кончиками пальцев по чужой щеке. Рита невольно поворачивает голову в ее сторону — и снова оказывается в плену чувственного поцелуя. Почти невесомо отвечая, она опускает взгляд на запястье с таймером. Снова видит синий оттенок и кладет руки на талию Вали, осторожно отстраняясь от нее. Нет, нельзя вот так сразу прощать ей всю ту боль. — Какой твой любимый цвет? — Синий. Да, я обожаю синий, а что? — Антонова удивленно выгибает бровь, пытаясь понять смысл вопроса. — Да так, ничего… — Объяснишь? — Мы с тобой соулмейты. Да, наши души крепко связаны, мы одно целое, но… Для меня это почти не имеет значения. Я познала любовь без тебя, — Рита чуть наклоняет голову вбок, неотрывно глядя в глаза Вали. — Я знаю, что такое быть любимой. Я знаю, что такое любить. Тебе ведь тоже это известно, правда же? — Да, но… — Вот именно, «но». Таймер не имеет значения, я не буду строить отношения на цифрах, которые вечно меняются и ошибаются. Мне не семнадцать лет, а ты чуть не убила меня. Мир не так прост. — Намекаешь, что я должна завоевать тебя? — Антонова чуть усмехается, но на деле едва сдерживает слезы. — Я ни на что не намекаю, но говорю, что не стану твоей по щелчку пальцев. Да, есть ощущение притяжения: мне тяжело отпускать тебя, отводить взгляд и прерывать поцелуи, но… Есть что-то выше этого. Любовь. Цифры на запястье не создают ее. В голове родилась теория, связанная с цветовой палитрой. Не быстро, но все же сложив два и два, Рита оставила Валю осмыслять все произошедшее и почти бегом вышла из буфета. План помещений она запомнила удивительно быстро, поэтому в самое ближайшее время оказалась в лаборатории. Тихонов показывал на своем компьютере какое-то видео, а Майский с Амелиной стояли рядом, чуть хмурясь и, вероятно, пытаясь понять увиденное. Мозг решил проигнорировать присутствие посторонних в лаборатории, поэтому Власова, проходя мимо, остановилась возле Оксаны, притягивая ее к себе за талию и касаясь губ в нежном поцелуе. Пока Амелина, опешив от неожиданности, отвечает и гладит Риту по щеке, Тихонов пытается понять, как бы так моргнуть, чтобы не упустить ни мгновения этого интересного зрелища. Видео на экране вмиг перестало быть важным. Слизистая глаз начала пересыхать — пришлось едва ли не рефлекторно моргнуть. — А это… Что? — Майский непонимающе почесал затылок и помотал головой: вдруг привиделось. — Кажется, мы попали в рай, — Тихонов завороженно следит за тем, как рука Власовой скользит по талии Оксаны под лабораторным халатом. — Ванька, я тебя, конечно, очень сильно люблю, но в моем раю должны быть только целующиеся девушки, другим мужикам там места нет, — Сергей снова переводит взгляд на коллег. — Кхм. Мы вам не мешаем, милые дамы? — Вообще-то мешаешь, Серег, — Рита неохотно отстраняется и приподнимает руку, глядя на таймер. Нули отдают едва заметным красным оттенком. Власова облегченно вздыхает: наконец, она разобралась с непонятными переменами цветов на своем запястье. — Что это было? — тихо спрашивает Оксана, аккуратно касаясь второй руки Риты и переплетая их пальцы. — Люблю тебя, — Маргарита коротко целует ее и на пару секунд прикрывает глаза. — Очень сильно, ты знаешь? — Знаю, милая, конечно. Но есть пара вопросов, можно тебя на минутку? — Амелина настойчиво кивает на дверь, чуть сжимая чужую руку. — А, да, конечно, пошли, — Рита чуть улыбается и быстро выходит с девушкой из лаборатории, шагая куда-то дальше по коридору. Майский быстро переглянулся с Тихоновым. — Конечно, как зажиматься, так мы их не смущаем, а как поговорить, то срочно нужно оказаться наедине. Ну и логика, — Иван помотал головой, в очередной раз включая видео на экране. — Тебя это как будто совсем не удивляет. — Видел пару раз, как Рита встречала Оксану после работы. Но все было так невинно, что я даже как-то не подумал… Ну, мало ли подруги, или сестры там, не знаю. — Ясно, не мог смириться с утерянными шансами, да? — Майский чуть рассмеялся, хлопая парня по плечу. — Соболезную. — Ну, знаешь, меня хотя бы в открытую не динамили, как тебя Антонова, — Тихонов самодовольно улыбнулся, наблюдая за изменившимся в лице оперативником. Пока мужчины в лаборатории пытались посильнее подколоть друг друга, Рита с Оксаной ушли в тир, где могли поговорить без свидетелей. — Что это был за прилив любви? Мы же вроде хотели чуть-чуть пошифроваться, хотя бы недолго, или я что-то путаю? — Хотели, милая, прости, но мне нужно было срочно проверить одну теорию, и… Я не могла ждать, — Маргарита виновато улыбнулась. — Все равно все узнали бы, а так эффектно получилось. — Эффектно, точно, — Оксана слегка рассмеялась, качая головой. — Что за теория? — Мой таймер в юности и до сегодняшнего дня в молодости все время отдавал легким красным оттенком. Я не придавала этому значения, потому что замечала, что цвета бывают разные, так что… Не знаю, я не думала, что это важно. Цифры всегда стояли на первом месте, вот, а тут… Вы с Серегой ушли в лабораторию, Валя меня поцеловала, таймер стал отливать синим, как только я отстранилась — стал фиолетовым. Я поняла, раз с ней оттенок синий, значит она лишь часть меня. А в поцелуе с тобой таймер стал снова красным, а эти два цвета дают фиолетовый, который теперь вот постоянный… — Валя тебя поцеловала? — Окси, это все, что ты услышала из моего рассказа? — Рита чуть рассмеялась, целуя девушку в щеку. — Здесь же не в этом дело. — Как не в этом, если я оставила вас поговорить, а вы пошли куда дальше знакомства и обсуждений! — Да, она меня поцеловала, но это ничего не значит. Оксана, я сказала ей, что любовь выше цифр на запястье, что одна лишь связанность душ не говорит о том, что я тут же стану ее. Милая, пожалуйста. Власова аккуратно протянула руку к щеке блондинки, заботливо заправляя ее мягкие волосы за ухо и чуть поглаживая большим пальцем скулу. Амелина тяжело и часто дышала то ли от злости, то ли от обиды, но прикрыла глаза, постепенно расслабляясь от нежных поглаживаний. — Как она тебе? Только правду, пожалуйста. — Красивая, — Рита коротко кивнула, обнимая девушку обеими руками и мягко целуя в макушку. — У нее потрясающие глаза, а еще она обворожительно улыбается. Меня тянет к ней, очень сильно, как магнитом, но… Я точно такие же чувства испытываю к тебе. — Не ври мне. — Оксана. — Не ври! — Амелина резко вырывается из объятий и отходит на несколько шагов назад. — Я тебе не верю. — Что я должна сделать, чтобы ты поверила? Я люблю тебя, и… Окс, боже, я люблю тебя, услышь меня, пожалуйста. Слова и чувства — это все, что у меня есть. Все, что я могу дать тебе — это любовь. — Я не знаю, что нужно сделать, Марго. — Мой таймер реагирует на вас обеих. Да, мой соулмейт по времени — Валя, но… Вот эти цвета, что с ними делать? А мои чувства? Оксана, давай разберемся в этом, как раньше, давай докопаемся до всего. — Может быть, все дело в освещении. Может быть, тут докапываться не до чего, — Амелина быстро стерла слезы. — Мы ведь знали, что так будет. Рита, она — твой соулмейт, твоя судьба, не противься этому. Я понимаю, ты хочешь наказать, сделать ей так же больно, но… Не нужно. Прости ее, дай шанс. — Не хочу, я люблю тебя. — Это дело привычки. Сама ведь отправляла меня на свидания, — Оксана слегка улыбнулась, аккуратно взяв Риту за руку. — Клялась бить тех, кто меня не покормит. Помнишь, одному реально врезала? — Помню, — Власова чуть рассмеялась и, медленно выдохнув, прикрыла глаза. — А ты клялась убить ту, что приносит мне боль. — И сделать тебе еще больнее? — Мне больно сейчас, — по щекам медленно потекли слезы. Рита даже не пыталась сдержать или хотя бы стереть их. — Я знаю, милая, мне тоже. Но мы ведь были в курсе, что так будет, правда? Мы не приготовились, но вот оно — пришло время, — Оксана судорожно сглотнула. В отличие от Маргариты свои слезы она все же стирала свободной рукой. — Нет, пожалуйста, Окс. Это неправильно. — Так должно быть, Марго, — Амелина медленно провела рукой по ее щеке, касаясь большим пальцем влажных дорожек. — Спасибо тебе за эти годы. Я была счастлива, я была любима, и сама научилась любить. Ты сделала невозможное. Люди вроде меня зачастую ничего ни к кому не чувствуют. — Что? О чем ты? — У меня нет судьбы, я… Я… Никогда у меня не было соулмейта, и никогда не будет. Эти нули со мной с рождения. Я ношу линзы, носила все это время, — Оксана отпустила руку Власовой, аккуратно убирая из глаз едва заметные детальки, что все это время корректировали цвет. — У тебя потрясающие глаза. Почему ты мне не говорила? — Сначала я боялась, а потом так привыкла прятать это… Мне было страшно, что ты уйдешь, что мы поссоримся, что я потеряю тебя, — Амелина резко дернула в руку в сторону, выкидывая линзы в ближайшее ведро. — И сейчас ты сама хочешь отказаться от меня? От нашей любви? — Ради тебя, глупая, чтобы ты была со своей судьбой, чтобы у тебя все было правильно, чтобы… Ты была по-настоящему счастлива. — Я уже счастлива. С тобой, — Рита опустила руки на талию девушки, медленно притягивая ее к себе. — Не нужно «освобождать дорогу». Она ничего не сделала, чтобы я ее простила. Извинения — это мелочь, то, что может сделать каждый. — Нет. Это неправильно, — Оксана осторожно отстранилась. — Это наш конец, милая. Я — не твоя судьба, не могу быть ею. Не становись Валей, не приноси боль, не ошибайся. Я буду любить тебя всегда, но мне предначертано быть одной. А тебе — быть с ней. — Мы должны страдать только из-за предначертанности? — Хватит, Марго. С вещами разберемся потом, — Амелина снова, в тысячный, но последний, раз провела кончиками пальцев по ее щеке, легко прикоснулась губами в почти невесомом поцелуе. — Пора хоронить наши отношения, пришло время. — Я не смогу без тебя. — Сможешь, милая. Тебе есть с кем забыть меня, — она снова легко поцеловала Риту. И еще раз. Последний. — Прощай. — Оксана! Амелина отстранилась, быстро посмотрела в родные и навсегда любимые глаза, разворачиваясь и делая шаг в сторону двери. Сердце замерло от боли, а мозг подсказывал, что все это неправильно. Девушка рывком открыла дверь, уходя как можно дальше. Сейчас совсем не важно куда, нужно просто уйти. Оставить Риту позади, не дать себе ни шанса вернуться назад. Глядя любимой вслед, Власова краем глаза заметила: таймер беспощадно мигает ярко-красным. Щемящая боль в груди, в области сердца, становилась все сильнее и сильнее. Пространство вокруг начало медленно сжиматься. Перед глазами раскрывалась темнота, постепенно поглощая саму Риту. Антонова бесцельно перебирала пробирки в морге, переставляя их с одного места на другое, когда внезапная боль накрыла ее с головой. Кажется, ей первый раз в жизни стало так физически больно, но ощущения эти шли как будто извне. Быстро поняв, что боль эта ей самой вовсе не принадлежит, Валя выбежала из морга, чуть не сбивая с ног проходящую мимо Амелину. — Спешишь куда-то? Хотела попросить успокоительное и обезболивающее, разрываюсь вся, — бледная Оксана подняла заплаканные глаза на патологоанатома. Валентина явно была чем-то очень напугана. — Да, я… Мне очень больно, но это не моя боль, это… Это Власова, она мой соулмейт, и это ее боль, я знаю, но понять не могу, где она. В сознании Оксаны быстро все перевернулось с ног на голову. Быстро выдохнув, она прикрыла глаза, пытаясь понять: есть ли источник у ее боли. Что у нее болит? Голова? Ноги? Сердце? Рита. У них обеих болит Маргарита, что сейчас еле стоит на ногах в тире и глотает воздух, словно рыба, выброшенная волной на влажный песок. — Она в тире, черт, мы же убьем ее сейчас. Что ты сделала? Оксана с выраженной злостью в глазах посмотрела на Валю, но не успела та даже приоткрыть рот, как Амелина поняла: соул Риты ничего не делала. Эту боль принес другой человек. Она сама. — Господи, — девушка закрыла рот руками, растерянно глядя на патологоанатома. — Возьми аптечку, возьми что-то, пожалуйста. Антонова быстро схватила небольшой ящичек из шкафа и вместе с Оксаной побежала в сторону тира, пытаясь отодвинуть на второй план обдумывание того, что только что услышала от Амелиной. Когда девушки забежали в небольшой помещение, то заметили Риту, лежащую на полу. Таймер на ее руке уже погас, отображая лишь бесцветные нули. Даже постоянно мигающее двоеточие мертвенно замерло.