Козуме Кенме...

***

Козуме Кенме шестнадцать лет и еще несколько месяцев, когда на его телефон впервые приходит сообщение, голосовое сообщение от Хинаты Шоё, кто бы знал, как сильно волновался сеттер, пока ждал загрузки заветного сообщения. Ему было без разницы, что говорил Шоё в нём, обзывал в очередной раз Кагеяма, которого у него в жизни много, даже слишком много. Или опять жаловался на свой рост, как обычно делает после каждой третьей тренировки, ибо ему кажется, что это слишком не справедливо, одарить кого-то таким высоченным, именно высоченным, не высоким ростом, а кого-то обделить, предоставив всего каких-то 160 с лишним сантиметров. И, когда оно, (Спаси его, Ками-сама!), загружается, он на секунду застывает, еще раз переосмысливая всё то, что сейчас случилось. Ему, Козуме Кенме, сеттеру Некома, альфе, и просто человеку прислал голосовое сообщение Он. Хината Шоё, персональный, а может и нет, ангел Кенмы, его маленькое солнце, с самой ослепительной улыбкой от уха до уха, с нежными рыжими волосами, (а он даже не сомневался в том, что они нежные, ибо по-другому просто быть не может, ведь он все-таки Хината Шоё), а еще с самым звонким голосом, наполненный, словно кувшин до краёв, энтузиазмом. Кенма услышал его, понял, Шоё просил его приехать, говорит, ему плохо, говорит, ему страшно, жалуется, что родители с Нацу уехали, а дурной Кагеяма не отвечает. Козуме пытается не заулыбаться, омега обратился за помощью именно к нему, он не позвонил «папочке или мамочке» воронов, не стал донимать бедных второгодок, он просто отправил ему голосовое сообщение, он просто попросил приехать. Прилететь на крыльях ветра, приплыть на корабле его несбывшихся желаний и мечт, приплыть или прилететь из Токио в Мияги, и только сейчас до него дошло: он же в Токио, (чёрт побрал бы его беспечность и радость), а Хината в Мияги. Но и это не остановило Кенму, он буквально на следующий же день был у него дома, отпросится у матери не составило ему труда, поэтому сейчас, стоя перед улыбающимся Шоё, он мог заручиться своей честью, ибо вид улыбающегося Хината Шоё мог излечить все его душевные и нательные раны, мог вмиг избавить его от всего ненужного, выкинуть из реальности, заставив любоваться лишь им и его милой мордочкой. Козуме Кенме шестнадцать и шесть месяцев, когда его личный ангел прислал ему голосовое сообщение, в котором просил приехать. Ему шестнадцать и 167 дней, когда он впервые съездил куда-либо без родителей и семьи, просто потому что кое-кому было плохо, потому что он просто попросил, он просто сказал: «Я, наверное, поступаю эгоистично, но не мог бы ты приехать ко мне? Мне плохо. И я жду тебя». Ждёт, Хината его ждёт. Козуме Кенме шестнадцать и семь месяцев,* когда он впервые обнимает Шоё, запыхавшегося Шоё, что бежал, не замечая никого, пытаясь спастись от разозленного им же Кагеямы, ибо кто его просил называть Тобио дураком, правильно, его ребячество. Поэтому видя, как его несносный рыжий ураган несся, чуть ли не снеся на своём пути нескольких учеников Шинзен и Фуккуродани, он, не задумываясь, его остановил, просто дёрнул за руку, когда он пытался отдышаться, дёрнул и захватил в свои объятия, не отпуская и не давая отстраниться. Медленно, но верно омега успокаивается, находя это самое успокоение в запахе Кенмы, Хината потихоньку вдыхает его, наслаждаясь и кайфуя, а Козуме умиляется, он был таким сосредоточенным, что не заметил его взгляда. А когда заметил, смутился и опустил взгляд в пол, но выбраться даже не попытался. Так они стояли долго, под деревом, обнявшись, и ни проронив ни одного слова. Козуме Кенме семнадцать, когда выпускается Куроо, и ему семнадцать, когда он становится капитаном волейбольной команды старшей школы «Некома». Капитан — какое-то слишком загадочное слово, слишком красивое и пугающее, капитан это тот человек, что будет стоять горой за команду, будет поддерживать моральный дух команды, не давая задуматься о чем-то плохом. Капитан — слишком громкое слово, капитан — это слишком ответственно. И ему страшно, а если он не справится? Провалится? Не сможет? Слишком много страхов, слишком много тайн и загадок, и ему страшно, он боится, а вдруг… Вдруг? «У тебя всё получится, Кенма, не переживай!» — Яку как всегда знал, когда и что нужно сказать, он знал и предполагал, а Кенма даже этого не умеет, никогда не занимался этим, не интересовался, для него единственным капитаном был и останется Куроо-влюбленный-в-идиота-друг-который-лох. От мыслей, что переполняют его и так загруженную голову Козуме отвлекло оповещение о новом сообщении. Ему написал Хината, длинное предлинное сообщение с кучей смайликов и тучей восклицательных знаков. «ВААА! Кенма, это так крууто!» «Я сильно-сильно рад за тебяяя, КЕНМААА!!!» «Кенма, мы с тобой! Мы рады за тебя, честно пречестно, котенок» Котенок? Котенок? Стоп, котенок, Кенма на минуты три выпал из реальности, что окружала его, он полностью погрузился в себя, не понимая, в чем же дело, почему он «котенок». «Котенок, — думает альфа, — это мило». Перечитав их все раза три точно, он написал лишь одно короткое «спасибо», добавив в конце смайлик обнимаешь. Для чего? А просто так, он просто так поставил ненавистный ему смайлик, просто потому что Шоё тоже поставил. Этой ночью наш сеттер засыпает с мыслями о признании в любви одному конкретному человеку, его любимому человеку, и его единственному омеге. Он засыпает, думая, что признаться все-таки стоит, ибо он влюбился, один раз и на всю жизнь до и после гроба, влюбился в Хинату Шоё.