Том

      Так хорошо начавшаяся неделя завершается полным провалом. Что толку от баллов, полученных почти на каждом предмете и идеально сваренном – а профессор Слизнорт так и сказал – зелье для исцеления фурункулов, если на самом последнем занятии старая рассохшаяся метла сначала катается по земле вместо того, чтобы послушно, как у остальных учеников, прыгнуть в руку, а затем, заставив поверить в то, что полностью подчинилась, сбрасывает на землю. Это потом уже от старших учеников, сочувственно цокающих языками, Том узнал, что нужно было как-то группироваться. А тогда просто вышибает дыхание, а от удара затылком коротко, но пугающе темнеет в глазах.       Больше за этот урок к метле он не прикасается, а вечером, пропустив ужин, идет в больничное крыло – спина так и не проходит. Уже перед высокими двойными дверьми он разворачивается и почти бежит в гостиную. Еще раз признаться в том, что не справился с летающей утварью для уборки он не в силах. Ожидаемо, никто не хочет его отлавливать и насильно укладывать на койку, а потому Том замедляется, делает несколько остановок, чтобы отдышаться и сильно горбится. И уже не может держать спину ровно, даже когда видит идущего навстречу гриффиндорского старосту. Старшекурсники говорили, что все, кто носят красные галстуки – враги, но этот рыжеватый паренёк улыбается, даже сияет, как блестящий значок на его мантии.       - Ты Реддл, малыш? – Весело спрашивает он и зачем-то ерошит волосы тут же отстранившегося Тома. – Профессор Дамблдор просил тебя подойти к нему. Ума не приложу как он догадался, что ты здесь находишься. И, скоро отбой, дружочек, лучше в это время не броди по коридорам так открыто.       В дверь класса трансфигурации Том все же стучится. Да и сама дверь, невысокая и узкая, с приветливым скрипом приоткрывается и не вызывает опасений.       - Добрый вечер, профессор Дамблдор! – Громко говорит Том, стоя на пороге. – Вы звали меня, сэр?       Профессор Дамблдор сидит в другом конце класса, за учительским столом. Не отрываясь от высокой кипы пергамента, над которой задумчиво водит пером, он машет рукой, предлагая зайти. Том медленно идет между пустых парт. Он старается ступать как можно тише, но голые стены, вдоль которых больше не стоят клетки с животными, делают звук шагов слишком звонким и объемным.       - Как прошла первая неделя, Том? – Профессор Дамблдор, нахмурившись, что-то размашисто подчеркивает в пергаменте и откладывает его в стопку на край стола.       - Хорошо, сэр. – Учтиво отвечает Том, неподвижно застыв перед столом.       Ненадолго повисает молчание и профессор Дамблдор, точно удивившись тишине, поднимает голову.       - Только «хорошо»? Больше никаких впечатлений от первой недели в школе чародейства и волшебства? – Профессор аккуратно кладет перо на стол и внимательно разглядывает Тома.       Том, переступив с ноги на ногу, отводит взгляд.       - Я ничего ни у кого не брал. – Наконец говорит он.       - Том, кто старое помянет… - Профессор Дамблдор выглядит растерянным – Я думал, мы с тобой успели подружиться.       Том молчит. Спина уже не глухо ноет, отчего хочется ссутулиться, а болит. Остро и неприятно, так, что тяжело даже стоять. Пожалуй, стоит все же заглянуть в больничное крыло.       - Ты большой молодец, - продолжает профессор, выходя из-за стола – единственный среди всех первокурсников превратил спичку в иголку, а это не так-то и просто.       - И никого не запугивал! – Том вздрагивает. – И не обижал!       - Я даже не думал про тебя такого. – Мягко говорит профессор Дамблдор. – Слышал, сегодня тебе не очень повезло на уроке полетов. Метлы у нас оставляют желать лучшего, что тут сказать, можно и серьезно зашибиться…       Ладонь профессора ложится на спину, слишком горячая, скорее, обжигающая, отчего Том резво, словно и не падал сегодня утром, отскакивает.       - Так легче, Том. – Улыбается профессор.       Том кивает и еле выговаривает.       - Спасибо, сэр. Можно я пойду?       - Конечно, Том. Ты как раз успеешь вернуться в гостиную до отбоя.       - Спасибо, сэр. – Том почти бежит к двери и уже на пороге останавливается, точно задержанный вопросом профессора.       - А ты знал, что основатель вашего факультета, Салазар Слизерин, тоже умел разговаривать со змеями? Если надумаешь, заходи, могу дать почитать несколько интересных книг про него и прочих великих магов…       

***

      Лету суждено было случиться в июне. Где-то в середине – Том совсем потерял счет времени. Да и не хотелось открывать календарь или приставать к Геллерту с вопросом о том, какой сегодня день. Геллерт не создан для такой мелочной упорядоченности. Том же чувствовал, что за всю жизнь наелся ее сполна. А потому просто наблюдал, как голая земля ненадолго покрывается темной зеленью, на которой совсем скоро начинают рябить огненно-красные цветы.       Огненная земля… По которой уверенно и быстро идет Геллерт, увлекая за собой в мрачную громаду леса. Каждый раз они меняют маршрут: долго идут вдоль берега, где их атакуют комарами – Геллерт шутил, что против такого войска не выдержат даже два темных мага – поднимаются в горы и находят много мелких водопадов, до самой ночи неспешно бредут по пестрящему цветами лугу, пока зарницы на затянутом облаками небе, отчаявшись испугать чужаков своим сиянием, не призывают на помощь гром с дождем.       Геллерт называл это «выгуливать Тома», на что Том только смеялся. Казалось, что он вышел из Азкабана не в канун Рождества, а только сейчас. И только сейчас он волен в любом своем передвижении, с любой своей мысли и в любом желании, которые в большинстве своем, не являлись для Геллерта особой проблемой.       Сегодня они отправились в лес. Угрюмый хвойный лес, где через опавшие иголки еле пробивались тонкие травинки. Геллерт, по своему обыкновению, шел впереди, распинывая серые залежи прошлогодних игл. Том вообще сомневался, что тот способен на движения медленные, лишенные порывистости. Геллерт был нетерпелив, даже когда с мнимой покорностью вставал на четвереньки и, повинуясь давлению ладони, выгибал спину. А Том не торопился, зная, что тот начнет раздражаться, а потом, в конце, резко повалит на спину, нависнет сверху, щекотя золотом волос, и под смех Тома пообещает в следующий раз показать, в очередной раз показать, как надо правильно. И под утро действительно подарит то ли боль, то ли наслаждение.       Том остановился. Пожалуй, Геллерт стал занимать слишком много мыслей. Жаль только, все-таки делил место с начинающими возвращаться воспоминаниями и уж никак не мог помочь разобраться с кашей в голове.       - Том, ты сегодня будешь шевелиться? – Геллерт чуть повернул голову, обозначая четкий рельеф мышц на загорелой шее. И, не дожидаясь ответа, легко вскочил на поваленное дерево, преграждающее дорогу. Пройдясь, как акробат, точно не мог удержаться от позерства, он, как большая птица расставив в стороны руки, хотел то ли спрыгнуть, то ли взлететь.       - Стой, Гел, - крикнул Том, в мгновение оказываясь рядом – чуть в змеиный клубок не наступил!       - Ой ой, - Геллерт, чуть покачнувшись, наклонился вперед, разглядывая сплетшихся меж собой змей, почти незаметных на серой земле – это у них свадьба? Представляю, сколько они непристойностей шепчут, да, Том?       - Не сравнивай их сознание с сознанием людей, - фыркнул Том – да и сам ты не можешь похвастаться членораздельной речью, когда… ну, ты понял меня.       - Но ты посмотри, как сплелись, - прошептал Геллерт на ухо – я хочу также…       Том, усмехнувшись, спрыгнул на землю и, проследив, чтобы Геллерт все-таки не наступил на змей, пошел вперед.       - Гел, а что там с Дурмстрангом? – Не оборачиваясь, спросил он.       - Пал. - Коротко ответил легко догнавший его Геллерт. – Пришлось повозиться. Но сам замок цел и невредим, мною не выбито ни одного окна. Я молодец? Хотя, кое-кто мог бы решить эту задачку ещё в самом начале осады.        - Ты слишком большого мнения о моих способностях. – Отмахнулся Том.       - Пожалуй, я все же их занижаю, потому что до сих пор не знаю, чему успел научить тебя Дамблдор. И как долго учил       - Если учил. – Привычно возразил Том.       -Конечно, учил! Иначе я отказываюсь принимать, что все твои таланты заслуга Хогвартса. В этой школе неправильно все, начиная с закладки фундамента. И с этим замком мне не придётся стараться. Я, - Геллерт ударил ладонью о ладонь - схлопну его как скорлупу. Том, неуверенный шутит Геллерт или нет, нахмурился. В том, что тот может разнести по камушку что угодно, он не сомневался.       -Знаешь, Гел, я бы все отдал, чтобы только вернуться в Хогвартс. Это единственное место, которое я до сих пор могу назвать своим домом. И, - Том посмотрел в глаза, в которых не плясали привычные искорки веселья - если мне придётся защищать эту школу, то я это сделаю. Даже если нападать будешь ты.       -Извольте, это должно быть интересно, - медленно протянул Геллерт и, неожиданно, с силой дернул Тома за руку - смотри, кролики! Том, почувствовав себя ребёнком, которого пытаются глупо отвлечь, все-таки проследил за пальцем Геллерта, но заметил только травы движение подле невысокого полуголого кустарника.       –Помню, на них тренировался Непростительные накладывать.       - Мы с Альбусом тоже, - почти мурлыкнул Геллерт.       - Интересно как? – Нахмурился Том. – Вы оба были несовершеннолетними.       - Оставь, - махнул рукой Геллерт – в Годриковой впадине творилось столько волшебства, что наши заклинания попросту затерялись в общей массе. И, Том, я уверен, что кроликов ты не сам придумал. Давай, вспоминай…       - Том Марволо Реддл. – Говорит Том, выпрямившись. Сквозь неряшливые ветви деревьев виднеются башни Хогвартса. – Убийство кролика при помощи непростительного заклятия. Десять лет заключения в тюрьме Азкабан.       - Ну же, Том, не нагнетай.       Том, и правда позабыв, что в лесу не один, оборачивается. Профессор Дамблдор сидит на поваленном дереве. Как всегда небрежно-притягательный, без мантии, с закатанными рукавами рубашки. Том всецело повинуется сформировавшемуся за три года желанию быть похожим на своего учителя – мантия его также лежит на уже давно мертвом и потрескавшемся стволе. Только сложенная аккуратно.       - Какой тебе Азкабан? За кроликов не отдают дементорам в руки. А убивать людей еще и научиться надо.       Профессор Дамблдор встает и, подойдя к серой тушке кролика, легко пинает ее ногой. На миг внутри все холодеет – Тому кажется, что он не справился и кролик, до того смотревший перед собой мутными глазами с растекшимся по всей радужке зрачком, вскочит и скроется в траве. Но кролик мертв, мертвее некуда. А профессор Дамблдор доволен. Том видит это по легкой полуулыбке – совсем как у той женщины в музее в Лувре – и слегка рассеянному взгляду. Когда действительно стоит похвалить, учитель молчит. За три года Том уже успел изучить его. И, кажется, совсем привязался.       Ведь это Альбус Дамблдор сказал ему о том, что он волшебник, а значит принадлежит к более нужному и значимому типу людей. Профессор Дамблдор терпеливо ходил с ним по Косому переулку, а затем, несмотря на протесты, угощал мороженым. И он решил с ним заниматься, отдавая гораздо больше знаний, чем отдает другим в классе. И он уже второе лето навещает его в приюте, подчас забирая на несколько счастливых часов, в которые Том убеждается, что мир не ограничивается Лондоном и длинной дорогой, по которой ходит Хогвартс-экспресс.       - И потом, Том. - Рука ложится на плечо и Том, слегка приподняв голову – в свои тринадцать он еще не догнал профессора в росте – улыбается – Я никогда не допущу, чтобы ты оказался в Азкабане. Обещаю.       Том кивает. Он верит и даже не представляет, что можно иначе.       - Профессор, когда летом придете ко мне в приют, я вам покажу одно место. Про него знаю только я, а теперь и вы будете знать.       - Мне очень приятно, Том. – Пальцы еще сильнее сжимают плечо, а загадочная улыбка профессора становится открытой, искренней. А что еще нужно? Ради этого Том убьет еще хоть тысячу кроликов.        …        - Я теперь все понял!       Геллерт практически орал и тряс за плечо. Том, после неудачной попытки спрятаться под одеялом, все-таки приподнялся на локте.       - Что, Гел? – Невнятно проговорил он.- Ты же знаешь, после приступа из меня никакой собеседник.       - Альбус заменил твои воспоминания в сорок седьмом году. К тому времени ты уже два года как учил детишек в Хогвартсе защищаться от Темных искусств, и сам более активно эти искусства постигал. Альбус к тому времени окончательно завязал с тьмой, и, судя по всему, начинал бояться тебя, поэтому…       - Что за бред, Гел, - пробормотал Том, утыкаясь лицом в подушку – в месте мне тогда отказали…       - Ладно, спи. – Засмеялся на самое ухо Геллерт, и уже совсем тихо, но все-таки зацепив периферию бодрствующего сознания, добавил. - И с болезнью разберёмся, как же иначе...       …Снится Дамблдор. Молодой, с неизменной загадочной улыбкой и с непривычной растерянностью во взгляде. Он аккуратно кладет новую, необычно-узловатую волшебную палочку на стол и, смотря перед собой, бесцветно говорит:       - Теперь все будет хорошо, Том.       Том только кивает. Он рад, что профессор вернулся живым, и безгранично горд, что вернулся победителем.       Снится Фоукс, клюющий зерна с раскрытой ладони. Клюв еле щекотит кожу, а круглые черные глаза слишком осмысленны для птицы. Том легко проводит рукой по сложенным крыльям, с удивлением понимая, что перья, выглядящие как крохотные язычки пламени, совершенно холодные.       Снится туман империуса, в котором нет ничего, кроме голоса Дамблдора. Том знает, что должен сопротивляться, но так хочется сделать все, что говорит учитель, даже без непростительного заклятия       Снится приют. Обритые головы детей, в возбуждении мечущихся на кроватях. Том старается уходить на весь день. Никто его и не держит. И сам не замечает, как начинает расчесывать руки и шею, как затылок точно сковывают тиски, лишь слегка ослабляющие хватку, если запрокинуть голову назад. Все вокруг заполняет густой, кроваво-красный цвет, в котором плывут тени. Том наблюдает за ними из-под полуопущенных век и они, точно поймав его внимание, приближаются, принимая облик отца и насмешливо приподнявшей брови бабки. Они все еще где-то там, за чертой и ждут, когда ее переступит Том. Они могут касаться его, отчего на коже расцветает сыпь, такая же кровавая, как окружающий его дурман. Том хочет уснуть, он просто хочет уснуть, но боль только нарастает и не дает забыться от кошмаров.       - Пей, Том!       Доносится голос с расстояния гораздо дальнего, чем туманы империуса. Том послушно делает глоток прохладной, слишком осклизлой воды, отчего на миг становится холодно.       - Я не могу умереть, - шепчет Том – мы же сделали крестраж.       - Не можешь, конечно же, не можешь, - торопливо говорит Дамблдор и кладет прохладную руку на лоб, отчего красный туман расступается и уступая место прохладной темноте…       - Ты самый ленивый Темный лорд из всех, кого я встречал. – Насмешливо сказал Геллерт, снимая пиджак и ложась рядом на кровать. – Неделю назад я оставлял тебя в такой же позе.       - Может быть потому, что в четыре часа ночи людям свойственно спать? – Потянулся Том и взъерошил пальцами волосы Геллерта. Слишком гладко причесан, непривычно. – У тебя какие свершения были за эту неделю?       - Тому-любовнику об этом знать не обязательно.       Даже не глядя Том мог сказать, что Геллерт улыбается. Точно угадав желание, Геллер стянул резинку с волос, выпуская тяжелое, слегка подпорченное сединой, золото на свободу, но совсем ненадолго – Том, окончательно проснувшись, перебирал пряди с отстраненным ужасом осознавая, что соскучился.       - А вот Тома-союзника я бы посвятил во все свои дела. – Нарочито громко сказал Геллерт куда-то в пустоту.       - Меня устроит и неведение. – Ехидно заметил Том и, расстегнув верхние пуговицы рубашки, легко коснулся губами горячей шеи и, недолго думая, прикусил кожу.       - Оставлять синяки дурной тон, такое только подросткам простительно.- Бросил Геллерт. Руки его, сводя на нет весь небрежный тон, уже гладили по спине, прижимая ближе.       - А может я с подросткового возраста не нацеловался, м? Боже, Геллерт! – Том, отстранившись, убрал волосы с его лица. – Дай мне тебя разглядеть, мы так долго не виделись!       Уже под утро, настоящее утро, когда и действительно спать стыдно, Том, ленивыми от усталости руками, неумело заплетал косички, в сомнительной художественной ценности пытаясь сочетать тусклую седину с ярким золотом. Геллерт дремал. Чутко, иногда по-кошачьи приоткрывая один глаз и рассеянно улыбаясь.       - Чем же ты все-таки занимался эту неделю?       - Читал, спал, гулял. Пытался поговорить с кухаркой, а она не понимает по-английски, представляешь? – Том отстранился, оглядывая результат своего труда, похожий теперь на персонажа античных мифов.       - Что-нибудь вспомнил интересное?       - Вспомнил. – Не стал отрицать Том. – Но это слишком личное. Я, кажется, был сильно привязан к Дамблдору.       - Он обаятельный человек, да. – Согласился Геллерт и надолго замолчал. Затем, словно очнувшись, сказал. – Хорошо, что к Поттеру это не относилось. Не то чтобы я видел этого маленького мальчика как конкурента, но все же, подсмотрев его память, я перестал сомневаться в том, что у вас там случилась какая-то любовь.       - Слишком длинное предложение.- Фыркнул Том.- Я так решу, что ты не устал.       - И все же, мне крайне интересны ваши взаимоотношения. Неужели все ради кусочка души?       - Знаешь, Гел, - все-таки заговорил Том – Гарри заинтересовался мной только потому, что я хожу по этой земле. Ни за что, просто ему нужно было мое общество. Это приятно. Мне даже… немного стыдно за свою бесчувственность. В любом случае твоим стараниями история с мистером Поттером теперь в прошлом. Может оно и к лучшему.       - Ты жалеешь? – Напряженно спросил Геллерт.       - Ох нет, Гел. Наверное, нет. Я даже не вспомнил за эти два месяца про него. Наверное, это неправильно. Но кто бы сказал, как правильно.       - А правильно, мистер Реддл, присоединиться к некоему герру Грин-де-Вальду и, наконец, покорить этот мир. Иначе неужели мы зря находились столько десятилетий в заточении?       - Я находился точно не ради этого. – Серьезно ответил Том. – Сейчас я хочу научиться быть просто Томом Реддлом. Знаешь, никогда этого не получалось.       …        В начале июля Геллерт объявил, что стало совсем жарко. Том, стойко стерпев насмешки, которые заслужила рубашка, сменившая свитер, решил, что согревающие чары ему больше ни к чему. Их путь до реки стал уже привычной необходимостью. Геллерт, словно сам того не замечая, сжимал приятно-горячими пальцами запястье, Том же, словно шёл по этой дороге в первый раз, молча смотрел по сторонам. Хотя дорога менялась. Красные крупные бутоны теснили мелкие, кажущиеся пушистыми синими облаками цветы, вода у берега реки покрылась тонким кружевом ряски, а снег, начинавший сереть грязными пятнами, стоило только спуститься в низину, окончательно исчез, заставив поверить Геллерту что лето все таки пришло. Уже привычно Геллерт раздевался и заходил в воду. Том, понаблюдав за ним, плывущим легко и быстро, садился на землю и открывал книгу, как всегда не глядя захваченную в спешке. Строчки, на каком языке они не были бы написаны, расплывались перед глазами. Геллерт зачем-то врал. Совершенно бестолково улыбался и говорил, что почти нашёл причину эпилепсии, а значит, скоро и найдёт способ избавиться от неё. Том только кивал, не веря ни на миг. Уже давно казалось, что судороги попросту неотъемлемая часть его тела, но если раньше сама мысль о том вызывала жгучий стыд, то теперь так сжившаяся с ним болезнь перестала казаться чем-то неестественным. Столь привычно вошли в жизнь простые ритуалы, велящие избегать яркого света и мерцающих огней, громких звуков и путешествий по чужим мыслям. Сама жизнь без того стала казаться спокойной и чистой, до приятного предсказуемой.       -Эй, Том, ты так пропустишь все лето и ни разу не искупаешься! - Прервал ход мыслей задорный крик Геллерта. Том оторвал взгляд от бесполезной книги, но Геллерт уже нырнул. Строго осмотрев неподвижную воду, Том пытался угадать, где появится золотистая макушка. Геллерт мог держаться под водой долго, очень долго, прямо как сам Том. Сколько он не плавал? Со времён Хогвартса, скорее всего.       -Ну что? Ты идёшь? - Геллерт с шумом вынырнул и ударил рукой по воде, точно надеялся, что брызги смогут долететь до берега.       -Иду! - Неожиданно для себя ответил Том. Вода оказалась ожидаемо бодрящей. Том, зайдя по колено, ненадолго замер, решая, нужно ли ему это. Но Геллерт, почувствовав скорую победу, звал теперь задорнее и сумел таки окатить ледяными брызгами, отчего захотелось выбежать на берег и долго ворчать. Геллерт, задорный Геллерт... чтобы он не задумал, он ни разу не показал своего отвращения во время приступа, словно и правда не находил противными судороги и пену у рта. Он гладил по голове, обещал помочь, говорил на отвлеченные темы или шутил. Он приносил сменную одежду и расцеловывал пунцовеющие щеки. Точно и правда отрицал такое чувство, как отвращение, и оно, точно испугавшись такого напора, ушло и от Тома. - Я иду, Гел. - Еле слышно сказал Том, и, разведя ряску руками, нырнул в холодную воду. А ведь Дамблдор тоже плавал хорошо...       -Здесь придётся плыть. Том смотрит на профессора почти с вызовом. Дамблдор же улыбается, как всегда улыбается, глядя на бурлящий поток в расщелине скалы.       -Значит, будем плыть, Том. - Спокойно говорит он и, разувшись, легко прыгает в воду. Том застывает, не понимая, что его удивило больше - бесхозные ботинки профессора, оставшиеся на растерзание ветру и волнам, или сам профессор, уплывший уже далеко, вглубь пещеры.       -Профессор, подождите! - Кричит Том, уже понимая, что все пошло не так. Место, в котором он считал себя хозяином, в одночасье, в одну легкую улыбку и пару ботинок, перестало быть таковым. Он уже не покажет дорогу, не проплывёт быстрее. Только издали окликнет и постарается догнать.       - Я иду! И Том ныряет.       - Мне кажется, так лучше. - Замечает профессор Дамблдор, когда они выбираются на каменистый берег. Сырая одежда высыхает, заставляя забыть о недавнем заплыве. Том только кивает. Говорить не хочется. Как и не хочется признавать обиду на гостя, что пришёл в дом хозяином.       -Люмос! - На замечая молчания, говорит профессор Дамблдор. Вместо привычного шарика света, потолок пещеры озаряет свет. Самое настоящее северное сияние, прогнавшее тьму и показавшее, что чёрное озеро на самом деле бирюзовое, почти прозрачное.       -Невероятно! - Том забывает про недавнюю обиду. Он не знает, куда смотреть - на ровно мерцающую под потолком магию или преобразившуюся благодаря ей пещере.       -Уверен, Том, - профессор Дамблдор кладёт ему руку на плечо - через пару десятилетий ты порадуешь меня тем же. Том, пытаясь отдышаться, крепко ухватил Геллерта за плечи, приятно тёплые даже в холодной воде.       -Эй, ты здесь стоишь? - Засмеялся он и ненадолго скрылся под водой, пытаясь достать дно.       -Конечно, - довольно сощурился Геллерт - я же выше тебя.       -Ещё чего! Просто дно неровное! Том легко толкнул Геллерта, вынуждая теперь и его держаться на плаву.       -Гел, - Том, коснувшись осклизло-илистого дна поспешно отплыл. - Я вернусь в Лондон. Мне нужно с Ним поговорить.       -Верное решение, Том. Хорошо, что не пришлось себя заставлять. Все-таки хочется узнать причину...- Геллерт подплыл ближе, заглядывая в глаза. - И не забудь медальон, этот свой бывший крестраж. Портал будет настроен на меня, а не привязан к месту. Хорошо я придумал, да? . И до Лондона сделаем...       -Нет. - Довольно улыбнулся Том, притягивая ближе к себе. В воде все слишком легко. - Я никогда не летал на маггловских самолётах. По-моему, отличный повод попробовать. Не находишь?