Том

      В Лондоне его уже ждали. Хотя, нужно отдать мракоборцам должное, маггловскую одежду они подобрали естественно, хотя, этим отличались все молодые поколения волшебников. Но Том разглядел их сразу, как только хоть немного отделился от толпы суетливых магглов и их огромных чемоданов.       Первого, рыжего, развлекающегося бросанием монеток в автомат с шоколадками, Том узнать не мог, хотя и создавалось впечатление, что эта шевелюра где-то мелькала в прошлом. А вот второго, прислонившегося к стене и неотрывно наблюдавшего за действиями друга, он знал гораздо лучше, чем хотелось бы. Прежде, чем успело промелькнуть недоумение, вызванное кажущейся безответственностью молодых мракоборцев, они точно почувствовали его присутствие в толпе, сразу же бросили свое занятие и, согнав с лиц недавнее веселье, направились к нему навстречу.       - Добрый день, мистер Поттер! – Том ответил на рукопожатие. – И, простите?..       - Мистер Уизли, сэр. – Приветливо ответил рыжий мракоборец. – Извините за беспокойство, но мы проверяем всех волшебников, вернувшихся из заграницы. Времена неспокойные, сами понимаете.       - А когда они были спокойными?       - Тот краткий промежуток, когда Волдеморт гнил в могиле, а Грин-де-Вальд сидел в Нурменгарде. – Мрачно отчеканил Поттер, смотря себе под ноги.       - Ох, мистер Поттер, быть может, Волдеморта все-таки кремировали? Это надежнее и эстетичнее.       - Какая разница, мистер Реддл! – Взгляд Поттера, до того неприятно мечущийся, наконец остановился.       Тот самый взгляд зеленых глаз, из-за которых тридцать лет назад магия, всегда такая послушная, не подчинилась. А ведь произнеси он всего два слова более уверенно, не заплачь ребенок и не сбей его с толку, то, быть может, шли бы они сейчас с Геллертом рука об руку по покоренному ими миру.       Поняв, что смотря на Поттера можно додуматься до чего угодно, Том повернулся к мистеру Уизли. То ли он такой приветливый от того, что в принципе добрый человек, то ли отвлекает внимание. Но приятное веснушчатое лицо – а ведь у Геллерта на правом плече небольшая россыпь этих солнечных точек – не вязалось с какой-то хитростью.       - Вы будете проверять прямо здесь? – Поинтересовался Том.       - Вообще было бы неплохо, - рассмеялся мистер Уизли и хлопнул ладонью по автомату, точно говоря этим жестом, что еще не наигрался – но придется последовать в Министерство. Эй, Гарри, что ты такой хмурый? Я думал, друзей не так в аэропорту встречают.       Поттер, махнув рукой, направился к выходу.       - Вы понимаете, что если бы я был особо опасным темным магом, то сейчас мне не составило бы труда сбежать. – Том, сощурившись, глядел в спину Поттера. – Это безответственно.        - Бросьте, мистер Реддл, - Уизли панибратски похлопал его по плечу – это чистая формальность, вы же наш знакомый. Но сыворотку правды придется выпить все равно. И палочку вашу проверить.       - Платон мне друг, но истина дороже. – Хохотнул Том, вспоминая беспорядочно сваленные книги в доме Геллерта, и направился вслед за Поттером.       Как оказалось, Министерство выдало молодым мракоборцам крайне тесный кабинетик, в который едва влезли два стола, судя по своей пустоте не использующиеся по назначению, и смотревшаяся чужеродно серебристая чаша омута памяти. Сквозь маленькое окошко под потолком пыталось втиснуть свой свет солнце, оставшийся же полумрак, казавшийся чудным в разгар летнего дня, неохотно разгонял сотворенный Поттером «Люмос».              Поттер, пропустив Тома внутрь, встал у двери, прислонившись к косяку, а мистер Уизли же сел за стол и, готовясь заговорить, провел ладонями по пустой поверхности.       - Немного поговорим, мистер Реддл, садитесь. – Он указал на трехногую табуретку, выглядящую крайне ненадежно. – Дайте, пожалуйста, вашу палочку мистеру Поттеру. А сами выпейте… - он, слегка наклонившись, достал из под стола коробку и, порывшись в ней, жестом фокусника извлек небольшой пузырек с прозрачной жидкостью – вот это.       - Меня потом не повезут в больницу святого Мунго? – Том придирчиво осмотрел зелье на свет.       - Нет, это же не я варил. - Пожал плечами мистер Уизли и, внимательно проследив, чтобы в пузырьке не осталось ни капли, задал первый вопрос. – С какой целью выезжали заграницу?       - Отдых и романтика.       - Это похвально. – Кивнул мистер Уизли и покосился на Поттера. – Ну что там, Гарри?       - За последние две недели ни одного заклинания. – Поттер, не глядя, вернул палочку. – Мистер Реддл, не могу поверить, что вы не колдовали.       - Я же сказал, что отдыхал.       - Имели ли ваш отдых отношение к террористической деятельности Геллерта Грин-де-Вальда?       - Никакого.       - Отлично. Вы поддерживаете его идеи по порабощению всего сущего?       - Рон!       - Что, может во мне поэт умер? – Засмеялся мистер Уизли.       - Нет, не поддерживаю. И даже не знаю, какие идеи он выдвигает. – Улыбнулся Том.       - Вот и хорошо, мистер Реддл. – Довольно заключил Уизли и, приложив палочку к виску, извлек серебристую нить воспоминания. – Наша беседа должна остаться, сами понимаете, проверки начальства.       - Я могу идти?       - Да, конечно, мистер Реддл. – Уизли пожал ему руку. – И еще хотел сказать, спасибо за карточки. Коллекционирую их сколько себя помню, а вечно попадается один Дамблдор. А теперь, благодаря вам, будет чем похвастаться перед подрастающим поколением.       - Обращайтесь. Всего доброго.       Уже в коридоре, освещенном также скудно, его догнал Поттер.       - Том, подожди!       Том остановился, с любопытством оглядывая успевшего запыхаться Поттера.       - Одышка в тридцать лет не очень хороший признак. - Медленно протянул он, натянуто улыбнувшись. – Вы что-то хотели, мистер Поттер?       - Опять мистер? – Поттер встал рядом.       - Мы не виделись два месяца, я успел от вас отвыкнуть. Извините, во мне сыворотка правды. Не очень удачный момент для беседы. Или наоборот вы на это и рассчитывали?       - Да я что-то не подумал, - Поттер привычным жестом взъерошил волосы – просто я хотел извиниться, а ты пропал. Сорвался на тебя тогда из-за какой-то ерунды.       - Напомни мне, - осторожно начал Том – из-за чего мы поругались?       - Да ерунда же. Я тогда психовал сильно, убийцу Сириуса как раз нашли, суд близился, с Грин-де-Вальдом беседа не задалась, он меня как дурака вокруг пальца обвел, ни о чем не договорились, ничего я не узнал.       - Это очень интересно. – Только и ответил Том, побарывая глупое желание ущипнуть себя за руку. – Я не держу на тебя зла, Гарри. Как вышло, так и вышло, что теперь сделаешь. Все ругаются.       - И все потом пропадают на два месяца? Тебя все обыскались, ко мне даже Дамблдор приходил, спрашивал про тебя. И тут мы раз, и узнаем, что мистер Реддл взял билет на самолет из Вены. Том, ты понимаешь, как ты рисковал? Ты же сам бежал от режима Грин-де-Вальда, и неужели думаешь, что остальная Европа безопасна для тебя?       - Дамблдор, говоришь, к тебе приходил…       - Да ты меня вообще слушаешь? – Поттер повысил было голос, но тут же осекся, перебитый яркой белизной патронуса.       Белый шар света, мгновенно ослепив, вклинился между ними. Том поспешно отвернулся, с неудовольствие чувствуя, как бешено заколотилось сердце. Не хотелось валиться на пол из-за того, что какой-то волшебник поленился написать письмо. Меж тем, чужой голос, сказав что-то коротко, замолк, молчанием своим эффектно вернув в коридор полумрак.       - Мы, кажется, все выяснили?       - Том… - Поттер схватил его за руку – Ты разве не слышал, что сказали?       - Почему я должен слушать? – Хмуро поинтересовался он, привычным, так хорошо вспомнившимся жестом высвобождая запястье от холодных пальцев.       - Том, - Поттер шумно вздохнул и быстро, на выдохе, произнес – Дамблдор умер сегодня утром.       Том крикнул быстрее, чем успел подумать, проверить и убедиться во лжи. В глупой, бестолковой лжи, уверяющей его в том, что произошло то, что априори никогда не может случиться. Тем более так, тихо, незаметно, чужим голосом и безликим патронусом. Но все таки он крикнул. Возмущенно, громко и совершенно бестолково.       - Что?! Я даже не успел с ним поговорить!       …       Том не сомневался, что он сделал это специально. Точно человек действительно мог лечь, и, повинуясь только желанию, умереть. Просто из вредности. Чтобы не говорить, не объяснять, чтобы, наконец, поставить точку этой бестолковой угрозе под названием Грин-де-Вальд.       Теперь-то все зашевелились, застрочили некрологи и начали отправлять мракоборцев на границы. Том тоже зашевелился. В бессильной ярости мерил шагами свою запыленную квартиру, раздражаясь от того, что летний зной за окном так плохо выгоняет затхлый воздух.       Пожалуй, без разговоров можно и обойтись. Хотя, хотелось бы иметь и нечто большее, чем догадки и предположения. С другой стороны – смерть Дамблдора не свобода ли?       Том остановился, с неодобрением рассматривая пыль на книжном шкафу, точно она покрыла полки по своей собственной воле. Захотелось убраться, прямо по-магловки взять мокрую тряпку и долго-долго тереть все поверхности, чтобы монотонность действий хоть ненадолго вернула его в те два месяца, когда горы укрыли его от всего остального мира где, вполне ожидаемо, что-то все же происходило. И, что еще более ожидаемо, происходило отнюдь не легкое и приятное.       Махнув рукой то ли на пыль, то ли на то, что мир в очередной раз посмел меняться в его отсутствие, Том сел на кровать.       И что дальше?       Он так долго прокручивал их разговор в голове. Как он прямо скажет, что вспомнил, не все, но самое главное. Как бы отреагировал директор? Отвел бы взгляд или наставил бы палочку прямо в лоб? Том вздрогнул и, не удержавшись, замотал головой, не только пытаясь вернуться в светлую квартиру, а не видеть бузинную палочку, но и убедиться, что он может шевелить, а отличии от непонятного «тогда». Что тогда было? Очередной урок, к которому больше подходило название тренировка? Или нечто другое, менее понятное сейчас и более личное? Тогда он не мог пошевелить, но страха не было, как не было и злости. Только тоска, знакомая тоска, которая, даже лишенная подкрепления в виде воспоминаний, так легко приходила к нему в Азкабане.       Да, все таки, так много хотелось спросить.       А теперь… Что дальше?       Ключевой вопрос его жизни встал только два месяца назад, когда в первое утро в доме Геллерта он вышел на улицу и долго вглядывался в туман, такой густой и белый, отчего казалось весь мир превратился в шар для гаданий. Так же не дающий ни единого ответа. Зачем он сжал в руке портал? Какой смысл приходить к Геллерту? Тот же ведь чего-то от него ждет, даже не догадываясь, что сам Том не хочет уже ничего. Как будто в этом маленьком домике, совершенно одиноком в окружении гор и леса, он отпустит от себя Азкабан, так плотно въевшийся в каждую клеточку. Как будто у него хватит сил это сделать, как будто в нем осталась так могучая воля в жизни, заставляющая раз за разом создавать крестражи, упиваться от того, что он делает невозможное и…       - Осталась! – Твердо сказал Том, прогоняя из мыслей и неясное туманное утро и бестолковый вопрос, ответ на который совершенно точно не разглядеть ни в одном из существующих туманов.       Заставив себя встать, Том вытряхнул на кровать рюкзак – возвращаясь из путешествий, полагается разбирать вещи, неотъемлемый ритуал нормальной жизни, который все же стоит выполнить, коль он собрался ей следовать. На покрывале помимо личных вещей оказалась банка варенья – Том, не сдержав улыбки, только покачал головой – забытый телефон, трещина на экране которого казалась немым укором и небольшой листок бумаги. Том, пытаясь вспомнить, где видел уже эту белую карточку, взял ее в руки.       - Доктор Дурсль, невролог, - задумчиво пробормотал Том, отстраненно вспоминая тот день, когда Поттер так внезапно собрался защищать Дурмнстранг.       Стало неприятно, прежде всего, от себя самого, за то, что сейчас почти радовался, что все вышло именно так. И что не придется чувствовать вину еще и за свою холодность. Хватит и мертвого крестного. За глаза.       Аккуратно положив карточку на пыльную полку, Том, недолго подумав, решил зарядить телефон. Не без труда вспомнив пароль, он чуть не с ужасом отстранился, увидев огромное количество сообщений от братьев Криви. Неудобное число горело красным и, волей неволей, привлекало к себе внимание. Нужно к ним зайти, обязательно. Быть может, они захотят продолжать тренировки, которые так успокаивали, хорошо успокаивали, хотя Геллерт, узнав, что он начал учить темным искусствам двух маглорожденных, только хмыкнул, чтобы потом вечером высказаться о полной глупости затеи. Том только улыбнулся, вспоминая о своей реакции. Вместо того чтобы доказывать свою правоту - чем, непременно, занялся бы сейчас, какое Геллерту дело? – он только потянулся за новым поцелуем, ведь братья Криви и все остальные были далеко на западе. А здесь только Геллерт и прекрасный, дурманящий мир, распустившийся огненным цветом.       «Рад , что ты добрался, надеюсь, без приключений»       Телефон издал длинный писк, за которым последовало знакомое имя на экране.       «Значит, рылся в моих вещах», - быстро написал Том и, не удержавшись, засмеялся. Спасибо вездесущим магглам, для которых три тысячи миль теперь и вовсе не расстояние.       «Ты ведь знал, да? Что Дамблдор умирает?»       «Да», последовал короткий ответ, дополненный желтой рожицей, выражающей искренне раскаяние, которого, Том готов был поспорить на что угодно, не было на лице отправителя.       «Даже не знаю, что тебе сказать на это»       «Что я молодец и ограждаю тебя от душных и токсичных стариков? Я уже скучаю и хочу увидеть тебя при встрече примерно таким. Счастливым и довольным!»       Следом пришла фотография, на которой Том, с веселым неудовольствием, узнал себя. Уткнувшегося в лежащую на столе книгу и рассеянно держащего в руке ложку с вареньем.       «И все-таки паршивый ты человек, Гел)))»       …       До последнего казалось, что Дамблдор обманывает. Все же на месте. И очки половинки, привычно съехавшие на кончик носа. Только сам нос почему-то казался большим и слишком тонким. И аккуратно расчесанная борода лежит на груди. Ведь еще чуть-чуть и грудная клетка поднимется, впуская в себя воздух. И директор Хогвартса откроет глаза и хитро-хитро скажет – «Ну что, опять попался, Том?». Почему опять, Том не знал, но, верно, были розыгрыши, веселые розыгрыши, заставляющие непонимающе замереть, а после рассмеяться. Но Дамблдор и не думал открывать глаза, и тем более смеяться.       Том коснулся рук, сложенных на груди. Неприятно холодных, в твердости своей уже не имевших отношения к человеческому телу.       - Как-то все глупо вышло, вам не кажется? – Хрипло сказал он и, заметив, что запястья связаны, отшатнулся.       Оглянувшись, на стоявших за ним желающих проститься, Том, держа касавшуюся трупа руку перед собой, быстро отошел в сторону. Трупа, правда ведь, трупа, самого настоящего, хоть сейчас инфернала создавай. На него даже не стали тратить магию, по-маггловски связав ставшие безвольными руки.       Оглядев волшебников, чинно, точно им всем раздали одинаковые роли, целующих спокойно спящего Дамблдора в лоб, Том, быстро пошел сквозь толпу. Кто-то стоял окоченев, кто-то, как на панихиде Блэка, что-то живо обсуждал, какая-то журналистка, сжимающая перо ярко-красными ногтями, попыталась было задать пару вопросов, но тут же охрипла.       Возле озера совсем не было народу. Всех интересовала белая гробница, точно выросшая на зеленом газоне, поистине бессмертном, который не в силах оказались вытоптать многие поколения учеников. Воды самого же озера даже в яркий день казались темными, оправдывая название. Том, опустившись на колени, медленно сполоснул руки, с облегчением чувствуя, как холод воды прогоняет неприятный холод мертвой кожи.       - Вот так и бывает, - сказал он своему расплывчатому отражению, и понял, что боится поднять голову.       На другом берегу ведь он, Хогвартс, замок, ставший домом. Замок где, как оказалось, он впервые встретил человека, которому, уже неважно по каким причинам, небезразлична ему жизнь. Да и не нужно смотреть, чтобы увидеть растянувшуюся громаду, украшенную многими мелкими башенками. Сколько раз он видел эту картину, когда, готовясь к летним экзаменам, отвлекался от учебников и не мог оторвать взгляд. От дома, от самого настоящего дома, впустившего его на семь лет.       - Я сразу подумал, что глупо искать тебя в толпе. – Раздался над самым ухом знакомый голос. – И то, что ты в жизни не пропустишь похороны.       - Гел, скажи мне, ты-полудурок? – Том улыбнулся озеру, так не похожему на подвижную речку, где купался Геллерт, и неторопливо встал. – Ты думаешь, здесь ни один человек тебя не узнает?       - Почему же полу? Я вполне полноценный. – Хохотнул Геллер, и, взяв под руку, уверенно повел вдоль берега, уводя от окруживших белую гробницу людей. – Меня совершенно точно узнаешь ты, у остальных Грин-де-Вальд, пришедший на похороны своего врага картина настолько невероятная, что они даже не увидят то, что разорвет их шаблон. Хотя, признаюсь честно, никогда не считал Альбуса врагом. Бывшим другом, когда-то оказавшимся сильнее – да. Но не врагом.       Том, остановившись, внимательно посмотрел на Геллерта. Но на лице того не проявилось ни одной эмоции, опровергающей спокойный тон. И правда поверишь, что его ни капли уже не заботит тот давний проигрыш.        - Ты подходил к нему? – Тихо спросил Том. – Эти ему руки связали, представляешь? Как какому-то магглу.       - Это пустяки, Том. Альбусу уже все равно. Но, скажи мне, ты, случайно, не заметил, его хоронят не с волшебной палочкой в руках?       - Случайно нет. – Не сдержал ехидства Том. - Бузинная палочка не та вещь, которую стоит доверять мертвому телу. Так и забрать недолго.       - Ты как всегда глядишь в самую суть вещей. – Задумчиво протянул Геллерт, и, сощурившись, проглядел на замок, молчаливой громадой сопровождающий их путь. – Довольно безвкусное строение, не находишь? Эти налепленные башни… Даже в ту пору можно было найти нормальных архитекторов. Даже магглы лучше строили.       - Тоже нашелся эстет! – Возмутился было Том, но передумал. Геллерт, так неожиданно рядом, а они тратят время на споры о вещах, в которых никогда не достигнут согласия.- К слову о том, что создали магглы. Может быть, пришла пора и тебе заглянуть ко мне в гости?       - Меня интересует только то, что создал один конкретный маггл восемьдесят пять лет назад.       - Боже, какой я старый! – Ужаснулся Том. Отведя прядку волос от уха Геллерта, он, понизив голос, сказал. – А еще у меня теплые полы в ванной…       …       - И правда теплые полы. О, ты уже успел одеться!       Геллерт вышел из ванной, слегка покрасневший от горячей воды и донельзя довольный.       - Ничего же не меняется, Гел.       Том, с трудом отведя взгляд от потемневших спутанных волос, хотел было проскользнуть на кухню, но был остановлен еще более горячей рукой, тут же притянувшей его к себе. Том, прислонившись щекой, к слегка колючей щеке Геллерта, положил ладонь меж лопаток, с удовольствием чувствуя жар еще влажной кожи.       - У меня для тебя кое-что есть. Подойти к той симпатичной белой полке.       Том, с неохотой оторвавшись от Геллерта, проследил за направлением его взгляда. Подле книг лежал объемный мешочек, содержимое которого не вызывало сомнений. Том отстранился.       - И зачем мне это? – Глухо спросил он, чувствуя, неприятно нарастающую тяжесть где-то под ребрами.       - Я сейчас пропаду надолго. Сам понимаешь, со смертью Альбуса многое изменится. И я не хочу, чтобы все это время ты хоть в чем-нибудь нуждался.       - Я и не нуждаюсь. – Том, удивляясь своему спокойному тону, взял с полки мешочек. Тяжелый, слишком тяжелый, верно, мельче золотых галеонов в нем монет и не найти.       - Я понимаю, Том. Но сейчас могут возникнуть проблемы с поиском работы, и…       Мир словно стал на полтона темнее. Том ненадолго зажмурился, но тусклая картина не изменилась. В голове начинало шуметь, от накатывающей… злости? Ярости? Том не понимал, да и не хотел уже ничего понимать. Медленно обернувшись, он с силой кинул мешок с деньгами. Геллерт – кто бы мог сомневаться, что будет по другому – увернулся . Как всегда легко, не напрягаясь. Но золотистые брови удивленно поползли вверх.       - Том, да что…       - Как же я ненавижу тебя, Геллерт Грин-де-Вальд! – Закричал Том.       Голос позорно сорвался на высокой ноте, отчего, повинуясь почти лишившей мир красок и света ярости, он схватил с полки книгу, ожидаемо не долетевшую до такого идеально небрежного Геллерта.       - За то, что ты бежал из Нурменгарда, пока я гнил в Азкабане!       Том, споткнувшись об упавшую меж ними книгу, все-таки приблизился к Геллерту и обеими руками, с силой толкнул того в грудь, уже не задумываясь, пошатнулся ли хотя бы тот.       - За то, что ты сильнее, свободнее! За что, что ты здоров! За твои подачки! Я не дворняга бездомная, мне не нужно кидать кости!       Геллерт превратился в силуэт, совсем расплывчатый в окружившем его темном мире. От ярости начинали трястись руки. Нарастающий шум в ушах заглушал голос, заставляя кричать еще громче. Кричать в пустоту.       - За то, что у тебя исполняется МОЯ мечта!       Том отступил, осознавая, что он не слышит голоса. Своего, Геллерта, хоть какого-нибудь. И что руки, руки дрожат не от ярости. Да и той ярости, той былой ярости, заставляющей вокруг развернуться настоящую магическую бурю уже нет. Есть только буря, сотрясающая собственное тело. Буря, которая милосердно предупреждала, давала возможность хотя бы попытаться спрятаться. И не давала ни единого шанса ее перекричать.       Том слушал. Кажется, впервые после приступа, он не ощупывал голову, почти молясь, чтобы пальцы не наткнулись на новые ссадины, не бездумно смотрел в потолок, не в силах пошевелиться, а слушал. И если раньше он бы все отдал за тишину, уверяющую его в том, что свой позор он пережил в одиночестве, то теперь пытался уловить хотя бы малейший знак присутствия рядом другого человека.       Вздох, шорох, шаг… Хотя бы что-нибудь, что подскажет, что Геллерт не ушел, что он терпеливо… Да разве про Геллерта подходит слово «терпеливо».       Том слушал, боясь пошевелиться. На улице кто-то включил музыку, сверху, от соседей, доносился смех.       Но рядом. Рядом была тишина. Привычная тишина, окружавшая его практически каждое пробуждение в этой квартире и так любимая ранее.       Том слушал, стараясь хоть как-то услышать Геллерта, хоть как-то вообразить, что он все еще здесь и что есть хоть какой-то смысл открывать глаза.        - Я знаю, что ты уже проснулся. Посмотри на меня, пожалуйста, Том.       Том, вздрогнув, попытался приподняться на локте.       - Гел, я…       Геллерт только покачал головой и помог лечь обратно. Непривычно молчаливый Геллерт, без своей легкой улыбки и искорок в глазах он словно лишился всех красок.       - Тебя трясло девять с половиной минут. – Глухо сказал он. – Я думал, это не кончится. А потом мне показалось, что ты перестал дышать.       - Гел, я столько… - Сил на большее и не хватило. Том, нашарив чуть теплую руку Геллерта, слабо сжал ее.       - Спи, я никуда не уйду, обещаю.       Второе пробуждение оказалось более приятным. Сил хватило на то, чтобы сразу сесть в кровати. На кухне кипел чайник, а Геллерт, конечно же Геллерт, гремел посудой.       - Гел, - тихо позвал Том, не надеясь, что тот услышит.       Но Геллерт тут же появился на пороге. Почти по-старому деловитый, только с непривычной усталостью во взгляде.       - Сейчас я принесу чай! А ты никуда не вставай! – Довольно заявил он и, склонив голову набок, точно большая птица, сощурился.       Не говоря ни слова, он быстро подошел к окну.       - Сова летит! – Весело заявил он, и, обернувшись, подмигнул.       - Ага, письмо из Хогвартса. – Пробормотал Том, опять ложась. К счастью, пока усталость брала верх над стыдом. Он слышал, как сова, опустилась на подоконник, с неприятным звуком царапнув его когтями. И как, часто забив крыльями, улетела обратно. Но Геллерт все молчал, так и застыв подле окна. – Что же там, Гел?       - Том, ты будешь смеяться, но это правда письмо из Хогвартса. – Геллерт, забравшись с ногами на кровать, протянул желтоватый конверт со знакомым черным гербом.       - Мне кажется, я староват для ученичества. – Проворчал Том, еще не совсем послушными пальцами вскрывая конверт. Текст, поначалу расплывшийся, все же стал четким. Прочитав несколько раз, Том, чувствуя, что желание ущипнуть себя за руку скоро войдет в привычку, протянул пергамент Геллерту. – Может быть, я что-то не понимаю?       Геллерт, взяв письмо, низко склонил голову, буквально углубившись в чтение. Справился он быстрее, гораздо быстрее и, верно, нашел содержимое письмо для себя крайне хорошим – во взгляде опять заплясал огонь, а улыбка стала привычно широкой.       - Полагаю, ты все понимаешь правильно, профессор Реддл. Твое ходатайство от какого-то там древнего года удовлетворено, и теперь ты преподаватель Защиты от темных искусств, увы, но в Хогвартсе. А не в Дурмстранге.       …       Том оглядел пустые стены кабинета, пытаясь вспомнить хоть что-нибудь. Геллерт уверял, что он уже преподавал Защиту, а значит, целых два года занимал маленькую комнатку над учебным классом. Или не комнатку… Том, нахмурившись, провел рукой по шершавому камню. Теплому и светлому, как стены домика Геллерта в горах. Настроение повысилось, не могло не повыситься – весь последний месяц он провел в рае, его личном рае, с быстрой речкой, тихими лесами и Геллертом, словно позабывшем обо всех своих делах. И теперь, когда новое место хоть чем-то напоминает пахнущую смолой жаркую комнату, то и будущее кажется светлее и ярче.       - Да, все правильно, профессор Реддл, здесь потайная дверь. – Раздался за спиной монотонный голос, об обладателе которого Том уже успел подзабыть. – Ученикам не стоит знать, где находятся апартаменты преподавателей.       - Возможно, директор. – Пожал плечами Том, пытаясь вспомнить, где же находились комнаты, в которых жил Дамблдор, и достал палочку. – Полагаю, система такая же, как в Косом переулке?       Дождавшись кивка от профессора Снейпа, Том коснулся палочкой стены, наблюдая, как в камне проступает дверь.       - А здесь уютно. – Довольно заметил Том, оглядывая просторную комнату, уже теплую, благодаря растопленному заранее камину.       - Рад, что вам нравится. – Чопорно отозвался профессор Снейп и, сделавшись задумчивым, почесал правое предплечье. – Осваивайтесь. Завтра до полудня вы свободны. Затем жду вас в своем кабинете, будем обсуждать учебное расписание и заодно познакомитесь с коллегами. Пароль – безоар. Всего вам доброго, профессор Реддл.       - И вам всего доброго, профессор Снейп. – Эхом отозвался Том. Взгляд медленно прошелся по тяжелым шторам на окнах, кровати под старомодным, но уютным балдахином, платяному шкафу и остановился на столе, уже чем-то занятым. – Позвольте, на столе вещи моего предшественника?       - Нет, - директор позволил себе улыбку – профессор Дамблдор счел нужным оставить вам некоторые вещи на память. Месяц с его смерти истек, а потому они теперь полностью ваши.       - Благодарю.       Задумчиво пробормотал Том, и, дождавшись, пока Снейп выйдет, подошел к столу. Медленно он перебрал стопку конвертов, аккуратно провел рукой по сияющей чаше омута памяти и тут же, в стоящей рядом коробочке, обнаружил пузырьки с белыми нитями воспоминаний. Пожалуй, этого и следовало ожидать, Дамблдор так или иначе готовился к своей смерти. Еще одна коробка стояла на самом краю стола, точно вещи раскладывал сам бывший директор и эту положил в самый последний момент, все еще сомневаясь, стоит ли.       Том медленно открыл крышку и еле удержался, чтобы не отступить на шаг назад. На серебристой, почти прозрачной ткани лежали, почти повторяя знак, бугристая палочка и невзрачный треугольный камень. Портила картину только записка, совсем короткая.       «Прошу, Том, будь в школе, когда он придет»       Том, сложив пергамент вдвое и рассеянно прогладив сгиб, отложил его. Рука сама потянулась к палочке. Она, точно подыгрывая родной палочке из тиса, хорошо легла в ладонь. Том, вытянув руку вперед, еле удержался от того, чтобы не произнести заклинание. Хоть какое-нибудь, самое простое, но обретшее особую силу, ставшее особенным.       Но рука осталась неподвижной, точно тоже осознавая, что держит сейчас мечту Геллерта. Палочку, за которой он охотился и которую потерял. И которую до сих пор желает вернуть, страстно желает вернуть.       - Теперь и я украл твою мечту, Геллерт. – Прошептал Том. – Вот только она еще более гнилая, чем моя.       Палочка стала теплой и точно сама требовала сотворения хоть какого-нибудь заклинания.       Познакомиться, просто познакомиться. Кратко показать свою мощь, понравиться новому владельцу. Остаться у него навсегда.       Том, проигнорировав желания, опустил руку. Перед глазами встал Геллерт, веселый, свободный и удачливый, невероятно удачливый. Тому таким не стать даже с десятью палочками из бузины.       - Твоего первого владельца нашли с перерезанным горлом. Ты ведь знаешь об этом, да? – Тихо сказал Том. – И, верно, тебя сильно беспокоит, что твой предпоследний хозяин – или кто из вас был друг другу хозяином – до сих пор еще жив?       Палочка, как и положено, не отвечала. Она просто хотела колдовать. Подстроиться под магию нового владельца, обрести ее запах, усилить ее мощь.       Том улыбнулся. И, задержав дыхание, пока не передумал, преломил сорванную самой смертью ветку бузины пополам. Все оказалось легко, слишком легко. Словно и не он держал в руках сильное оружие, побеждающее любого.       Быстро, поймав себя на опасении, что обломки захотят как-то отомстить, Том бросил бывшую палочку в камин и замер, смотря на огонь и не веря глазам. Пламя не изменило цвет, не посыпались искры. Просто палочка, бузинная палочка прогорела, как прогорела бы любая тонкая веточка. Быстро посерела и, коротко вспыхнув, опала пеплом.       Глубоко вздохнув, Том подошел к коробке, разглядывая оставшиеся Дары. Геллерт все удивлялся, что Том, держа у себя Воскрешающий камень, так никого и не призвал. Том тогда пожал плечами и коротко ответил, что некого. Тогда действительно было некого.       Сейчас же, впервые с тех пор, как камень оказался у него, Том сжал его в ладони и медленно, как и говорилось в сказках, повернул его три раза. На миг в комнате стало холодно, но тут же уютное потрескивание камина вернуло тепло. Но Том, кажется, не заметил и если бы все вокруг сковало льдом. Он смотрел на человека, стоящего перед ним. Бледного, почти серого, но словно настоящего. Точно состоящего из плоти и крови, только немного выцветшего со временем. И гораздо более родного и привычного, чем дряхлый старик, в последние месяцы сидевший перед ним за столом. И человек улыбался, как всегда хитро и, кажется, ничуть не был удивлен тем, что оказался в этой комнате.       - Здравствуйте, профессор Дамблдор. – Очень тихо сказал Том. – Все-таки нам с вами суждено поговорить.