Том

      — Ну вот, Том, одной твоей тайной меньше.       Поттер с довольным видом уселся на сундук и похлопал по пыльной крышке.       — Если ты имеешь в виду, что я что-то прячу в этом сундуке, то хочу тебя расстроить. Вижу его впервые в жизни.        Том покосился на готового рассмеяться Поттера и, взмахнув палочкой, заставил парты встать вдоль стен. Самому же веселиться не хотелось — все слишком напоминало зимнюю встречу с боггартом в заброшенном кабинете.       — Я имею в виду, что я теперь знаю, кем ты работал. — Пояснил Поттер. — Преподавал Защиту тоже. Только я не понимаю, почему ты бежал? Как оказалось, Грин-де-Вальд не притесняет магглорожденных и, уверен, он бы позволил тебе работать и дальше.       — Гарри, я разве когда-нибудь говорил, что бежал из страны? — Мягко удивился Том, ругая Геллерта, рушившего удобную легенду. — Я просто не мешал вам фантазировать, только и всего.       Поттер присвистнул, а Том, придирчиво оглядев класс — парты не мешают, скелет магической твари висит на месте, а света вполне достаточно — направился к двери.       — Готов к своему первому занятию? — Том, положив ладонь на дверную ручку, оглянулся.       Поттер, уже лежавший на сундуке, встрепенулся и, нервно улыбаясь, поправил мантию, но чуть ли не залетевшую в класс толпу пуффендуйцев встретил с видом беспечной расслабленности.       — Что, открываю сундук? — Спросил Поттер нетерпеливо.       — Да подождите, мистер Поттер. Дети, встаньте так, чтобы я видел каждого. И для начала скажите мне, кто такой боггарт. Начнем с вас, мисс Эрман. Мне стоит напоминать, что чем быстрее вы ответите на мои вопросы, тем больше времени у нас останется для настоящей магии?       — Как ты их выдрессировал. — Шепнул на ухо Поттер, после того как очередной пуффендуец бодро пересказал последнюю часть параграфа из учебника.       — Ерунда. — Отмахнулся Том, не допуская на лицо самодовольной улыбки. — Просто детям интересно учиться, только и всего. Итак, — сказал он уже громче — еще раз напомню, что здесь не столь важны заученные движения палочкой или четкость произношения заклинания. Нужна ваша внутренняя сила, ваше умение не только смотреть своим страхам в лицо, но и смеяться над ними. Но, могу вас успокоить, боггарт в первую очередь принимает вид тех страхов, что лежат на поверхности. Поэтому ужаснее больших пауков и призраков мы, скорее всего, не увидим.       — А если не боишься ничего из этого? — Поднял руку рослый парень.       — Значит, мистер Рид, боггарт выцепит нечто более глубокое. Если не хотите этим делиться, то советую встать в конец колонны, быть может до вас и не дойдет очередь.       Пуффендуец только усмехнулся.       — Мистер Поттер, теперь ваш черед.       Том, отойдя в другой конец класса, сел на парту. Занятие, как и ожидалось, проходило под смех. Змеи превращались в мармеладных червячков, призраки, облачившись в пачки, танцевали балет. Боггарт храброго мистера Рида принял вид Снейпа, сообщающего о том, что юноша вылетел из школы, но директор, под ставший истеричным хохот, не договорил и только взмахнул блестящей гривой волос и медовым голосом прорекламировал магловский шампунь.       Поттер, судя по всему, увлекся не на шутку — успевал подойти к каждому, подбодрить, пошутить, помочь. Том, окончательно успокоившись, позволил мыслям унестись несколько дальше смеющихся школьников. Отчего-то захотелось представить Геллерта, как он, привычно усмехаясь, открывает крышку сундука и, удивленно приподняв золотистые брови, видит… Что? Каким будет боггарт герра Грин-де-Вальда? Чего он боится? Пожалуй, после стольких месяцев и стыдно не знать, а он, Том, так мало спрашивал… Хотя, каким бы ни был страх Геллерта, сомнений не возникало — он с ним справится, как всего легко и изящно.       — Ну что, все потренировались? — Громко спросил Том, спрыгивая со стола и подходя к раскрасневшимся от смеха третьекурсникам. — Давайте оставим боггарта в покое, а то другим не достанется.       Но ожидаемых ответов наперебой не последовало. Стало совсем тихо — дементор, надевший смешную розовую мантию, медленно повернулся к подошедшему Тому и, недолго думая, принял облик его самого.       Том, уже физически чувствуя на себе взгляды учеников, через силу улыбнулся. Двойник же его, поникший и точно посеревший в своей тюремной пижаме, низко опустил голову.       — Ну что же. — Оставалось только радоваться, что голос звучит бодро. — Знаете ли, мне тоже не хочется получить за урок удовлетворительно, поэтому… Ридикулус!       Кто-то из девушек несмело хихикнул. Сам же Том, не веря, что все получилось, рассмеялся. Отчего-то вид себя, одетого в нелепый маггловский костюм единорога и пускающего мыльные пузыри, не только не показался унизительным, но и заставил сердце забиться в какой-то иступленной радости.       — И еще десять баллов Пуффендую, за то, что ваш декан такой молодец. — Перекрикнул Том опять развеселившихся учеников. — Мистер Поттер, загоняйте бедолагу обратно в сундук, ему еще три факультета пугать. И все молодцы, всем спасибо, каждому по пять баллов за такое прекрасное занятие! До встречи.       Когда в коридоре стих дружный топот спешащих на следующее занятие пуффендуйцев, Поттер, непривычно притихший и задумчивый, тронул за руку.       — Что, Гарри? — Повернулся к нему Том, все еще улыбаясь и не в силах от этой улыбки избавиться.       — Почему ты боишься попасть в Азкабан, Том?       …       Подземный коридор, как и ему положено, пах сыростью и точно поглощал свет от несущегося вперед люмоса. Шаги поднимали пыль с утоптанного многими поколениями школьников земляного пола, а волшебный свет нет нет, да вычленял из темноты вяло свисающие с потолка тонкие корни деревьев, в своем поиске воды зашедшие так далеко, что остались ни с чем. И только сладкая вата, настолько воздушная, что казалось, отпусти ее и она начнет парить в воздухе, напоминала, что этот мрачный ход вел в подвал самого теплого и приятно пахнущего магазина.       — И Гермиона тогда спрашивала у Крама, у них трансфигурация каждый день, а по субботам дополнительное занятие, представляешь? — Поттер оторвался от своих сладостей, за которые на коробках в подвале Сладкого королевства честно лежал геллеон, и, протянув руку к сладкой вате Тома, отщипнул облачный кусочек и, точно не замечая недовольного ворчания, продолжил. — Поэтому ничего удивительного, что на втором испытании в Турнире он почти превратил себя в акулу. Это даже не анимагия, просто какая-то необъяснимая власть над своим телом. Может они там у себя на севере превращают себя в волков и бегают по заснеженным лесам?       — Довольно романтично. — Заметил Том и ускорился. Запах сырости, если раньше казался органичным, то сейчас попросту грозил напитать собой все добычу.       — Кстати, Том! — Поттер остановился. — А ты почему не был на Турнире?       — Может быть, не подходил по возрасту?       — Про ограничения узнали уже после.- Упрямо возразил Поттер. — Каркаров и мадам Максим привезли учеников, начиная с четырнадцати лет. Скандалили потом, конечно. Так что? Почему мы не познакомились раньше?       — Ты задаешь слишком неудобные вопросы. Может быть, пойдем? Здесь не очень хорошо пахнет.       — Да? Я и не замечал никогда. Ну, сыровато немного, но мы же под землей! Так что? Почему не приезжал на Турнир?       — У меня эпилепсия, Гарри. — Вздохнул Том, и, ненадолго замолчав, пообещал удивляться своей болтливости вечером, и, желательно, не сегодня. — Поэтому спортивные состязания это не про меня.       — Ох, извини, это было не очень тактично с моей стороны. — На мгновение словно поник Поттер. Но, разумеется, только на мгновение. –Мне Дадли рассказывал про это. Правда, что можно прикусить язык до крови? Ты прикусывал?       — Шлучалось. — Прошепелявил Том и еле увернулся от подзатыльника.       — Нельзя над таким шутить! — Смешно возмутился Поттер.       — А что еще остается делать?       Как только они оказались зажатыми за каменной спиной Одноглазой ведьмы, Поттер, знаком велев задержаться, достал из кармана кусок пергамента.       — Сейчас я по карте посмотрю, нет ли никого рядом. — Озабоченно пробормотал он, задумчиво водя палочкой надчернилам, которые тут же начали покрывать пергамент, рисуя схему замка.       — Гарри, я здесь преподаватель, поэтому если что, то баллы снимем мы, а не с нас.       — Нет, стой. Смотри. — Поттер, схватив его за рукав, подтянул поближе. — Смотри, кто в кабинете у Снейпа.       Том, понаблюдав накрошечной точкой, обозначенной Игорем Каркаровым, пожал плечами — все-таки, какое счастье, что Поттер сначала обратил внимание именно на кабинет директора.       — Мало ли человек в гости пришел. Не бери в голову, Гарри. Тем более, ты хотел показать мне кухню. Не понимаю, почему мы все еще стоим. Нужно срочно заесть сладкое.       — Да подожди ты. — Засмеялся Поттер. — На кухне полно твоих учеников. Видишь? Не хочется, чтобы у них были проблемы.       — Я же не настолько моральный урод, чтобы лишать детей баллов за то, что они хотели поесть! Пошли. И, Гарри, а можно мне на вечерок твою карту, такая интересная вещь, хочется разобраться поподробнее….       Том возвращался, прижимая к себе карту. К счастью Поттер, столь настырно пытающийся проводить, так и не заметил еще одного неположенного гостя. Хотелось то сорваться на бег, то остановиться и еще раз внимательно всмотреться в раскрывающий все школьные перемещения кусок пергамента — дождался ли его Геллерт, последние две недели дававший о себе знать только короткими письмами и пафосными интервью в газетах?       Уже в классе Том, не удержавшись, остановился и раскрыл карту. Геллерт Грин-де-Вальд так и остался неподвижной маленькой точкой, теперь совсем близкой. Не обращая внимания на стремительно разогнавшееся сердце, Том почти взбежал по короткой винтовой лестнице.       Геллерт, улыбающийся до неприличия загадочно, сидел за столом и, кажется, до прихода Тома что-то писал. Сейчас же пальцы его небрежно сжимали маггловскую ручку, так и не касавшуюся бумаги.       — А ты был довольно противным в свои шестнадцать. — Заметил он, ненадолго оторвав возбужденный взгляд от раскрытого ежедневника с чистыми листами и тут же опустив голову.       — С чего такие выводы? — Отозвался Том, подходя к Геллерту со спины и заглядывая через плечо. — А сейчас я просто злой. Зачем рыться в моих вещах?       Геллерт только пожал плечами.       — Что ты ему написал? — Вздохнул Том, забирая дневник, все еще не понимая, злится ли он на то, что Геллерт таки нашел воспоминание, вернувшееся к нему после смерти Дамблдора.       — Ну, сначала мы мило пообщались. Он сообщил мне, какой он молодец и как открыл, почти без помощи профессора Дамблдора Тайную комнату.       — В новой версии воспоминаний я это делал один. — Заметил Том, усаживаясь напротив и поглаживая черную кожу дневника, ставшую за долгие десятилетия совсем мягкой.       — Не суть. — Махнул рукой Геллерт. — А потом маленький прекрасный Том все-таки решил спросить, кто же я. Ну я и написал. Он прислал в ответ многоточие и до сих пор молчит.       — Напугал ребенка и доволен? — Сухо поинтересовался Том, открывая дневник.       Геллерт, привычно рассмеявшись, откинулся на спинку стула. Том, в тщетной попытке казаться серьезным, закусил щеку и быстро написал: «Все хорошо, Том, Геллерт наш друг. Том из будущего».       — Дай-ка. — Геллерт, чуть не перевалившись через стол, выхватил дневник из рук.       «А еще у нас потрясающий секс!»       «Возможно, Том, но я уже не помню этого. За две недели что угодно забудешь… И если герр Грин-де-Вальд не исправит положение, то, пожалуй, больше не буду уверять тебя в том, что мы друзья»       — Да что вы говорите, мистер Реддл. И в какой же позе вы хотите исцелить свою амнезию?       — Гел, — Том, перестав улыбаться, пододвинул ему карту — что стало с Каркаровым после того, как ты захватил Дурмнстранг? Он все еще директор?       — С чего тебя это волнует? Он, и иже с ним на местах, соответствующих их статусу и положению.       Геллерт, подойдя сзади, положил руки на плечи.       — Его место здесь, в Хогвартсе? — Запрокинув голову, спросил Том. — Тебе не кажется, что он здесь не просто из-за дружеских чувств к Снейпу?       — Не бери в голову, Том, — прошептал Геллерт, целуя — что тебе до всего этого. Просто преподавай и будь счастлив, договорились?       Вяло пронеслась мысль о том, что еще летом с ним считались, но тут же оказалась погребена под долгим поцелуем, вытесняющим все, кроме широко открытых глаз Геллерта и его горячих рук, спускающихся все ниже. В конце концов, пора уже давать удовольствию приоритет перед всеми обидами и серьезными разговорами.              …        Утро оказалось неприятно-суматошным. Оставив сонного Геллерта в постели — вчера так и не успели поговорить ни о боггартах, ни непрошенном госте — Том, с тоской понимая, что завтрак уже заканчивается, вопреки приличиям побежал к Большому залу. Увы, не гордая чертова дюжина первокурсников жалась у дверей. Все, как один, испуганно смотрели на быстро шагающих мимо них старшекурсников.       — Так, все здесь? — Том быстро пересчитал головы. — Побежали. У вас сейчас что? Травология?       Ставшим за две недели привычным жестом Том протянул руку, и маленькая ладошка с готовностью ухватилась за него.       К счастью, погода не подвела. Легкий ветерок, точно чувствовал настроение, подталкивал в спину, а чистое от туч небо не обещало чинить препятствий. И только выйдя из приятно пахнущей прелой землей теплицы, жаркий воздух которой чуть не заставлял избавиться от мантии, Том, наконец, замедлился.       Торопиться было некуда. Расписание давало если не милосердно выспаться среди недели — все-таки с гурьбой первокурсников о таком не приходилось и мечтать — если не посвятить своим делам первые утренние часы, то хотя бы насладиться покрывающимся золотом миром. Или, еще лучше, если Геллерт не убежал, то, можно наведаться на кухню, а потом…. К сожалению, приятные мысли не сделали зрение менее зорким, а потому Том, как бы ни хотел, не смог пройти мимо двух парней четверокурсников с Когтеврана, уютно устроившихся чуть не в самом углу пустого квадрата двора, за какие-то пару дней успевшего собрать в себе все сухие листья, шуршащие теперь под ногами.       — Какой урок прогуливаете? — Кисло поинтересовался Том, скрестив руки на груди.       Парни, синхронно вздрогнув, смели камушки с доски для игры в плюй камни и вскочили.       — Ну? — Том слегка наклонился, заглядывая в пристыжено-опущенные лица.       — Прорицания. — Наконец выдавил один из них. — Простите нас, профессор Реддл.       — За то, что мне придется подниматься с вами в башню, не прощу. Я уже не в том возрасте, чтобы скакать по ступеням. И вообще — нарушил Том молчание, с которым они преодолели два коридора и несчетное множество лестничных пролетов — неужели нельзя найти нормальное место для прогулов?       Когтевранцы озадаченно переглянулись, но промолчали.       В кабинете профессор Трелони тошнотворно смешались все запахи. Том, привычно глубоко вздохнув, еле удержался от того, чтобы не скривиться. Самостоятельный сам по себе аромат кофе перебивали благовония — от каждого маленького столика дымовой спиралью вились вверх корица, хвоя, цитрус и нечто приторно-сладкое. Венчал все еле слышимый запах плавящегося воска, а от множества свечей, опасно соседствующих с учебниками, чуть не рябило в глазах. Оставалось только радоваться тому, что каждое утро начиналось с зелья, заставляющего на весь день забыть даже о самой вероятности приступа.        — Доброе утро, профессор Трелони. — На удивление голос не поглотил вставший практически осязаемым воздух. — Мальчики немного заблудились, пришлось привести их.       — Я знала это, профессор Реддл. — Прошептала закутанная в шали прорицательница и махнула тонкой рукой на свободный столик, отчего многочисленные браслеты на ее запястье издали резковатый звон. — И я знала, что придете вы. С той первой встречи мы так и не поговорили. Но у меня создалось впечатление, что вы не слишком серьезно отнеслись к моим предостережениям.       По классу прошелся волной шепоток. Девушки, до того зачумлено смотревшие в наполненные белым туманом шары, распрямились. У всех, точно по команде, руки потянулись к волосам. Молодые люди же, коротко кивнув на приветствие, уставились в книги и не забывали изредка что-то чертить на пергаменте, обмениваясь многозначительными взглядами.       — Я всегда серьезен и осторожен. — Отозвался Том, спиной отступая к двери.       Но зазвенели браслеты, и тонкая рука схватила его за рукав.       — Эта встреча начертана судьбой. Я должна рассеять туман над вашим прошлым и будущим.       — Благодарю, но…       — Профессор Реддл, пожалуйста! — Крикнула и тут же покраснела одна из когтевранок. Но окончательно стушеваться ей не дали поддержавшие со всех сторон просьбы.       — Это совсем недолго! — Робко донеслось откуда-то с задних столиков.       — Итак, профессор Реддл, — Трелони, точно паучиха, почуявшая добычу, подтолкнула его вглубь своего приторного класса — прошлое, настоящее, будущее? Карты, линии на ладони — у вас потрясающие руки, вам не говорили? — шар, гороскоп или… кофейная гуща! Вы сегодня не завтракали! Все верно?       Девушки за первыми столиками ахнули и восхищенно воззрились на прорицательницу. Том же только недовольно поджал губы. Верно, трудно не заметить пустующее место за преподавательским столом.       Тем не менее, тонкостенная чашка, неприятно напоминающая тот фарфор, из которого его угощал чаем Дамблдор в Азкабане, быстро оказалась в руках. Кофе оказался слишком горьким, верно, сахар мешал правильно увидеть будущее. Выпив его за пару глотков, Том резче, чем хотел, поставил чашку на блюдце. Но долго фарфоровой паре соседствовать не удалось — чашка тут же оказалась в птичьих пальчиках прорицательницы.       — Так, — пробормотала Трелони, крутя в руках чашку — здесь кошка, дети. Кто скажет мне, что это значит?       — Кошка — призыв к осторожности — экзальтированно прошептала кудрявая девушка — привычные и знакомые вещи могут принести опасность!       Том, скрестив руки на груди, покосился на кофейное месиво на дне чашки.       — Блестяще, милая, пять баллов Когтеврану. А еще… Что же это? Ожерелье или медальон? — Задумчиво пробормотала Трелони. — Нет, ожерелье, определенно ожерелье.       — Это очень хороший знак, профессор Реддл! — Выпалил парень с Пуффендуя, быстро пролиставший учебник и нашедший нужное толкование.       — Увы! — Трелони, одним быстрым жестом выразив всю трагичность, поставила чашку на стол и пододвинула к самому краю. Ученики, точно по команде, сгрудились вокруг. — Оно разорвано. Это вестник разлуки. И, не могу утешить, но надеяться на хороший исход нельзя. Все дополняет четверка.       — А, по-моему, единица, похоже же, нет? — Громко проговорил один из пуффендуйцев и для наглядности поднял чашку повыше.       — Вы совершенно не компетентны, мистер Гуд. — Махнула рукой Трелони, и, улыбаясь от исступленной радости, повернулась к Тому.       Том, чувствуя, как глухое раздражение сменяет самая настоящая злость, в первую очередь на себя за то, что, кажется, начинает верить этим глупым знакам, бывшим не более чем грязью на фарфоровых стенках, кивнул.       — Благодарю вас. И прошу простить, скоро начинается мое занятие. И откройте уже окна, наконец, детям нечем дышать!       — Конечно, конечно, вам спасибо, дорогой. — Возбужденно протянула прорицательница и совсем уже довольно добавила. — И бойтесь воды, профессор Реддл, бойтесь воды…       — Бред, бред и еще раз бред. — Твердо сказал себе Том, заходя уже в своей кабинет. — Просто забыть, как страшный сон и все.       Геллерта, ожидаемо, в комнате уже не было. О его присутствии напоминала только разобранная постель и записка на столе, верно, довольно милого содержания. Вот только пергамент, утопая в воде от пролитого кувшина, пошел волнами и почернел от растекшихся чернил.       …       К концу сентября вода, которой Том, вопреки всему поклялся не остерегаться, решила все-таки достать его, зарядив непроходящими дождями. Под окном в комнате под утро неизменно собиралась маленькая лужица, и на отказывающиеся защищать окна не действовала ни магия, ни простые маггловские ухищрения. То ли от этого, то ли от каких других, поистине мистических причин, поленья для камина сырели, плевались едким дымом и никак не хотели гореть. В добавок ко всему Геллерт, написав, что к Хэллоуину должен во что бы то ни стало открыть Дурмстранг, пропал, напоминая о себе только редкими письмами. И Том, долго лежа перед сном в неприятно-холодной постели — даже не спасали согревающие чары — не мог выкинуть из мыслей то самое ожерелье. Разорванное. К разлуке.       — Какой вздор! — Говорил он сам себе, переворачиваясь на другой бок, и рука привычно искала горячее тело рядом.       Ожерелье же. Разорвано.       Но, с тех пор, как команда Пуффендуя по квиддичу начала тренироваться, вечера в холодной комнате стали казаться не столь плохими.       К счастью, на трибуны к нему подсаживался Поттер и неизменно протягивал термос с горячим чаем. Том создавал над ними навес, не дающий дождю окончательно убить любовь к жизни.       — Значит, на следующей неделе ведем занятие по патронусам. — Еще раз уточнил Поттер, торопливо глотая чай и неотрывно наблюдая за быстро мелькающими среди потоков ливня фигурками.       — Да, Гарри. — Том, обняв себя руками, также наблюдал за учениками, гадая, что они видят в этой серости.       — Слушай, Том. А хочешь, я тебя научу? Ну, патронуса вызывать?       — Это интересно. — Осторожно отозвался Том, удержав при себе комментарий, что, скорее всего, пользы от занятий не будет.       — Просто… я, кажется, понимаю, в чем твоя проблема. — Поттер, оставив чай, повернулся всем корпусом к Тому. — После смерти Сириуса я тоже не мог вызвать патронуса. Казалось, что в мире нет никакого счастья. И что и не было никогда.       Том промолчал. Казалось, каждое упоминание имени крестного Поттера делает слабее магию Дамблдора, отчего воспоминания, стертые когда-то, вернутся. И тогда мистер Поттер уже не будет задаваться вопросом, отчего Том так боится попасть в Азкабан.       — А потом…       — Мне кажется, нам пора возвращаться в замок. — Поспешно перебил его Том, вставая с трибун. — Но спасибо, Гарри, вообще спасибо, что помогаешь.       — Да пустяки. — Отмахнулся Поттер, пряча термос за пазуху. — Кстати, твоя команда неплохо тренируется. Я слышал, ты поспорил с Криви на то, что вы возьмете кубок школы? Кстати, как они, давно не видно.       — Их завалили работой, даже иногда мне тексты на перевод присылают, бедняги. — Пробормотал Том, осторожно спускаясь по лестнице.       После того, как он поскользнулся на оставленном кем-то нетающем куске льда — вода, все та же вода, которой стоило опасаться — ступени занимали его повышенное внимание.       — Кстати, Том. Я вчера опять видел Каркарова на карте. Как-то раньше не замечал дружбы между Снейпом и ним…       …       После тренировки в ванной пропала горячая вода. Том, чувствуя, что скоро осатанеет от холода, завернулся в несколько одеял и, устроившись на кровати, задумался.       И что же это все-таки такое? Самовнушение или вредительство? Том слышал о шарлатанах, насылающих мелкие проклятия на своих клиентов и вынуждающих прийти еще раз, чтобы снять злой рок со своей судьбы. Не слишком ли много совпадений от того, что все его водные неприятности начались именно тогда, когда Трелони высказала свои предостережения?       Или же совпадение? Профессор Флитвик, проливший на него горячий чай в тот же день после обеда мог сделать это в любое время. Пизв бросал водяные бомбы на всех с завидной частотой, не согласуя свои бомбежки с предсказаниями Трелони. А гриндилоу… Том, закрыв глаза, вспомнил слишком ярко и живо как водяной черт, которого он пытался поймать в Черном озере, схватил его за ногу и утащил под воду. Ничего необычного, кроме уязвленной гордости — словно в первый раз — быстро заживших, благодаря мази мадам Помфри следов от зубов, и, конечно же, предостережений Трелони. Но ведь он мог ловить гриндилоу и раньше, и никак бы не связал гадание и хитрость озерной твари.       — Нет, это бред какой-то. — Пробормотал Том, вспоминая, как два дня назад подавился водой так, что Хагрид, добрая душа, с испугу, но исключительно в лечебных целях, треснул его ладонью по спине.       И еще этот Поттер, так часто начавший вспоминать Блэка. Дождь или не дождь тому виной, а каждое упоминание имени вызывало опасение — что, если на месте привычно улыбчивого Поттера окажется тот человек, искренне и заслуженно желающий его смерти?       — Вот бы этого прошлого никогда не было. — Обрела звук не успевшая оформиться мысль.       Том, сбросив одеяло, вскочил. Сделав пару беспокойных шагов по комнате, он остановился подле окна. Опять, в который раз в памяти встал Азкабан, те редкие дни, когда мир снаружи казался роскошью.       — Нет, никогда я туда не вернусь.- Прошептал Том плачущему окну и вздрогнул, точно молния, ударившая землю где-то вдалеке, поразила и его.       Есть еще одно место, само существование которого обеспечит пожизненный срок.       ….       — Люмос!       Потолок пещеры привычно озарился светом.       Том медленно прошелся вдоль кромки воды, теперь казавшейся лазурной. Всегда ли осенью она имела такой оттенок? Верно, цветет какая-нибудь водоросль…       Том, осторожно опустившись на колени, коснулся воды рукой. От обжигающего холода, казалось, свело пальцы. Послышался тонкий запах гнили. Том, мотнув головой, принюхался.       Показалось, конечно, показалось. Инферналы не гниют, ни под водой, ни в земле.       Но хорошо горят, крайне хорошо. Останется только вывести их на берег и разом сжечь, все то неприглядное прошлое, грозящееся отнять те крохи нормальной жизни, что, наконец, выпали ему.       Просто вывести на берег и сжечь.       Том погрузил ладони под воду, и, прикрыв глаза, привычно потянулся к магии, к своей магии. Но инферналы, еще весной прекрасно слушающиеся, не откликнулись.       Том, нахмурившись, пригляделся к воде. Показалось, что под бирюзовой толщей мелькнуло что-то белое.       Том наклонился ближе, вглядываясь, как холодная рука, обдав брызгами, обхватила за шею, заставляя нырять в бирюзовый холод.       Вода с готовностью сомкнулась над головой, ноги обхватило что-то тяжелое и потянуло вниз. Том, глупо взмахнув руками, еле удержал рефлекторный судорожный вдох.       С пальцев сорвалось бестолковое пламя, ставшее последним светом, что он успел увидеть.