И в борьбе есть место чувствам

      [Цзинъи!]       {Сообщение доставлено. Не прочитано.}       [Я не то хотел сказать]       {Сообщение доставлено. Не прочитано.}       [Я не думаю так]       {Сообщение доставлено. Не прочитано.}       [Правда]       {Сообщение доставлено. Не прочитано.}       [Я сначала думал так, но потом узнал тебя]       {Сообщение доставлено. Не прочитано.}       [И понял, что ошибался]       {Сообщение доставлено. Не прочитано.}       [Давай поговорим]       {Сообщение доставлено. Не прочитано.}       [Пожалуйста, вернись]       {Сообщение доставлено. Не прочитано.}       [Цзинъи, прости меня]       {Сообщение доставлено. Не прочитано.}       – Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети, – в третий раз в телефоне звучит монотонный женский голос, и Не Хуайсан раздражённо цыкает, сбрасывая.       Ладно, хорошо, он понял! Лань Цзинъи сейчас не хочет с ним говорить, это нормально, он имеет на это полное право. И как бы Не Хуайсан ни хотел всё объяснить сейчас, чтобы не было больше никаких недоразумений, если парень хочет побыть один, то пусть будет. Но потом Хуайсан обязательно ему всё скажет, а ещё спросит, что имел в виду юноша, был ли он просто зол, как и его тренер, или он действительно так думал всё это время. Если это так, то… То он предложит найти компромисс, они обязательно поговорят и договорятся, как и делают все взрослые люди. Они найдут решение, и всё будет как раньше.       Хуайсан так не хочет, чтобы Цзинъи просто взял и исчез.       Приходит следующий тренируемый им боксёр, и Не Хуайсан вынужден заняться им, пытаясь отвлечь себя работой от тяжёлых мыслей, переполненных чувством вины и сомнениями. Наверное, выходит не очень, потому что его подопечный раза четыре спросил, всё ли у него нормально.       Молодой мужчина каждые двадцать минут берёт телефон в руки, но там ничего не меняется, ни звонков, ни ответов, ни даже «прочитано». Так, ладно. Откликнется, когда откликнется, нужно сосредоточиться на работе.       Но через двадцать минут всё это вновь повторяется.       И всё равно Не Хуайсан понимает, что с Цзинъи всё нормально, он просто расстроился, поэтому он продолжает работать, как обычно, хоть и не может перестать переживать и сожалеть.       Цзинъи убежал часов в шесть вечера, сейчас уже восемь, рабочий день закончился полчаса назад, он остаётся в здании только затем, чтобы проверить кое-какое оборудование по инвентарному номеру. Не Хуайсан копается в пыльном архиве, который он почему-то, на самом деле, очень любит, когда к нему вдруг прибегает ещё не успевший отправиться домой вахтёр.       – Тренер Не, – говорит пожилой тучный мужчина, платочком промакивающий лысину, – Вы бы не могли подойти к рабочему телефону на ресепшене? Там позвонили, сказали, что это очень важно, что нужны именно Вы.       Сначала Не Хуайсан непонимающе смотрит на мужчину, думая о том, кто вообще будет звонить в школу после закрытия и спрашивать его, а потом пулей несётся в застеклённое фойе.       Кто-кто, ну конечно Цзинъи! Только ему может понадобится Не Хуайсан в такое время. Может, он просто не хотел отвлекать его от работы? А звонит на рабочий потому, что… Может, у него телефон сел, а возможности зарядить нет.       – Да? – постаравшись, чтобы его голос не звучал запыхавшимся, произносит тренер, готовясь к тому, чтобы начать извиняться, но…       Но мягкий голос, звучащий из телефонной трубки, не принадлежит Цзинъи.       – Добрый вечер, это тренер по тайскому боксу Не Хуайсан?       Мужчина еле успевает подавить разочарованный вздох. Значит, он всё ещё не хочет с ним говорить.       – Да, – тихо выдыхает мужчина, но сразу же берёт себя в руки и громче повторяет: – да, это я. С кем имею честь говорить?       – Здравствуйте, тренер Не. Извините за беспокойство в столь поздний час, – раздаётся приятный голос молодого, по всей видимости, человека, – Меня зовут Лань Сычжуй, я являюсь братом Вашего подопечного Лань Цзинъи.       Не Хуайсан широко распахнутыми глазами смотрит на трубку. Тот самый Сычжуй? Но… Почему он звонит Хуайсану?       – Да, я наслышан о Вас, приятно познакомиться, – бормочет мужчина, всё ещё не понимая, что происходит.       – Взаимно, – вежливо отвечает Лань Сычжуй, – я бы хотел кое-что узнать от Вас о своём брате. Видите ли, он должен был вернуться домой ещё полтора часа назад, у нас были планы, но его всё ещё нет, а его телефон выключен. В последний раз я видел его перед уходом в Вашу школу на тренировку. Скажите, пожалуйста, он сегодня был на занятиях?       Он что?       Он не вернулся домой?       – Д-да, он был, – потрясённо проговаривает Не Хуайсан, – но вышло так, что мы с ним повздорили в конце тренировки, он убежал, я не успел его остановить. Он написал мне смс, что хочет приостановить занятия, и после этого не выходил на связь – о боги.       Повисает тишина, а после голос Лань Сычжуя звучит так, будто он сдерживается, чтобы не… что? Не Хуайсан не понимает, он ничего не понимает.       – Если всё так, то, боюсь, всё серьёзно.       «Это моя вина, это моя вина, это моя вина–»       – Молодой господин Лань, – неожиданно для себя произносит молодой мужчина, облизнув пересохшие губы, – я предлагаю нам обменяться номерами мобильных телефонов. В произошедшем виноват я, я не могу просто взять и… В общем, я помогу с его поисками и позвоню, если что-то узнаю. И, пожалуйста, позвоните или напишите мне, если тоже что-то узнаете.       Не Хуайсан слышит вздох с другой стороны связи, а после Лань Сычжуй говорит таким тоном, что у мужчины сжимается сердце:       – Да, да, конечно. И спасибо Вам большое, тренер Не.       После этого разговора Не Хуайсану требуется ещё пять минут, потому что дрожь, сотрясающая его тело, и всхлипы, вырывающиеся из его горла, почти что выливаются в полноценную истерику. Почти что, потому что Хуайсан вдруг цепляется за мысль о том, что так он не поможет Лань Цзинъи, юноше с солнечной улыбкой и глазами цвета ночи.       Есть только один знакомый ему человек, который точно может быть полезным в поисках человека.       – Лейтенант полиции Цзян Ваньинь, – раздаётся похожий на машинный голос.       – Цзян-сюн? Это я, Хуайсан.       – А, привет, – дрогнувшим голосом произносит Цзян Чэн, – не узнал, что-то я заработался. Слушай, я сегодня в ночную, давай позже созвонимся–       – Цзян-сюн, я по делу.       В любой другой ситуации Не Хуайсан постыдился бы загружать и так уставшего друга, но сейчас у него просто нет выбора. Тот, видимо, замечает, что что-то не так, и произносит:       – Слушаю.       Через пять минут объяснений Цзян Чэн произносит:       – Ты ведь знаешь, что заявления о пропаже человека составляют только спустя сутки после–       – Цзян-сюн, – в несвойственной ему нетерпеливой манере перебивает Не Хуайсан, – это моя вина. Я не могу не… Я молю тебя.       Цзян Чэн молчит, а после тяжело вздыхает.       – Ладно, ладно, тебе не стоит… Погоди, – вдруг перебивает он сам себя.       На том конце связи слышен какой-то невнятный шум, чьи-то громкие голоса и отрывистые фразы, произносимый Ваньинем: «Где?»; «Наши там уже или?»; «Поговорите со свидетелями».       – Прости, здесь срочный вызов, что-то серьёзное, надо ехать – наконец говорит он в трубку, и Не Хуайсан бледнеет. Нет, они же ещё не успели договорить!       – А как же–       – Просто скинь мне его данные, я разошлю ориентировки сразу же, как вернусь, обещаю!       Звонок завершается, и Не Хуайсан немедля начинает искать личное дело Лань Цзинъи.       Спустя двадцать минут он в одиночестве идёт к метро. Сейчас как никогда ясно ощущается то, как сильно Хуайсан привык к тому, что Лань Цзинъи рядом. Он стал частью жизни этого молодого странного мужчины, причём неотъемлемой.       В горле вновь встаёт ком, и Не Хуайсан пытается проглотить его. Всё ещё нет ни одной весточки ни от брата Цзинъи, ни от друга Хуайсана, и это начинает сводить с ума.       А потом в кармане начинает вибрировать телефон, и мужчина достаёт его так быстро, как только может. «Цзян-сюн».       – Да?!       – Хуайсан, – голос Цзян Чэна звучит так тяжело, что руки тренера непроизвольно вздрагивают, – Я сейчас на вызове. Здесь произошла серьёзная драка, восемь человек без сознания. А ещё тут, кажется, была поножовщина. Один парень, как я понял, в тяжёлом состоянии, его забрали в реанимацию, в больницу номер 7.       – Это… Ужасно, – произносит Не Хуайсан, закусывая губу, и хмурится: – но почему ты рассказываешь мне об этом?       Молчание. Тяжёлое напряжённое молчание.       – Потому что мы установили личность. Сто процентов верно. Это… Хуайсан, это твой Цзинъи.       Не Хуайсан роняет телефон и падает коленями в белый-белый снег.       – Что?       ***       Хуайсан так давно сидит в коридоре больницы, ожидая хоть каких-то новостей, что умудряется заснуть. Это не так странно – он провёл в приёмной всю ночь, несмотря на то, что врачи чуть ли не силой хотели его выставить, благо решивший проведать друга Цзян Чэн вовремя посветил значком. Но его не пустили к реанимационной, и даже полицейский рядом не изменил ситуацию. «Только родственникам разрешено находиться возле реанимационной, когда идёт операция, у нас не проходной двор». Мать вашу.       Эта ночь была полна боли, переживания и самоненависти. Неудивительно, что где-то в половину четвёртого он отрубился, так и не дождавшись новостей.       А вот просыпаться очень странно.       Не Хуайсан вспоминает, где он и почему он здесь, как только открывает глаза, и в ту же секунду он готов подорваться и бежать терроризировать медсестёр и врачей, но не делает этого.       Он укрыт шерстяным пледом, подоткнутым сбоку, чтобы не задувало. Это кто так о нём позаботился? За эту ночь он успел так доебать весь медперсонал, что каждый из них проклял его как минимум трижды.       – Проснулись?       Парень осоловело моргает, чтобы, когда он повернёт голову, быть в силах разглядеть говорящего. Им оказывается юноша лет семнадцати-восемнадцати с очень приятными чертами лица и мягкой полуулыбкой. Голос кажется знакомым.       – Лань Сычжуй, – представляется – вновь – юноша, – вот теперь действительно приятно познакомиться, тренер Не.       Глаза Не Хуайсана озаряются пониманием, и он кивает в ответ.       – Мне тоже, но жаль, что при таких обстоятельствах.       Губы Лань Сычжуя растягиваются в ободряющей улыбке.       – Будете капучино?       Тут Не Хуайсан замечает, что в руках юноша держит два стаканчика с ароматным напитком, и с готовностью кивает. Надо же, он такой заботливый. Ясное дело, почему Цзинъи так хочет его оберегать…       Цзинъи!       – Как он? – отчаянно спрашивает Не Хуайсан, вцепившись в горячий стаканчик пальцами.       – Операция прошла успешно, – с улыбкой произносит юноша, и у мужчины от этих слов аж сердце начинает биться быстрее, а на губах растягивается несмелая улыбка, – повезло, что жизненно важные органы задеты не были. А-И потерял много крови, но её смогли восполнить с помощью донорской. Сейчас он стабилен, даже пришёл в себя, я как раз недавно от него вернулся.       Жив. Он жив, и он в порядке. Какое счастье.       У Не Хуайсана не остаётся сил на то, чтобы хоть как-то сдерживать свои эмоции. Мужчина подносит ладонь к своему лицу, утыкаясь в неё же, и кусает губы, судорожно дыша. Лань Сычжуй молча смотрит на него с ещё более мягкой улыбкой, чем прежде, а затем произносит:       – Знаете, со мной хотят поговорить следователи, какое-то время я буду занят разговорами с полицией. Я был бы очень благодарен, если бы Вы в это время побыли рядом с моим братом, вдруг ему что-то понадобится.       Хуайсан пытается изобразить улыбку, но она выходит слишком вымученной.       – Я не думаю, что он хочет меня сейчас видеть, – негромко произносит он.       – Не попробуете – не узнаете.       Почему-то после этой фразы Не Хуайсану кажется, что у него вот-вот покраснеют уши.       – А для чего Вас хотят допросить? – пробует сменить тему он, но, если честно, это и впрямь неожиданное заявление. Причём здесь брат пострадавшего?       – Всё из-за… Вы знаете о самом деле?       Не Хуайсан кивает, его лицо тут же приобретает суровое выражение. Цзян Чэн немного рассказал ему, и Не Хуайсан чуть ли не побежал в палату, где приходили в себя Вэньские отродья, чтобы собственноручно задушить Вэнь Чао подушкой. Ваньинь остановил его одной фразой: «Слишком легко отделается. Мы теперь его так прищучим, что тюрьмы не избежать. Там с ним разберутся пооригинальнее».       – Ну вот, – смущённо произносит Сычжуй, – а так получилось, что у меня тоже есть клеймо клана. Меня просто хотят проверить, но мне нечего скрывать, так что всё в порядке.       Не Хуайсан смотрит на этого мальчика и думает, что он невероятно сильный. Лань Цзинъи очень повезло с братом. И Лань Сычжую тоже.       – Я тоже буду давать показания, – это так; ночью он рассказал лейтенанту Цзян о том инциденте трёхмесячной давности, сам предложив занести его слова в протокол, – так что можете не переживать, в этот раз Вэнь Чао зашёл слишком далеко, ему не вывернуться.       – Надеюсь, за каждый поступок надо отвечать, – кивает парень и поднимается на ноги, замечая стоящего в дверях приёмной офицера. Он поворачивается вновь к Не Хуайсану и с улыбкой произносит: – Мне пора. А Вы, всё-таки, присмотрите за моим братом, пожалуйста. Я уже договорился с медперсоналом. Уверяю Вас, он точно захочет с Вами увидеться.       Не Хуайсан тяжело вдыхает, но внутри него уже трепещет огонёк надежды.       – Как Вы можете быть так уверены в этом?       И тут этот Лань Сычжуй улыбается так, что становится ясно, что он и Цзинъи – братья, пусть и не кровные.       – А Вы сначала поговорите с ним, а потом сами попробуйте ответить на этот вопрос.       ***       Чего Не Хуайсан не ожидал, так это того, что юноша будет спать, когда он зайдёт. Мужчина застывает в дверях, а после тихонько прикрывает их за собой, проходя внутрь. Возле кровати стоит стул, развёрнутый лицом к пациенту, и мужчина аккуратно, стараясь не издавать и шороха, садится на него.       Капельница с обезболивающим стоит рядом с юношей, вся правая сторона его лица заклеена белыми медицинскими повязками с липучками, а на шее словно ожерелье из синяков. Такой бледный, такой уставший. Где же твоя улыбка, Лань Цзинъи?       Улыбнёшься ли ты мне ещё хоть раз?       Горячие слёзы падают на пальцы, судорожно комкающие ткань брюк. Хуайсан всхлипывает. Надо же, ещё со вчера держался, а стоило только увидеть его – и всё. Он жмурится, позволяя себе плакать хотя бы сейчас, пока никто не видит, и наклоняет голову.       Но буквально через десять секунд он слышит это:       – Хуайсан? Ты чего плачешь, я же живой, вроде.       Мужчина распахивает глаза – слезинка остаётся висеть на ресницах.       – Цзинъи! – восклицает он, – Цзинъи, ты как?       Лань Цзинъи смотрит на него таким взглядом, словно тоже думает: «Какое счастье, он здесь, он в порядке». Это пробирает Не Хуайсана до костей, и он замолкает. Открывает и закрывает рот, будто глупая рыба, не зная, что сказать. Только слёзы продолжают течь по щекам, но он не в силах остановить их. Хуайсан громко шмыгает носом, а затем…       Затем Лань Цзинъи ему улыбается, и делает он это так, как не было раньше. Или так кажется воспалённому мозгу Хуайсана и его сердцу, которое уже с ума сходит от всех чувств. И парень просто не выдерживает.       – П-прости, прости меня, Цзинъи, пожалуйста, прости!       Голос срывается на всхлипы, но Хуайсан всё равно продолжает говорить:       – Я такой идиот, самый настоящий, я-я наговорил тебе… Наговорил всякой ерунды. Я не считаю тебя ребёнком, я не считаю тебя обузой, я очень-очень-очень рад, что я твой тренер, что ты есть в моей жизни, пожалуйста, Цзинъи, только не уходи из неё, прошу тебя.       Плечи начинают трястись от сдерживаемых рыданий, и парню приходится уткнуться лицом в собственные ладони, чтобы не показывать своё отвратительно заплаканное лицо.       – Я-я д-думал, что… Я п-почти потерял тебя этой ночью, я не хочу вновь через такое проходить, я.. Не вынесу, Цзинъи.       Он всхлипывает и тут же ойкает, когда чувствует прикосновение тёплой руки к своей ладони. Юноша отнимает руку от лица тренера, но не спешит её отпускать. Не Хуайсан замирает и не торопится её вынимать.       – Хуайсан, нет, нет, ты не идиот, – качает головой немного опешивший Лань Цзинъи, – это мне нужно извиниться. Нет, я хочу это сделать – я пообещал, что скажу, если выживу.       Молодой мужчина вновь всхлипывает носом, когда начинает представлять, через что пришлось пройти Лань Цзинъи, и юноша тут же успокаивающе гладит его по ладони. На мгновение все ощущения Хуайсана сосредотачиваются в его руке, и он не может поверить, что это взаправду.       – Я никогда не считал твои тренировки плохими, Хуайсан, если бы вчера я дрался так же, как до нашего знакомства, я бы погиб. Но я победил, и всё благодаря тебе. Я никогда не хотел другого тренера, не думал даже об этом, а та моя просьба… Я лишь хотел, чтобы ты смотрел на меня и наслаждался. Я был в отчаянии, не знал, как привлечь твоё внимание–       – Моё внимание?       Не Хуайсан аж перестаёт убиваться от удивления. Сидит и смотрит широко распахнутыми опухшими карими глазами на раненого, шмыгает покрасневшим носом и разве что не икает, но губы закусывает, и те становятся всё краснее и бесформеннее.       А Лань Цзинъи смотрит на него… Хуайсану даже страшно додумывать как на кого, потому что ему будет слишком больно разочаровываться.       Вот только он не знает, что Цзинъи и не собирается его разочаровывать. Цзинъи не умеет врать, и да, Сычжуй все ещё считает это хорошим качеством. Остаётся надеяться, что он прав.       – Внимание парня, который мне нравится.       – Н-нравлюсь?       Что? В смысле? Как именно?! Быстро сформулируй нормально, пока этот влюблённый старый дурак не напридумывал себе чего-то ещё!       – Как друг? Или там как человек?       Алая краска заливает щёки. Не Хуайсан сам не замечает, насколько близко он пододвигается к юноше в ожидании ответа. Сердце стучит как бешеное.       – Это тоже, но, вообще, – произносит Лань Цзинъи, а после он облизывается. И Не Хуайсан не в силах оторвать взгляд от движения его языка. Вот он чёртов извращенец, у парня просто губы пересохли, а он–       И в этот момент эти «пересохшие» губы накрывают его собственные, солёные от слёз.       Не Хуайсан издаёт удивлённый вздох, и Лань Цзинъи, чёртов Лань Цзинъи, который вовсе не так невинен, как думал его тренер, пользуется этим, проникая языком между приоткрытых губ и зубов. Миг прикосновения его языка размазывает Хуайсана, и тот вздрагивает всем телом, готовый стонать уже просто от одного аккуратного касания.       Но Лань Цзинъи оказывается ещё коварнее. Он не даёт Хуайсану насладиться моментом, а отстраняется, напоследок собрав языком всю солёную влагу с припухших губ.       – Вообще вот так, – говорит юноша, и у Хуайсана еле-еле хватает сил, чтобы понять, о чём он, блять, вообще. – Извини, пожалуйста, я, наверное, не должен был так делать; если тебе неприятно, я больше никогда не притронусь к тебе и пальцем, можешь ударить меня даже, только лучше не бей с правой–       Да заткни ты уже свой прекрасный рот.       Не Хуайсан сам подаётся вперед, кладёт руку на свободную от бинтов щёку и целует медленно, нежно, исследуя каждый сантиметр покусанных, но таких мягких горячих губ. Кошмар, да как он жил до этого момента, не зная, какую эйфорию чувствуешь, когда целуешь Лань Цзинъи.       А потом Цзинъи углубляет поцелуй, языком оглаживая кромку зубов молодого мужчины и прихватывая зубами его нижнюю губу.       Нет, забудьте. Ту эйфорию, когда Лань Цзинъи отвечает на твой поцелуй и перехватывает инициативу.       Они отстраняются только тогда, когда воздух заканчивается. Ох, как же красив Цзинъи с румянцем на щеках.       – И что… Что это значит?       Хуайсан тихо, но искренне смеётся.       – Что твоё «вот так» и моё «вот так» одинаковы, – говорит он с мягкой улыбкой.       А глаза Лань Цзинъи начинают сиять, словно звёзды. Да, Хуайсан, ты становишься чересчур поэтичен.       – Правда?!       – Прав–мнф, – его утягивают в ещё один поцелуй, но Не Хуайсан отдаляется первым. Потому что тут кое-кто, вообще-то, после реанимации, а так они не остановятся.       – Всё-всё, хорошего понемножку, – счастливо смеётся Не Хуайсан, а Лань Цзинъи вторит ему, но всё ещё держит за руки.       – Хуайсан, – восхищённым голосом произносит юноша, поглаживая ладони возлюбленного, о небеса, – так мы теперь… Вместе, да?       Парень закусывает губу, чтобы не лыбиться слишком сильно, и несколько раз кивает.       – Я… Я всегда боялся отношений, но именно с тобой я хочу попробовать.       – Ты, – восторженно шепчет старшеклассник, – ты просто… Я ещё раз хочу тебя поцеловать.       Не Хуайсан качает головой и, подавшись вперёд, прижимается своим лбом ко лбу Лань Цзинъи. Он считал его своим наказанием, а оказалось, что этот парень – благословение, чудо. Вот только беречь его надо, а то вечно неприятности себе наживает.       – Хорошенько поспишь – поцелую. Я буду тут, не уйду никуда.       И тут в глазах этого невыносимого парня появляются дьяволята.       – А что мне сделать, чтобы было что-то ещё помимо поцелуев?       ... Ох. И кого это он считал невинным ребёнком?       Хоть Хуайсан и раскраснелся, аки маков цвет, но он всё равно фыркает так, будто бы ничего смущающего в этих словах нет.       – Полностью выздороветь.