По прихоти Малфоя

      Утренний свет пробивался сквозь шторы. Люциус приоткрыл глаза, чтобы посмотреть на часы, но его взгляд зацепился за шоколадные волосы, которые каким-то чудом были разбросаны и на его подушке тоже. Он глубоко вдохнул, словно пытался сдержать гнев, но на самом деле это было другое чувство.       Гермиона мирно спала, повернувшись к нему спиной; её силуэт словно светился под лучами утреннего солнца, создавая иллюзию спящего ангела. Маг удивлённо ухмыльнулся такому сравнению. Грязный тёмный Пожиратель Смерти и ангел. Как беспечно она выглядит сейчас, доверяя ему настолько сильно.       Люциус никогда бы не подумал, что на его принципы сможет повлиять маглорождённая ведьма. Ни-ког-да! Он и предположить не мог, что кто-то способен растопить его годами закалённую выдержку и умение придерживаться своих целей.       А ей удалось.       Если бы он только знал, во что обернётся вся эта затея, он бы ни разу не засомневался.       Когда он отдавал приказ эльфу насчёт Гермионы, он преследовал одну цель: подстраховать свою семью на случай, если Поттер победит. А о том, что он победит, можно было догадаться по поведению и внешнему виду Тёмного Лорда. Люциус подумывал, что хитростью и лицемерием сможет убедить девушку в своём раскаянии. Но у его сердца были другие планы на этот счёт. Точно так же, как и у его тела.       В первые их встречи ему казалось, что он сойдёт с ума от переизбытка чувств. Люциус ощущал её страх и беспокойство, но его это не радовало. Он и сам беспокоился о Гермионе в самые критические моменты. Но что-то в этой девушке определённо вызывало интерес. Скорее всего, это были её глаза. Глаза, полные боли, обиды и страха, но всё ещё верящие во что-то неизвестное Люциусу. И тогда он решил, что позволит себе узнать её лучше, что не сдаст её Тёмному Лорду ни при каких обстоятельствах.       Он придумал совместные вылазки в библиотеку мэнора перед носом у своего повелителя — в то время, как все Пожиратели могли свободно входить в мэнор.       Безумец, не иначе.       И очень скоро Люциус понял, что эти карие глаза отображают веру в него. Что Гермиона доверяет, а ему это нравится. И дело здесь не в самолюбии, а в том, что ничто подобное раньше не касалось души Малфоя. Это нечто глубокое и чистое, как и сама девушка. Люциус удивлялся её напористости и стремлению в поисках информации, её искренней реакции на что-либо и смелости высказать своё мнение. Она зацепила его бесповоротно. Люциус это осознал почти сразу и даже не противился внезапно появившемуся чувству, иначе он бы не делал столь смелые шаги в развитии их отношений. Конечно, маг видел, как Гермиона с интересом наблюдает за ним, как она восхищается его умением творить сложную магию. И он знал, что интересен ей. По какой-то непонятной причине эта ведьма не ненавидела его, а искренне интересовалась им. Впервые за всю жизнь Люциус почувствовал, что интересен женщине не «потому что…», а просто так.       По мере своих возможностей и сложившейся ситуации он защищал её, боясь нарушить то доверие, которое Гермиона ему оказала. Теперь у Люциуса было два дорогих человека, за которых он чувствовал ответственность. И, к слову сказать, с большей бережностью он относился к Гермионе, чем к собственному сыну. Чего стоит Обливейт, применённый к Драко.       И всё это из-за неё.       Маг ещё раз окинул взглядом изгиб её женственной фигуры и почувствовал, как в паху стало тесно. Тихо выругавшись, он выскользнул из-под одеяла и направился в ванную, стараясь держать себя в руках.       Мерлин, как долго у него не было женщины! И теперь, когда это произошло, ему нужно быть более аккуратным с Гермионой, по крайней мере в первые недели их половой жизни. Он дал себе слово, что сдержится, дабы не выглядеть в её глазах как похотливое животное.       — Доброе утро. — Выходя из ванной, Люциус заметил, что Гермиона сидит на постели и смущённо смотрит на него из-под опущенных ресниц.       — Доброе утро, — слегка улыбнувшись, ответила она. Ей хотелось спрятать голову под подушку — она не могла смотреть на него вот так, открыто, вспоминая о том, что они делали этой ночью.       Оказывается, в темноте гораздо легче быть смелой.       Какая-то неведомая сила толкала его в спину, вынуждая подойти к ней. Он искренне опасался того, что его тело и рассудок предадут данное самому себе обещание. Но всё же маг подошёл к Гермионе, и к счастью, она не смотрела в его глаза, цепляясь взглядом за его широкие плечи, исцелённую рану или махровый халат на бёдрах. Он наклонился и поцеловал девушку в лоб, лишь на мгновение задержавшись, чтобы вдохнуть аромат её волос.       «Не касаться её», «не смотреть в глаза» и ещё много «не» установил для себя Люциус, принимая душ. Он увидел тень удивления на её лице и мягко усмехнулся. Она ждала большей ласки, проявления его чувств, как подтверждение того, что между ними было. Но Люциус не мог предложить ей это сейчас. Он сам себе наступал на горло, убеждая себя снова и снова, что сдерживается ради её блага. Малфой резко развернулся и направился к стулу, на котором уже лежала его свежая одежда на сегодняшний день. Всё, лишь бы не видеть её расстроенный вид.       Увидев, что Люциус без тени стеснения одевается, стоя к ней спиной, Гермиона резко встала с постели и направилась к соседнему стулу, на котором лежало её новое платье и комплект белья.       Они молча одевались.       — Я отведу тебя в комнату, — горделиво возвышаясь над ней в своём новом костюме, проговорил Люциус.       Гермиона взглянула на мага, но его взгляд был устремлён на дверь.       — Да, разумеется, — тихо ответила девушка.       По мере того, как они шли по коридору, настроение Гермионы менялось в худшую сторону. Её разочарование сменилось злостью; при этом она не понимала, на кого злиться больше — на себя или на Люциуса. Когда они подошли к картине Абраксаса Малфоя, она чувствовала грусть, которая подъедала её веру в этого человека.       Люциус жестом руки пригласил Гермиону войти в комнату, и она медленно прошла в проём, избегая смотреть на мага.       — Я приду… спустя несколько дней. Сегодня Тёмный Лорд будет здесь по поводу случившегося. Пожиратели напали не по его приказу, а значит, кто-то что-то замышляет, — деловито проговорил маг, сам не зная, зачем ему хотелось поделиться этой информацией с Гермионой.       Когда он увидел, что Гермиона грустно смотрит на него и кивает в знак согласия, он не выдержал. Один шаг и Люциус обнял её за талию, прижимая сильно к себе. Он пленил её губы своими, настойчиво целуя. Гермиона обняла его за шею и запустила руку в волосы.       Она хочет меня.       Но, бедная девчонка, нужно подождать…       Люциус разорвал поцелуй и впервые за сегодняшнее утро посмотрел в её глаза. Он вжался в неё бёдрами, давая почувствовать своё возбуждение.       — Я, как и прежде, хочу тебя. Даже больше, чем ты можешь представить. — Он отступил на шаг назад, развернулся в проёме двери и быстрыми шагами ушёл прочь от Гермионы.       Дни монотонно сменяли друг друга; они были похожими, словно Гермиона переживала День сурка. Её пребывание в комнате и жизнь без него казались серыми и невзрачными.       Гермиона читала книги одну за другой. Вместо героев она представляла себя и Люциуса, и ей это нравилось — мечтать, воображать и планировать. Как хорошо, что все романы заканчивались хэппи эндом.       Ей было интересно, какой финал будет у их истории.       Она бы подумала, что ничего хорошего из этого не выйдет, но признание Люциуса перед тем, как он ушёл, оставило ей крохотную надежду. Надежду на то, что их отношения не закончатся одной ночью; надежду на то, что она сможет ещё хоть раз обнять его; надежду на то, что он останется жив.       Безумная в своих мечтах девушка, — сама себе улыбнулась Гермиона, и на её лице отразилась грусть.       По правде говоря, за эти дни она многое передумала, но самым правдивым ей виделся вариант, в котором никто не узнает о ней с Люциусом. Самый выгодный вариант для них двоих.       Без сомнений.       Она — позор для него, чистокровного лорда.       Он — причина ссор и разногласий с её друзьями.       Именно таким она видела их совместное будущее.       Гермиона всегда смеялась над девушками, которые после первого свидания с парнем планировали их общее будущее, решали, где будут жить, и выбирали имена будущим детям. Теперь же она сама строила планы, версии которых каждый раз становились смелее и смелее. Но, как и в большинстве случаев, она совершенно не знала намерений человека, которого так бесстыдно хотела приватизировать себе. Ей срочно нужно было увидеться и поговорить с Люциусом, просто жизненно необходимо.       Удивительно, но за эти дни Гермиона не волновалась о нём. Ей казалось, что если с Люциусом что-нибудь случится, она обязательно почувствует это. Будто между ними была какая-то особенная связь, о которой пишут только в книгах.       Однажды утром, когда она только вышла из душа, обмотанная небольшим махровым полотенцем, она увидела, как картина преобразуется в дверь.       Гермиона замерла, приложив руки к груди, чтобы придержать полотенце; кажется, она забыла, как дышать. А когда Люциус вошёл в комнату, выпалила: — Нам нужно поговорить.       Его взгляд стал суровым; маг несколькими шагами пересёк комнату и оказался очень близко к ней. А Гермиона только смотрела в тёмные, очень тёмные глаза, которые выглядели словно грозовое небо перед бурей.       — Нам не о чём разговаривать, — громко, властно и сексуально.       Люциус обхватил её лицо руками и притянул к себе, заставляя выдохнуть в его губы и медленно закрыть глаза.       Облегчение, вот что она почувствовала от его прикосновений.       Тёплая волна спокойствия пролилась по телу, внушая её сознанию, что всё будет хорошо. Она плавилась в его настойчивых руках, которые так смело блуждали по её телу, лаская каждый сантиметр нежной кожи. Полотенце уже давно валялось у их ног, словно белый снег. Гермиона не выдержала и, не прерывая поцелуя, сделала попытку расстегнуть пиджак Люциуса. Её пальцы с трудом преодолевали пуговицу за пуговицей, стараясь открыть тёплое тело мужчины для своих прикосновений. Спустя несколько минут его пиджак оказался возле полотенца. Гермиона наспех расстёгивала белоснежную рубашку, подставляя шею для его нежных поцелуев.       Люциус отстранился, и Гермиона разочарованно выдохнула, уставившись на три пуговицы, которые ей осталось расстегнуть.       Малфой нежно коснулся её подбородка, вынуждая поднять голову.       — Это всё не важно. — Он снова приблизился к ней, заставляя её краснеть и невинно хлопать глазами. — Смотри мне в глаза. Всегда, — у самых губ, касаясь её своими губами. Глаза в глаза, прежде чем начать новое безумие.       Гермиона не знала, как это работает, но теперь её не волновало то, что Люциус не был раздет. Какое это имело значение, если в конечном счёте он всё равно будет голым? Её сознание поглощал его взгляд, полный страсти и желания. Он гипнотизировал Гермиону, не давая шансов совладать со здравым смыслом. Её разум был как в тумане под напором его смелых действий и точно сказанных слов. Снова.       Она почувствовала под собой мягкость кровати, даже не осознавая, как именно оказалась на ней. Нежные поцелуи заставляют её откинуть голову на подушку и томно вздохнуть. Люциус снова испытывал тело Гермионы своими ласками, заставляя ёрзать по постели в неистовом желании. Он целовал её шею, медленно продвигаясь вниз, пока не остановился на груди, целуя её вершинку. Мгновение спустя он резко втянул сосок в рот, от чего Гермиона застонала, приводя его в восторг своей отзывчивостью.       Люциус чувствовал себя безумным подростком, который ни минуты не мог спокойно побыть возле девушки, чтобы не думать о сексе. Такой жажды он давно не ощущал. Его сводила с ума эта милая ведьма. Гермиона Грейнджер, примерная ученица, которая теперь так страстно выгибается перед ним на постели и сладко стонет от его ласк. Разве может быть что-то прекраснее?       Малфой скользнул рукой вниз к животу, плавно двигаясь к её сути. Он должен был убедиться, что Гермиона готова принять его. Его рука уверенно нашла нежный комочек плоти и аккуратными движениями погладила его. Девушка шире развела ноги, хватаясь руками за плечи Люциуса и подтягивая его для поцелуя. Гермиона смотрела в его глаза и видела восторг и страсть, словно глядела в зеркало.       Между тем Люциус скользнул пальцами по её нижним губам, обнаружив их совершенно мокрыми.       Мерлин, желала ли его когда-нибудь ведьма настолько сильно?!       Он погладил её вдоль, плавно касаясь клитора и кружа пальцами вокруг него. От этих дразнящих движений Гермиона захныкала и приподняла бёдра, желая показать Люциусу, что ей это нравится. И он не стал терять времени. Несколько лёгких круговых движений — и она стонет, прерывая поцелуй. Плавное скольжение вниз по нежным складочкам — и она приподнимает бёдра навстречу к нему. Резкое погружение двумя пальцами в лоно — и она нежно стонет, хватая его руку своими руками. Гермиона умоляюще смотрит на Люциуса, пытаясь заставить его руку двигаться в ней, но он хитро щурится.       — Я знаю, чего ты хочешь, — его голос хриплый, совсем не похож на тот, который она привыкла слышать.       — Да, — томно выдохнула Гермиона, ощущая, как кровь шумит в ушах от неистового желания и понимания, что наслаждение так близко, почти в её руках.       Люциус переместился и навис над ней, теперь его бёдра расположились между её широко разведёнными ногами.       Гермиона отвела взгляд от его лица, в этот раз точно намереваясь посмотреть на его достоинство. Увидев член, она неосознанно отодвинулась вверх. Разве может он помещаться в ней?! Теперь ей стало понятно, почему Люциус не хотел, чтобы она смотрела на него в их первый раз.       Он медленно вынул пальцы из неё, от чего ведьма недовольно хмыкнула, отводя глаза в сторону.       — И я знаю, что именно тебе нужно, — с этими словами Люциус ворвался в неё быстро, грубо и властно. На миг он зажмурил глаза, и впервые увидел не тьму, а миллионы мерцающих звёзд.       Мерлин, спаси его от падения!       Маг шумно выдохнул, стараясь совладать со своими чувствами, чтобы не кончить сейчас же и не опозориться перед Гермионой. Люциус почувствовал её руки на своей спине — эти тёплые прикосновения привели его в движение. Он сделал лёгкий толчок, потом ещё один и ещё, пока девушка под ним не зазвучала словно самая красивая мелодия в мире.       Он двигался в ней, растворялся в ней, упиваясь чувствами, которые казались сильнее всего на свете. Сильнее их статуса, принципов и грядущей войны. Теперь всё это не имело значения. Были только они вдвоём — Люциус и Гермиона.       Маг чувствовал, как горит её кожа, как горячее дыхание опаляет его собственную кожу на шее, как сердце Гермионы стучит, отдаваясь эхом в его сердечном ритме. Люциус понимал, что она на грани, на грани своего первого удовольствия с ним. Он просунул руку между их телами, с лёгкостью находя нужную точку. Его пальцы плавно массировали влажный клитор, от чего Гермиона вздёрнула ноги вверх, открываясь новым ощущениям.       Тяжёлый комок ощущений стал зарождаться в низу её живота, и девушка терялась в ощущениях. Она часто дышала, впиваясь ногтями в спину Люциуса, словно умоляя его дать ей необходимое облегчение. И он всё понял. Маг начал двигаться быстрее, наращивая темп и делая толчки более резкими, а движения рукой — напротив, нежными и мягкими. Спустя мгновения Гермиона выгнула спину и издала мягкий протяжный стон.       Люциус чувствовал, как клитор под его пальцами пульсирует, а лоно судорожно сжимает разгорячённый член. Он был на грани, когда ощутил, как головки его члена касается влага — её влага, как знак настоящего удовольствия. Он резко вышел из неё и с рыком кончил на постель.       Маг почувствовал усталость и шум в ушах, который стал более отчётливым.       Эта девушка довела его до головокружения, в самом прямом смысле. Ну не ведьма ли?! Люциус открыл глаза и увидел раскрасневшуюся Гермиону; кажется, она тоже истратила все силы, но чувствовала себя превосходно. Её блаженная улыбка и горящие глаза — этот вид многого стоит. Он усмехнулся ей в ответ, отстраняясь, чтобы лечь рядом.       Люциус обнял Гермиону за талию, привлекая в свои объятия. Ей было так спокойно, его прикосновения казались такими правильными, и она ни на секунду не жалела о совершённом. Ровно как и не задумывалась над тем, что будет дальше.       С недавнего времени Гермиона предпочитала не думать об этом. Её пугали любые предположения не только насчёт их совместного будущего, но и насчёт грядущих событий. Было ясно, что Гарри будет обязан вступить в бой с Волдемортом. И как бы больно и тревожно ей ни было по этому поводу, Гермиона приняла этот факт как веру во что-то хорошее. Она запрещала себе думать, что в этой войне они с Люциусом по разные стороны, ведь хуже всего было то, что кто-то из них окажется проигравшим.       И сейчас, лёжа в его объятиях, слушая стук сердца того, кого считала своим врагом, Гермиона осознала, что не хочет быть победителем в этой войне. Ведь тогда… тогда неизвестно, что будет ждать Люциуса. Его судьба волновала её больше, чем собственная. Впрочем, так было всегда.       — Прекрати думать. Даже сквозь воздух я чувствую твои мысли, — улыбаясь, проговорил Люциус.       Ей стоило бы что-то ответить, но она просто сильнее прижалась к его груди.       Казалось, если она сейчас откроет рот, то просто не сдержит в себе все те эмоции, которые испытывала, и разрыдается, увлажняя грудь Люциуса своими слезами.       — Всё будет хорошо. Уже скоро. — Он поцеловал её макушку, поглаживая рукой нежную щеку. — А сейчас мы пойдём в библиотеку.       — Что было на собрании? — Гермиона таки решилась задать этот вопрос.       — Ничего особенного, — усмехнулся маг, вставая с постели. — Кое-кто захотел занять моё место.       — Из-за этого было совершено нападение?       — Да. Эйвери захотел большей власти, предполагая, что моё убийство без согласия Тёмного Лорда сойдёт ему с рук. Но получилось с точностью до наоборот.       — Ты… ты убил их? — неверящим голосом проговорила Гермиона.       — Разумеется, — Люциус удивлённо посмотрел на неё, будто девушка перед ним изменила свой облик. — Почти всех, во время нападения.       Как ни в чём не бывало он продолжил одеваться. Увидев, что Гермиона искренне удивляется, Малфой лишь улыбнулся.       — А тех, кому удалось сбежать, Тёмный Лорд лично убил, показывая, как будут караться непослушание и безрассудство. Думаю, он решил, что мятежники хотели получить полную власть над магической Британией, сделав из мэнора штаб-квартиру, в которой собирали бы желающих свергнуть правление Тёмного Лорда. Так что по понятным причинам я теперь на хорошем счету у повелителя, и нам не о чём волноваться.       — Ты убил людей и так легко об этом говоришь?! — Гермиона села на кровати, прикрываясь одеялом. Она всё ещё не верила собственным ушам и удивлялась собственной наивности. Как она могла подумать, что этот человек изменился?       — Я убивал людей. И что-то мне подсказывает, что ты об этом знала. Даже более того — я готов убивать снова, если на то будут причины.       — Но… убивая, ты…       — Я сохраняю жизнь себе или кому-то из близких мне людей. — Терпению Люциуса можно было позавидовать. Он будничным тоном отвечал на вопросы Гермионы, словно верил в то, что все его поступки и жестокость можно оправдать, ведь они сделаны во благо кого-то. Или же ему просто-напросто было всё равно. Она склонялась к первому варианту.       — Хорошо. Я… Извини, я не имела в виду чего-то плохого. — Заправляя прядь за ухо, Гермиона слезла с постели, всё ещё прикрываясь одеялом.       Резким движением Люциус вырвал у неё одеяло. — Тебе нечего стесняться. — Он шагнул к ней и положил руки на талию. Гермиона почувствовала стыд от того, что Люциус был почти одет, а она стояла перед ним нагишом. — Ты красива. — Он нежно поцеловал её в щеку, потом в ушко и плавно спустился к шее.       Гермиона не выдержала и, обхватив Малфоя за плечи, откинула голову назад. Люциус приподнял её за бёдра, вынуждая обхватить его ногами. Не прерывая поцелуя, он направился в ванную.       — Куда мы? — тихим голосом спросила Гермиона, ещё крепче обвив его шею руками.       — Мы, — Люциус толкнул дверь ногой, — в душ.       — Но на тебе одежда, — растерянно проговорила Гермиона и замотала головой, пытаясь посмотреть вниз.       — Это всё не имеет значения, — лукаво улыбнувшись, маг прикусил мочку её уха.       Только после обеда им удалось добраться до библиотеки.       Гермиона чувствовала, что её тело излишне расслабленно, а ленивые движения каждый раз заставляли вспоминать страстные моменты этого утра. Она кидала короткие взгляды в сторону Люциуса и закусывала губу, осознавая, что именно они сотворили.       Люциус выглядел сосредоточенным и энергичным, почти как всегда. Но всё же кое-что отличало его от прежнего Люциуса.       Его глаза были наполнены жизненной силой, словно кто-то раскрасил их и добавил блеска. И он точно знал, кто является причиной этих изменений. Маленькая, хрупкая магглорождённая ведьмочка, которая то и дело посматривала на него с другого конца стола.       — Мы можем поискать информацию о самых мощных заклятиях. Возможно, хоть что-то подтвердит или развеет наши догадки, — Гермиона нарушила тишину, чтобы между ними не оставалось неловкого затишья.       Очень странно, но после близости с Люциусом она не знала, как вести себя рядом с ним в будничной обстановке. И ей казалось это большим шагом назад в их взаимоотношениях. Она видела себя его коллегой, которой было удобно спать с сотрудником, чтобы не тратить время на поиски кого-то. Словно помимо работы и секса их ничего не могло связывать. И, конечно, это мнение было ошибочным.       Их связывало гораздо большее, чем простое сотрудничество и секс, нечто более глубокое, что ощущалось в воздухе, как лёгкое прикосновение магии к телу.       — Так и поступим, — проговорил Люциус, окинув фигуру Гермионы жадным взглядом.       Ему стоило держать себя в руках, иначе такими темпами они сотрутся в порошок или вспыхнут адским пламенем, уничтожая библиотеку и всё родовое поместье Малфоев. Спустя десять минут Люциус и Гермиона стояли, склонившись над столом, погрузившись в изучение свойств и природы заклятья Адского пламени.       Дверь в библиотеку резко распахнулась, и в быстро приближающейся фигуре Гермиона узнала Драко Малфоя.