Двери Малфой-мэнора любезно открылись перед Гермионой, приглашая её войти. Не желая терять ни минуты, Гермиона быстро зашла внутрь, но сразу растерялась, не зная, куда идти.
— Здравствуй, Гермиона. Ты явилась быстрее, чем я предполагал, — Люциус медленно спускался по лестнице.
— Ты сейчас же мне всё объяснишь! — Гермиона бросилась к нему, и ей было плевать, как это выглядит. — Даже Молли Уизли знает… знает, что ты сотворил.
Малфой цокнул языком: — Ещё бы Молли не знать. Но вынужден тебя огорчить — сотворили это мы с тобой вместе.
— Что? — Гермиона понимала, что она напрямую замешана в этом магическом ритуале. — Эммм, возможно… Но я ничего не знала!
— Пройдём в гостиную, — Люциус подал Гермионе руку, — полагаю, у нас будет занимательный разговор.
Они поднялись на второй этаж. Гермиона приготовилась к тому, что ей снова придётся побывать в той страшной гостиной, в которой её пытала Беллатрикс, но Люциус привёл её в более уютную комнату. Холодный серый цвет стен и блестящего мраморного пола терялся в текстильных элементах интерьера, из-за чего комната выглядела немного уютнее. Гермиона осмелилась бы сказать «по-домашнему», и за этот жест она была благодарна Люциусу.
Малфой предложил Гермионе присесть в одно из кресел возле камина. Сам же он сел в соседнее кресло, расположившись напротив Гермионы.
— Я имею право знать, что происходит, — выдохнув, снова заговорила она.
Гермиона пыталась как можно скорее разговорить Люциуса, но тот, судя по всему, не сильно торопился. Маг пристально смотрел на Грейнджер, его взгляд остановился на её лице, затем задержался на груди, от чего она поспешила скрестить руки в защитном жесте.
Люциус хмыкнул: — Удивительно, что ты ещё не догадалась.
— Ты издеваешься?
— Нет, — Люциус откинулся на спинку кресла. — Будешь пить чай? Ромашка, мелисса?
— Мне не нужен успокоительный чай, Люциус! — вспыхнула Гермиона. — Хотя моё терпение на исходе…
— Может, ты голодна? — заботливо проговорил маг.
— Прекрати сейчас же! Перестань потешаться!
— Я не могу, — засмеялся Люциус. — Это настолько очевидно, но самая умная ведьма не может догадаться. — Вмиг он стал серьёзным: — Видимо, ты невнимательно читала.
Гермиона горела от досады — она ведь сама думала о том, что причина того, что творится, где-то здесь, у неё под носом. И пока Люциус не начал говорить, она решила ещё раз вспомнить всё, что происходило с ними.
— Так! — она встала и принялась расхаживать перед камином. — Я так понимаю, что всё началось с… — она взглянула на Люциуса, — с той, последней ночи. Значит, дело в том, что я выпила кровь?
Люциус молчал, внимательно слушая Гермиону, и она решилась продолжить:
— Значит ли это, что, выпив твою кровь, я каким-то образом связалась с тобой? То есть наша магическая энергия запечатлелась, создавая некий отпечаток?
Люциус улыбнулся и кивнул: — Но всё же ты упускаешь главное.
— Да. Может, объяснишь, почему мы чувствуем эту связь физически? Причём не в лучшем смысле этого слова. — Гермиона плюхнулась на кресло, предполагая, что Люциус наконец начнёт говорить.
— Что ты чувствуешь?
— Я уже тебе говорила. С тех пор ничего не изменилось.
— Это перестаёт быть забавным, — нарочно обеспокоенно проговорил Люциус. — Ты действительно не заметила других изменений?
— Нет, — Гермиона скривилась, признавая своё поражение. — А ты… ты чувствуешь изменения? Ты заметно похудел, это одна из причин… — она покосилась на двери, словно ожидала, что кто-то вот-вот ворвётся в комнату, — …или последствий этой связи.
Люциус выровнял спину, было видно, что он в предвкушении.
— Меня тошнит, — с презрением сказал маг.
Гермиона насторожилась, воспринимая эту фразу как оскорбление в свою сторону. Если ему до тошноты неприятно смотреть на то, как она пытается разобраться, в чём дело, то неужели нельзя просто рассказать всё самому?
Люциус поднялся с кресла и направился в сторону Гермионы.
— Меня тошнит по утрам, — нарочно тихо, но так чётко, что эти слова впивались в сознание Гермионы и навечно занимали своё место в памяти, — и я чувствую дикое возбуждение по ночам, желая снова ощутить запах травяного шампуня и прикосновения к твоей нежной коже, — последние слова он прошептал Гермионе на ухо.
Она так и не смогла пошевелиться.
Кажется, только теперь до неё дошла очевидность и дикость того, что с ними происходит.
Маг отошёл от Гермионы, пристально глядя в её глаза. Он буквально слышал, как шестерёнки в её голове шевелятся, обрабатывая и воспринимая информацию.
Гриффиндорка вскочила на ноги и инстинктивно схватилась рукой за живот.
— Тошнота? — она в ужасе уставилась на Люциуса. — Но… Я… Этого не может быть! Как? — Гермиона с недоверием смотрела на Малфоя.
Ей хотелось думать, что это розыгрыш, что он решил так пошутить, но сознание въедливо твердило о реальности происходящего.
— Что-то мне подсказывает, что ты примерно знаешь «как», — серьёзным тоном проговорил маг.
— Что-то мне подсказывает, что ты давно знаешь об этом! — передразнив Малфоя, Гермиона скрестила руки на груди.
— С самого начала, — лениво проговорил Люциус. — Но, признаюсь, утренний токсикоз не входил в мои планы.
Гермиона была в шоке — и это мягко говоря. Видимо, у Малфоя талант к тому, чтобы удивлять её своими поступками.
Мысль о том, что, возможно, Люциус попробует нанести ей вред при личной встрече, вспыхнула и погасла, растворяя тревогу. Ведь если бы он хотел избавиться от неё или ребёнка, он бы уже это сделал — ещё тогда, в Норе.
Но всё-таки ситуация из ряда вон выходящая, настолько, что ей самой в это не верилось.
— Зачем? — в глазах скапливались слёзы, и она поспешила отвернуться.
— Я так захотел. — Люциус приблизился к Гермионе и взял её лицо в свои ладони. — К тому же, это второе условие, которое помогло тебе аппарировать.
— То есть… ты… — она задыхалась от эмоций.
— Если бы оплодотворение не произошло, ты бы не смогла аппарировать, — Люциус вытирал большим пальцем руки её слёзы.
— Но я… Ты ведь… Мерлин, для тебя это неприемлемо! Ребёнок-полукровка, это же…
— Для меня было приемлемо спать с магглорождённой ведьмой, значит и последствия тоже приемлемы, — Люциус хотел обнять её, но Гермиона отошла от него.
— Что ты намерен делать? — гневно спросила Гермиона.
— Быть с тобой.
— Ты с ума сошёл! — Гермиона встала за спинкой кресла, чтобы хоть что-то разделяло её и Люциуса. — Это невозможно! Нереально!
— У тебя предвзятое мнение, Гермиона.
— Ты забыл кто ты, а кто — я? — она не хотела кричать, но голос сам по себе срывался на крик.
— Не забывай, с кем разговариваешь, Гермиона, — Люциус склонил голову в предупреждающем жесте.
— Ты мне угрожаешь?
— Предупреждаю. Если ты не прекратишь истерику, я вынужден буду принять меры.
— Давай! Что ты сделаешь? Опять отправишь меня в… — её гневную триаду прервало кресло, которое по мановению руки Люциуса развернулось, подбивая Гермиону и притягивая её силой магии.
Она слышала тяжёлые шаги Малфоя, который обходил предмет мебели, чтобы снова смотреть ей в лицо. Гермиона попыталась встать, но ничего не получилось — кресло будто приклеилось к ней.
— А теперь послушай внимательно, — Люциус присел на подлокотник, обнимая Гермиону за плечи. — Я не прыщавый мальчишка, чтобы отрекаться от своих поступков. Если я готов был обесчестить тебя и брать на протяжении длительного времени, значит, я более чем готов отвечать за последствия.
Маг прошёл вперед и наколдовал стул напротив Гермионы. Ему было необходимо видеть её глаза и эмоции, чтобы понимать, что Гермиона в полной мере вникает его словам.
— В день оплодотворения ты была Малфой. Кровь, которую ты выпила, растворилась в тебе, создавая иллюзию чистокровности. Ребёнок будет исключительно способным, а если учесть твои и мои умственные способности — ему не будет равных. Ещё вопросы будут?
— Но как сказать об этом? Что будет с моим будущим? — она не знала, что думать. Но предвзято думала, что ребёнок — крест на её карьере.
— Ребёнок не препятствие, а средство для достижения целей. Ты даже не представляешь, на что способны родители ради своих детей, — пояснил Люциус.
Как ему это удаётся? Каждый раз вот так точно комментировать её мысли.
— Ты не обязана кому-либо что-то говорить. К тому же, твои друзья знают, где ты была, и догадываются, чем ты занималась. Насколько я понял, Молли и Джиневра Уизли уже знают о нашем положении. Значит, вскоре об этом узнают все.
— Они не станут говорить об этом всем без меня, — возмутилась Гермиона.
— Конечно, они само благородство, — ехидно проговорил маг. — Только не жди, что я буду дружить с… твоими друзьями.
— Как и ты не жди, что я буду любезничать с твоими, — прищурив глаза, Гермиона вернула любезность Люциусу.
— У меня нет друзей. — Люциус поднялся со стула, и Гермиона почувствовала, что может сделать то же самое.
— Что теперь? — она уже успокоилась, и ей важно было задать именно этот вопрос, который касался её ближайшего будущего.
— Ты будешь со мной, в мэноре, — Малфой взмахнул рукой в воздухе. — После рождения ребёнка ты можешь пойти учиться. Разумеется, для личного удовольствия, поскольку я не вижу в этом смысла. Мы более чем обеспечены, чтобы не работать вообще. В крайнем случае можно работать на себя.
— А как насчёт того, чтобы работать во благо магического общества? — Гермиона скрестила руки на груди.
— Ну, разве что, если ты будешь Министром Магии, — с улыбкой произнёс Люциус.
— Звучит хорошо. Но кто тогда будет сидеть с малышом? — обеспокоенно проговорила девушка.
— Тебе придётся забросить свои петиции по защите эльфов. Мои домовики прекрасно ухаживали за Драко.
— Люциус… — Гермиона предупреждающе выставила указательный палец.
— Я не буду отпускать эльфов. Я не выжил из ума, и вряд ли это когда-то произойдёт.
Гермиона подошла к Малфою почти вплотную и вызывающе посмотрела в глаза. Она прошлась взглядом по строгой линии носа, чётким губам и скользнула вниз по стройному телу.
— У тебя нет такой власти надо мной, девочка, — севшим голосом проговорил Люциус.
— Уже вечер, Люциус, — склонив голову, Гермиона игриво откинула волосы за плечо, нарочно открывая доступ к своей шее. — Не ты ли говорил, что жаждешь ночью моих прикосновений?
— Я никогда не платил за секс. Тем более свободой эльфов.
— А что, если не эльфы будут присматривать за ребёнком? А, скажем, нянечка? — Гермиона положила руки на грудь Люциуса и принялась медленно ими водить то вверх, то вниз.
— Ты готова использовать человеческий труд вместо эльфийского? — лукаво проговорил Люциус.
— Наверное, я не знаю… — Гермиона осеклась, подумав, что её поспешные выводы не до конца продуманы.
Она ощутила, как Люциус обнял её за талию, запустив одну руку по спине, нежно и плавно поглаживая её сквозь одежду. И только сейчас Гермиона заметила, что её дыхание сбилось и ей жизненно необходимо воссоединиться с этим мужчиной. Она обняла Люциуса за шею, притягивая ближе к себе. Их лица медленно приближались друг к другу, и, похоже, они оба тонули в бездонных тенях собственных глаз.
— Я скучал, — прямо в губы, щекоча её кожу этим жарким признанием.
Они целовались медленно и нежно, словно пробовали друг друга, предвкушая нечто большее потом. Плавные движения его рук заставляли Гермиону выгибаться в надежде найти точки соприкосновения с его телом и утолить жар, который образовался внизу её живота. Люциус положил свою ладонь между ног Гермионы, выводя вверх средний палец. Она чувствовала давление сквозь одежду, его легкие движения сводили с ума. Создавалось впечатление, что вся её одежда пропиталась влагой от желания ощутить его в себе.
— Люциус, я…
— Шшш.
Маг поцеловал её под ухом, затем переместился к шее, нежно покусывая кожу. Он подхватил Гермиону на руки и направился к дивану. Люциус усадил её к себе на колени, продолжая целовать.
Грейнджер перевела взгляд вниз и с досадой обнаружила, что их соитию мешает куча одежды, на которую так не хотелось тратить время. Люциус лишь улыбнулся и достал палочку из кармана пиджака. Гермиона не знала, что за заклятие он применил, но шов на её джинсах, между ног, исчез, как и ткань трусиков. Она почувствовала прикосновение прохладного воздуха к влажной промежности, словно Люциус касался её пальцами, заставляя желать большего. Но этих прикосновений не было, и Гермиона застонала от досады. Малфой понял её желание и просунул руку между ног, слегка касаясь клитора, Гермиона крепче впилась руками в его плечи, выгибаясь от прилившего удовольствия. Она звучно выдохнула и плюхнулась на его руку, продолжая самостоятельно двигаться на ней, растягивая своё удовольствие.
— Слишком хорошо, когда рядом. Слишком плохо, когда раздельно, — она услышала, как Люциус прошипел эти слова ей на ухо и сейчас, как никогда раньше, понимала, о чём он говорит. Эта связь между ними слишком особенна, слишком болезненна и сладка одновременно.
Одним движением Люциус повернул Гермиону и навис над ней. Она понимала, что сейчас это произойдёт снова, но не была уверена, что готова испытать удовольствие без того, чтобы не потерять сознание. Эти эмоции и её чувствительность просто сводили с ума.
— Больше никаких джинсов, — заключил Люциус, расстёгивая ширинку своих брюк. — В платье тебя будет удобнее брать.
Она чуть не кончила от одной этой фразы.
Разве может звучать что-то более сексуально, чем запрет на что-либо от любимого мужчины?
Гермиона выдохнула, когда Люциус плавно скользнул в её тёплое лоно. Она так долго хотела именно этого, даже не подозревая о тайных желаниях своего тела.
Им было плевать на одежду, на то, что она сковывает их движения. Они чувствовали лишь то, что эта близость жизненно необходима двоим. Словно секс — это подтверждение всего, через что они прошли. Словно этот акт — связующее звено между реальностью и выдуманной фальшью.
Гермиона обхватила лицо Люциуса своими ладонями, притягивая его для поцелуя, который стал сокрушительным для них двоих. На этот раз она не потеряла сознание, хотя её состояние было похожее на нечто пограничное, когда мозг не мог в полной мере воспринимать происходящее вокруг.
Она наблюдала за тем, как Люциус лёг на диван, привлекая её к себе в крепкие объятия. — Нужно заменить диван на более удобный, — проговорил маг, приглаживая волосы Гермионы, которые норовили попасть ему в рот. — И тебе нужно выпить укрепляющее зелье. Потеря сознания не очень хорошо сказывается на ребёнке.
Гермиона приподняла голову: — Но я не теряла сознание.
— Но ещё и не ночь, — хитро проговорил Люциус.
***
После разговора с Люциусом ей предстоял очередной неловкий разговор с друзьями, хотя на этот раз Гермиона была спокойнее. Да и сами ребята с пониманием отнеслись к новости о том, что она ждёт ребёнка от Люциуса Малфоя. Возможно, Джинни подготовила их к этой новости.
— Люциус… ммм… сегодня слушанье по делу твоего сына, — с возмущением проговорила Гермиона, пытаясь застегнуть блузку. Люциус Малфой ей в этом всячески мешал, освобождая её заметно увеличившуюся грудь из-под лифчика и целуя чувствительные соски.
— Ну всё, в последний раз, — эту фразу он говорил уже трижды, но так и не сдерживал своего слова.
— Вам, Малфоям, нельзя доверять, — гриффиндорка отступила на несколько шагов в сторону и наспех застегнула пуговицы.
— Ты сама без пяти минут Малфой, — фыркнул Люциус.
Прошло чуть больше двух недель с тех пор, как Гермиона пришла к Люциусу, чтобы узнать правду. Она удивлялась тому, что с самого начала не догадалась, в чём причина их связи.
Как она вообще могла не понять, что беременна?
Сейчас Гермиона списывала всё на то, что она считала поствоенным синдромом. Проще говоря — реакцией организма на стресс. У неё и раньше случались задержки, особенно перед экзаменами и семестровыми контрольными, так что и в этот раз Гермиона не придала значения тому, что цикл сбился. Тем более, что других симптомов, указывающих на беременность, не наблюдалось.
Когда она впервые увидела Люциуса утром, вместо того, чтобы посочувствовать ему, Гермиона обрадовалась, что это не её выворачивает от сильнейшего токсикоза.
— Всё ради тебя, любимая, — измученным голосом проговорил Люциус, выходя из ванной.
Гермиона промолчала, не зная, что ответить. В душе она знала, что это правильно и справедливо.
И почему у магглов так не происходит? Чтобы часть страданий беременной женщины достались её спутнику. Женщине и так предстоит выносить это чудо и произвести его на свет. Особенно было бы уместно такое «наказание» тем мужчинам, которые бросают беременных девушек.
Гермиона улыбнулась.
— Магическая связь действует только между чистокровными волшебниками, — надевая рубашку, пояснил Люциус.
— Но я всё равно не понимаю. Вначале между нами был секс, а уже потом я выпила твою кровь.
— Видимо, оплодотворение произошло не сразу, — скривившись, пробормотал Люциус. — Через неделю будет четыре месяца, и этот кошмар должен закончиться.
***
Вот уже неделю Люциуса не мучал токсикоз, и он снова стал выглядеть безупречно по утрам. Гермиона даже завидовала тому, что на его бледной коже под глазами не заметно синяков от бессонных ночей любви.
Она же сама часто спала дольше положенного, стала очень рассеянной и невнимательной, но была благодарна Люциусу за то, что он молчал о её проступках и невыносимо вспыльчивом настроении.
— Скажи, а с Нарциссой было так же? — решилась спросить Гермиона, когда они шли по коридору мэнора, чтобы активировать портключ.
— Нет. Ничего подобного не было.
— Но ты ведь говорил, что…
— Только в тех случаях, когда чувства пары взаимны, — остановившись, проговорил Люциус. Он окинул Гермиону взглядом, оценивая её внешний вид.
— Этот костюм мы покупали вместе на прошлой неделе, — возмутилась Гермиона, увидев его строгий взгляд.
— Дело не в костюме. Наш малыш растёт, и это заметно.
Гермиона поспешила потянуть блузку вверх из-под юбки, чтобы та немного провисала на талии.
— Думаю, портключ подождёт, — Люциус схватил Гермиону за руку и повел в обратном направлении от выхода.
— Что ты творишь, Люциус? — встревожилась Гермиона. — Куда мы идём?
Он молчал, быстрым шагом преодолевая коридор за коридором, пока они не пришли к двери, которую Гермиона сразу же узнала.
— Библиотека? Ты что-то забыл?
— Да, я явно что-то забыл, — окинув Гермиону взглядом, Малфой прошёл внутрь. — Тебе не о чем волноваться, это простая формальность.
— Мерлина ради! Люциус, ты меня пугаешь! — Гермиона еле поспевала за ним, пока он вёл её в читательский уголок, тот, где они так много времени провели вместе. — Что ты задумал? — Люциус остановился и повернулся к ней лицом. — Если это очередной ритуал, то я…
Гермиона замерла, увидев, как Люциус достал белоснежную коробочку. Он смотрел в её глаза и видел шок — то, что ему так нравилось. Шокировать и впечатлять Гермиону было приятнее всего, её искренняя реакция пробуждала в нём чувства. И когда-то, почти год назад, впервые поцеловав Гермиону в этом зале, Люциус поклялся себе, что и впредь будет удивлять эту девушку.
— Мисс Грейнджер, я прошу вас стать моей женой, — чётко проговорил Люциус, хитро улыбаясь.
— Ты так улыбаешься, будто у меня нет выбора, — Гермиона старалась выглядеть возмущённой, но лёгкая улыбка её выдавала.
— А разве есть? — выгнув бровь, спросил маг.
— Ты невыносим!
— И я всё ещё жду ответа.
— Как благородно с вашей стороны, Мастер Малфой, — Гермиона опустила взгляд на открытую коробочку, в которой заманчиво сверкало кольцо с внушительным бриллиантом.
Она уже открыла рот, чтобы ответить…
— Хорошо подумай, прежде чем ответить, — предупреждающе сказал Люциус.
Гермиона фыркнула: — Я уже подумала. Ты пережил токсикоз вместо меня, — она кокетливо накрутила прядь своих волос на палец. — И, судя по размеру, ты кажешься мне состоятельным мужчиной, поэтому я принимаю твоё предложение.
Люциус улыбнулся и надел кольцо на палец Гермионы. Он поцеловал её руку, ладошку и, приблизившись к губам, подарил невесомый поцелуй.
— А теперь нам пора, иначе опоздаем.
— Постой, мы идём в Министерство и… может, пока снять его? — растерянно проговорила Гермиона, которая только теперь начала испытывать неловкость от размера и цвета подаренного украшения.
— Раньше нужно было думать. — Люциус взял её за руку и повёл прочь из библиотеки.
***
В зале суда было много народу. Пресса и всевозможные представители высшего сословия, бизнес-партнёры Люциуса и простые зеваки. Гермиона старалась спрятать левую руку, держа её позади себя. Ей совсем не хотелось, чтобы её друзья узнали о помолвке с Люциусом из газет.
— Прекрати так делать, иначе кто-то подумает, что ты спёрла мою золотую запонку и пытаешься её припрятать, — прошептал Люциус ей на ухо, когда они проходили к своим местам.
Гермиона зло посмотрела на Малфоя.
— Ты невыносим!
— Это только начало, милая, — елейно проговорил Люциус.
Гермиона опустила взгляд на кольцо, которое нереально сверкало даже в тени сидящего перед ней человека. Большой бриллиант переливался цветами радуги — ничего подобного Гермиона ранее не видела. Она даже не знала, что у драгоценных камней могут быть такие оттенки.
— Люциус, оно прекрасно, — прошептала Гермиона.
— Гоблинские бриллианты вместе с гоблинской работой. Бесценное сочетание магии, — маг наклонился к Гермионе поближе. — Как и ты.
Она покраснела от такого комплимента. Кажется, Гермиона всегда будет со смущением принимать их. Люциус умел красиво и точно говорить, в его словах не было воды и пустых обещаний. И это Гермиона ценила больше всего на свете. Не его многомиллионные капиталы и завидное положение чистокровного лорда, как позже напишут жёлтые газетёнки, обвиняя героиню войны в меркантильности и продажности. Её подкупала готовность Люциуса всегда подтверждать свои слова действиями.
В тот день суд закончился оправдательным решением в пользу Драко Малфоя. Убийства, произведённые его палочкой, посчитались «убийствами во имя добра». Первый раз Драко убил в Лютном переулке Пожирателя смерти, который попытался проклясть его. Второе убийственное заклятие Драко применил на войне, когда увидел, как Макнейр пытается утащить Полумну Лавгуд за пределы замка. И третьим убитым был Долохов.
Удивительно, но первый суд даже не рассматривал причину совершённых убийств, а лишь их наличие. И благодаря воспоминаниям, предоставленным Гермионой, отдел расследования убийств волшебников получил задание подробно изучить характер совершённых деяний Драко Малфоем.
Несмотря на халтурную работу Министерства, Драко получил три года условно и обязался выплатить магической Британии компенсацию в сумме один миллион галеонов.
— Это жестокое варварство, — возмутилась Гермиона, дослушав приговор.
— Это гроши, не стоящие нашего волнения, — фыркнул Люциус и, взяв Гермиону за левую руку, направился прочь из зала.
— Но разве мы не должны подождать Драко?
— Он взрослый мальчик и знает дорогу домой.
— Куда ты так торопишься? — взволнованно проговорила Гермиона, ловя на себе сотни взглядов и вспышки фотокамер.
— Ты ведь хочешь сама рассказать всем о помолвке? Пока это не сделали дешёвые газетки и женские журналы.
Вынырнув из зелёного пламени, они вышли из камина в Норе.
— Надо же, это более убого, чем я мог представить, — скривившись, проговорил Люциус.
— Прекрати, — шепнула Гермиона, слыша, что кто-то приближается.
Молли и Джинни показались из-за угла и, увидев Люциуса, замерли на месте.
— Здравствуйте, — вежливо поздоровался Люциус.
— И вам того же, — Молли взяла дочь за руку и прошла в гостиную. — Гермиона, что-то случилось?
— Нет-нет, миссис Уизли, не волнуйтесь, — она покосилась на Люциуса, пытаясь угадать, что у него на уме.
— Случилось давно, Молли, но теперь мы разбираемся с последствиями.
Слова Люциуса прозвучали двусмысленно, и Гермиона подумала, что лучше бы он ничего не говорил.
Молли поспешила вытащить палочку.
— Это лишнее, — предупредил её Люциус.
— Если ты решил навредить Гермионе и ребёнку…
— Мама, нет, — Джинни протянула руку, чтобы её мать опустила палочку. — Смотри, — девушка показала пальцем на левую руку Гермионы.
— Мерлин всемогущий, — Молли просияла и спрятала палочку в карман фартука. — Гермиона, я… — женщина перевела взгляд на Люциуса, — я вас поздравляю.
— Простите, миссис Уизли, я хотела, чтобы вы узнали об этом от меня, а не из газет.
— Конечно, дорогая. Я рада за тебя.
Джинни оживилась и нашла повод уйти из гостиной: — Пойду, отправлю патронус ребятам.
Гермиона чувствовала неловкость ситуации, поэтому поспешила откланяться, опираясь на незавершённые дела. К тому же, она почти не соврала — им предстояло встретить Драко в Малфой-мэноре.
***
— И как оно? — вытираясь салфеткой, спросил Драко, когда они ужинали.
— Как что? — переспросил Люциус.
— Как проходит ваша беременность?
Вилка выпала из рук Гермионы — она совсем не ожидала, что Драко знает о её положении.
Всё это время она ожидала сложного и деликатного разговора, который должен был состояться сегодня вечером. Но, видимо, Люциус её опередил.
— Я не говорил ему, — сказал он в своё оправдание.
— Тогда как?
— Ты похорошела, — Драко поднёс руки к своей груди и пошевелил пальцами, намекая на её внушительно увеличившиеся груди.
— Кхм-кхм, — Люциус предупреждающе посмотрел на сына.
— Ладно, — Драко лениво откинулся на спинку стула. — Я понял это ещё во время битвы, эта странная связь между Малфоями, — он скривился, переведя взгляд на отца.
— Только не говори, что хотел солёненького, находясь в следственном изоляторе, — фыркнул Люциус.
— Судя по всему, это чувство не обошло тебя стороной, папа.
Люциус поджал губы, но ничего не сказал. Гермиона была в лёгком потрясении, поэтому просто молчала.
— Я уезжаю во Францию. Есть кое-что интересное для меня в этой стране, — заявил Драко.
— После свадьбы.
— Я не обязан быть на твоей свадьбе, — огрызнулся парень. — Как и не обязан называть её мамой, — Драко указал на Гермиону пальцем. — Ты ведь переживёшь, Грейнджер?
— Что тебя так злит, Драко? — вмешался Люциус, так и не дав ответить Гермионе.
— Она моя ровесница! А ты… Прошло чуть больше года, как ты потерял жену!
— Это жизнь, Драко, — Люциус перевёл взгляд на Гермиону. — Я уверен, что ты поступил бы так же, будь ты на моём месте.
— Может, я злюсь, потому что не на твоём месте? — сверкнув глазами, выплюнул парень.
— Увы, нам не узнать истинной причины, — хитро проговорил Люциус. — У тебя ещё будет возможность побыть на моём месте.
— Мерлин, это звучит так двусмысленно, что лучше б я этого не слышала, — не выдержала Гермиона и поспешила встать из-за стола.
— Не волнуйся, он может стереть это воспоминание из твоей головы, — ехидно проговорил Драко. — Хотя, кто знает, сколько раз этот разговор повторяется, правда, отец? — слизеринец окинул Гермиону взглядом. — И ты ещё удивляешься, как я догадался? Твой живот, Грейнджер. Может, ты не в курсе, но ребёнок растёт в животе, а не на грядке.
— Хватит Драко, больше не пей. Достаточно вести себя, как истеричный мальчишка. Включай голову, — Люциус встал из-за стола и подошёл к Гермионе. — Свадьба через две недели. Я хочу видеть рядом с тобой девушку, думаю, ты знаешь, что делать.
Они ушли из столовой: Люциус — погружённый в раздумья, а Гермиона — с неприятным осадком внутри.
— Что он имел в виду, когда говорил, что не против был бы оказаться на твоём месте? — спросила Гермиона, как только они переступили порог спальни.
— Как я говорил ранее: «Запретный плод сладок». Просто я оказался проворнее, — Люциус посмотрел на живот Гермионы и горделиво улыбнулся.
— Ты — сплошное коварство, Люциус Малфой, — обнимая его за шею, проговорила Гермиона.
— И тебе это нравится, мисс Грейнджер.
