***
Следующие часы, проведённые подле Тёмного Лорда, казались ему адом. Сотни круцио, множество убийств, пытки и атмосфера полнейшего хаоса — это всё крутилось вокруг них, приближённых соратников Волдеморта. Гад что-то чувствовал — он становился слабее, уязвимее и безумнее. Несколько раз Люциусу досталось Круцио за то, что он просто был рядом и, как полагал, его блондинистые волосы выделялись на фоне других, невзрачных голов, в первую очередь привлекая к себе внимание. И если Волдеморт был не в духе, это значило лишь одно — Поттер действует. Гермиона действует, а значит, их мысли насчёт уничтожения крестражей были правильными. Сердце Люциуса дрогнуло, когда он увидел сына в запретном лесу. Волдеморт позвал Поттера на дуэль. — Он вызвал, — одними губами, словно оправдание, прошептал Драко. Ещё больше Люциус испугался, когда бездарный Поттер завалился на землю, словно… умер? Кровь отлила от лица, и Малфой готов был выть, как оборотень на луну. Но это всё мизер. — Драко, — голос звучал, словно из банки, — проверь мальчика-который-выжил. Прямой приказ Тёмного Лорда. Его нельзя ослушаться. И вот Драко Малфой ступает к Поттеру. Интересно, знает ли сын, что делают с теми, кто приносит плохие новости? Люциус почти видел смерть собственного сына. Иначе зачем Лорду призывать Драко? Только чтобы наказать Люциуса. Наказать невесть за что! За чистую кровь, за преданность или ещё кучу разных поступков во имя Тёмного Лорда, которые так и не были оценены по-настоящему. Драко выбрал правильный ответ. В следующие несколько минут все вокруг смеялись, празднуя смерть Гарри Поттера. Люциус изобразил подобие радости, всем видом показывая, чтобы Драко скопировал его поведение. В глазах собственного, мертвецки бледного сына Люциус видел страх. Первобытный и необузданный страх, словно Драко сделал нечто непоправимое. Аналогичные эмоции накрыли Люциуса, когда он привёл Грейнджер в мэнор и решил скрыть это от Волдеморта. И в него закралось сомнение. Где-то глубоко внутри Люциусу казалось, что Драко соврал их повелителю. И каково было удивление, когда его догадки оправдались! Люциус видел, как Пожиратели один за другим растворяются в воздухе, бросая своего Лорда, который, без сомнений, проиграл битву. Но он не мог этого сделать. Ради сына ему стоило остаться на месте, с пренебрежением глядя на черный дым, оставшийся после беглецов. Ему нужно было доиграть роль преданного последователя до конца, чтобы сумасшедший Волдеморт не запустил Авадой в его сына, заподозрив измену. Драко так же стоял на месте, не рискуя что-либо делать. А потом началась битва. В ходе которой Люциус, защищаясь от заклятий, перемещался по территории двора в попытке найти её. Ему показалось, что он видел кудрявую девушку, видел Гермиону. Но когда Люциус, поставив щит от заклятий, оглянулся, её не было на прежнем месте. Её не было нигде, и паника подступала к горлу словно тесно зажатый галстук, норовя задушить его. Маг видел собственного сына и всячески пытался держаться вблизи него, защищаясь от Орденовцев вместе. А потом была капитуляция, Волдеморт исчез. Развеялся по ветру, словно прах умершего, не оставив после себя следа. Люциус наспех начал исследовать территорию в попытке найти их. Первым он увидел Драко, которого держал один из авроров. — Она жива, — всё, что сказал Драко, чтобы успокоить Люциуса. Жива! Она жива. Они живы! Всё было не зря.***
«Всё было не зря» — эти слова повторял Люциус, находясь в следственном изоляторе, ожидая суда. Но суд затянулся. Его деяния и службу Тёмному Лорду не могли оставить просто так. Несомненно, он заслужил наказания, но никогда не признает этого перед другими. И Люциус решился на последний шаг, с уверенностью предоставив воспоминания о том, как похитил Гермиону Грейнджер и как вместе с ней занимался поиском по уничтожению крестражей. Теперь у него появился шанс на оправдание, если она подтвердит его воспоминания. Конечно, он не показал всего, что происходило между ними, но некоторые части диалогов оставил. Моменты, которые давали намёк на нечто большее между ним и Гермионой, но не были откровенно провокационными. Ему стоило больших усилий пройти мимо Гермионы и Поттера, которые пришли на суд вместе, от чего Люциус крепко сжал челюсть. Какое право имеет этот юнец ошиваться возле неё, если она полностью и всецело принадлежит ему — Люциусу Малфою? Огромных усилий стоило сдержать себя, чтобы не повернуться к ней и не заявить о своих правах. Но он знал, знал больше о них, чем кто-либо в зале. И даже больше, чем сама Гермиона знала об их отношениях, что было странно. Она могла только на уровне связующей магии почувствовать их притяжение, и это должно сыграть в пользу Люциуса. Даже если все её чувства и слова были притворством тогда, в мэноре, то… Мерлин, разве может так притворяться ведьма?! Люциус одёрнул себя от мыслей и заставил сконцентрироваться на верховном судье, который выносил оправдательный приговор с некими ограничениями на магию и, как они думали, огромным штрафом. После того, как Гермиона подтвердила то, что не знает о своём положении, Люциус насторожился. До этого он думал, что она умело скрывается от него, боясь сообщить дурную новость. Но оказалось, что девчонка всё ещё не догадывалась о беременности. И тогда, после разговора в зале суда, Люциус решил подождать. Он решил, что выдержит до того момента, когда Гермиона появится на пороге Малфой-мэнора. Магия, что теперь их объединила, не даст возможности находиться далеко друг от друга. Но как он ошибся. Выдержка Гермионы была сильна, — в то время, как сам он находился на грани безумия. После горького и тяжёлого утра Люциус позволил магии унести его туда, где была она. Так он появился у Норы. Он увидел её сразу, растерянную и напуганную. Захотелось обнять. Он подавил это желание, чтобы не выглядеть сентиментальным, и решил позвать Гермиону на разговор, чтобы подтолкнуть её к мысли о том, что их может связывать. Краем глаза Люциус наблюдал за идущей рядом Гермионой, наступая на собственные чувства. Он с силой держал трость, чтобы не кинуть её к чертям и не наброситься на эту наивную и красивую девушку. До чего же она красива. Мать его будущего ребёнка, которая даже не подозревает о своей беременности. Ему удалось заинтриговать Гермиону, вытащить на эмоции, возможно, даже разозлить. Сделать всё, чтобы она захотела прийти к нему в мэнор. Он аппарировал в Косой переулок и сразу направился в ювелирный отдел, чтобы выбрать достойное её руки украшение. Люциус вышел из магазина, слегка улыбаясь и предвкушая вкус настоящей жизни, в которую он совсем скоро окунётся. Осталось только дождаться, когда Гермиона придёт к нему в Малфой-мэнор.