Now I am strong

Наивным маленьким девочкам очень часто их мамы рассказывают сказки на ночь про райскую жизнь в султанском дворце, его неземную красоту и дружелюбную обстановку в каждом его уголке. Но это всё ерунда по сравнению с красавчиком Османом, способным вызвать у любой представительницы женского пола обморок. А если вдруг он выберет тебя, тогда ты получаешь неуязвимость и уважение обитателей великолепного места всех социальных статусов. Что ж, сказки на-то и сказки, потому что в них очень много вранья. Родители Хюррем никогда ей не рассказывали про сладкую жизнь во дворце Топкапы, наоборот, она и сама до сих пор считает его османским адом. Конечно же, когда её зверским образом только украли из родного дома она представляла себе своё будущее более худшим, но тем не менее, она жутко скучает по своей семье. Сколько бы девушек ей не завидовало и оскорбляло за единственный брошенный взгляд проходящего мимо Султана Сулеймана, она так и не смогла полюбить его. Этот тип был ей совершенно не симпатичен, скорее даже омерзителен своей надменностью и высокомерием. Одни лишь только воспоминания её первой встречи с хозяином дворца стали для неё страшным кошмаром. — Если ты ещё хоть раз вздумаешь драться, я засуну тебя в мешок и брошу в воды Босфора, неугомонная девица. Султан никогда не выберет такую, как ты, в Старый Дворец сразу же тебя отправит, — Сюмбюль-ага злобно посмотрел на Александру, идущую вместе с ним по Золотому Пути и одетую в очаровательное белое платье с глубоким декольте. Главный евнух гарема всякий раз замечал, как славянка упрямо воротит носом и наотрез не хочет идти на хальвет к Падишаху. Такое поведение крайне странно для него, ведь каждая другая девушка на её месте плакала бы от счастья. — А мне-то что до Падишаха вашего любимого? Всех вас ненавижу, а Сулейман этот обычный простит... — сказала рыжая и не успела договорить, так как получила сильную пощёчину от Аги, который готов был убить её на месте. Потерев красный след от удара, Александра больше не могла сдерживать своих слёз. Вытерев горькие капли другой рукой, она вместе с остальной прислугой наконец тесно подошла к нежеланной комнате. — Заткни свой рот, Александра. В случае повторения твоими грязными устами этого слова, Султан Сулейман с радостью отрубит тебе голову. Иди уже, безрассудная, всем всё портишь своим существованием, — гадко прошипел Сюмбюль и со спины толкнул Роксолану в открытый стражниками дверной проём. Не успела русская наложница сориентироваться, как за ней следом закрыли двери, а она подняла голову и заметила высокого мужчину, высокомерно оглядывающего её тело. Этот человек с самого первого взгляда стал противен для голубоглазой красавицы. Он совершенно не похож на Луку — парня из Крыма, которого она полюбила всем сердцем. Длинная борода властелина мира, по мнению Александры, нисколько не прибавляла ему красоты и мужественности, только отталкивала. В его глазах не читалось никакой заинтересованности, одна лишь похоть и блуд. Таких мужчин дочь священника всегда презирала и не подпускала к себе даже на метр. — Скажите сразу, Вы так же, как и другие слуги, собираетесь указывать мне на моё место и желать скорейшей смерти, мой Повелитель? — ехидно спросила девушка, совершенно потеряв всякий страх. Она не боится его, совсем не боится. Лицо Султана резко изменилось, яркое безразличие превратилось в удивление и гнев от услышанного. — Ты хоть понимаешь, кому ты это говоришь? Одно моё слово и ты будешь... — дерзкая девчонка не дала договорить правителю, напрочь забыв, кто перед ней стоит. — Да-да, вы все без конца это говорите. Но знайте, мне уже всё равно. Я быть свободной девушкой, я долго иметь спокойную жизнь в деревеньке, но Вы решить использовать меня, как игрушку. Теперь я всем мешаю, когда сами же похитили, собаки, — в каждое слово Александра вложила презрение и отвращение. Она не похожа на других наложниц, страдающих по правителю и днём, и ночью. Сулеймана крайне начал забавлять устроенный подаренной рабыней концерт, он улыбнулся ей и рукой потрепал бороду, смотря в полные огня глаза славянки. Быстро придумав ответный шаг, Падишах уверенно подошёл к своему столу и швырнул об пол дорогую фарфоровую вазу, подаренную крымским ханом пару лет назад. Александра успела закрыть уши руками, как только по всем покоям раздался оглушительный треск разбитого изделия. — А ну живо убери это. Это приказ десятого Султана могущественной Османской Империи! — воскликнул Повелитель и гордо выпрямил свою спину, показывая этим жестом своё превосходство над ней. Он всегда мечтал это сказать перед кем-то, кто не выполняет его указания. Все эти покорные люди начали ему порядком надоедать. Загнанной в ловушку Александре ничего не оставалось делать, кроме как выполнять варварский приказ и собирать с ковра осколки фарфора, мысленно проклиная махинатора за его безжалостные издевательства над ней. — Естественно, попользоваться мною хотите. Я ведь просто рабыня, моя жизнь ничего не стоит, правильно, Сулейман? — а она его уже по имени называет, это становится уже интересно. Ей плевать на всех, даже на него самого. — Знаешь, а ты мне начинаешь нравиться. Давно я так не веселился. Пожалуй, я дам тебе другое имя. Хюррем — улыбку, веселье, смех, и радость приносящая, — Султан просто смеётся над её слабостями. Собирая в кулак последние куски бывшей вазы, теперь уже Хюррем стиснула зубы от лютого оскорбления со стороны правителя путём нарекания её противным именем, — Достаточно убирать, можешь идти. Я вижу, что ты устала, — самое время закончить игру. Битва двух людей с сильным характером закончена в пользу правителя. Мимикой Сулейман показал, что он беспокоится за неё, но Хюррем догадалась, что это лицемерие чистой воды. — Как Вам будет угодно, Султан сутенёр Хан Хазретлери, — Хюррем произнесла эту фразу на незнакомом для Сулеймана языке, он не понял ни слова, но ему не было это столь важно. Пусть говорит, что хочет. Быстрым шагом униженная с ног до головы девушка вышла из покоев Господина, демонстративно не поклонившись ему. Идущая вдоль по коридору замка Хюррем продолжала оглядывать стены, на которых повсюду висели горящие факелы, иногда ей встречались стоящие возле дверей в комнаты стражники, с постоянно опущенными головами. Слишком чужое, слишком холодное всё вокруг для неё. А ведь она совсем немного хочет. Знакомое чувство, ставшее в последнее время для Хюррем настоящей мукой. Любовь. — Ну и что ты встала? Мы уже почти пришли, осталось только подняться по лестнице, — из своих мыслей рыжеволосую вывела Гюльшах, щёлкнув пальцами у неё перед носом. Она кивнула и продолжала идти следом. Наложница не заметила, как ноги сами повели её по ступеням каменной лестницы, и вот, она уже оказалась перед входом в покои жены изверга. У девушки появился стереотип, что она окажется такой же, как и он. Но она должна убедиться в этом самостоятельно, а потом уже обдумать эту встречу. У неё не было иллюзий, она почувствовала, что эта женщина будет ревновать драгоценного супруга, может даже захочет утопить её. Но ей плевать, в жизни всё равно уже ничего не держит. Глубокий вдох, и рыжая сама постучала в двери, стражники послушно открыли их. Неуверенно пройдя рядом со служанкой в комнату, Хюррем поспешно склонилась в поклоне, немного приподняв брови, чтобы рассмотреть Махидевран Султан получше. Та, в свою очередь, встала с огромной кровати и не могла поверить своим глазам. Она решилась подойти к рабыне, явно чего-то опасаясь. — Госпожа, Вы хотели меня видеть? — неуверенно спросила Хюррем, нарушая неудобное для них обеих молчание. Любимая женщина Султана Сулеймана и мать его Шехзаде оказалась невероятно симпатичной.