Лорд Шень. Путь к власти

Солнце поднялось гораздо выше и светило уже ярче. Весна вступала в свои права. Снега на улицах города становилось всё меньше; кое-где распустились первые подснежники. Всё это весеннее дыхание умиротворяло Волшебницу, и она в это утро не спешила вставать с кровати, на которой прежде спала Тигрица.       Однако после того, как её позвал Грю, она окончательно проснулась и вместе с друзьями направилась к гунмэньской тюрьме, где всё это время находились кунгфуисты. Прежде чем закинуть их в тюрьму, волколаки надели на них игло-колодки, поэтому сколько звери не бились, выломать тяжёлую дверь задними лапами им не удалось. Из-за глупой надежды По на то, что Неистовая Пятёрка скоро придёт за ними, бедным кунг-фу мастерам пришлось провести в тюрьме всю ночь. Утром к ним пришёл волколак Одноглазый и поставил на ступени тюрьмы плошку с какими-то овощными помоями. — Это вам на целый день, — сказал Одноглазый и снова закрыл дверь, не забыв повернуть ключ в замке. Кролик Фонг посмотрел на свои лапы, закованные в колодки, и ему до слёз стало жалко себя. Он не выдержал и взвыл: — Ах, ну почему?! Почему-у-у-у?! — Без паники! Нельзя терять надежду. — стал подбадривать По. — Сохраняйте силу духа, как броня. — Ты уже это раз десять, наверное, говорил! — рявкнула Тигрица. — Кто нам теперь поможет?! Вдруг полосатая почувствовала свободу; колодки слетели с неё. Тигрица обернулась, чтобы посмотреть, кто это с ней сделал, и увидела Гадюку. — Это я кончиком хвоста их открыла. — сообщила змея. — Освобождай меня. — Молодец, — сладким голосом похвалила Тигрица, и тут же перешла на недовольство: — А раньше нельзя было догадаться? И ударом сильной лапы снесла колодки, стягивающие тело Гадюки. Та ударом хвоста разбила колодки Журавля, тот освободил Фонга, а тот — панду. По сразу же подбежал к двери, предупреждая стражников: — Эй, вы, там! Мы уже выходим! За дверью раздался хохот, похожий на лай. Панда рассердился: — Ну всё, сказал же, что выходим! Через секунду дверь была вынесена одним ударом большой панды, а волколаки, дежурившие возле входа — избиты и побеждены. В это время пришёл Патруль. — О, Неистовая Пятёрка! — обрадовалась Тигрица. — Мы как раз уже выбрались и готовы выслушивать дальнейшие распоряжения Шифу. Панда По не слушал её — он увидел у кого-то на крыльце тарелку с пельменями и, конечно, потянулся к ней. — По!! — разозлилась Тигрица и выхватила у него тарелку. — От тебя невозможно отойти! — Пельмешек хочу! — канючил панда, — С бамбуком! Полосатая вынула пельмень из тарелки и бросила подальше. По сразу оторвал лапы от тарелки и, как дрессированный, побежал за ним. Тигрица же, поставив тарелку на место, сложила лапы и проворчала: — Дали же напарника… — Ты подал мне гениальную идею, панда! — воскликнула Волшебница (ей не нравился толстый и неуклюжий По, поэтому она не называла его по имени). — У вас есть кондитерская фабрика? С липкой карамелью, например? — Есть! — сразу оживился По, который уже съел пойманный пельмень. — У нас знакомый лапшичник в гунмэньском ресторане работает — господин Пинг. Он готовит невероятно горячую лапшу, ужасно липкую карамель, а ещё конфетки из сахарного корня лотоса, которые пристают к шерсти. — Эге, вот это нам и нужно, — сказал коала Бастер. Зашли к лапшичнику в ресторан. Лапшичником оказался приветливый и дружелюбный гусь; он быстро приготовил им съедобные боеприпасы, и когда волколаки снова пошли на Сказочный Патруль и кунгфуистов, то Патруль обстрелял врагов липкими конфетами, облил кипятком из чайников и закидал лапшой. — Чего испугались?! — кричал командир Матёрый своей убегающей и визжащей армии. — Назад, шавки безмозглые! Но когда он сам увяз в липкой карамели, ему тоже пришлось уступить. Шень наслаждался весной в лесу недалеко от города. Он нежно погладил подснежник, проросший прямо из холодной земли и подумал: «Какая гармония… Цветок пророс посреди снегов. Это значит, что я, несмотря на все трудности, всё равно заполучу власть и всю красоту, что спрятана в других странах.» Павлин грациозно вскочил на низкую ветку сосны и залюбовался видом, открывающимся на Гунмэнь и дворцовую башню, возвышающуюся над ним. Сзади раздался топот командира Матёрого. — В лесу пахнет по-новому, — известил ему Шень. — Весной мы хорошо погуляем по разным странам с нашим оружием. — Боюсь… это не возможно. — мрачно проговорил волколак. — Мы пытались, как вы говорили, сдвинуть с дороги Сказочный Патруль, но они присоединились к освободившемся кунгфушникам и стали использовать еду как оружие против нас. Шеню даже злиться не хотелось: — Уберите их всех. — Но как? — недоумевал Матёрый. — Почём мне знать, как? — хмуро сказал император. — Оставьте их без еды, найдите того, кто её готовит… Я не знаю, как вы их уберёте, но сделайте это сегодня. — Слушаюсь, — тихо и сердито сказал Матёрый и ушёл к своей армии. В это время Сказочный Патруль и звери телепортировался в город Пинъяо, чтобы накупить там чего-нибудь диковинного. Это был такой же, как Гунмэнь, шумный и красивый город. Дома с крутыми объёмными крышами и ажурными решётками на окнах пестрели необычайными узорами; также встречались дома двух, а то и трёхэтажные. Гадюка сразу разлеглась на скамье и стала греться на весеннем солнышке, Фонг и Бастер купили тарелку риса на двоих, Дрю, Грю и Люси ушли в магазин сувениров, а Волшебница и Тигрица стали гулять по улицам. Проходя возле той скамьи, на которой нежилась Гадюка, Тигрица и Волшебница увидели трогательную картину: Журавль подарил Гадюке букетик из первых цветов мать-и-мачехи. Змея поняла его чувства к ней, приняла букетик и предложила пойти вечером в театр. — Весна — пора любви. — изрекла Волшебница. — Гадюка и Журавль — прекрасная пара. — Да, любовь может быть, но она, бывает, не сразу раскрывается. — сообщила полосатая. — Вот у нас с По и вовсе любви никакой нет. У нас только дружба, да и та не раскрыта. По со мной дружит, а я с ним — нет. И вдруг их взору открылась парочка, в точности похожая на По и Тигрицу: большой и толстый белый кролик отнимает у стройной серо-белой Рыси тарелку с пельменями и канючит «Пельмешек хочу! С морковкой!», а Рысь в конце концов выбрасывает из тарелки один пельмень, и кролик бежит за ним. Причём, эта Рысь так же сложила лапы и так же раздражённо произнесла: — Дали же напарника… — Прямо как у нас с По. — вздохнула Тигрица, глядя на сердитую Рысь. — У кунг-фу мастерицы Рыси такой же жирный и легкомысленный напарник, кролик Ту. Их дружба тоже не раскрывается из-за нелепых ссор. — Но может их дружба раскроется и перерастёт в любовь, — попыталась утешить полосатую Волшебница. — И у вас с По будет так же… — С Рысью и Ту очень даже может быть, а вот со мной и По — не знаю. Он в последнее время разрывается между мной и танцовщицей Мэй-Мэй из деревни панд. А ты что, и правда Шеня любишь? Мне Люси рассказывала… Волшебница погрустнела: она даже друзьям своим не говорила, что у неё с Шенем дзынь — чувство истинной и горячей любви, — а уж, тем более, кунг-фу мастерам. Но всё же она нашла в себе силы ответить: — Да… Я не знаю, почему, но он мне нравится. Да, он злодей, но что-то в нём меня тревожит и манит. — Ладно, уж не знаю, что с ним будет… Видишь, солнце уже садится? Собирай всех, нам пора обратно, в Гунмэнь. Панду По Тигрица в Пинъяо не взяла… Но тот тоже время не терял: построил склад съедобных боеприпасов. Стены его соорудил из блинов, скрепив их между собой липкой карамелью, крышу сделал из засахаренного тростника. Окно и дверь в съедобный домик он вставил уже настоящие; магистру Шифу и Мэй Линг панда пообещал, что будет следить зорко, что у него ни один враг не пройдёт. Сложил панда съедобное оружие в построенный склад, сам зашёл туда, лёг на принесённую скамейку и… завалился спать. Думал, что после сна ужин будет приятней. Волколаков привлёк запах съестного, они забежали на склад и вынесли оттуда всё. Да ещё и несколько блинов из стены вытащили, чтоб самим поесть. Когда Мэй Линг и Шифу пришли посмотреть, хорошо ли охраняется еда, то увидели, что несколько блинов вытащены из стены, склад пустует, а По сладко спит, растянувшись на скамье. — Ну да, хорош панда. — злобно проговорил старший мастер, поглядывая на По сквозь дыру в стене. — «Ни один враг не пройдёт!» Придётся опять учеников и Пятёрку к Пингу посылать. …Матёрый приказал волколакам всю еду бросить в лесу, а сам ушёл на завод и доложил Шеню: — Мы ликвидировали всю еду у Сказочного Патруля. — Отлично. — улыбнулся Шень. — Отплываем через три дня, в полную луну и высокий прилив. — Но, милорд, я думаю, что такую еду мог приготовить лучший лапшичник в Гунмэне — гусь Пинг. Что, если он снова начнёт её готовить, чтобы остановить вас? Павлин нахмурился: остановить его? Каким-то гусём? — Если хочешь остаться в живых — уберёшь его. — грозно сказал император. — Ты знаешь, как это сделать. — Пинга вообще нельзя убивать… — смущённо прижал уши волколак. — Он великий повар в Китае. Тогда император поддел кончиком меча уголёк из чаши с огнём и бросил на хвост Матёрому. Волк взвизгнул и поспешно сбросил уголёк: — Ах, что вы делаете?! — Я должен иногда издеваться над вами, волки, — спокойно улыбаясь, сказал Шень, — чтобы вы не забывали, кто я такой. Болонка Астра находившаяся подле хозяина заскулила и потёрлась о его лапы, словно умоляя не убивать Пинга. — Да, и убери от меня эту пакость, видеть её не хочу. — Шень оттолкнул Астру от себя. — Смертельно устал изображать из себя добренького правителя. — Э! — воскликнул Матёрый, — Вы же говорили, что она императорская китайская болонка! — Она обыкновенная бродяга с улицы! Шень от злости не понимая, что делает, схватил собаку за шкирку и выбросил за двери завода. Астра заскулила так горько и отчаянно, что у Волшебницы, подслушивающей всё, сжалось сердце. — Не плачь! — сказала она собаке. — Мы ещё ему покажем. Пойдём лучше к кунгфуистам, они у Пинга. А у Пинга в это время тоже дела были плохи. Кунгфуисты и Сказочный Патруль пришли к нему с просьбой приготовить новую еду, как вдруг появились волколаки. Когда Волшебница телепортировалась в лапшичную, Матёрый уже выхватил электрическое копьё, угрожая зверям и Патрулю. — Что происходит? — грозно, как лидер команды, поинтересовалась девочка. — Гуся дайте. А остальных не тронем. Ха-ха-ха-ха! — засмеялся командир. Волколаки, облизываясь, потянули лапы к гусю, уже представляя, как будут его глодать и потрошить. А бедный гусь прощально взглянул на своих приятелей зверей и, понурив голову, пошёл навстречу смерти. Это выглядело так печально, что Волшебница не выдержала, подпрыгнула, как мячик, и — не зря она тоже кунг-фу занималась! — задала командиру такой удар в челюсть, что тот не устоял на лапах. Началась куча-мала смешанная с кунг-фу и магиями разных стихий, в которой армия Шеня опять проиграла. Однако Матёрый, примчавшись к своему повелителю, наплёл ему, что Пинг испугался и убежал далеко в горы Гималаи. Услышав такую новость, Шень успокоился и подумал: «Кстати о Гималаях. Может, не будем отплывать по морю, а пойдём через эти горы? Перейдя через них, мы попадём в соседствующую с нами страну Коту. Там живут коты и кошки, которые так же, как и мы, ценят красоту и гармонию, готовят вкусные суши… А ещё, насколько мне известно, там растёт вишня, похожая на персиковое дерево — сакура. Почему бы не захватить такую красивую страну первой? Но в Гималаях живут огромные йети, которые вряд ли нас пропустят. Лучше прийти в Коту по морю.» Шень взошёл на высокие лестницы и стал наблюдать, как собирают оружия для отплытия волколаки. В это время на завод проникла Волшебница, пристукнув двух волков у входа. Командир, увидев своих солдат улыбающимися и валяющимися на полу, встряхнул их. — А ну встать! — прорычал он. — И уберите эти дурацкие ухмылки со своих морд. Волколаки вовремя очнулись: на завод прибежал Сказочный Патруль. Они хотели как можно скорее разрушить чудо-оружие. Чтобы разогнать стражу у входа, друзья придумали хитрый план: коала Бастер раздобыл где-то фонарь с зажжёнными углями внутри и бросил его в тележку с дровами; те загорелись пламенем, и Люси толкнула эту горящую тележку прямо на бочки, позади которых стояли волки. Высыпавшиеся из тележки угли подожгли бочки, и волколаки не могли подойти к Патрулю через эту горящую полосу. — Вот вам подарочек! — крикнул Грю. — Надеюсь, вам понравится. — подтвердил Бастер. Друзья уже хотели уйти к оружию Шеня с другого хода, как вдруг Люси заметила Волшебницу, поднимающуюся по длинной лестнице. — Волшебница?! — испугалась Люся. — Что она здесь делает?! — Мы же велели оставаться ей в Нефритовом! — схватился за голову коала, и друзья бросились вперёд, опрокидывая зажжённые бочки на волколаков. Другие солдаты, заслышав скулёж своих товарищей, сразу, конечно, прибежали на помощь, и Патруля пришлось с ними сражаться.       Волшебница шла по мосту, соединявшему платформы, и искала глазами Шеня. Она боялась, что если Шень отправится с этим оружием на завоевания, то, в любом случае, он будет убит. Или в битве, или потому, что таких поступков не прощает никто. Ведь мир, он один, для всех. А этот павлин был красив и очень даже мил, Волшебнице совсем не хотелось его смерти. Но девочка вздрогнула, когда услышала его рассерженный голос: — Шевелитесь, псы! Быстрее, быстрее! Грузите всё! В чаду и дыму на огненно-красном фоне виднелся его чёрный силуэт. Он жесток даже со своим легионом… Этому всему надо было положить конец! Девочка прошла по мосту, где только что проходил павлин, на какую-то тёмную не то платформу, не то балкон, где стояли разные оружия. Там она заметила и Шеня. — Что тебе тут нужно? — грозно спросил он. Волшебница знала, что совершает безумный поступок, но собралась духом и заговорила: — Шень, мир принадлежит каждому — и тебе, и мне. — Миром нужно править, — распушил перья Шень. — Кому же ещё, как не мне? — Тебе не стоит захватывать его, ведь тебя вообще могут… убить. — Не убьют, — коварно улыбнулся император. — Полягут перед моим оружием все как один, и правители — в первую очередь. — Ну Шеньчик, пойми… — умоляла девочка. — Я тебе не Шеньчик, а Шень! — сверкнул глазами павлин. — Ну ладно, Шень, ты пойдёшь захватывать мир, — согласилась она, — только тебя хватит уже ненадолго с учётом твоей душевной боли, которую ты приносишь себе сам. Волшебница удивилась смелости и красноречивости собственных слов. Шень сначала застыл в полной неожиданности, а потом сжал крылья от гнева: «Да как она смеет говорить мне об этом?!» Павлин прыгнул на девочку и сдавил ей горло лапой. Волшебница тихо вскрикнула и ударилась головой о деревянный пол; она знала, что от яростного Шеня можно было ждать всего. — Что ты знаешь о моей боли?! — хищно сощурился Шень. Волшебница попыталась выбраться, повернула голову в сторону карты мира и увидела, что возле неё на бочке брошен гобелен с изображением императора и императрицы. Да! Она покинула его, и хотя император уже ждал чего-нибудь подобного, уход любимой павы очень ранил его в сердце. — Всё! — крикнула девочка. — Всё знаю! Мне знакома эта боль. Эти страдания не от пули и ножа, эти раны глубже! Говоря это, Волшебница уже хрипела. Она напрасно пыталась сорвать с себя железную лапу павлина: Шень не хотел ей верить и от злости крепче сжимал девочке горло. Конечно, он понимал, что ей порой тяжело без любимого мужа и друга Дракулы, по воле судьбы ушедшего в Мир Монстров, но чтобы так открыто говорили о его страданиях, причём нанесённых ему совсем недавно! Эти слова причинили несчастному императору ещё больше душевной боли, а такого он не простит. Девочка задыхалась, но говорила: — Каждую минуту, при каждом движении эта боль… усиливается! Ах! Волшебница резко выдохнула, на мгновение отодвинув павлиньи когти, но те впились ей в шею с новой силой. Девочке казалось, что эти железные когти вот-вот прорежут кожу, поэтому попробовала убедить Шеня, что тоже разделяет эту боль: — Держаться нелегко… при потери любимого тебе существа. Однако император подумал, что это она только про него. «Ты знаешь мою боль, — подумал он в ярости, — Тогда испытай же боль, от которой не встанешь!» Павлин занёс над девочкой острый нож; та, не веря в убийство, надеялась, что любовь её спасёт, и страстно припала губами к серебряному колечку с сапфиром, которое дарил ей Дракула. Неожиданно павлин остановился: он был несколько ошёломлён, что такая маленькая девочка столько понимает в любви. Да к тому же, вспомнил, что друзья её будут злы, если он убьёт их подругу. Разорят, на куски разорвут! Глаза девочки смотрели так умоляюще, что Шень опустил нож и отбросил Волшебницу подальше. — Вон… отсюда! — сдавленно крикнул он и схватился за сердце. Волшебница опустилась на колени, сделав глубокий вдох, словно длительное время находилась под водой. Шень постарался сдержанно ей всё объяснить: — Ты до сих пор ещё жива, девчонка, только потому, что твои дружки меня просто растерзают за убийство тебя. Вон!!! После такого Волшебнице захотелось плакать, но она не заплакала. Она лишь сжала губы, и, бросив обиженно-отчаянный взгляд на своего врага, ушла вниз. Там волколаки уже почти потеряли сознание от битвы с друзьями девочки, да и они тоже уже очень устали. — Пойдём, — сказала Волшебница друзьям. — Пора идти домой. Друзья стали что-то взволнованно говорить ей, но она не слышала. Она, как в тумане, дошла до какой-то рощи и опустилась на колени перед большим камнем. — Да-а… — протянул Грю, глядя на несчастную девочку. — Весна — пора разбитых сердец. — Да, и разбитых окон тоже. — серьёзно сказал панда По, который был бодрый после вечернего сна. — Ты можешь мне окно в моём съедобном домике починить? Его волчья армия разбила… Обидно же, строил этот дом, строил… Волшебнице было совсем не интересно, чем занимаются её друзья. Она вдруг поняла, что любит этого павлина, что влюбилась в него с первого взгляда, и даже не подозревала об этом, просто розовый свет дзыня в глазах промелькнул намного позже. Волшебница уставилась на сапфир в колечке, и стала вслух вспоминать свою первую любовь: — Дракула, ты сейчас в Мире Монстров и тебе хорошо с твоей Мартой, я знаю. И хотя у меня уже новый дзынь — Шень, но он ещё не знает, что мы с ним связаны этой волшебной силой любви. Надеюсь, что когда-нибудь мы признаемся друг другу в чувствах… Ты же навсегда останешься моим первым дзынем, моей первой любовью. Я очень рада, что меня занесло в эту чудесную страну — Китай, — что я познакомилась с Шенем, Шифу, Тигрицей и всеми остальными.» Волшебница в последний раз поцеловала кольцо в знак любви к Дракуле и положила это украшение на камень — пусть там и остаётся, как дань тому, что она нашла свою вторую любовь в Китае. И верилось ей, что этот второй дзынь — он уже не пройдёт, он навсегда. Но ведь лорд Шень — враг Волшебнице, он ненавидит её, и, что самое страшное, никогда не знал, что она его любит. Что же ждёт их?                               * * * «И всё-таки, это совесть. Ты такие злодеяния совершил, что даже твоя жена не выдержала и развелась с тобой. И не её уход ранил тебя, а совестные угрызения, которые вызвал этот ужасный поступок, окончившийся уходом твоей императрицы. Это действительно ужасная боль… Но совесть не должна быть сильнее!»       Так размышлял Шень, расхаживая под мосту над котлами. К тому же, ему вдруг вспомнился тот подснежник, который пророс на холодной земле. «Значит я также добьюсь своего, через трудности и страдания, поэтому всё, что произошло со мной сегодня — это хороший признак.» Лорд подошёл к перилам моста и снял обручальное кольцо с пера. Золотое, с нефритом, оно ещё могло для чего-нибудь послужить. Но Шеню была ни к чему эта бессмыслица. Теперь он без жены, и кольцо ему носить не нужно. У него одна цель. Павлин размахнулся и выбросил кольцо в котёл с плавленым металлом. Потом швырнул гобелен в горящую печь и, успокаивая себя, пошёл во дворец.       А о Еве, бывшей императрице Китая, скоро услышали в стране Фантазии, в городе Москве, который был богат и обширен, а порядка в нём не было. Поползли слухи, что она стала губернаторшей этого города.