Not an Island (Не остров)

— Спок? Легкий толчок нарушил сон Спока, и тот схватил руку нападающего, прежде чем полностью проснулся. — Ау! Ау, Спок, серьезно, ты сломаешь мне запястье. Спок моргнул, глядя на изможденное лицо Джима, и попытался определить причину, по которой тот нарушил его покой. — Я серьезно… Спок, — выдохнул Кирк. — Тебе правда лучше отпустить меня теперь. Клянусь, я больше никогда не прикоснусь к тебе, просто... — Обещание на корочке*, — разжал пальцы вулканец. Кирк перестал сопротивляться и уставился на него, затем вырвался на свободу и ускользнул из досягаемости рук. Он осмотрел свое запястье, ткнул в покрасневшие пятна, которые, несомненно, вскоре станут синяками, а затем покосился на Спока. — Ты реально только что процитировал Мэри Поппинс? Спок заставил себя сесть и прислонился к стене пещеры, в которой они укрылись. — Моя мать увлекалась земной культурой. Она поделилась этим со мной, — он изучил окружающую обстановку, чтобы убедиться в изменении их положения, но все выглядело так, как было, когда он лег отдохнуть. — Почему вы разбудили меня? Кирк посмотрел на свою руку и уделил гораздо больше внимания диапазону ее движений, чем казалось оправданным. — Сулу и Кексик должны вернуться в любую минуту, а ты… эм… не спал спокойно. Я просто подумал, что тебе не нужно, чтобы они услышали… Прошло несколько секунд, а предложение осталось незаконченным, поэтому Спок приподнял брови и спросил: — Да? — Я просто знаю, чем это заканчивается, хорошо? — рявкнул Кирк, вытирая лицо рукавом в тщетной попытке удалить часть грязи, налипшую, когда внезапное наводнение унесло команду в болото у подножия холма, ведущего к их пещере. — Я подумал, ты не хотел бы, чтобы они ошивались поблизости, если станет хуже. Это... это личное, Спок. У них нет права это слышать. Спок изучил утверждения и попытался соотнести их со своими знаниями о мыслительных процессах Кирка. Затем неуверенно уточнил: — Я говорил во сне? Кирк вяло махнул в сторону Спока и проворчал: — Ничего страшного. Бывал там. Можем притвориться, что этого не произошло. — Вулканцы не допускают ночных… — Если тебе нужно в это верить, тогда хорошо, Спок. Давай, просто больше не будем об этом говорить, ладно? Сам Спок не помнил о своем сне. — Прошу прощения за то, что нарушил ваш отдых. Теперь же, желая узнать, что так смутило его капитана, он спросил: — Что я говорил? Это, кажется, расстроило Кирка еще больше, и тот бросил обеспокоенный взгляд в темноту слева от себя, где пещера расширялась в большое пространство, похожее на собор, и земля уходила в пустоту. Его голос — обнаженный шепот в затхлой темноте; он ответил: — Ты разговаривал со своей мамой. Спок сначала не отреагировал, а затем резко отпрянул, почти яростно выпрямляя осанку. Он знал, что не удержит свой голос под контролем, если заговорит сейчас, но все равно заговорил: — Вулканцы не подвержены ночной вокализации. Он схватил ремешок своего трикодера и с щелчком открыл на нем застежку, его ногти вонзились в футляр, когда он ткнул в датчик большим пальцем, чтобы начать сканирование помещения, в котором они сидели. — В этих породах высокая концентрация люцита. Более того, подземная речная система, похоже, берет начало примерно на триста метров ниже нашего текущего местоположения. — Слушай, мне очень жаль... — Штормовой фронт прошел этот массив и теперь движется на восток по горному хребту. Однако, ионосфера планеты по-прежнему заряжена отрицательно. По крайней мере, мы не сможем связаться с кораблем еще двадцать две минуты, — он поднял голову, чтобы невозмутимо исправить Кирка. — Лейтенанты Сулу и Галловэй опаздывают; мы должны выяснить их местонахождение в соответствии со стандартной процедурой десанта. Кирк сглотнул, выражение его лица было слишком открытым, чтобы Спок мог понять. — Ладно. Я понимаю, — его взгляд упал, и Кирк решительно прочистил горло; кажется, он собирал себя по кускам так же, как Спок использовал свою вулканскую выучку, чтобы заставить разум думать без эмоциональных помех. — Пойдем, узнаем, что их так задержало, хорошо? — В самом деле. Спок перекатился на колени, а затем встал на ноги, стряхивая пыль со своих форменных штанов. Лишь позже, после того как они обнаружили пропавших без вести членов экипажа, опьяневших от испарений увядающих цветов местного кустарника, восстановили контакт с Энтерпрайз и вернулись на борт, Спок почувствовал себя способным рационально обдумать свою очевидную неосторожность в словах. Он и Кирк устроились играть в шахматы в каюте капитана. Это стало обычным явлением, и Спок признавал, что ему нравилось это времяпрепровождение. Это также способствовало более легкому взаимопониманию между ними, что являлось важным качеством для командной двойки. Также это оставалось важным элементом дружбы по человеческим обычаям. Спок знал, что Кирк относился к нему образом, который люди определяли как дружбу. Что было неясно, так это определялось ли то, как относился Спок к Кирку, вулканским термином дружбы. — Джим? Кирк моргнул и рассеянно посмотрел на Спока, прежде чем вернуться к доске. — Хм? Спок колебался, потому что вопрос был нелогичным — ответ не мог служить практической цели. Он все равно хотел знать. — Джим, что я говорил? Воздух ощущался по-другому после того, как голос затих на последнем слоге, но Спок не мог определить причину или качество разницы; он только знал, что какое-то неопределенное качество атмосферы изменилось. Кирк, казалось, слов не слышал, но он выдал свой фарс тем, как сдвинулся, чтобы переместить свою королеву: его плечи перекрутились; одно ушло вперед, когда он протянул руку, а другое — назад. Это была защитная поза, предназначенная для того, чтобы отвести мягкий живот с линии удара. За этой манерой поведения было интересно наблюдать. Знал ли Кирк, что делал? Было ли это намеренно, или поведение было настолько укоренившимся, что его тело делало это бессознательно? Внимание Спока метнулось к доске на достаточно долгое время, чтобы подобрать контрмеры на последний ход Кирка, а затем он вернул свое пристальное внимание к человеку по другую сторону стола. Кирк наблюдал за ним, но как только Спок встретился с ним взглядом, Кирк прервал контакт. Он держал на коленях стакан с ликером, зажав обеими руками. Спок не знал, что это за сорт, только то, что от него неприятно пахло этанолом, и что Кирк подавлял гримасу каждый раз, когда пил его. После долгих размышлений Кирк наконец ответил: — Там не было ничего плохого. Ты ей что-то показывал... valit-lar? Ты говорил, что это для нее, и я думаю, она не принимала, потому что ты все время говорил, что ей нужно сохранить его, чтобы она не была одна, когда умрет. Потом ты сказал… — Кирк, казалось, глубже погрузился в кресло, ссутулившись, словно ища убежища. — Ты сказал ей больше не плакать из-за тебя, потому что это не больно, когда ровесники называют тебя полукровкой — это просто правда, и нет никакой логики в том, чтобы чувствовать боль из-за корректного обращения. Хотя Спок не думал, что у него были какие-либо ожидания относительно того, что ему могло бы сниться, он не мог предсказать что-то подобное. Он мгновение созерцал неподвижную шахматную доску, а затем сказал: — Я не помню этот сон. Странно — его тон казался разочарованным. — Я помню, как где-то читал, что вулканцы не спят так же, как большинство других видов. — Это правда, — ответил Спок, но не стал комментировать факт своих собственных сновидений. — Нам достаточно однополушарного сна* для поддержания оптимального неврологического здоровья. Считается, что это эволюционная черта, так как слишком глубокий сон в пустыне мог быть фатальным. Он поерзал в кресле, а затем подавил нервное волнение. Спок подозревал, что перенял некоторые повадки у окружающих его людей, так как не мог припомнить, чтобы проявлял такую неусидчивость, пока не подписался на борт Энтерпрайз. — Однако мы действительно видим сны. В редких случаях, или когда больны. — Ты не болен, — заметил Кирк. Спок закусил губу — жест, от которого ему было трудно избавиться в детстве. Он не сделал никаких реальных усилий сейчас, чтобы подавить его. Если Джим действительно был другом, то было уместно продемонстрировать некоторое послабление в контроле в приватной обстановке, но Спок не был уверен, до какой степени это будет считаться приемлемым по стандартам любого из их видов. Затянутость их молчания стала очевиднее, когда Кирк прервал ее, чтобы спросить: — Что такое valit-lar? — Это небольшой грызун, обитающий на Вулкане. Их иногда приручают... приручали как домашних животных. Я считаю, что они были бы аналогичны терранской шиншилле или кролику, хотя valit-lar имели чешуйчатый покров, а не меховую шкуру, — Спок сделал паузу, подумал о том, чтобы озвучить что-нибудь еще, а затем позволил себе мягко признаться: — Думаю, я скучаю по ней. Ее отсутствие… ощутимо временами. Он поднял глаза, ища на лице Джима то, чему не мог придумать названия: — Ты когда-нибудь скучаешь по своему отцу? Кирк неохотно поджал губы и протянул руку, чтобы подтолкнуть слона через второй уровень. — Это не то же самое, Спок. Я никогда не знал его, не так, как ты знал мать, — он нахмурился, глядя в пространство; его взгляд остановился на какой-то невидимой точке между ними. — Я не могу сказать, любил или не любил ли его — он был для меня просто сказкой на ночь. Но я на него очень злился. За то, что его не было рядом, за смерть. Мои бабушка и дедушка однажды сказали, что он хотел служить в Звездном флоте с пяти лет. И когда у него встал выбор — умереть за Звездный Флот или жить для меня и моей мамы, и Сэма — он предпочел умереть. Будто мы были недостаточно важны, чтобы для нас жить. Спок поймал себя на том, что трясет головой, и прекратил движение. — Это не логично. Твой отец умер в том числе, чтобы спасти твою жизнь. Ты и твоя мать были важнее Звездного Флота. Он умер не ради организации — не ради абстракции. Он умер, чтобы жили его жена и сын. — Я знаю, — ответил Кирк приглушенным тоном. — Головой я это знаю, Спок. Черт, я даже здесь это знаю, — он похлопал себя по груди. — Но это не отменяет того факта, что его не было рядом со мной, и были времена, когда я действительно в нем нуждался. Его глаза скользили по шахматной доске, без сомнения, рассчитывая тактику, даже когда он вел эмоциональный разговор. — Я не скучаю по нему. Нельзя скучать по тому, чего никогда не было. Вокруг них воцарилась тишина, и Спок обнаружил, что хмуро смотрит на шахматную доску, обеспокоенный утверждениями Джима. В конце концов, ему пришлось спросить: — Как ты можешь так жить? Очевидно, Кирк задумался: он вздрогнул и поднял глаза. — Как так? — У тебя нет никого близкого. У тебя нет привязанности к своей живой семье, нет постоянного интимного партнера, нет братьев по узам или доверенных друзей. Я не понимаю, как ты можешь существовать в такой пустоте. Кирк улыбнулся на это, легко и знающе. Вздергивание губ прервалось вспышкой зубов. — Я не в пустоте, Спок. Например, у меня есть Маккой, — он заколебался, его глаза скользнули по лицу Спока, затем он сказал: — Знаешь, ты тоже не в пустоте. Мгновение потребовалось на осознание подоплеки, а затем взгляд Спока упал, как камень. В своем сознании он распознал чувство взволнованности и загнанности в угол, и установил ментальный контроль, чтобы предотвратить неестественное изменение цвета своего лица. Осторожными словами, почти спотыкаясь, Кирк настоял: — Ты ведь знаешь это, не так ли? Спок быстро кивнул, хотя ответ получился человеческим. — Боюсь, что забыл о нескольких неотложных делах, которые должен успеть завершить перед сном. Можем ли мы отложить оставшуюся часть игры? — Конечно, — ответил Кирк. То, как закрылись его глаза, казалось, указало на то, что он знал кое-что неизвестное Споку. — Тогда я пойду. Спок поднялся быстрее, чем обычно, и прошел к двери. Прежде чем он смог приложить ладонь, Кирк позвал: — Спок. Он почти не ответил. Было бы просто продолжить, как если бы он не услышал голоса Джима, но это было бы нечестно. Пальцы Спока остановились перед датчиком, и он медленно опустил руку. Однако, не повернулся — не хотел рисковать возможностью того, что его выражение лица будет не таким контролируемым, как должно быть, что что-то в его слишком человеческих глазах предаст его. — Я серьезно. Ты не одинок здесь — ты никогда не одинок. Если тебе нужна компания, если тебе нужно… что-нибудь… ты можешь прийти к нам. Для Спока это было непонятно, и у него пробежала дрожь, когда он пытался переварить эмоции, которые это вызвало. Хотя он не мог определить точно, он, по крайней мере, знал, что это отрицательный результат. Злость? Унижение? Внезапно он спросил: — Почему? Ты меня почти не знаешь. Я тебе даже не понравился, когда мы познакомились. Зачем бы тебе такое предлагать? Прошло достаточно времени, чтобы Спок пришел к выводу, что он не получит ответа, но затем Кирк вздохнул. — Потому что... Может быть, я знаю, каково это, когда тебе нужно, чтобы кто-то предложил, а никто этого не делает, — шорох ткани выдал какой-то нервный жест, возможно, пожатие плечами или только одним. — Ты заслуживаешь большего. Спок начал отвечать, но не нашел слов, которые бы ждали использования, и остановился на ровном дыхании. К его огорчению, румянец, который он раньше подавлял, разлился по щекам. Прошли годы с тех пор, как он таким образом терял контроль, и даже стыд, который он почувствовал по поводу своей реакции, был неприемлемым эмоциональным потаканием. Это было невыносимо — Джим не сделал ничего, чтобы вызвать такую бурную реакцию. Спок должен быть спокоен — он должен быть в состоянии ответить своему капитану. Он не должен быть так подавлен. — Тебе не нужно больше оставаться, Спок. Все в порядке, если тебе нужно уйти сейчас. Благодарность сжала горло Спока, но единственное, на что он, казалось, был способен — это включить датчик двери. Как только панель отодвинулась, он сбежал. ____________________________ *Обещание на корочке — к сожалению, точной цитаты не нашла. В оригинале книги, piecrust promises; easily made, easily broken (легко даются, легко нарушаются). *Однополушарный сон — сон, в ходе которого одно полушарие бодрствует и бдит, пока второе отдыхает. Характерен для многих видов животных.