Надежда есть всегда

Прозвенел звонок. Хельга молча собрала вещи и отправилась на следующий урок. Естественно, рядом с ней была её верная подруга Фиби. Точнее, как «подруга», скорее дополнение к её образу, от которого она могла получать выгоду. Но, несмотря ни на что, Хельга прониклась симпатией к этой невысокой милой брюнетке, которая всегда готова была прийти ей на помощь. - Хельга, что-то случилось? - Нет, Фибс, всё нормально,- абсолютно без эмоций ответила девушка. Хельга никогда не была с ней откровенна, и даже более того, Фиби не знала о её любви к Арнольду. Ну, точнее она наверняка догадывалась об этом, иногда даже пыталась подколоть её (что было безуспешно), но Хельга всегда всё отрицала в достаточно грубой форме. В результате Фиби сдалась и прекратила донимать этим подругу. На перемене не произошло ровным счётом ничего интересного. Предмет её обожаний смылся куда-то с Джеральдом, и Хельга решила посвятить всё своё время болтовне с Фиби, пытаясь убедить её, что всё хорошо. Уже спустя пять минут девушки задорно хихикали, не обращая ни на что внимания. Хельге нравились такие беседы, только так она могла немного отвлечься и прекратить вести себя, как полная идиотка. Начался урок. Математика. Хельга никогда не любила этот предмет, местами (как, впрочем, и большинство) не понимала его абсолютно, но тем не менее, старалась заниматься и вникать хоть во что-то. Хотя это было несколько проблематично, так как впереди неё сидел предмет её обожаний. Математика-это единственный предмет, на котором Хельга находилась настолько близко к Арнольду. Это отвлекало. Жутко отвлекало. Но тем не менее, это было приятно. А у учителя была традиция: по очереди вызывать всех к доске и по порядку решать все номера в учебнике (что девушка просто ненавидела, у доски она ощущала себя ужасно некомфортно). И уж так вышло, что сегодня очередь дошла до её ряда. Просто «отлично». «Мало того, что сегодняшний день начался просто ужасно, так ещё и придётся сейчас выплясывать у доски… Прямо… после него… Вот чёрт!» - подумала Хельга. Её всегда жутко напрягало, что выходить к доске ей приходилось сразу за ним. Она не могла сосредоточиться. А уж если он внимательно следил и смотрел на неё со своей первой парты, тщательно записывая за ней каждую циферку, которую она писала, то девушка просто сходила с ума. Первым к доске вышел Джеральд. Вот он парень умный, реально хорошо соображает во всех этих безумных числах и формулах. Ему досталась достаточно сложная задача, но решить её для него не составило никакого труда. Так прошло минут пятнадцать урока. Джеральд с удовлетворённым видом сел за парту, улыбнулся своему другу и передал ему место первенства. Арнольд вышел к доске. Нельзя сказать, что он был гением математики. Нет. Напротив, соображал он туговато, но искренне стремился понять то, что пишет. Но вот сегодня он «тупил» конкретно. Всё, что требовалось от него, это найти нужную формулу в учебнике и подставить туда цифры. Всё. А он никак не мог сообразить. Хельге стало жаль его, она сама прекрасно понимала, какого это, однако мысленно она молилась, чтобы простоял он так, как можно дольше, чтобы не выходить следующей. К тому же, сейчас перед ней открылась прекрасная возможность свободно и беспалевно смотреть на него. Однако Хельгу одолевали противоречивые чувства. С одной стороны ей хотелось, как всегда, сказать что-то колкое и обидное в его адрес, мол «тупица» или что-то в этом роде, тем самым привлечь его внимание и схлопотать от учителя. С другой стороны, она могла ему помочь. Реально помочь. Показать себя с хорошей стороны. Ведь он сейчас так нуждается в помощи…. Хельга внимательно осмотрела класс, никто из присутствующих даже не думал подсказывать репоголовому мальчику: кто-то из-за собственного незнания, а кто-то из-за того, что был погружён в свои мысли и не думал о происходящем у доски. Даже Джеральд был полностью увлечён решением у себя в тетради и не смотрел на своего друга. Арнольд казался таким беспомощным, учитель уже начал кричать на него… Хельга устала бороться сама с собой, пусть она сейчас совершит очень глупый поступок, ну и что, что ей идти к доске сразу за ним. Она не может сидеть просто так и наблюдать за его мучением только из-за своего эгоизма и нежелания оказаться следующей на его месте. Девушка уставилась на Арнольда пристальным взглядом, словно говорящим: «Давай, посмотри на меня. Ну, посмотри же!» И, словно по велению волшебной палочки, Арнольд тут же бросил умоляющий взгляд на Хельгу. (Да-да, не на кого-нибудь, а именно на неё!). Девушка собрала всю свою силу воли и актёрское мастерство, закатила глаза к потолку, словно говоря: «какой же ты тупой», и с равнодушным видом молча ткнула пальцем на нужную формулу в учебнике. Арнольд её понял, даже улыбнулся и быстро стал писать мелом по доске. Победа! Она сделала это. Она не нахамила ему, не обозвала, а просто помогла, когда он в этом нуждался. Причём помогла в своём стиле. И самое главное, этого даже никто не заметил. А повела себя Хельга всё-таки достойно: не спасовала, выдержала равнодушное выражение лица, соответствующее её образу, и, тем не менее, оказала ему поддержку. Пусть знает, что какой бы злой и колючей она ни была, она всегда готова ему помочь (хотя бы в таких мелочах), пускай обращается. Хельгу безумно радовало, что он бросил умоляющий взгляд именно на неё, а не на кого-нибудь другого. И пусть это мелочь, но девушка ценила это. Настроение немного улучшилось. «А что если он так умоляюще посмотрел на меня только потому, что ему не хотелось, чтобы я сейчас сказала в его адрес что-нибудь обидное? Что если этот взгляд обозначал всего лишь:пожалуйста, хоть ты не унижай меня сейчас, мне и так паршиво? Что если он совсем не ожидал моей помощи, а я своей подсказкой всё испортила, и теперь он не может понять моё поведение и что-то подозревает? Неужели столько лет я так старательно скрывала свою любовь под ненавистью, чтобы сейчас всё разрушить? Нет, Хельга, брось. Ты параноик. Прекрати мыслить, как идиотка. Этот взгляд ничего не значит, твоя подсказка ничего не значит…. Ничего от этого не изменилось и не изменится…» Девушка так увлеклась своими мыслями, что, как всегда, прослушала суровое: -Патаки, к доске! Вновь стало паршиво…