***
— Шинадзугава-сан, ты когда-нибудь был в Деревне Солнца? — охотница шагала впереди, показывая дорогу. — Нет, — холодно ответил ей Санеми. — Это чудесное место! Все люди, что живут там, очень дружелюбные. — Ты, часом, не оттуда? — Иначе как объяснить твою излишнюю дружелюбность ко всем подряд? — подумал волк. — Что ты! Я родилась и выросла в столице. Хотя была бы не против переселиться в Деревню Солнца. Это воистину замечательное место. Жаль, что мы долго там не задержимся. Я лишь проведаю старого друга и попробую сладости на местном фестивале Бога Солнца. — Что за глупый фестиваль? — Его устраивают каждый год. В честь Бога Солнца, которому эти люди поклоняются. Они делают это, чтобы задобрить его, а он, в свою очередь, одарит земли благоприятной почвой, осветив своим чистым светом. Правда, эта легенда уже устарела. Сейчас люди по большей части устраивают этот праздник для себя, а вознесение Бога Солнца для них словно развлечение. Ха-ха! — Ты так говоришь, будто сама лично знакома с этим Богом Солнца. Да будет тебе известно, что Богов не видели уже со времён Первой войны. Сомневаюсь, что есть на земле один заплутавший божок, решивший развлекать людей. — О, я ведь не сказала. Бог Солнца — это лишь название. Люди сами его придумали, чтобы упростить себе жизнь. — Тогда кто этот псевдобог? — Это феникс! — Что?! Фениксы — такое же редкое явление, как охотница, не убивающая монстров! Один к миллиону. Их давно считают вымершей расой. — Они умело маскируются, Шинадзугава-сан. Фениксы по своей природе бессмертны. Они умирают, сжигая себя, и вновь возрождаются из пепла. Это весьма захватывающее зрелище. И местные жители празднуют этот феномен. Возрождение Бога Солнца. — И всего-то? Вы, люди, очень любите придавать простым вещам большой смысл. Целый праздник из-за того, что какая-то горящая птица умрёт и снова вернётся к жизни через пару минут. — Это один из примеров сосуществования людей и монстров. Поэтому это очень важно для меня. Ты, скорее всего, не понимаешь всей важности моей миссии, моей цели. Но я и не прошу её понимать и принимать. Мне нужна твоя помощь, чтобы доказать, что монстры и люди — это одно и то же. Мы все состоим из плоти и крови. И мы способны жить в мире, несмотря на многовековую вражду, — Канаэ остановилась и шумно выдохнула, а затем медленно повернулась. — Я искренне в это верю. И пока я жива и хожу по этой земле, я добьюсь того, чтобы все жили в мире.***
— Канаэ, ты сошла с ума! — Может и так! Ха-ха! Но ведь это же так здорово! Сама подумай, Шинобу, нам больше не придётся никого убивать! Мы сможем жить, как нам угодно, и дышать свободной грудью! Все мы — и люди, и монстры, сможем жить в мире! Это так прекрасно! — Канаэ, ты сумасшедшая! — Может быть. Но теперь я знаю, зачем живу. Теперь целью моей жизни будет мир между всеми расами! — Я уже сомневаюсь в том, что мы с тобой родня.***
— Ты подозрительно тихая. Удумала что-то, ведьма? — Как грубо с твоей стороны называть меня ведьмой. Я думаю о том, что делать дальше после нашего путешествия в Деревню Солнца. Возможно, я буду вынуждена вернуться в столицу или в ближайший большой город, чтобы взять какое-то задание. На дворе стоял полдень. Солнце было высоко над землёй и приятно скрашивало осенний день своими немного блёклыми лучами. Они шагали по дорожке вдоль опустевшего рисового поля. Урожай уже собрали ещё в сентябре месяце, поэтому поле пустует. Местные, как поняла Канаэ, в этом году получили хороший урожай. — Как же я хочу попробовать местные рисовые лепёшки! Мой друг рассказывал, что их обжаривают на открытом огне и заворачивают в них всевозможные начинки, начиная с мяса и заканчивая сладкой бобовой пастой! У меня уже в животе урчит! Шинадзугава-сан, ты не устал? Может, сделаем привал и перекусим? — Я бы не отказался от мяса дикого кабана. Если сможешь словить кабана в поле , я буду на тебя молиться! — Это, конечно, не твой хвалёный кабан, но тоже должно быть вкусно, — Кочо протянула ему, как он понял по запаху, прожаренную птицу, завёрнутую в банановый лист. — Незадолго до того, как пересечь границу Леса оборотней, я наведывалась в одну деревушку. Там-то мне и поведали о твоих прошлых злодеяниях. И там же в одном ресторанчике я купила это. Кажется, это цесарка. Если боишься, что отравлю, можешь выбросить. — Если бы ты хотела меня убить, давно бы это сделала. У тебя было много прекрасных возможностей, — Шинадзугава старший спокойно попробовал предложенное блюдо. Вполне сносно. — Верно. Но я не хочу тебя убивать, — она свесила ноги вниз. Валы, сооружённые вокруг полей, сохраняющие воду, служили им тропинками и местом привала. Сейчас, при дневном свете, у Санеми снова появился шанс понаблюдать за ней. Как уже было сказано, она была красивой. Её длинные чёрные, словно ночь, волосы струились по спине. Черты лица приятные, возможно, даже завораживающие. Кисти рук тонкие. Да и сама она была довольно худого телосложения. На ней был тёплый, крупной вязки, фиолетовый свитер с воротом под горло. Белая юбка чуть выше колен, чьи складки, когда она сидела, струились по её бёдрам идеально симметричными волнами. На талии закреплён такой же белый пояс и ножны. Оборотень помнил её блестящий в свете луны серебряный клинок, что сейчас покорно ждал в ножнах, когда его обладательница решит им воспользоваться. Ещё при первой встрече он запомнил этот чёрный плащ с большим капюшоном. На уровне шеи он застёгивался большой брошью с зелёным, явно драгоценным камнем. Девушка болтала ногами вперёд и назад, а концы шнурков её тёмно-коричневых кожаных сапог то взлетали, то падали обратно. Канаэ идеально совмещала все эти вещи на себе, будто бы и была тем главным объединительным элементом. Единственное, что выбивалось из образа, но в то же время дополняло и завершало его, были две абсолютно идентичные заколки-бабочки. — Ты любишь бабочек? — сам не зная зачем, спрашивает оборотень. — Что? А, — она прикасается пальцами к заколке, — ты об этом? Не то чтобы люблю. Это что-то вроде семейной традиции. — Кочо ведь, — продолжил свои мысли Санеми, — означает бабочка? — Да, верно. Я никогда не придавала этому большого значения. И носила эти заколки исключительно как простые украшения для волос. Я не желала этим показывать свою принадлежность к клану Кочо. Кажется, не вышло, — она слабо улыбнулась ему. — Они тебе идут. — О, это был комплимент, Шинадзугава-сан? Спасибо! — Я не хотел говорить что-то подобное! Просто говорю, что думаю! Не воспринимай это на свой счёт! Чёртова ведьма! — Ну вот, только я получила от тебя комплимент, и ты тут же называешь меня ведьмой! — Потому что ты чёртова ведьма! Прекрати говорить со мной о всякой ерунде! Глупая женщина! Спустя несколько десятков миль непрерывных разговоров, а вернее, споров, охотница и её спутник-оборотень добрались до Деревни Солнца. На входе сидел старец, изогнутый и потрёпанный жизнью. Его редкие седые волосы достигали ему плеч, а одежда была будто из мешковины. Он опирался своей сморщенной, костлявой рукой на палку, что была шире и выше, чем сам старик. Когда девушка в сопровождении оборотня подошла к входу, старец молвил, не шевеля губами: — Лишь озарённые светом божьим способны преодолеть эту браму. Очистите свои чёрные души и впустите свет в свои сердца. — Что? — Он просит сказать пароль. — Какой к чёрту пароль?! С каких пор, чтобы войти в захудалую деревушку, нужны пароли?! Я просто возьму и войду! — Стой, Санеми! — она успела ухватить его за локоть прежде, чем он смог переступить порог. — Эту деревню охраняет брама. Магическая брама. Не зная пароль, ты не сможешь пройти. Тебя ударит током! Я знаю пароль. Так что не стоит из-за своей гордыни жарить свой хвост, — Канаэ отошла от брамы на расстояние вытянутой руки. — Vigintiduo! — произнесла охотница, и старец, ударив своей тростью по невидимой браме, открыл проход. — Пойдём, Шинадзугава-сан, фестиваль в самом разгаре! — охотница почти залетела в открытый перед ней портал. — О, здесь всё так же красиво! Шинадзугава-сан! Я непременно должна показать тебе здесь всё! Начнём с ярмарки! — Мы здесь, чтобы ты встретила своего друга, а не чтобы нажраться по самые рёбра! — О, ты переживаешь, что у тебя нет денег, чтобы за всё заплатить? Не переживай. Есть хоть один плюс в том, чтобы быть частью клана Кочо. Мы попробуем каждую сладость, каждый кусочек всего, что здесь есть! Я покажу тебе, что такое жить полной жизнью и радоваться вот таким вот фестивалям! — Девушка берёт его руку в свою и ведёт в гущу народа.***
— Санеми, смотри! Ярмарка! Никогда не была на таких! — У нас их проводят каждый год, Кумено-сан. — Прости, я, наверное, кажусь тебе полной дурой. — Да нет. Если хочешь, я покажу тебе здесь всё. — Правда?! Спасибо, Санеми! Пойдём! — она схватила его за руку и, крепко сжимая ладонь, потянула в гущу народа.***
— Ммм, такояки — просто объедение! Шинадзугава-сан, неужели ты не голоден? — Как в тебя столько влезает, чёрт побери? — Я много путешествую. И часто мне приходится голодать по несколько дней подряд. Поэтому по завершении заданий люблю плотно и вкусно поесть. Это тоже у меня от одной моей подружки-ведьмы. Так-с, мы ещё не ели местный набэяки удон. Его очень здесь нахваливают! — Не забудь попросить добавить острый соус! — послышался голос позади них. Это был такой знакомый для старшей Кочо баритон, что она ни на секунду не усомнилась в личности его обладателя. — Ренгоку-сан! — она срывается с места и буквально летит на высокого светловолосого парня, почти сбивая его с ног. — Как я рада тебя видеть! — Ты всё такая же жизнерадостная! Ха-ха-ха! — парень радостно засмеялся, положив руку на плечо охотницы. — Познакомишь меня со своим спутником? — Да! Ренгоку-сан, это Шинадзугава-сан. Шинадзугава-сан, это Кёджуро Ренгоку. — Это и есть тот твой старый друг? — Недоверчиво спросил волк, подходя к ним. — Мы что-то большее чем друзья, юный оборотень. — Как ты узнал, что я оборотень? — этот парень начинал напрягать Шинадзугаву. Слишком самоуверенный и дружелюбный. — Это было просто. Старик сказал мне, что прибыла моя Канаэ в сопровождении юного оборотня. Я сначала не поверил в это. Думал, маг на старости лет совсем умом тронулся. Но решил сам проверить. Как и оказалось, волка чуешь за несколько миль. — Что? Его Канаэ? И что это значит, учуял волка за несколько миль?! — думал Санеми, а его кулаки непроизвольно сжались. Этот патлатый кретин уже достаточно ему нагрубил. — Ренгоку-сан, мы не виделись сто лет, если не больше! Может, ты устроишь нам экскурсию по фестивалю? Шинадзугава-сан впервые на таком мероприятии. А я уже и забыла, какого это — праздновать день возрождения Бога Солнца. — Я не могу отказать тебе, Канаэ. Я с удовольствием вам обо всём расскажу и покажу. Огненный кретин, как его мысленно прозвал Санеми, с радостью рассказывал обо всех прелестях сего события. Канаэ была так рада, что не отрывала от парня взгляд. Его яркие, словно языки пламени, волосы развевались на ветру. — Спасибо тебе, Ренгоку-сан, за столь интересную экскурсию. Уже довольно поздно. Нам нужно продолжать наш путь. — Подожди, Канаэ! Прошу, останься! Я хочу, чтобы ты присутствовала на возрождении Бога Солнца! Прошу! Я очень сильно хочу, чтобы та девушка, что вопреки воле смерти, даровала мне жизнь, была здесь! Прошу, Канаэ! — Я не… могу… у нас ещё много работы и… — Прошу тебя, Канаэ! — его ярко-красные глаза просили её остаться даже сильнее, чем слова. — Хорошо, Ренгоку-сан. Я останусь на церемонию. От счастья его улыбка засверкала ещё ярче и он обнял девушку. Она сцепила руки на его шее и не желала отпускать. Через силу Канаэ отпустила парня и он, одарив её той же яркой улыбкой и промурчав спасибо, удалился. Как только его огненная шевелюра скрылась из виду, старшая Кочо смогла дать волю своим чувствам. — Неужели ты плачешь из-за этого огненного кретина? — Ты не понимаешь. Ничего не понимаешь. Когда я только начала свой путь охотника на нечисть, мне дали задание. В нём говорилось, что здесь организовали какую-то секту и укрывают нечисть. Я была ещё молодой и зелёной и толком не понимала, какие из заданий были липовыми. Со мной была группа старших охотников на случай, если что-то пойдёт не так. И всё пошло не так. Когда мы ворвались в здание, где по идее пряталась всякая нечисть, там был лишь один человек. Моих лет парнишка сидел и читал книгу. Старшие решили осмотреть весь дом, а я захотела поговорить с тем парнем. Он сразу сознался мне, что он феникс, и те люди правда его укрывали здесь. Мальчик с таким невинным лицом спросил у меня, куда он отправится после того, как я его убью? Мне стало страшно и очень жаль его. Я соврала, что он ничего не знает о нечисти и живёт здесь с родителями. Охотники прочесали дом, деревню и ближайшую территорию леса. Я спасла ему жизнь. Я выбрала для него жизнь в этой деревушке, нежели смерть от моего клинка. Это был Ренгоку-сан. С того момента каждый раз, находясь поблизости, я заглядывала в эту деревушку, говорила с ним. Он стал мне больше чем другом. Я считала его членом семьи. И в последний мой визит люди, что веками хранили тайны рода фениксов, рассказали мне о ритуале… Вокруг был шум и гам. Люди толпились у алтаря, каждый желал быть ближе к эпицентру действия. Канаэ и Санеми стояли близко, но не слишком. Плечи девушки дрожали, но не от холода осени, а от напряжения и страха. — На двадцать второе возрождение феникс обретает свою истинную форму и улетает на небеса к своим братьям и сёстрам. В один момент все резко замолчали, когда статная фигура Кёджуро Ренгоку появилась на пьедестале. Он ярко улыбался всем и каждому, приветственно махая рукой. — Во время этого события фениксы покрывают себя своим же огнём и сжигаются заживо. Через пару минут они снова восстают из пепла, но… Парень откинул назад пышную копну волос и в его руке появился огонёк. Он всё больше разрастался, покрывая всё его тело. Сжигая на нём одежду. Сейчас он был похож на самый большой факел в мире. Его кожа плавилась, а пламя горело всё ярче и ярче. — После возрождения они теряют память о своих прошлых возрождениях и о своей прошлой жизни. Спустя пару минут огонь достиг своего пика и начал плавить мышцы, а за ними и кости. Кровь вскипала и испарилась в мгновение ока. За секунду… — Кёджуро… — с её глаз слетели слёзы, и Канаэ отвела взгляд. Огонь стал максимально ярким, ослепив всех, и в мгновение потух. На земле был лишь пепел. Люди ликовали и лишь одна Канаэ лила горькие слёзы, уткнувшись в плечо удивлённого Шинадзугавы.