Встретимся в полнолуние

Темно. Жутко. Мрачно. Мёртво. Такие наречия со стопроцентной точностью описывали атмосферу леса. Тусклый свет лампы освещал лишь небольшой участок дороги перед ними. Листва на верхушках деревьев была такой густой, что не пропускала ни грамма лунного света. Кругом лишь тьма и неизвестность.       — Тебе не страшно? — с лёгкой улыбкой на лице мужчина обернулся и спокойно задал свой вопрос. От него веяло безмятежностью и защищённостью. Вокруг него была аура безопасности.       — Совсем нет. Это место хоть и жуткое, но весьма пустое. Кроме деревьев, здесь ничего страшного нет, — в ответ она одарила его светлой улыбкой, сияющей куда ярче, чем лампа, освещающая путь.       — Ты смелая девушка, Канаэ.       — Охотники должны быть смелыми, но… — её взгляд опустел, хотя в зрачках все ещё играли блики от огня, — на самом деле мне сначала было страшно. Я боялась неизвестности. Не знала, что ждёт меня по эту сторону ограды. Но увидев вас, господин Узуй, я совсем перестала бояться, — снова губы растянулись в приветливой улыбке.       — Рад слышать. Давно это было, когда я в последний раз говорил с живым человеком, — он звонко засмеялся. Тенгену было весело оттого, что он может вот так просто поговорить с кем-то, при этом не причиняя ему вред. Впервые за столько лет мужчина почувствовал, как тяжёлый груз упал с его плеч, позволяя выпрямиться.       — Вам всё-таки одиноко, — её голос был настолько мелодичным, что даже ноты тоски не смогли его испортить.       — Это не так. Я люблю одиночество, но если много лет провести в заточении каменных стен, где единственные собеседники — это твой неумолимый разум и подступающее сумасшествие, то даже нелепое перебрасывание фразами с простым человеком творит чудеса. Ты чувствуешь, что всё ещё живой, — Канаэ нечего было ответить на это. Мудрёная и слишком глубоко философская фраза, что вырвалась из его уст, долго звенела в её ушах. Но смысл этого выражения всё ещё был для неё загадкой. В силу своей юности и простоты, она была неспособна в полной мере ощутить всю важность этих слов. В воздухе повисло нелепое молчание, что перебивалось треском веток и шуршанием травы под их ногами. Путь обратно казался вечностью. Хотелось нарушить эту устоявшуюся молчанку. Разрядить обстановку малейшей фразой, но язык не поворачивался сказать хоть слово. В надежде отыскать тему разговора, Канаэ отчаянно озиралась по сторонам. Тусклый свет от маленького огонька не давал рассмотреть всё чётко и ясно. Но даже в таком приглушённом свете охотница смогла заметить то, что не давало ей покоя уже несколько часов.       — Господин Узуй, — начала она, привлекая его внимание к своей персоне, — вы говорили, что я могу задавать вопросы? — мужчина кивнул. Его насторожило любопытство этой юной леди, но отказать ей он был не вправе. Её очаровательная улыбка и миловидные черты лица ну никак не позволяли такой роскоши, как отказ, проскользнуть в его мыслях. — Ещё раньше, когда я пришла сюда, я заметила здесь кое-что странное. Почему эти деревья покрыты красной краской? — вопрос застыл в воздухе, готовясь нанести Тенгену удар под дых. Его будто парализовало, и он не сводил глаз с яркого, словно нарисованного кровью, креста, помечавшего один из дубов, а за ним и множество других, что как бы ограждали некую территорию. — Всё в порядке? — кажется, старшая Кочо заметила, как её спутник напрягся.       — Нам нужно поспешить и вывести тебя отсюда. Родители, наверное, волнуются о тебе, — он ускорил шаг, надеясь, что его гостья сделает то же самое. Она очень старалась угнаться за ним, но ощутимая разница в силе и росте была против того, чтобы девушка догнала мужчину. Теперь Канаэ осознала, как себя чувствует Шинобу, будучи такой миниатюрной.       — Я сказала что-то не то? — ей нужны были ответы. Но не на поставленный вопрос, а на немой, не озвученный, что плавал сейчас в голове. Что же случилось? Какие её слова нажали на курок, выпустив пулю, заставившую его вот так сорваться с места? Почему-то девушка в первую очередь подумала о том, что перешла какую-то границу личного пространства, и Узуй просто хочет поскорее избавиться от неё, с головой погрузившись в одиночество. Об угрозе жизни она совсем не думала. В то время как голова её сопровождающего была целиком и полностью забита мыслями о безопасности Канаэ.       «Мне не нужны новые трупы на моей земле, — подумал Тенген, остановившись, чтобы девушка смогла его догнать. Как только они снова поравнялись, он машинально схватил её за запястье. — Пусть не удалось спасти других, но я спасу её».       — Погодите. Я не привыкла так быстро бегать, — ноги Канаэ не слушались, путались между собой, отчего она не раз спотыкалась. И в один момент не смогла удержаться на ногах, упав на землю. Ветки, что находились под ней, расцарапали ей колени. На светлой молочной коже появились ссадины, из которых бежала кровь. Сбивать колени ей не привыкать. Детство девушки было куда более активным и весёлым, чем у большинства мальчишек её возраста. — Ай-яй! Учуяв давно забытый запах крови, Тенген молниеносно повернулся к Канаэ. Казалось, если человек повернёт голову с такой же скоростью, то свернёт сам себе шею. Сейчас лишь одно важно — контроль. Чёртов контроль над чёртовыми инстинктами. Не позволяй сущности своей взять над тобою верх! Борись! Борись! Отыщи ту, человеческую, часть себя! Ему требовалось титанических усилий, чтобы не сорваться. Запах крови. И даже не простой крови. Манящей, чистой. Людей, носящих такой деликатес в своих венах, не так то и много.       — Не смей, — говорил сам себе Тенген, — ты столько лет не пил человеческую кровь. Не смей. Не смей пить кровь этой девушки! — он бил себя в грудь, пытаясь достучаться до своего, когда-то живого, сердца, что десятилетиями уже как прекратило биться. — Как ты? — ему удалось подавить желание высушить её тело как изюм, забрав всю кровь до последней капли. Только Канаэ на слегка трясущихся ногах поднялась, как её сковал леденящий страх. У шеи оказался нож, что поблескивал в свете лампы. Чья-то холодная, мертвецки холодная ладонь лежала на её плече. Позади стояла девушка. Её длинные ресницы даже не дрогнули, взгляд острых и пронзающих, словно копьё, зелёных глаз устрашал куда больше, чем нож у горла. Казалось, если жертва сдвинется хоть на миллиметр, её тут же прирежут. Старшая Кочо не понимала, что происходит, пока не взглянула в полные ужаса глаза Тенгена.       — Так, так, так. Кто это пожаловал на нашу территорию? Какая интересная рыбка. У нас сегодня прекрасный улов, — когда девушка заговорила, Канаэ стало ещё более не по себе. Он этой женщины исходила аура не просто опасности, а смерти. — Верно, Гютаро? — спустя мгновение у её ног появился юноша и бесцеремонно провёл по колену охотницы подушечками ледяных пальцев, подобрав каплю алой крови.       — Отпусти её, Даки, — Узуй окончательно смог совладать со своими инстинктами. — Эта девушка со мной.       — С каких пор ты перешёл на человеческую кровь, Узуй-сан? Неужели живности, что обитает в этом лесу, тебе стало мало? — с лица девушки не сходила улыбка. Её белые волосы на концах переходили в ярко-зелёный и были собраны в странную причёску. Конструкция из множества шпилек кандзаси показалась Канаэ знакомой. К тому же эта пугающая девушка была облачена в юкату с рваными краями. Её спутник был менее разговорчив. На его голове было гнездо из чёрных, ближе к чёлке переходящих в зелёный, волос. Его одежда тоже не отличалась особой аккуратностью. Он продолжал водить пальцами по ноге Канаэ, собирая капли крови. — Её кровь такая же сладкая, как и внешность? Или ты ещё не попробовал? — клинок придвигался всё ближе к шее.       — Даки, я разрешил вам охотиться на своей территории, но не позволю причинить вред этой девушке. Отпусти её и ищи кого-то другого.       — Неужели ты влюбился, прямо как мальчишка? — она издала такого рода смех, когда уши вянут и становится жутко противно. — Или я всё-таки права, великий Тенген Узуй, наследник некогда могущественного клана вампиров, спустя долгий перерыв в десятки, а то и сотни лет, снова вернулся к выпиванию крови?! — вампиршу забавляла эта ситуация.       — Эй, сестра, — Гютаро продолжал подбирать капли и растирать их между пальцев, — она в недоумении. И жутко боится, — парень продолжал рассматривать свою красную ладонь.       — Ох, милая, милая девочка. Я не знаю твоего имени, как жаль. Тебе хочется понять, что происходит, верно? — Канаэ машинально кивнула. — Возможно, ты не в курсе, но мы вампиры, — слово повисло в воздухе. Старшая Кочо до последнего отрицала услышанное. Это байки. Это всего лишь легенды. Нет никаких вампиров. Их всех истребили во времена Первой войны. — А на десерт, — Даки схватила её за подбородок и прошептала прямо в ухо: — Этот господин тоже вампир, — тело тут же стало тяжелее во много раз, а кровь застыла. Казалось, что сердце и правда остановилось, прекращая выполнять свою важнейшую функцию. Лицо Канаэ вновь исказилось ужасом. Вот оно как. Тáк, значит, вампиры предпочитают съедать своих жертв? Приветливо улыбаясь. Рассказывая о своей жизни. Какой-то новомодный вид пыток, да? Неужели старая добрая железная дева или тот же испанский сапог уже не такие весёлые? Жертва будет молить о скорейшей смерти в виде высасывания всей крови.       — Канаэ, прошу тебя, не верь всем её словам.       — Рыцарем заделался? Будешь отрицать, что ты вампир? Как интересно! — блондинка снова залилась смехом. Ей приносило удовольствие разговаривать со своими жертвами. Морально добивать их, ломать и унижать. Но Канаэ старалась не поддаваться давлению, что оказывала эта вампирша. Её сковывал страх, но она не должна впадать в отчаяние.       — Даки, отпусти её. Ты всё ещё на моей территории и подчиняешься моим законам.       — Закон — не закон, а всего лишь бумажки. Мы подчиняемся истинному владельцу этих земель. И если уж ты заговорил о законах, мы имеем право здесь охотиться. И эта красивая молодая девушка — наш сегодняшний обед, — Даки облизнулась и обнажила клыки.       — Сестра, в её крови много адреналина, — томно простонал спутник вампирши, слизывая липкую жидкость с ладони. Его зрачки моментально расширились. — Чистокровная, — пролепетал парень, находясь в состоянии аффекта от крови девушки. За доли секунды его зрачки снова уменьшились. Ладонь вампира сильнее сжала бедро Канаэ, а вторая вновь прошлась по колену.       — Ах! — не смогла сдержать стон старшая Кочо, когда дыхание парня обожгло коленную чашечку, а вскоре, после того как он лизнул её рану, Канаэ настигла и жгучая боль. Девушка сжала челюсть. Было до жути больно. Хотелось молить о пощаде. Но она лишь сильнее стиснула зубы и тихо заплакала.       — Гютаро, — сестра смотрела на него с неодобрением и злобой. — Не смей пить её кровь раньше меня! — девушка пнула парня ногой, и на его спине отпечатался след подошвы и каблука её туфли. И решив, что незачем спускать свою злобу на брата, она с силой впилась в плечо жертвы клыками. Истошный крик вырвался из горла Канаэ. В глазах резко потемнело. Ноги подкосились. Даки оторвала от неё свои клыки и девушка шумно свалилась на землю. — Ах! Блаженство! Чистая! Чистая кровь! — зрачки блондинки так же расширились. Дрожащей рукой охотница пыталась закрыть рану и приостановить кровь. — Великолепно, но всё ещё не идеально, — слизывая красную густую жидкость со своих губ, почти пропела вампирша. — Дадим твоей крови созреть. Не стоит растрачивать такую вкусноту вот так, — она снова подошла к старшей Кочо, пока та старалась сильнее прижать рану. — Как жаль убивать столь юную красоту, — используя нож, которым угрожала, Даки отрезала локон тёмных волос Канаэ. — Сувениры всегда будут к месту. Не думаешь, Узуй-сан? Ещё свидимся в ближайшем будущем, — она молниеносно исчезла, забрав с собой брата и полученный трофей. Тенген уже было хотел двинуться на помощь девушке, но стойкий металлический запах останавливал его и держал на расстоянии в пару шагов. Кровь. Она буквально истекала кровью. Такой манящей. Такой желанной. Этот запах проникал под кожу, заставляя внутреннего зверя, что долго спал, наконец проснуться. Если он подойдёт ближе, то сделает ей только хуже. Но и если не окажет первую помощь, Канаэ умрёт от потери крови.       — Встать сможешь? — выдавил из себя Узуй, закрывая рукавом рубашки нос, хотя даже через ткань чувствовал этот приторно-сладкий аромат молодой крови. Будучи в бреду, испытывая мощнейший болевой шок, охотница таки кивнула и поднялась во весь рост на ватных ногах. Кровь продолжала сбегать струйками по запястью. Пересилив себя, Тенген подошёл на шаг. Было невыносимо трудно сдерживаться. Немудрено, что Даки и Гютаро учуяли этот запах и примчались сюда. — Я отведу тебя в замок и перевяжу рану.       — Я… не… могу… — силы покинули Канаэ и она потеряла сознание. Быстрая реакция вампира помогла ему поймать девушку. Крепкие руки сжали её полуживое тело, прижимая к себе. Кровь впитывалась в его рубашку, окрашивая в гоночно-красный цвет. К горлу подступила тошнота, нервный тик терзал глаза, а изо рта вырвался истерический вопль.

***

Веки тяжёлые. Хочется и дальше плыть в сладкой грёзе. Но яркий свет, как ещё один раздражитель, заставил проснуться. Тело будто ватное лежало на чём-то мягком. Тёплая постель скрывала перебинтованные раны. Первый вопрос, возникший в голове Канаэ после продолжительного сна: где она? От этого места с высокими потолками кружилась голова, а по телу бегали мурашки. Приподнявшись на локтях, она бросила взгляд на зеркало, что висело на стене прямо напротив.       — Выгляжу не очень, — осознала охотница. Лишь сейчас она заметила, что большая часть тела перебинтована, а её одежда пропала. Теперь на ней была шёлковая ночная рубашка до колен с рукавом в три четверти. Пуховое одеяло отлетело в сторону. Подойдя к окну, Канаэ увидела, что солнце как раз поднимается на своё законное место. Сколько она спала? Маленькими, скромными шагами она подошла к двери, и толкнув её от себя, открыла. Дверь со скрипом отворилась. По ту сторону пустой, холодный коридор. Куда идти было неясно, поэтому девушка доверилась своей интуиции. Все портреты всё ещё были завешаны тканью, что настораживало её. Она вышла в холл, где была такая знакомая ей лестница и большой портрет. Снова она поднялась наверх и встала прямо напротив картины. Рука потянула край мягкой материи, и ткань волнами спала вниз. На портрете был изображён хозяин поместья в одежде предыдущего века. Казалось, что глаза его были живыми и смотрели в самую душу. Жуткий портрет.       — Канаэ? — услышав своё имя, она обернулась, и глаза её максимально расширились.