Встретимся в полнолуние

Утро встретило юных путешественников более радушно, чем ночь. Тёмная пелена сменилась на голубое небо, затянутое перистыми облаками. Пронизывающий лесной ветер отдал вахту солнечным лучам. Даже в начале октября они ещё были тёплыми и грели кожу, напитывая её последней в этом году порцией витамина D. Пожелтевшая сухая трава хрустела под ногами. Птицы, что остались зимовать, щебетали серенады, распевая о прекрасной осени во весь голос.       — Как же хорошо! — Охотница кружилась и бегала по полю. Жизнь в ней так и била ключом. — Не верится, что в мире ещё есть такие места, не испорченные войной. Красиво, правда ведь, Санеми? — повернувшись к напарнику, она застала его дремлющим на траве. — Эй, ты спишь, что ли? Са-не-ми? — Канаэ склонилась над ним, вглядываясь в лицо.       — Ты не могла бы замолчать? Я тут пытаюсь покаяться, — жмурясь, пробормотал оборотень.       — Что? В чём покаяться? — Канаэ приложила указательный палец к нижней губе, как всегда делала в детстве, когда думала о чём-то.       — В том, что поддался на твои чёртовы провокации, глупая женщина! И в том, что вчера…       — Вчера ты любил меня, Санеми. — Кочо присела рядом с ним. — В этом нет греха. Поэтому тебе незачем каяться. Ты же не волнуешься из-за того, что произошло? — её тонкие пальцы обхватили запястье парня, несильно сжимая. Пронзительный взгляд девушки не давал Санеми покоя. Казалось, случившееся волнует её куда больше, чем должно. — Прошу, не придавай этому значения. Я счастлива, что смогла разделить такой важный момент с тобой. И снова её улыбка развеяла все тревоги. Минуту назад Санеми терзали совесть и неизвестность. И пускай он не был приверженцем религии, ему захотелось наведаться в ближайший храм, исповедаться и покаяться во всех земных грехах. Но как только Канаэ улыбнулась, вновь показав свою мягкую сторону, всё вернулось на привычные места. Всё должно быть именно так. Теперь Канаэ его религия. Расценив молчание Санеми как обещание больше не думать об этом, охотница начала подниматься, но оборотень схватил её предплечье и притянул к себе. Ему хотелось обнять Канаэ, сильнее прижать к своему телу.       — Что случилось? Я сказала что-то не то?       — Помолчи хотя бы сейчас.       — Если я буду постоянно молчать, у нас не выйдет нормальных отношений, Санеми.       — А по-моему, они будут идеальными, если ты будешь молчать время от времени.

***

До столицы они добрались лишь ближе к вечеру. Никто не планировал надолго задерживаться в лесу, но всё ещё мягкая трава и ясное небо никак не хотели выпускать пару из своих осенних объятий. Как и Санеми долго не мог заставить себя отпустить юную красавицу, что сейчас шагала вдоль тропинки.       — Какая здесь высота? — спросил оборотень, когда они подходили к большим стенам, скрывающим столицу от посторонних глаз.       — Ммм, кажется, около тридцати футов. Эти стены защищают город от любой опасности. Столица — сильнейшая и самая неприступная крепость. Снаружи никто не сможет атаковать её. — Канаэ в привычном жесте прикоснулась к нижней губе указательным пальцем и посмотрела вверх, оценивая примерную высоту сооружения.       — Много государств было уничтожено изнутри. Эти стены ничего не стоят, — попытался сумничать Шинадзугава, бросив на бетонные глыбы небрежный взгляд.       — Поэтому здесь действует и внутренний контроль, Санеми. — Они подошли к длинному ряду из людей и телег, что понемногу продвигались к входу. — У тебя ведь есть документы? — невзначай спросила охотница, роясь в своей сумке.       — С чего бы? — ответил на её глупый вопрос Санеми. У монстров не было документов, ведь никто их не регистрировал. Единственная регистрация нечисти, что велась у людей — число убийств, совершенных существами, и личные рекорды охотников по количеству истреблённых монстров. Даже несмотря на то, что раньше Шинадзугава был человеком, документы он не сохранил. Порвать все связи с прошлой жизнью подразумевало стереть с лица земли человека по имени Санеми Шинадзугава.       — Я знала, что так будет. Держи. — Канаэ достала из сумки лист бумаги и протянула ему. Парень с неохотой выхватил его и принялся читать.       — Что за чёрт? — на листе были написаны неправдивые данные об имени, месте и дате рождения Санеми. Даже идиот понял бы, что у него в руках чёртова подделка. — Эти бумажки ведь фальшивые. Никто на такое не поведётся.       — Это лучше, чем заявиться в столицу вообще без бумаг. — Вереница людей вновь пришла в движение, и Санеми с Канаэ стали ещё чуть ближе к главным воротам.       — И чем же? — Шинадзугава продолжал рассматривать псевдодокумент, пытаясь понять, у какого халтурщика эта женщина добыла столь ужасную подделку.       — Если тебя поймают без документов, сразу же бросят в тюрьму, а на следующий день казнят. — Кочо провела большим пальцем у основания шеи, намекая на один из видов казни. — А если поймают с фальшивыми документами — посадят в тюрьму до выяснения настоящей личности. И пока ты будешь сидеть в камере, я смогу достать документы куда более качественные или же заплатить за тебя взнос. Это лучше, чем смерть, не так ли? — даже в такой ситуации она умудрялась улыбаться. — Но мне не придётся так далеко заходить. — Подошла их очередь, и дежуривший полицейский с вызовом протянул руку. Канаэ вложила в его ладонь две бумажки. Мужчина вопросительно посмотрел на Санеми, перед этим изучив его документ. Затем перевёл взгляд на девушку, и она одарила его яркой улыбкой. — Всё-таки моё положение в обществе позволяет мне немного нарушать правила.       — С возвращением, госпожа Кочо. Добро пожаловать в Город Охотников. — Вернув бумаги охотнице, полицейский снял шляпу и поклонился.       — Чёртова ведьма, — прошипел оборотень, когда они миновали тёмный тоннель и вышли на освещённую дорогу, — да у тебя не связи, чёрт возьми! Тебе всё сходит с рук за улыбку и красивые глаза!       — Ты ревнуешь, Санеми? Какой милый, — Канаэ хихикнула. — Ну, если я смогла сразить наповал тебя, то в этом есть некий смысл. Пара продолжала шагать по вымощенной дороге. Туда-сюда сновали люди, ездили повозки. С первого взгляда город казался оживлённым и прекрасным. Но со второго становилось понятно, что в этой части столицы всё не так радужно. Старые разваливающиеся дома, давно заросшие плесенью, стояли в ряд, поддерживая друг друга. Выбитые стёкла. Неосвещённые переулки. Бедняки, ночующие прямо на улице. Словно это не процветающая столица, а отдалённый посёлок на границе.       — И это столица? Чёртовы трущобы! И как самый богатый и процветающий город смог такое допустить? — Санеми пнул камень, оказавшийся у него на пути, и тот откатился к обочине. На этой фразе лицо Канаэ преобразилось. Она со всей серьёзностью посмотрела вперёд.       — Возможно, ты незнаком со здешними порядками, — приветливый голос сменился холодной сталью с оттенком грусти. Ей было неприятно говорить об этом. Проблемы города и так были глубокой кровоточащей раной её сердца, а такие разговоры лишь сильнее разрывали плоть. — Все деньги в руках аристократии. А богачи не горят желанием делиться своими богатствами, — эти слова были сказаны с неким презрением. Хоть Канаэ и сама была частью аристократии, ей было не по душе нынешнее положение дел.       — А как же твоя семья? Такие же скряги?       — Отчасти. Медицинские услуги и лекарства, которыми славится семья Кочо, весьма недешёвое удовольствие. И желание разбогатеть нам не чуждо. Но также мы очень хорошо спонсируем разные благотворительные фонды. Один из таких создала моя мама. Все средства идут на лечение тех, кому не по карману дорогие препараты. На деньги, что я унаследовала, открыли лечебницу для детей-сирот. А также я спонсирую их обучение в школах. Моя сестра Шинобу всю себя и часть своего наследства пустила на разработку новых лекарственных средств. Их создают на основе более дешёвых материалов, но с теми же свойствами, что и у дорогих. Мы единственная семья, делающая хоть что-то для этих людей.       — И поэтому вас любят и уважают.       — Увы, но даже этого мало, чтобы растопить сердца всех людей, — закончив рассказ, Кочо опустила голову. — Люди — самые настоящие монстры, что постепенно, шаг за шагом, уничтожают себя как вид. Всё то время, пока Санеми и Канаэ брели вдоль уже менее изуродованных зданий, ближе к центру становящихся всё более привлекательными, за ними кто-то наблюдал. Шпиону быстро и умело удавалось скрываться в переулках и сливаться с толпой других зевак, что шатались по улице, выпрашивая монету на выпивку.       — Госпожа Канаэ… госпожа… — из скрытого тенью закоулка послышался знакомый голос, и девушка остановилась. Присмотревшись, она заметила невысокого паренька с взлохмаченными тёмными волосами.       — Ох, Мурата-кун, что ты здесь делаешь?       — Кто этот оборванец? — спросил Шинадзугава, когда мальчишка вышел на свет. Можно было рассмотреть его старую, изорванную в некоторых местах одежду и грязное лицо.       — Не оборванец, Санеми, а сирота. Его мать умерла от заражения крови год назад. — Канаэ на минуту замолчала, поминая женщину, о которой шла речь. — Почему ты здесь? — охотница присела на корточки, обращаясь к мальчугану. — Я ведь дала тебе денег, чтобы ты бежал отсюда как можно дальше.       — Простите меня, госпожа Канаэ, — в его тёмных глазах заиграли блики от внезапно появившихся слёз. — Полицейские отобрали у меня всё. Побили и бросили. Простите…       — Полицейские грабят? Что творится с этим чёртовым городом? — зашипел Санеми, осматриваясь вокруг.       — Послушай меня, Мурата-кун, — девушка потеребила детское плечо, — я дам тебе ещё немного денег. Спрячь их как можно надёжнее. Вот, — она вытащила из сумки пару золотых монет. Последние, что у неё были при себе, — приходи завтра к детской больнице. Я распоряжусь, чтобы тебя хорошенько накормили. — Глаза Мураты заискрились от такого количества денег. Он пару секунд смотрел на золотые монеты, а затем почесал запястье. — И я дам тебе лекарство от чесотки. Ладно?       — Большое спасибо, госпожа Канаэ! Вы богиня, сошедшая к нам с неба! Я буду молиться за вас! — паренёк зашёлся в благодарностях, непрестанно кланяясь своей спасительнице.       — Беги скорее. И не попадайся больше в руки полицейских. Пока счастливый ребёнок бежал через тёмный переулок, Шинадзугава заметил движение неподалёку от них и насторожился. Это был полицейский, что обходил окрестности. Действия Канаэ, видимо, показались ему подозрительными, и он, ускорив шаг, шёл прямиком к ним.       — Канаэ, кажется, у нас гости, — волк с точностью до секунды определил, когда полицейский пересечёт улицу и настигнет их. Охотница тоже заметила мужчину, идущего чётко к ним.       — Бежим, — скомандовала старшая Кочо. Санеми не успел и понять, что произошло, как перед его глазами пролетели тёмные пряди, а тонкие пальцы, обхватившие руку, тащили через переулок в неизвестном направлении. — Это не простой полицейский, Санеми. Он ищейка. Среди охотников тоже такие есть. Их нюх получше вашего будет. На раз-два может вычислить нечисть среди толпы народу. Нужно запутать его. — Охотница и её спутник бегали между переулков, сворачивали за углы, выбегали на соседние, более оживлённые улицы, чтобы среди многочисленных запахов города скрыть резкий запах оборотня. После того как они пересекли половину города, путая следы, Канаэ смогла вздохнуть спокойно. Здесь их уже точно не найдут. И правда, ближе к центру город преображался. Апартаменты знати появлялись на горизонте вперемешку с дорогими ресторанами, магазинами и публичными домами. Здесь кипела жизнь. Повсюду ярко горели фонарики, из ресторанов доносился запах вкусностей. Нюх Шинадзугавы отчётливо мог различить, где сейчас подавали свежеприготовленный карри, а где — жареную темпуру. Он чуял, что на соседней улице продавали вкуснейшие такояки с острым соусом. Из аптечных лавок доносился терпкий запах трав и лечебных мазей. Наперевес им через витрины парфюмерной лавки просачивалось благоухание духов. Даже от магазина шелка исходил свой дорогой, неповторимый аромат. Именно так пахнут большие города. Вкусной едой, роскошью и достатком. Отовсюду слышался шум пьянок и гулянок богатых чиновников. Жизнь в таком диком ритме утомила бы Санеми с первых секунд. Ему больше было по душе мирное существование на краю страны в богом забытом лесу.       — Весёлый квартал скоро закончится. Дальше территория моей семьи. Ты, наверное, проголодался? Нужно будет распорядиться на кухне, чтобы приготовили хороший ужин. Санеми, ты же любишь кролика?       — Ты здесь как рыба в воде, — пробурчал себе под нос парень, запуская пятерню в серебристые волосы.       — Я родилась и выросла в роскоши, Санеми. И так просто отказаться от всего очень сложно, — звуки и запахи сменились с ярких и феерических на более спокойные. Сейчас их окружала лишь почти гробовая тишина и еле уловимый цветочный аромат. Большие каменные стены высотой в семь футов скрывали от посторонних глаз все прелести дома семьи Кочо. У большой каменной арки дежурили двое полицейских, что обязаны были охранять покой клана и не пропускать внутрь ни одного нарушителя. Когда Канаэ подошла к воротам, полицейские секунду-другую тупо смотрели на неё, пытаясь выяснить, не померещилось ли им. И наконец оттаяв, отворили дверь в святую святых — поместье семьи Кочо. Длинная дорожка из красивых камней вела к изящному двухэтажному особняку. Но не это оказалось самым большим сюрпризом для оборотня. Огромная площадь, именуемая территорией клана Кочо, была обустроена весьма сложно. Впереди их ждал размашистый сад со всевозможными цветами и деревьями. Посреди небольшой площадки бил фонтан, вода из которого искрилась в свете луны. Потребовалось не менее десяти минут, чтобы преодолеть путь от арки до поместья. Даже у входа в дом дежурили два крепких парня с мечами, закреплёнными на поясе. Они сразу открыли перед Канаэ дверь, и она спокойно вошла в просторный холл. Здесь пахло деревом и цветами. Слуги, заметив хозяйку, сразу же бросили свои дела и принялись кланяться, как заведённые, повторяя, что безумно рады её возвращению.       — Шинобу-чан дома? — спросила старшая Кочо у одной из служанок, что носилась по коридору со старой китайской вазой, в которой красовался букет из бледно-жёлтых нарциссов.       — Шинобу-сама, кажется, была в кабинете. Проверьте там, госпожа Канаэ. — Девушка с трудом удерживала тяжёлую фарфоровую вазу. — Я могу послать кого-нибудь с вестью о вашем возвращении, если вы, конечно, хотите.       — Не стоит. Я сама её найду. Большое спасибо. — Подарив служанке яркую улыбку, Канаэ зашагала по коридору. Половицы под её ногами скрипели, а старые, немного выцветшие гобелены на стенах рассказывали какую-то историю, сопровождая на всём пути. Канаэ была необычайно спокойна и не выражала того восторга, который ожидал увидеть Шинадзугава. Она с таким рвением стремилась вернуться, что, казалось, заплачет от счастья, переступив порог родного дома. Но охотница вела себя сдержанно и слегка отстранённо. Коридор плыл мимо них, пока наконец на их пути не появилась та, кого искала Канаэ. Невысокая девушка шла прямо на них, погружённая в свои проблемы. Когда она подняла глаза, её фиолетовые радужки заискрились. Но через секунду удивление спало, уступив место холодной серьёзности и злости. Девушка остановилась в двух шагах от Санеми и Канаэ, чёрные волосы, переходящие в пурпур, взлетели от резкого движения. Как и золотые серьги с рубинами, что мило украшали её уши. Младшая Кочо натянула улыбку в ответ на улыбку старшей.       — Канаэ, — с наигранным удивлением произнесла девушка, уставившись на сестру. Воздух потяжелел во много раз, а напряжение, которым был заполнен коридор, можно было чувствовать кончиками пальцев.