Встретимся в полнолуние

      — Шинобу-чан, как я рада тебя видеть! Как поживает Канао-чан?       — Цветёт и пахнет, — серьёзно произнесла младшая Кочо и заметно выпрямилась.       — Замечательно. Нужно навестить её. У неё ведь сейчас занятия фортепиано, да? — Канаэ хотела пройти вперёд, но злобная аура сестры её остановила.       — Канаэ Кочо, задержись-ка на минутку! — Шинобу скрестила руки на груди.       — После этой фразы обычно следует скандал, — подняв ладони в примирительном жесте, попыталась разрядить обстановку Канаэ. Каждый раз, как Шинобу становилась в позу и произносила нечто подобное, долгие нравоучения и ссоры не заставляли себя ждать. Будто бы она была старшей сестрой, а Канаэ — маленькой девочкой, натворившей бед.       — И сейчас будет также! — Шинобу повысила голос, но затем опустила голову и перешла на шёпот: — Почему? Почему ты всё бросила? Почему исчезла на полгода?       — Полгода? — удивившись, повторил Санеми. Они с Канаэ встретились лишь месяц назад. Ему было весьма интересно узнать, чем она занималась остальные пять месяцев своей жизни.       — Шинобу-чан… — Грусть в голосе старшей Кочо словно острый клинок впивалась в тело.       — Ни одной строчки за все шесть месяцев… — продолжала злобно шептать Шинобу, глядя в пол.       — Но я ведь написала тебе письмо два дня назад. Неужели оно ещё не пришло?       — Я получила его вчера. И только благодаря ему я знаю, что ты всё ещё жива, а не гниёшь где-нибудь в канаве! — Девушка снова заговорила на повышенных тонах, уже не скрывая эмоций. — Неужели так трудно? Всего пару строк! Хотя бы раз в месяц!       — Шинобу-чан, прости. Я не думала, что ты будешь так беспокоиться. Прости. Мне всегда казалось, тебя не интересует моя жизнь.       — Мне и сейчас плевать! Но это некрасиво, вот так пропадать! Отец умер всего год назад, а ты тут же бежала из дома! Ты хоть понимаешь, как тяжело было матери всё это время?       — Шинобу-чан, но ведь ты была с ней! И Канао-чан тоже! — Канаэ прижала тонкую кисть к груди. Ей всегда становилось больно от криков младшей сестры.       — Какой толк от нелюбимой и приёмной дочерей? Мама всегда больше любила тебя, Канаэ! И только тебя! — Красивое лицо девушки перекосило, а её губы расплылись в сумасшедшей улыбке. Шинобу была готова выразить всю злость, что копила так долго. — Первый ребёнок. Наследница крови. Родители возлагали на тебя большие надежды, но как и ожидалось, избалованная девочка, принцесса без короны, не смогла их оправдать, — продолжила она с неприятной ухмылкой.       — Шинобу-чан, не говори такие ужасные вещи…       — Правда глаза режет, Канаэ? Всю жизнь ты жила припеваючи где-то там в облаках, так ни разу и не глянув вниз. Не посмотрев в глубины своей чёрной тени. Тебе от самой себя не противно? — Крики Шинобу резко оборвались. Канаэ за секунду сократила дистанцию. Занесла руку, и на весь коридор разнёсся хлопок. Шинобу коснулась покрасневшей щеки и холодно посмотрела на старшую сестру из-под упавших на лицо волос. — Как и ожидалось от тебя, сестрица. Одна порция отборнейшей грязи — и ты сорвалась. А я всю жизнь это дерьмо глотаю. — Девушка вновь выпрямилась и убрала со лба мешающие пряди. — Простите, но меня ждут пациенты. — Младшая Кочо натянула приветливую улыбку и прошла мимо. Коридор всё ещё хранил раздражающий звук пощёчины, а перед глазами Канаэ стоял образ злобной Шинобу, что пронзала своим взглядом, будто копьём.       — Канаэ… — Шинадзугава словно оттаял в то мгновение, когда миниатюрная сестра его подруги прошла мимо. Эта ситуация застала оборотня врасплох.       — Санеми, я хочу попросить тебя забыть всё то, что ты видел и слышал. Это наши семейные дела. Не хочу тебя впутывать. — Ещё секунду назад дрожащая ладонь Канаэ сжалась в кулак. Но всю дорогу до двери своей комнаты девушка тихо плакала. Увидев знакомые апартаменты, Шинадзугава вошёл следом и запер за собой дверь. Канаэ с разгону прыгнула на мягкую кровать и спрятала заплаканное лицо в подушку. Не такого приёма ожидал от этого дома оборотень. Но, видимо, для семьи Кочо в порядке вещей устраивать сцены и скандалы даже при встрече после долгой разлуки. Санеми хотел бы расспросить Канаэ о случившемся, но она сама просила его всё забыть, поэтому он решил промолчать. Будет лучше подождать, пока девушка успокоится, или завести разговор на самую непринуждённую тему. Но о чём они могут поговорить? Есть ли у них что-то общее, что можно обсудить вот так просто?       — Всё-таки сплоховала твоя ведьма, — бросил парень, усаживаясь в кресло напротив кровати, — это кресло куда мягче, чем в её доме. — Возможно, обсуждение Мицури отвлечёт Кочо от истерики и заставит забыть все те оскорбления, которыми её поливала родная сестра. По крайней мере, Санеми очень на это надеялся.       — Что? — Всхлипы прекратились. Канаэ заинтересовала фраза напарника, что была вовсе не к месту.       — Та твоя подружка ведьма, Канроджи, кажется, не настолько уж и одарённая. Неужели скопировать мягкость кресла такая трудная вещь?       — Ты запомнил. — Девушка удивилась не только тому, что Санеми смог почувствовать различия в мягкости материи, но и что запомнил как звали её единственную близкую подругу. Вытирая оставшиеся слёзы, она повернулась к нему. — В этом нет вины Мицури. Просто мои воспоминания об этой комнате не самые чёткие. До поступления в академию я жила в другом крыле, ближе к матери. Но потом мне понадобилось что-то вроде личного пространства, и я стала жить здесь. Правда старалась как можно меньше времени проводить в поместье. Сбегала из дома я часто, — засмеялась Канаэ, вспоминая приключения более молодой версии себя.       — И чем ты занималась? Гуляла по городу до рассвета? — Санеми старался поддержать беседу, разговорить девушку, чтобы она окончательно переключилась на что-то другое.       — Иногда я задерживалась в библиотеке академии, хотя наша ничем не уступала по количеству литературы. Навещала старого друга и могла надолго задержаться в его особняке, — Канаэ неожиданно просияла, вспомнив что-то важное. Ей нужно было кое-что сделать по прибытии, но она совсем растерялась.       — Что-то не так? — Внезапное молчание напугало оборотня.       — Нет, всё в порядке. — Кочо машинально замахала руками, отгоняя лишние расспросы и мысли. — Я вспомнила. Мне нужно сходить на кухню. Пускай приготовят что-то вкусное для тебя. — Её пальцы ухватились за колонну, что поддерживала тяжёлую конструкцию из балдахинов. Жаккардовая ткань собиралась в массивные складки, и казалось, что конструкция вот-вот разрушится. Силуэт девушки уже почти пролетел мимо, но Шинадзугава остановил её, сжав запястье.       — Забудь о еде. — Его взгляд острый. Тон приказной. Аура, что исходила от парня, была гипнотической и манила, заставляла подчиняться. Канаэ сделала шаг назад. — Иди ко мне. — Сдавшись, она смиренно села к нему на колени и прижалась как можно сильнее, выискивая в этом грубоватом человеке опору и поддержку. Санеми обнимал её за плечи и играл с длинными тёмными прядями. Его присутствие действовало как сильнейшее успокоительное. — Всё будет нормально, слышишь? — Она едва покачала головой. — Перестань плакать. У тебя впереди ещё целая жизнь, чтобы лить слёзы.       — Санеми, — Канаэ крепче прижалась к нему. — Спасибо тебе, за то, что ты есть.

***

Лёгкий ветерок раздувал занавески, а солнечные лучи играли между складок. Полупрозрачная материя цвета розовой воды то поднималась, то опускалась. По ногам оборотня прошёлся холодок от открытого окна, заставив немного поёжиться. Пробуждение было не самым приятным. Ему снова снился кошмар. Слишком реалистичный, чтобы подумать, что это сон. Но и слишком расплывчатый, чтобы решить, что это произошло наяву. По спине пробежали мурашки. Было страшно. Первые пару секунд Санеми собирался с мыслями. Дверь со скрипом открылась. Кочо вошла в комнату в приподнятом настроении с подносом, забитым вкусностями. Толкнув ногой дверь, чтобы та закрылась, девушка подошла к креслу и бережно склонилась к лицу напарника, проверить, спит ли он. Заметив, что Шинадзугава бодрствует, она улыбнулась ярче.       — Ты уже не спишь, Санеми? Доброе утро. — Охотница осторожно поставила еду на стол. — Мы со вчерашнего вечера так ничего и не ели. Поэтому я взяла на себя смелость с утра пораньше пойти и раздобыть чего-нибудь вкусного. Но повариха выгнала меня и запретила приближаться к кухне. Мне пришлось ждать, пока она приготовит нам завтрак, — тараторила старшая Кочо, расставляя аккуратные чашки из любимого чайного сервиза. Шинадзугава слышал лишь обрывки фраз, ведь всё ещё думал над смыслом своего кошмара. Сны ему снились очень редко, но каждое видение влекло за собой какое-то событие. И в большинстве случаев это было что-то плохое. Перед смертью матери Санеми снились сотни повешенных жителей его деревни, среди которых была и мать. За день до нападения оборотня ему снилась любимая, что вся в крови встречала его с распростёртыми объятиями на пороге церкви. А сейчас один и тот же кошмар продолжал терзать его уже несколько дней. И каждый раз во сне Санеми терял её. Терял свою Канаэ. Она растворялась в воздухе, оставляя после себя кровавый шлейф на лепестках белых хризантем. Когда девушка закончила говорить, он резко поднял голову, пронзая её взглядом. Мираж, или она на самом деле здесь? Всё ещё живая?       — Канаэ! — выпалил Санеми, мгновенно выпрямившись.       — Да? — спросила Кочо, но её тут же обвили крепкие руки. — Что случилось?       — Ничего. — Волк спрятал взволнованное лицо в её волосах. Не стоит тревожить Канаэ такими пустяками, как какой-то сон. — Ты была в больнице? — Чуткий нюх уловил аромат лечебных трав.       — Я не только охотница и наследница самой богатой семьи в столице. — Канаэ с трудом вырвалась из крепких объятий, что могли запросто переломать ей рёбра. — Я ещё и врач. Шинобу-чан хорошо справляется одна, но некоторые пациенты расцветают, увидев меня. — Только сейчас парень заметил на ней белый медицинский передник. — Но не будем говорить об этом сейчас. Время завтракать! — Девушка усадила его обратно в кресло и протянула чашку с чаем.       — Пахнет знакомо, — ответил Санеми на её вопросительный взгляд.       — Да, он заварен на травах, что мне дала Мицури-чан. — Кочо сделала глоток и потянулась к вазе с печеньем. — Такой же чай она заварила мне при первой встрече.       — Ты так спокойно об этом говоришь, будто она и не умирала вовсе.       — Если я каждый раз буду оплакивать умерших, разве это вернёт их к жизни? Мицури прожила счастливую жизнь. И Игуро-сан будет стараться жить за них двоих.       — Если сам не помрёт раньше времени, — съязвил оборотень, поставив чашку на стол.       — Можешь не сомневаться, Санеми. Мицури-чан видела его будущее. Игуро-сан проживёт долгую жизнь и умрёт, будучи совсем старым. Но всё может измениться.       — Ты же говорила, что сам факт смерти нельзя изменить. Разве нет?       — Судьба странная вещь. Она, как этот гобелен. — Канаэ рассматривала красивый орнамент, вглядываясь в каждый элемент. — Каждая нить будто отдельный человек. И судьба сплетает их между собой. Некоторые держатся крепко, а некоторые рано или поздно рвутся. Но все эти переплетения создают одну историю. Они сама жизнь. Иногда судьба делает неверные шаги. И нити переплетаются неправильно, путаются, превращая картину в хаотичный клубок. А порой нити живут своей жизнью, совсем не той, что им приготовила судьба, ткавшая этот гобелен. Они стремятся на волю. Хотят выйти за рамки этой истории. Судьбу можно обмануть, но не все это могут. А те, кто могут, не всегда хотят.

***

      — Что ты делаешь? — Канаэ высунула голову из-за дверцы шкафа, бросив на парня вопросительный взгляд.       — Смотрю на твои фотографии. — Шинадзугава закинул вторую ногу на стол и поудобнее разложил альбом на коленях. — В детстве ты была милашкой.       — Спасибо, — поблагодарила Кочо и продолжила переодеваться, — где ты его вообще нашёл?       — В нижнем ящике комода. — Свободной рукой оборотень указал на нужный ящик.       — Ты рылся в моих вещах? — вмиг вскипела девушка. За пару широких шагов она обошла кресло и, уперев руки в боки, злобно зыркнула на Санеми.       — А нечего было оставлять меня здесь одного. — Оборотень поднял взгляд и застыл. Несмотря на злобную мордашку и агрессивную позу, Канаэ была похожа на ангела. Нежное белое платье струилось по её фигуре. На указательном пальце красовался массивный золотой перстень, в центре которого блестел красный рубин. Шинадзугава сразу вспомнил, что видел подобное украшение у младшей Кочо. — Ты…       — Прекрасно выгляжу. Спасибо, Санеми. Мне нужно кое-куда ненадолго отлучиться. — Девушка принялась вертеться у зеркала. — Можешь пока погулять по поместью. Только не выходи за его пределы. Или оставайся в моей комнате.       — Я прогуляюсь. Волкам не свойственно долго сидеть на месте.       — Санеми, прекрати называть себя волком. Ты человек. Всегда им был, есть и будешь. Не ставь на себе это дурацкое клеймо. — Её губы почти невесомо коснулись его лба. — Я скоро вернусь. Скрип двери. Отдалённые шаги. Тишина. Без неё мир сразу же мрачнел. Даже живописный сад уже не был таким ярким и благоухающим. Коридоры стали ещё холоднее.       — Без тебя здесь скука смертная, — обратился он к портрету, на котором была изображена Канаэ, только немного моложе. Картина полностью отображала ту аристократку, которой старшая Кочо была, но быть не хотела. Дорогое платье. Украшения. Строгий, но подчёркивающий красоту макияж. Всё о чём может мечтать любая провинциальная девица. Но со стены смотрела не прекрасная и величественная, а уставшая и грустная девушка. Картинная галерея не слишком впечатлила Санеми и, закончив экскурсию на милой беседе с горничной, что налево и направо расхваливала Канаэ, он вышел за ворота поместья. Время поиска приключений наступило. Днём город был не менее оживлён, чем вечером, но вместо шумных гулянок отовсюду гудели торговцы, зазывая что-то купить. Обычный с виду рынок ближе к вечеру превращался в святую святых разбойничества, незаконной торговли и дешёвых развлечений. От одной мысли, что несколько часов назад здесь продали шкуру очередного оборотня, бросало в дрожь. Санеми не сопереживал другим оборотням, чьи шкуры висели в домах знати. Его волновала лишь собственная жизнь и безопасность. Быть ценным товаром на чьём-то кровавом прилавке — не самая большая честь. Сворачивая то туда, то сюда, парень снова вышел на главную улицу. Деревянный указатель своими кривыми стрелками указывал во все стороны света, именуя улицы и близлежащие территории. Бросив взгляд на одну из них, Санеми выбрал путь и направился в сторону Корпуса охотников. Именно в этом змеином логове его ждут настоящие приключения.

***

Знакомый холодок от каменных стен. Окна, завешанные массивными шторами. Гробовая тишина, среди которой можно слышать, как по венам бежит кровь. Тяжёлые двери громко закрылись за её спиной, всколыхнув подол платья.       — Госпожа Кочо. — Со ступенек в момент слетел высокий мужчина, машинально поправляя растрепавшиеся серебристые волосы. — Какая приятная встреча, — учтиво поклонился он.       — Узуй-сан! — Не сдерживая себя, Канаэ ринулась обнимать его. — Я так рада! Вы совсем не изменились! — Её яркая улыбка осветила мрачный холл.       — Вампиры не стареют, милая моя. Ладно-ладно, хватит нежностей. — Отлепить от себя пиявку было бы куда проще, чем неугомонную девицу Канаэ Кочо. — Неужели ты спустя столько времени решила навестить старого друга?       — Что-то в этом роде. — Улыбка по-прежнему не сходила с её лица, но стала более серьёзной. — Мне нужна ваша помощь, господин Узуй. И это дело не терпит отлагательства. У меня осталось не так много времени.