***
Небо всё ещё было укутано фиолетовыми тонами, его разрезали только проявляющиеся лучи восходящего солнца. Словно складки дорогого шёлка, что переливался всевозможными тёплыми оттенками, плыли разноцветные тучи. Было раннее утро. Город до сих пор сладко спал. Несмотря на то что сна было катастрофически мало, Канаэ бодро шагала по улице и напевала какую-то мелодию себе под нос. У неё явно было хорошее настроение, хотя она покидала родной дом. Ей не впервой было отправляться в долгие путешествия, нахватавшись разной сложности заданий. Но что-то не давало Шинадзугаве покоя. Охотница не сообщила, куда они едут и как долго пробудут там. Он знал лишь, что его возлюбленная провела часть ночи за написанием писем, половину из которых раздала на пути к выходу из поместья. В голове роилась сотня вопросов, но Шинадзугава их отбросил, начав разговор с нейтральной темы. — С ней точно всё будет нормально? — спросил Санеми, вышагивая рядом со своей спутницей. Хоть он и не имел с Шинобу ничего общего, всё же оборотень немного беспокоился. Если с ней что-то случится, Канаэ явно будет не в восторге и начнёт рвать и метать всё на своём пути. — Конечно! — Старшая Кочо улыбнулась. — Пуля не задела жизненно важных органов. Шинобу-чан сильная, и, несмотря ни на что, будет жить дальше. Её жизнь будет долгой, — загадочно добавила она. Улыбка на лице Канаэ стала более скромной, но не менее яркой. — Почему ты не попрощалась с ней? Ушла, не сказав ни слова. — Оборотень знал, что между сёстрами не самые тёплые отношения, но даже он попрощался бы со своим братом, если бы надолго оставил его. Канаэ резко затормозила. Разгулявшийся ветер заставлял её тёмные волосы покачиваться, а между прядями играли лучи восходящего над стеной солнца. — Если бы я попрощалась, это бы означало, что я прощаюсь навсегда и больше никогда не вернусь. — Она обернулась, и на её ресницах блестели слёзы. Принять такое решение ей было трудно. В который раз, когда она была так нужна здесь и сейчас, она уходила. Не прощаясь. Ни одного слова. Ни одного взгляда. Было больно осознавать, что она больше не вернётся в свой город. Больше не будет бегать босиком в саду. Больше не прочитает ни одной книги, сидя в библиотеке поместья. Больше не увидит прекрасные, цвета фиалок, глаза Шинобу. Не услышит смех Канао и её игру на валторне. Это разбивало Канаэ сердце, рвало душу на куски и отдавалось ноющей болью по всему телу. Но так было нужно. Так будет проще всем. В то же время в поместье Бабочки уже суетились медсёстры, замешивая лекарства для всех больных. В первую очередь, конечно же, оказывали помощь охотникам, что получили раны во время выполнения заданий. Лишь благодаря семье Кочо охотники всё ещё держатся на ногах. Медицина в буквальном смысле держит на себе весь корпус охотников. Через приоткрытое окно в палату залетал прохладный воздух, смешиваясь с уже въевшимся в мебель и стены запахом лечебных мазей и настоек. Младшая Кочо медленно открыла глаза. Всё тело болело, и хотелось встать и размяться. Попытавшись сесть, Шинобу тут же вновь упала назад на кровать. Плечо пронзила резкая боль. Отодвинув воротник больничной рубашки, она заметила бинты, что скрывали страшную рану. Перевязка хорошая, явно занимался профессионал. Раз сама Кочо находилась в отключке, единственным человеком настолько же искусным в перевязке оставалась её сестра. Канаэ пусть и была безответственной, но своё дело знала. Своими попытками подняться охотница потревожила спящую рядом Канао. Та мгновенно очнулась от движения простыни и перевела взгляд на старшую сестру. — Шинобу-сан… — Глаза Цуюри засветились от счастья. Она уже было хотела кинуться обнимать сестру, но не стала беспокоить её таким резким проявлением эмоций. — Канао? — Шинобу только сейчас заметила младшую сестру и тёмные круги под её глазами. Видимо, Канао удалось уснуть лишь под утро. — Что ты здесь делаешь? У тебя должны быть занятия, разве нет? — Канаэ-сан просила передать вам это. — Цуюри достала из кармана формы немного смятый конверт и протянула Шинобу. — Что это? — Девушка повертела его в руке и нахмурилась. В прошлый раз было также, и это насторожило охотницу. — Спасибо, Канао. — Кочо осторожно распечатала конверт. Внутри оказался лист бумаги, сложенный в два раза. Глаза пробежались по аккуратным строчкам.«Здравствуй, Шинобу.Надеюсь, ты себя хорошо чувствуешь? За тобой будет присматривать Аой-чан.Она лучшая ученица и поставит тебя на ноги в кратчайшие сроки.А я снова отправляюсь в путешествие. Мы с Санеми много чего ещё должны повидать.Я пришлю тебе сувенир из первого же города.С любовью, Канаэ».
— Шинобу-сан? — Канао обеспокоенно посмотрела на Шинобу, а та, в свою очередь, с силой сжала письмо. Её плечи подрагивали, в глазах защипали слёзы. — Она снова ушла, не попрощавшись. — Охотница скомкала лист и с силой бросила его в стену напротив. — Идиотка! — Её крик был слышен во всей больнице и, кажется, даже во всём городе. Но если это и было так, Канаэ не услышала её, ведь к тому времени она уже покинула город.***
Двухмесячное путешествие Канаэ и Санеми началось с посещения дома Глицинии. Клан, которому принадлежал этот дом, вёл сотрудничество с корпусом охотников, предоставляя еду, крышу над головой и медицинские услуги всем странствующим охотникам. Канаэ решила навестить пожилую хозяйку дома, что когда-то давно очень ей помогла. Путь к дому Глицинии занимал несколько дней, и им пришлось остановиться в ближайшем городе в гостинице. Кочо без устали рассказывала о том, как Хиса-сама буквально спасла ей жизнь, когда воры ранили и обокрали её. Санеми не мог поверить, что какая-то шайка воров смогла ограбить Канаэ, ведь она довольно опытная охотница и могла запросто им навалять или пригрозить клинком. Но девушка поспешила его расстроить, объяснив, что это было давно, когда её путь охотницы лишь только начинался. В городе они задержались ещё на несколько дней, потому что на востоке, куда лежал их путь, разыгралась буря. — Канаэ, — тихий серьёзный голос звал её, но она не хотела открывать глаза. За окном выл сильный ветер, пытаясь пробиться через стеклянные преграды. Небо заволокло тучами, и с первого раза трудно было понять, день сейчас или уже вечер. Часы своим противным тиканьем отбивали полдень. Канаэ пропустила завтрак. Шинадзугава тоже не спешил покидать тёплую постель, но есть хотелось всё-таки сильнее. — Канаэ, — он звал её уже более настойчиво, поглаживая оголённое плечо. Девушка всё ещё не проснулась. — Канаэ, проснись. — Подарив ей поцелуй в шею, Санеми надеялся, что она тут же откроет глаза, но Канаэ продолжала лежать неподвижно. Сдавшись, парень прекратил попытки разбудить свою любимую и решил спуститься на завтрак в одиночестве. Кровать неприятно скрипнула, когда оборотень поднялся на ноги. Слегка размяв мышцы после продолжительного сна, он принялся расхаживать по комнате в поисках одежды. Вокруг царил беспорядок. Вчера, после проливного дождя, под который им посчастливилось попасть, они надолго уединись в своей комнате. На полу всё ещё валялась мокрая одежда и обувь. Повезло, что перед тем, как покинуть столицу, Канаэ убедила его заскочить в местное ателье, где ему подобрали несколько удачных костюмов. Вспомнив первый в своей жизни поход по магазинам, Санеми вздрогнул. — Это чёртов свитер! — злился оборотень, глядя в зеркало напротив себя. Старшей Кочо удалось уговорить его нацепить свитер, и теперь она на протяжении пятнадцати минут смотрела на Санеми, не отводя взгляд. Казалось, она снова влюбилась в него, как маленькая девочка. — Это очень практичная вещь. Незаменима в такую холодную погоду, — продолжала тараторить хозяйка ателье. Она была готова сказать любую чепуху, лишь бы продать побольше одежды. Если бы женщина знала, что Санеми оборотень, явно не стала бы предлагать столь бесполезную вещь. А Канаэ лишь заворожённо смотрела на своего возлюбленного, не слушая ни болтовню хозяйки, ни бормотание Шинадзугавы. — А у вас есть льняные рубашки? — в перерывах между мечтами охотница спрашивала то об одной, то о другой части мужского гардероба. К великому счастью, в ассортименте было всё, что только душе угодно. Заставив Санеми померить ещё несколько рубашек, идущих в комплекте с брюками, Канаэ выдала однозначный ответ: — Беру всё! — Глаза у женщины на лоб полезли от счастья, что удалось так удачно сбагрить часть своей продукции. Санеми придвинул к себе сумку и достал из неё тот самый злополучный свитер. Хоть он и оборотень, но в человеческой форме всё-таки чувствует холод. Переодевшись, парень снова бросил взгляд на девушку. Она всё так же мирно спала. Громко вздохнув, он вышел из комнаты, широкими шагами отмеряя расстояние от неё до столовой. Как только шаги Шинадзугавы стихли, Канаэ мгновенно открыла глаза. Она уже давно не спала, и лишь делала вид, что всё ещё поглощена царством Морфея. Не теряя времени, она быстро нырнула рукой в свою сумку и нащупала блокнот. Страницы его были плотные и громко шуршащие. На тумбе возле кровати стояла уже готовая чернильница и перо. Канаэ сделала небольшую заметку. За дверью послышались шаги. Она быстро вернула перо на место, а блокнот запихала обратно в сумку. Изобразив заспанное лицо, Канаэ раскинула руки на кровати, имитируя пробуждение. — Доброе утро, соня. — Парень поцеловал её в щеку. — Доброе. — Кочо демонстративно потянулась, разминая мышцы. — Ты уже завтракал? — Нет, — коротко ответил ей Санеми. Его привычка отвечать лишь на заданный вопрос веселила охотницу, и ей нравилось задавать уточняющие вопросы, чтобы вытащить из него ещё хотя бы крупицу информации. Но она не стала мучить его и лишь улыбнулась в ответ. — Значит, у нас есть повод отобедать в городе. — Канаэ радовалась, словно маленький ребёнок. — А после плотной трапезы — в путь. Уверена, Хиса-сама места себе не находит, ожидая нас. Мы опоздали уже на целых два дня. Поднявшись с постели и снова потянувшись вверх, охотница бегло оглядела оставленный ещё вчера беспорядок. Воспоминания сразу хлынули рекой, намереваясь утопить её, но она держалась стойко, лишь лёгкий румянец скользнул по щекам. Да и это можно списать на морозный ветер, что пробивался через приоткрытое окно. На сердце у Шинадзугавы было неспокойно. Такая атмосфера приторной идеальности, обыденности и простоты была предвестником чего-то страшного. Не могло же быть всё так просто, верно? Он не может просто просыпаться рядом с любимой, беззаботно проводить с ней дни и засыпать, обнимая её хрупкое тело. Всё не может быть так просто. И в каждом шаге, взгляде или слове он искал подвох. Ему было чрезвычайно сложно принять тот факт, что и он заслуживает счастья. Что он может жить счастливо, не оглядываясь на тёмное прошлое. Но над ним все ещё сгущались тучи. — Я бы не отказалась от тарелки хорошего карри, — простонала Кочо, пока они брели вдоль улицы, заполненной ресторанчиками. — А тебе лишь бы пожрать, — процедил расстроенный Санеми, когда они прошли мимо тучного старичка, что продавал охаги. — Дышать, есть и спать — основные потребности любого живого организма, Санеми. Чтобы жить, нам нужна энергия. Её мы берём из продуктов, которые едим. Впереди нас ждёт долгий путь, а чтобы его пройти нужно много-много энергии. И для этого я собираюсь много-много съесть. — В местной закусочной, самом популярном месте города, Канаэ нашла вкуснейший карри и не собиралась вставать из-за стола, пока тарелка не опустеет. — Как же вкусно! Хозяин, добавки! — Это же, чёрт возьми, четвёртая порция! — Санеми был поражён способностью Канаэ съедать тарелку острого карри за мгновение, в то время как он продолжал ковырять свою лапшу. Вместе с карри на стол поставили цукудани с имбирём. Канаэ только занесла ложку над дымящимся блюдом, как тут же остановилась. — Что наелась уже? — Шинобу тоже очень любит цукудани с имбирём. — На лице Канаэ появилась лёгкая нежная улыбка. Воспоминания о сестре грели душу, и в то же время и рвали её на куски. Она её больше не увидит. — Поменьше думай и быстрее ешь. Остынет ведь. — Да, — отогнав мысли о сестре, старшая Кочо принялась поедать ароматное блюдо. Было до боли вкусно.***
Следующая остановка на пути к дому Глицинии вынудила их сделать огромный крюк. Канаэ не смогла отказать себе в том, чтобы помочь жителям одной маленькой деревеньки. У них каждую ночь пропадал скот, а с недавних пор стали исчезать и люди. Все были убеждены, что нечистый о’ни поселился в лесу и не даёт людям спокойно доживать свою старость. — Вы ведь из организации охотников, юная леди? — прокряхтел старейшина деревни, вовсю дымя трубкой. На ней были вырезаны символы «死» и «生». — Лишь охотники на нечисть и отчаянные самоубийцы носят при себе мечи. — Если вам нужна моя помощь в поимке этого демона, я готова вам её оказать. — Кочо была серьёзной. Её беззаботная улыбка пропала сразу же. Холодная. Казалось, от неё и вправду веет неким холодом. Шинобу бы позавидовала такой сдержанности. — Нам жаль, что мы отвлекаем вас от путешествия, — старик снова затянулся дымом и закашлял. — Из-за этого о’ни мы не много выручили от продажи оставшегося скота и не сможем отплатить вам должным образом. — Всё в порядке. — Уголки рта Канаэ слегка приподнялись, изображая дружелюбную улыбку. — Вы сможете расплатиться в любое время. И это необязательно должны быть деньги. К месту, где в последний раз видели пропавших, пара направилась за полночь. О’ни выползают только ночью. Как такового плана действий не было. Найти и по возможности обезвредить, не проливая ничьей крови. По такому принципу всегда действовала старшая Кочо, но сегодня что-то пошло не так, и она выдала резкий и однозначный ответ на вопрос Санеми, какой же у них план. — В случае чего, убей его. Какой бы ни была прекрасной эта ночь, она наполнена опасностями и противоречиями. Шинадзугава в который раз увидел Канаэ с совершенно другой стороны. Она могла быть холодной. Могла быть жестокой. Быть расчётливой. Такой её видели не многие, и ему посчастливилось заполнить свою коллекцию и такими, пускай и мрачноватыми эмоциями. Лес был густым и тёмным, как её цвета вороного крыла волосы. Луна, что сияла ярким полумесяцем, была такой же спокойной, как и её выражение лица. А движения Канаэ были такими же грациозными и непредсказуемыми, как порывы ветра, что гуляли в кронах деревьев. Под ногами трещали листья, что не давали сосредоточиться. Ясно ощущалось присутствие ещё одной души, гуляющей неподалёку, выжидая момента, чтобы напасть. — Эта тварь держится на расстоянии. Пользуется моим нюхом, чтобы запутать нас. — Ты можешь определить приблизительное местонахождение? С максимальным отклонением в пять футов ? — Девушка уже встала в стойку и была готова атаковать с любой стороны. Тело находилось в таком положении, что корпус можно было развернуть на все стороны света, отражая или уклоняясь от атаки. Оборотень напрягся, пытаясь среди сотни спутавшихся запахов выделить именно тот, ярко выраженный запах демона. О’ни с ног до головы пропитаны запахом страха, отчаяния и жажды крови. — На десять часов, — выдал ответ Шинадзугава. Охотница умело развернула корпус и спустя мгновение вонзила клинок в плоть демона, что пытался на неё напасть. Меч прошёл прямо между четвёртым и пятым ребром, проткнув сердце монстра. Он инстинктивно оттолкнулся в сторону, отлетев на десятки футов. Подняв тяжёлую, изуродованную мутациями голову, он хищно улыбнулся, а тишину разрезал его оглушающий смех. Демону не составило труда вытащить клинок Канаэ и отбросить в сторону. Рана на груди моментально затянулась. — Ты та охотница, что остановилась в этой деревеньке? — Голос у него был грубый и весьма хриплый. Его правый глаз неестественно затянуло мутировавшей кожей, а левый странно подёргивался. — Твоё имя Канаэ Кочо, — Тонкий и длинный палец указывал на неё. Бесформенные когти были тёмно-бордовыми от застывшей на них крови. — Неужели меня знают даже в столь отдалённых местах? — Кочо улыбнулась ему, но была заметно напряжена. Потерять клинок в такой момент было сродни самоубийству, но она думала, что это демон будет более расположен к разговору, нежели к бесполезной битве. — Тебя знают во многих краях за твоё умение решать конфликты словами, а не простым размахиванием меча. Но, кажется, я ошибся. Ты сразу же меня атаковала, вместо того, чтобы начать светскую беседу. — В высшем обществе мужчины представляются первыми. — Девушка то и дело бросала взгляд на сверкающий вдали меч, выжидая момент, когда сможет заполучить его обратно. — И мой выпад всего лишь самозащита. Если бы я хотела тебя убить, твоя голова к этому моменту уже лежала бы у моих ног. Но, как видишь, мы оба всё ещё стоим на ногах, без единой царапины. Может, теперь поговорим? — Она наклонила голову влево, мило улыбаясь. — Зачем ты воруешь скот и заманиваешь людей из деревни? — Демоны — это твари, что вылезли из самого Ада. Их главная цель — есть людей и выживать. Выживать и есть людей. Вы для нас тоже, что для вас свиньи. — Но ты пытался есть животных, как делал раньше, будучи человеком. Что же изменилось? — Корень проблем в вас, в людях. Если бы вы не были такими аппетитными мишенями, возможно, жили бы дольше. Интересно, каково твоё мясо на вкус? — Дерзни и узнай, — Канаэ снова встала в боевую стойку, но без клинка это выглядело нелепо. Демон быстро сократил расстояние, пытаясь одной рукой ухватиться за её шею. В последний момент Кочо уклонилась, и демон получил сильное ранение в бедро. Санеми, обернувшись в волка, вовремя среагировал, закусив ногу о’ни. Пока демон пытался выбраться из сильной хватки зубов Шинадзугавы, охотница нашла свой клинок, а вместе и с ним и несколько десятков трупов людей и животных, что были свалены в одну огромную кучу. В воздухе повис концентрированный запах крови. — Санеми, в сторону! — Она встала в другую позу, готовая яростно закрутить тело, чтобы ускорить и усилить силу своего клинка. Оборотень швырнул пожёванного демона в соседнее дерево, и меч, что успела бросить Канаэ, снова застрял между его рёбер, но на этот раз лезвие на добрую половину ушло в ствол дерева. — Ты не сможешь восстановиться, если не вытащишь меч. Следовательно, пробудешь здесь до утра, а затем солнце тебя изжарит. Можешь выбрать быструю смерть от моей руки или мучения в агонии, пока солнце не сожрёт тебя заживо. — Думаешь, я боюсь смерти? Не смеши меня! Слабым демонам изначально была уготована такая судьба! Если ты решила убить меня, то убей! Восстанови справедливость, как делают все охотники! — Ты не хотел их есть, да? Глубоко в твоей душе всё ещё жил человек, такой же, как и они, — Девушка подняла вверх причудливое ожерелье из разноцветных камней. Камни были заляпаны кровью, но всё ещё блестели в лунном свете. — Это ведь была твоя семья. — Канаэ смотрела на него спокойным, сочувствующим взглядом. Завидев знакомое украшение, демон застыл. Ярко-красные глаза смотрели на ожерелье внимательно, будто это был единственный ориентир. Спасительная ниточка, что вытащит из ада. Не будь в нём ничего человеческого, он не стал бы плакать и не сохранил бы такую бесполезную вещь. — Раскаиваешься ли ты в том, что сотворил, или нет. Признаёшь ты свой поступок ужасным или нет, я дарую тебе спасение. — Из походной сумки Кочо достала шприц со странной фиолетовой жидкостью. Ей не составило труда вытащить меч из тела демона. Его тело словно мешок упало на землю. Плечи дрожали, глаза застилали слёзы, а когти вцепились в траву. — Лишь души близких, которых ты сам погубил, смогут даровать тебе прощение. — Охотница стояла над ним, ожидая услышать его решение. — Её звали Аяне, — Демон сжал в руке ожерелье. На его запястье красовался браслет из таких же камней. — Она была моей женой, — он бубнил эти слова себе под нос, глотая солёные слёзы. — Сможет ли она меня простить? — Я не стану говорить, что да, но и не буду говорить, что нет. Это может сказать лишь она сама. Я же дарую тебе спасение и безболезненную смерть. И после смерти ты отправишься в Ад за совершенные грехи. — Спасение это или нет, мне незачем жить в мире без моей Аяне. — Он протянул руки, взывая к Канаэ, как к богу. — Убей меня. — Лишь Бог распоряжается жизнью, которую он создаёт. Покойся с миром даже в Аду. — Канаэ ввела яд в кровь демона. — Через две минуты твои мышцы невероятно сильно ослабнут, и ты уснёшь. Я помолюсь, чтобы ты встретился со своей женой на том свете. — Сложив руки вместе, девушка прочитала молитву. Когда последнее слово слетело с её уст, демон уже был мёртв, и его тело постепенно распадалось. — Пойдём, Санеми. Здесь нам больше нечего делать.***
Листья уже совсем пожелтели, и деревья активно сбрасывали их вниз. Ощущалась настоящая, бушующая осень. Было ещё совсем рано, но охотница в компании своего напарника продолжала подниматься всё выше. Её целью был старый синтоистский храм, что прятался в горах. Канаэ хотела помолиться за упокой всех кого потеряла в этом году и попросить у богов, чтобы больше никто не умирал, пока она жива. Шинадзугава никогда не был приверженцем какой-то одной религии, не верил в существование богов. Но будучи ребёнком и стараясь угодить матери, он посещал вместе с ней храм и молился. Ему было трудно вспомнить, когда он делал это в последний раз. — Не сетуй на бога, Санеми! — постоянно повторяла Кумено, когда приносила ему обед. — Бог даровал тебе и мне жизнь. Не расстраивай его. — Кумено-сан, — Он прожевал клейкий рис. — Мне жизнь дала моя мать, как и тебе твоя. И мне абсолютно плевать, расстроится какой-то там бог или нет. — Он закинул в рот ещё один кусочек охаги и продолжил довольно жевать. — Не передумал, Санеми? — Из пучины воспоминаний его вывел голос Канаэ. Они уже поднимались по многочисленным ступенькам храма. — Нет, не передумал, — кратко бросил ей оборотень. В первую очередь Кочо намеревалась посетить храм, чтобы взаправду стать для Шинадзугавы женой. Провести церемонию, где будут только они вдвоём. Санеми резко отклонил это предложение. Ему не нужны никакие обряды и церемонии, чтобы назвать её своей женой. Она и так уже его, и никому ничего доказывать или показывать этой церемонией он не намерен. Даже богу. — Знаешь, я всегда мечтала, что когда-нибудь поднимусь в такой храм со своим будущим мужем, и мы закрепим наш союз перед лицом бога. Но теперь я поняла, что и это мне не нужно. Я и так буду с тобой всегда. До самого конца. — Последняя ступенька, и вот он, пустующий храм. — Санеми, мы должны взяться за руки и пройти под тории, чтобы боги благословили нас на счастливую жизнь. — Мы прошли через них в самом начале, — безэмоционально сказал Санеми, запуская пальцы в светлые волосы. Ему не хотелось здесь быть. Длинный путь к святилищу они преодолели и стояли у хайдэна. Канаэ готовилась начать молитву. Разлила по керамическим блюдцам саке, что было куплено специально для посещения храма. Зажгла благовония и снова, сложив ладони вместе, принялась читать молитву. Чтобы не выглядеть идиотом, Шинадзугава тоже сложил руки, пытался помолиться. «И что я здесь делаю? — Парень мысленно вздохнул. — Это так важно для неё, да?» «Боги, молю, дайте мне дожить до первого снега. Я хочу прожить отведённое мне время без каких-либо сожалений. Благословите моих родных и близких на долгую и счастливую жизнь. И проводите души умерших в новую жизнь», — Завершив молитву, Канаэ залпом выпила саке. — Закончила? — Шинадзугава смотрел на неё неотрывно. От одного глотка крепкого напитка её щеки горели, и она смешно морщила нос. На вопрос своего возлюбленного Канаэ быстро кивнула и в привычном жесте приложила холодные ладони к щекам. Не ожидая подвоха, девушка даже не заметила, как оборотень приблизился к ней, а через мгновение поцеловал. Поцелуй длился не более пары секунд, но для Кочо будто пролетела вся жизнь. — Видишь, Бог? Она и так моя! И мне не нужно твоё чёртово благословение! — Залпом выпив саке из своего блюдца, Санеми откинулся назад, раскинув руки в стороны. Да, ему не нужно ничьё благословение или одобрение. Эти отношения. Близость. Эта, по всем современным меркам, неправильная любовь. Всё это будет вызовом. Он бросил вызов этому миру. И не отступит от своего, пока не издаст последний вздох.***
Прошла большая часть месяца, и осень стала куда более холодной. Им таки удалось добраться до дома Глицинии. Большое здание в старояпонском стиле было скрыто за высокими деревянными стенами. На дверях был выжжен большой символ «藤», показывающий, что это место станет пристанищем для всех охотников. У входа их встретила маленького роста старушка, хозяйка дома. Гостей она приняла радушно, всё время улыбалась и была готова исполнить любую просьбу. — Хиса-сама, добрый вечер. — Канаэ поклонилась. — Госпожа Кочо, я полагаю, — прокряхтела женщина, поклонившись в ответ. — Прошу в дом. Территория дома Глицинии была усажена разными деревьями, а во дворе был большой пруд. После купания и плотного ужина хозяйка устроила настоящее приветствие, сыграв для гостей кокирико-буши. Её бордовое кимоно очень красиво сочеталось с сямисэном из тёмного дерева. Мелодия была чистой, немного заводной, а голос женщины даже с возрастом не утратил мелодичности. — Ваши постели готовы, — сообщила Хиса-сама, учтиво поклонившись. — Большое спасибо. — Кочо улыбнулась. Пожелав спокойной ночи, она задвинула сёдзи и глубоко вздохнула. — Эта женщина должна вам денег? — поинтересовался Санеми, расположившись на половине большого футона. — Когда-то давно охотники спасли семью Хисы-сама, и теперь её клан предоставляет свой дом для всех путешествующих охотников. Так её семья хочет отблагодарить охотников за жизнь, что они подарили. Как я уже рассказывала, однажды она помогла и мне. — Девушка широко улыбнулась собственным воспоминаниям. — Мы пробудем здесь некоторое время, прежде чем продолжить наше путешествие. Здесь так спокойно. — Она смотрела на луну, что отражалась на поверхности воды. Почти полная, луна выглядела величественно. Королева ночи, что следит за своими подданными через земные зеркала. — Хотела бы я остаться здесь навсегда. Сейчас, когда они были совсем одни, когда их разделяло всего три фута, Санеми не мог насладиться её красотой в полной мере. Сияющий лунный диск перетащил на себя всё внимание оборотня. Ещё месяц. Остался всего месяц до падения.***
Солнце проникало в комнату через тонкую бумагу, создавая иллюзию вечернего света. Канаэ плохо спала все эти дни, что они провели в доме Хисы-сама. Странное, колющее и не дающее мыслям идти в нужном русле чувство мучило её вот уже несколько дней подряд. Сбивающие с толку полусны или полувидения посещали девушку каждую ночь, и с немым криком она просыпалась, жадно хватая воздух. Это было предупреждение. Что-то должно было произойти совсем скоро, и Кочо даже не подозревала что именно. — Санеми, ты не спишь? — Канаэ не знала, куда себя деть, и решила поделиться своими мыслями, чтобы они не сводили её с ума. Оборотень что-то прорычал и повернулся к ней. — Прости, я тебя разбудила. — Всё нормально, — он выдохнул. — Что случилось? — В его голосе читалось беспокойство. Пускай отчасти ему было всё равно на её ночные мысли, ведь обычно она говорила о всякой бессмыслице и совершенно неважных делах, но сейчас Шинадзугава забеспокоился. — У меня странное предчувствие. Будто скоро, совсем рядом, случится что-то плохое. — Санеми напрягся. У него тоже бывало такое чувство время от времени, хотя он упорно продолжал его игнорировать. — Ты же останешься со мной, да? — Оборотень в который раз убедился в том, что она ведьма, читающая мысли, движения и сердце. — Прости, я уже в сотый раз задаю этот вопрос. — Кочо засмеялась, вытирая воображаемые слёзы. — Да, — не думая, ответил Санеми, прижав её хрупкое тело к себе. Он обнимал её так, будто эта ночь для них последняя. Будто он больше не увидит Канаэ. Не сможет коснуться. Не услышит её звонкого смеха. Не сможет заглянуть в глаза цвета дикой розы. — Я буду с тобой до самого конца. — Поцеловав её лоб, он закрыл глаза и продолжил вдыхать запах её волос. Насыщаясь. Заполняя лёгкие. Перестраивая организм на то, чтобы приятный цветочный аромат заменил ему воздух. «Я не знаю, простишь ли ты меня, но я и не нуждаюсь в прощении. Мне лишь нужно, чтобы ты жила. Такой монстр, как я, недостоин делить с тобой путь и продолжать забирать твоё время. Спасибо за эти чудесные, полные любви и заботы мгновения. Я унесу свои чувства с собой, чтобы больше не обременять тебя. Живи счастливо, моя спящая красавица…»