Канао сидела в своём новом кабинете, читая дневник старшей сестры. Глаза бегали по строчкам, вчитываясь в каждое слово. Цуюри и не подозревала, что приключения Канаэ были такими весёлыми и насыщенными. Зачитавшись, будто в её руках известный приключенческий роман, она даже не заметила, как её уже несколько раз окликнули.
— Госпожа Канао, гость прибыл. И все остальные тоже уже в сборе.
— А, да. Спасибо. — Девушка отмерла и кивнула горничной. Голова болела от долгих размышлений. Охотница решила, что этот дневник настоящая путеводная карта, которая приведёт её к Шинобу. По крайней мере, она очень на это надеялась.
В библиотеке царило давящее молчание. Танджиро и Иноске стояли по разные стороны, предпочитая не разговаривать. Хашибира всё ещё был зол на своего друга, а Камадо просто было стыдно смотреть друзьям в глаза. Зеницу сидел в кресле, попивая ароматный чай, будто бы ничего и не произошло между этими двумя. Генья осматривал библиотеку, расположившись в кресле напротив Зеницу. Он не понимал почему, но отчётливо чувствовал напряжение, повисшее между парнями. Встревать в чужие дела ему несвойственно, но очень хотелось спросить, что же произошло. Зеницу бросил на него красноречивый взгляд, в котором чётко читалось: «Не спрашивай. Сам скоро всё узнаешь». Поставив фарфоровую чашку на стол, Агацума размял шею, повертев головой из стороны в сторону, и поднялся на ноги.
— Пока Канао-сан не спустилась, я бы хотел кое-что прояснить. — Его выразительные медовые глаза под тенью густой блондинистой чёлки казались совсем уж тёмными. Почти что чёрными. А на лбу билась нервная жилка. — Вы, два придурка, не должны сейчас ссориться! — Мечник ткнул в обоих парней указательными пальцами. — Какого чёрта вы вообще устроили вчера?
— Ты слышал? — искренне удивился Танджиро.
— Не забывай, что у меня прекрасный слух. Плюс к тому этот кабан орёт громче, чем самцы цикад в брачный период. Трудно не услышать. — На реплику Зеницу Иноске лишь фыркнул, отвернувшись к окну. Участвовать в выяснении отношений он больше не намерен. Его позиция не изменится. — Хватит уже выяснять отношения в такой трудный момент! Вы оба хотите для Канао лучшего? Да вас беспокоят только ваши собственные задницы! Иноске, — Агацума перевёл взгляд на стоящего у окна мечника. Тот специально отвернулся, делая вид, что созерцание сада куда интереснее и важнее, чем предъявы этого шумного парня. — Тебя беспокоит пропажа Шинобу, и не говори, что нет!
— Нисколько, — ответил ему Иноске, но под серьёзным взглядом слегка прогнулся. — Я просто не понимаю мотива её поступка.
— Ладно. Но ты опять-таки действуешь не в интересах Канао. А ты Танджиро! Как тебе вообще пришло в голову украсть клинок Солнца? Ты в своём уме? Что бы сказала Канао, узнай она об этом? А о Незуко ты подумал? Что сказала бы твоя сестра на то, что ты вор? О чём ты думал? О чём вы двое вообще думаете? Сейчас труднее всего из нас всех именно Канао! Так хватит прикрываться её горем, чтобы решать свои проблемы! — Будь у Зеницу сейчас клинок, он бы уже четвертовал их. Трижды.
— Зеницу… — Танджиро хотел было возразить его словам, но Агацума остановил его:
— Не оправдывайся, Танджиро. Просто подумай, как твои действия повлияют на тех, кто тебя окружает. Я не скажу Канао-сан об этом, но она не настолько глупа, чтобы не догадаться, что между вами что-то произошло. Решайте сами, кто расскажет ей, в чём дело. — Парень развернулся и сел обратно в кресло. Ошарашенный Генья, сидящий напротив, вжался в своё кресло. Только он вошёл в библиотеку, ему показалось, что Зеницу спокойный паренёк, а на деле — самый настоящий мужчина. Агацума всё ещё мысленно метал в друзей молнии.
— Зеницу, прошу, дай объяснить, — снова взялся за своё Камадо. Ему было неприятно, что Зеницу видел его в таком нехорошем свете, и он желал объясниться перед другом.
— Что объяснить? — Канао вошла в библиотеку тихо, будто хорошо обученный ниндзя. Зрачки Танджиро тут же расширились до предела, углядев Цуюри на пороге. Сдержит ли Зеницу своё слово? Не расскажет Канао об этом происшествии, что произошло за её спиной?
— Здравствуй, Канао, — Зеницу улыбнулся ей. — Я хотел узнать у Танджиро, почему Незуко-чан здесь с нами нет. Прости, я слишком о ней беспокоюсь, вот и поднял шум. — Он виновато почесал блондинистую макушку.
— Незуко в своей комнате. Спит. Она сильно истощена. Много переживает, — ответил Камадо, придавая своим словам уверенности. Несмотря на эту перепалку между ними, Зеницу всё же надёжный человек. И всё-таки прав. Ему самому нужно рассказать Канао обо всём, что произошло прошлой ночью. — Поэтому и не может спуститься к нам.
— Пускай отдохнёт. Ей незачем быть здесь и ещё больше волноваться, — Канао пронзила каждого из сидящих в библиотеке парней острым взглядом.
Генью она одарила более мягким, приветственным взглядом и коротким кивком. На Зеницу она посмотрела как-то неоднозначно. Было трудно понять этот взгляд: читалось ли в нём понимание касательно его заботы о Незуко или недоверие по поводу истинной темы спора между мальчишками. На Иноске Канао глянула мельком, и здесь отчётливо читалась нота жалости. На Танджиро девушка задержалась подольше, протыкая его острым, словно идеально наточенное лезвие катаны, взглядом.
Эти нежные розовые глаза, что уже стали ему родными, сейчас были холодны и излучали некое разочарование. Камадо не смекнул, чем вызвано раздражение со стороны Цуюри и предоставил ей возможность самой поведать о причине такого настроения.
— Я рада, что каждый из вас нашёл время, чтобы собраться здесь сейчас. Хочу представить моего гостя, — охотница указала рукой на сидящего в кресле Генью. — Шинадзугава Генья. Младший брат Шинадзугавы Санеми, спутника моей старшей сестры Канаэ. — Младший Шинадзугава поднялся и поклонился хозяйке дома, выражая благодарность за приглашение. — В его доме я нашла весьма ценную вещь, что сможет помочь нам в поисках пропавших мастера и господина Игуро. Это дневник Канаэ-сан, где очень детально описаны её путешествия с момента, как она покинула это место, и вплоть до смерти.
При упоминании смерти Канаэ Иноске слегка поёжился, но сделал вид, что это всё сквозняк, который дул из открытого окна. Зеницу опустил взгляд, смотря на дневник, что девушка положила на стол. Он не был знаком со старшей дочерью семьи Кочо лично, но ему было очень жаль, что столь одарённая и красивая девушка ушла из жизни так рано. Генья тоже поник, сразу вспомнив о ещё одной смерти. По спине Танджиро прошёлся холодок, который он тоже списал на сквозняк. Хотя на самом деле его будоражила та недавняя встреча с призраком старшей Кочо.
— Мы соберём небольшую поисковую команду и отправимся в путешествие. Канаэ и Шинобу тесно общались, во всяком случае, Канаэ-сан часто писала письма мастеру. Возможно, в одном из мест, которые посетила Канаэ, прячутся и наши беглецы.
— И ты собираешься побывать во всех? Ты вообще представляешь, сколько городов и деревень Канаэ могла обойти за эти полгода? Да чуть ли не полстраны, если не всю, — вклинился в монолог Канао Хашибира. Ему хватило наглости заглянуть в лицо Цуюри. Ему стыдиться нечего, в отличие от его друга.
— Я отбросила все несуразные варианты. В конечном итоге целей не так много. Мы отправляемся завтра, поэтому попрошу всех быть готовыми. Я ведь могу рассчитывать и на твою помощь? — Канао обратилась к Генье. Да, это не его война. Но Канао очень надеялась, что он поможет разобраться в этом омуте, который, пускай и немного, но коснулся и его.
— Да, я буду рад помочь вам, госпожа Цуюри.
— Канао, это безумие. Может, стоит всё ещё раз обдумать? Обсудить всё вместе? — Танджиро сделал шаг в сторону Канао, но девушка демонстративно отступила, сев на край дивана. — Канао?
— Это было моё осознанное решение. Я ведь тоже имею право решать всё самовольно?
— Ты знала, — устало произнёс Камадо, осознав, в каком положении он оказался. Канао знала об их ссоре с Иноске и о том, что он нагло, у неё за спиной украл реликвию семьи Кочо.
— Зеницу был прав, вы слишком шумные. — Эта реплика относилась к Иноске. Даже после всего, что с ним произошло, он не научился понижать голос в моменты злости. — Ты, наверное, думал, что по-тихому вынесешь величайшую реликвию первой войны и тихо уйдёшь в самовольное путешествие? — её лицо смягчилось. Танджиро был в недоумении. Только что Канао давила на него своей зловещей аурой, а сейчас на её лице проступила лёгкая улыбка. — Вор из тебя ужасный, Танджиро, — девушка засмеялась, прикрываясь ладонью.
— Что? — Камадо всё ещё был в недоумении. — Так ты не злишься на меня за то, что я украл катану Солнца?
— Злюсь, конечно, — она мгновенно прекратила смеяться и взяла себя в руки. — Но ты сильно облегчил мне задачу. Я сама собиралась одолжить её у администрации академии. Но у меня бы всё равно ничего не вышло. — Окончательно впав в ступор и не понимая, его будут сейчас бить или благодарить, Танджиро застыл, смотря в одну воображаемую точку в воздухе.
— Разве клинок Солнца не собственность академии? — Зеницу уже отошёл от резкого заявления Канао.
— Семья Кочо пятнадцать лет назад, когда закончилась война, передала этот клинок академии, но формально он всё ещё принадлежит семье. И поскольку я теперь единственная наследница, он принадлежит мне. — Цуюри взяла со стола дневник, пролистывая страницы в поисках нужной. — Это точная карта страны и маршрут, по которому двигалась Канаэ-сан. Здесь помечены тропы, которых не найти на картах академии. Деревни, что были заброшены или уничтожены во время войны. Схемы подземных тоннелей и рек, что проходят под городом. Здесь есть всё. Обозначены все места, где может прятаться Шинобу. — Канао отыскала нужную страницу в книге, показывая парням. Страница за страницей были изрисованы картами, заметками и указаниями.
— Это что, всё сделала твоя сестра? — Агацума широко раскрыл глаза, настолько детально были изображены все карты в этом дневнике. Зеницу был так сильно впечатлён работой Канаэ, что забыл о нормах приличия. — Какая точная работа. Канао, твоя сестра стала бы самым известным картографом в стране. Да во всём мире, если бы захотела.
— У Канаэ-сан были выдающиеся умения в рисовании и фотографическая память. Она могла с точностью до камушка воссоздать на холсте место, что видела однажды лишь раз. Поэтому я не сомневаюсь в правильности этих карт. — Канао ещё раз глянула на схему. Этот дневник не просто ключ, он не иначе как дар с небес. Боги благосклонны к ней, Канао это чувствовала. — Мы обязательно найдём Шинобу-сан и Игуро-сана в одном из этих мест. Я распоряжусь, чтобы нам выделили парочку людей из корпуса, которые подстрахуют нас во время путешествия. Провизия, деньги и транспорт — всё оставьте на меня. От вас лишь требуется быть готовыми.
— Ты имеешь в виду… — Иноске скрестил руки на груди.
— Именно. Вы должны быть готовы пойти на убийство, если того потребует ситуация.
— Канао, нет! Мы не можем вот так просто… — Танджиро с силой сжал кулаки. Да как же так? Неужели им придётся убить Шинобу и остальных в случае их нежелания возвращаться? Камадо понимал, что Кочо — предательница. И её, и всех, кто был причастен к этой шумихе, ждёт прилюдная казнь. Но кто они такие, чтобы вершить над ними самосуд? — У нас нет права судить их, а уж тем более — лишать жизни!
— Мы охотники, Танджиро. Наша миссия — оберегать покой и жизни людей. Мы поклялись защищать их не только от монстров, но и от любой напасти, что угрожает спокойствию граждан. Такова наша работа. Избавляться от
нечисти.
Канао говорила ужасные вещи. Её слова обжигали кожу и отдавались дикой болью на сердце. Как она может с таким хладнокровным выражением лица просить убить единственного дорогого ей человека? Насколько же ей самой сейчас больно, что она видит единственным решением смерть Шинобу? Танджиро опустил руки. Ещё секунду назад он был готов пререкаться с Цуюри. Спорить. Пытаться вразумить её. Остановить от опрометчивых поступков. Но всё было бы впустую. Возможно, обними он сейчас её, она бы успокоилась и изменила своё решение, но даже у него сил не хватило подойти и заключить её в объятия.
— Что хрень ты несёшь? Ясное дело, что они не вернутся обратно! Их уже ждёт эшафот на центральной площади! И ты решила избавить их от позора? Своими руками вырезать их? Да что с тобой случилось? Где та спокойная Канао, что принимала решения мозгами, а не своей задницей? — Хашибира кричал громко. Достаточно громко, чтобы его могли услышать в каждой части поместья. Он не собирался молчать. Вокруг него столько придурков, кто ещё, если не он, вразумит их?
— Я мыслю трезво, Иноске, в отличие от тебя. Я всегда принимаю взвешенные решения.
— Может, я и эмоциональный, но никогда не принимаю решения сгоряча, руководствуясь нестабильными эмоциями. Тебе и правда стоило обсудить всё это с нами. Шинобу и Обанай не чужие нам люди. И ты тоже должна считаться с нашим мнением, раз желаешь получить от нас помощь!
— Иноске, успокойся. Верно, что Канао решила это без нас, но прошу, не переходи на оскорбления, — Танджиро сердито глянул в сторону друга. Ему тоже не по душе вся эта история, но они должны решить всё спокойно.
— И ты согласишься с этим? И ты, Моницу? Все вы согласны с тем, что лучше всего втихую прикончить их, и дело с концом? — Запала долгая молчанка.
Танджиро не знал, что ему сказать. Он не мог разорваться на две части, одной поддерживая Канао, а второй — Иноске. Зеницу просто смотрел в пол. Для него любой вариант развития один. Их наставников казнят, и невелика разница сделают это в столице или они сами. Вот только Зеницу не посмеет поднять меч на Обаная или на Шинобу. Не из уважения к их силе и статусу. А потому что они такие же люди, как он. Даже младший Шинадзугава виновато отвёл взгляд. Он был против необоснованного насилия. Хотя и сам в прошлом чуть не убил Канаэ.
— Как меня от вас всех тошнит! — Иноске развернулся и, грубо открыв дверь библиотеки, покинул помещение. Его так сильно разозлило всё это, что даже если бы он набил морду и Танджиро и Зеницу, легче бы не стало.
Повезло, что в столь поздний час по поместью не гуляют горничные, иначе бы им досталось на орехи. Вымещать злость на невинных девушках — это последнее, чего бы ему хотелось. Он одиноко шагал по пустующему коридору, сдерживаясь, чтобы не разбить одну из хрупких ваз. Сейчас его успокоит только одна вещь на свете.
***
В комнате Аой пахло свежим бельём, цветами и лекарственными травами. Иноске очень тихо, насколько ему позволяли напряжённые пальцы, открыл дверь. Девушка всё ещё мирно посапывала, повернувшись к нему спиной. Лишь умиротворённое лицо этой маленькой девчушки выведет из него всю злость и другие негативные эмоции. Парень присел на край кровати. Канзаки слегка поморщилась во сне, но, кажется, не проснулась. Иноске выдохнул.
— Вот повезло тебе, неуклюжая девчонка. Спишь себе здесь, и всё. Никаких забот. Никаких проблем. — Иноске продолжал рассматривать её спящее лицо, находя каждый раз в чертах Канзаки что-то новое. Она снова поморщила нос, и ему это казалось забавным. Её губы тонкие, светло-розовые. В тот раз, на выпускном, на этих самых губах была помада.
Успокоившись, Иноске задержал последний взгляд на Канзаки и намеревался уже уйти, оставив её в покое, но девушка вдруг зашевелилась. Аой медленно открыла глаза, пытаясь сфокусироваться на тусклом свете. Только ей это удалось, она тут же подскочила, напугав самого Иноске.
— Что? Где я? Что произошло? — Шумная. Слишком много вопросов.
— Тише-тише, девчонка. Успокойся. — Иноске сам того не понимая, схватил Аой за руку, пытаясь хоть как-то её успокоить. На удивление это сработало, и, углядев знакомое лицо, Канзаки прекратила истерику, позволяя ему всё объяснить. Кажется, она тоже не заметила, что Хашибира держит её за руку, будто это само собой разумеющееся явление, как снег зимой или зелёная трава весной. — Ты в своей комнате. В поместье Канао. Ты проспала почти двое суток. Поздравляю, побила мой рекорд во время промежуточных тестов, — мечник засмеялся, пытаясь разрядить обстановку.
— Двое суток? — Аой посмотрела прямо перед собой. Вот это да. Она проспала двое суток. Ей хотелось засмеяться во весь голос. Она, которая обычно спала по четыре часа в сутки, не просыпалась почти сорок восемь часов подряд. На её лице просияла улыбка. — Я проспала двое суток. — Аой снова упала на кровать. Её тёмные пряди неряшливо рассыпались по подушкам. Она ещё с полминуты лыбилась, пока не вспомнила самое главное. — Точно! — Снова она резко подорвалась с места, и у неё закружилась голова. Иноске положил вторую руку ей на плечо, осторожно придерживая. — Где Канао?
— Не гони лошадей. Тебе не стоит так резко подниматься. Гляди помрёшь ещё. Ляг обратно. Слишком шумная, блин. — Хашибира силой уложил её обратно. — Лежи и не перебивай. Ты проспала всё самое интересное. Я буду краток. — Парень всё ещё держал её за руку. По мере продвижения рассказала Иноске к кульминации, глаза Аой всё больше расширялись и в темноте, зрачки стали соразмерны радужке.
— Что? — Только Иноске закончил, Аой снова попыталась встать, но его серьёзный взгляд, в котором ровным текстом читалось: «Не смей вставать с постели!», вернул её обратно. Минимум минуту она смотрела ошарашенно, будто ей сообщили, что завтра конец света и все вокруг умрут. — Я иду с вами! — неожиданно даже для самой себя выпалила девушка после затянувшегося молчания. На этот раз Аой проигнорировала его острый взгляд. Она не собиралась ложиться в постель, а хотела высказаться.
— Я кому сказал не вставать? Какая же ты, чёрт возьми, упрямая! Пойти с нами? Тебе что помереть охота? Это не простая прогулка по лесу! Это опасное путешествие! Ты можешь пораниться или того хуже…
— Именно поэтому я и должна пойти с вами! В любой группе охотников всегда есть хотя бы один лекарь или охотник, прошедший медподготовку. Что вы будете делать, если вас ранят в бою?
— Но ты не охотник. Мы не можем рисковать.
— Точно так же, как я не в силах удержать катану, ты не сможешь остановить кровь и правильно зашить рану. Я нужна вам, — Канзаки не унималась. Иноске не понимал её рвения. На её месте он должен был бы покорно согласиться, что на поле боя ей не место. А эта девица рьяно отстаивала своё право быть с ними в одной команде. На равных.
— Что за хрень ты несёшь? Глухая, что ли? Это опасно! Ты можешь умереть! Эй! Посмотри на меня! — Канзаки подняла свои небесные глаза. — Ты этими вот руками спасла не одну сотню людей! И тебе предстоит спасти ещё столько же людей. Именно поэтому я не позволю тебе пойти с нами. Не потому, что ты слаба. А потому что ты нужна здесь. — Хашибира погладил её по голове. — Не парься по этому поводу. Великий Иноске-сама не даст себя ранить, чтобы маленькой плаксе не пришлось зашивать ему раны, — хихикнул Иноске, заметив, что в уголках её глаз собираются слезинки.
— Вообще-то, я старше. И я не плакса! Я даже не плачу! — Аой несильно ударила его кулаком по плечу.
— Да ладно. А я думал, тебе всего десять. Ты же такая мелкая! — Иноске выставил ладонь, указывая на низкий рост Канзаки, и искренне рассмеялся.
— Мне шестнадцать, придурок! И я не настолько низкого роста! Ты всего на полголовы выше, чем я! Хватит смеяться, чёрт возьми! — Аой продолжила дубасить Иноске, а он всё громче смеялся, совсем не чувствуя боли от её ударов. Крошечные кулачки били мягко, даже немного щекотно. Конечно, Аой била не в полную силу, просто желая заставить его заткнуться. Канзаки больше всего не любила, когда кто-то шутил про её рост. — Да хватит уже! Не смешно же! Не смешно!
— Поверь, очень смешно! — Иноске смахнул воображаемые слёзы с глаз, делая передышку. Чёрт, давно он так не смеялся. Окончательно успокоившись и приведя дыхание в норму, парень снова начал пилить её взглядом, отчего на её щеках загорелся румянец.
— Ну что ещё? Снова будешь шутить? Давай, шути!
— Ты милая, когда злишься. — Уголки его губ приподнялись в лёгкой улыбке. Хашибира поднялся на ноги. Он и так надолго задержался. — Тебе нельзя с нами. Это слишком рискованно. Доброй ночи, плакса.
— Подожди! Ты не можешь решать за меня! Я поговорю с Канао!
— Пускай у Канао сейчас не все дома, — Хашибира указал пальцем на свою голову, — но даже она понимает, что для тебя нет места в бою. — Дверь неприятно скрипнула, закрыв за собой не только коридор, но и шанс Аой оказаться хоть кому-то полезной.
***
Рассвет пробивался через высокие стены. Лучи заглядывали в каждое окно, до которого были в состоянии дотянуться. Зеницу уже дважды зевнул за эти пять минут. Перед ним стоял накрытый стол, а есть совсем не хотелось. Аппетит пропал ещё вчера, но для виду Агацума понемногу цедил чай из красивой фарфоровой чашки. Напротив сидели такие же сонные товарищи.
— Зеницу, почему ты дуешься? — Танджиро с противоположной стороны стола на расстоянии вытянутой руки уже в четвёртый раз потянулся к вазочке с пирожными. Агацума смотрел на друга полупустым взглядом и диву давался, не поменялись ли часом его верные друзья местами. Обжорство Иноске перешло к Танджиро, а старший Камадо поделился с шумным кабаном долей своего ангельского спокойствия.
Казалось, Хашибира о чём-то задумался и даже не заметил, как из его тарелки пропало одно малиновое пирожное, что умело стащила Незуко. Девушка сегодня тоже отличилась особой прожорливостью, догоняя брата по количеству съеденных сладостей. Зеницу не понимал, что вокруг творится, почему все вдруг стали такими странными и плюс к тому невообразимо воодушевлёнными. Будто они не на войну идут, а в какой-то школьный поход от исследовательского клуба.
— Я не дуюсь, Танджиро, — ровным, но слегка хрипловатым голосом ответил ему Зеницу, поставив чашку на блюдце. — Просто не выспался. Кто бы мог подумать, что Канао-сан соберёт нас таким ранним утром. Только рассвело, чёрт возьми.
— Только Канао решит все вопросы, мы тут же выдвигаемся. Советую хорошо поесть. Мы нескоро сможем съесть что-то подобное снова. — Очередной кусочек пышного бисквита отправился в рот. Зеницу не любил сладкое, поэтому предпочитал просто пить чай, наблюдая за тем, как Незуко-чан разрезает своё пирожное на аккуратные кусочки, заставляя малиновый джем растечься по тарелке.
— Я не голоден, — отчеканил Зеницу, продолжая наблюдать, как Незуко ковыряется в тарелке, изредка бросая взгляд на Иноске, что сидел по правую руку от демоницы и до сих пор не заметил, что из его тарелки пропала сладость.
— Иноске, тебя это тоже касается. Где твой хвалёный аппетит? — Танджиро слегка некультурно указал кончиком вилки в сидящего рядом Хашибиру. Но Иноске будто бы не слышал его, провалившись в свой мир.
Парень сидел неподвижно, со скрещёнными на груди руками, тупо пялясь перед собой. Проследив за его взглядом, трудно понять, смотрит он на красивые шторы в столовой или куда-то сквозь них в иное измерение. Хашибира и правда задумался, но не подозревал, что ушёл в свои мысли настолько глубоко. Его мысли заняла эта нелепая девица. Хочет пойти с ними? Ну точно чокнутая! Надышалась угарного газа и несёт всякую хрень. Будь она хоть немного более боеспособной, Иноске бы и сам предложил её кандидатуру Канао. Аой была права, им нужен лекарь в команде. Какими бы сильными и умелыми они ни были, избежать ран и увечий полностью просто невозможно. Но больше всего подвержена риску именно Аой. В старой карточной игре, о которой рассказывал Зеницу и часто завлекал в неё играть, все сильные карты всегда первым делом бьют лекаря, лишая войско противника поддержки. И в жизни всё было так же. Они просто карты в чьих-то руках, и никогда не знаешь, какие козыри ещё припрятаны у врага в кармане. Нельзя так бездумно рисковать собой. Иноске с силой ждал кулаки. Дура!
— Иноске? Всё хорошо? — Танджиро плавно положил руку на плечо друга. Напряжение тут же спало.
— Я наелся, — бросил Хашибира, собираясь выйти из-за стола. Но только он со скрипом отодвинул стул назад, в столовую вошла мрачная хозяйка поместья. Плохое настроение Канао не означало ничего хорошего.
